Там же, но позже... Байка 2

— Тем не менее, вопрос был задан, вот я на него и ответил, — тонко улыбается ЧжуВон. — И проблем с пищеварением у меня тоже нет, хвала Будде. А на другой твой вопрос, типа, "почему не трахнул"...

— А это вообще не вопрос был! — язвительно перебивает его номинальная невеста, — это, ну ... что-то типа совета для тебя было!

— Круто! — оценивает выпад "жених", — настойчиво подталкивать своего оппу... Да-да, чисто на словах оппу, я помню, — предупреждает он заранее протест ЮнМи, — но всё равно... Насильно толкать своего, пусть формального, но жениха, на измену?! Зверёныш, ты крута!

— Ага, такая я, — жёлчно усмехается Агдан, — а вот вы, почтенный аджосси ЧжуВон-сии, похоже, невольно поставили под удар ни много ни мало как репутацию наших доблесных "Синих драконов". Разве не должен бравый морпех при первой возможности трахать всё, что шевелится? Разве не опозорил он славное имя наших вооружённых сил своим бездействием?

— Зверёныш, ты, конечно, удивительно хорошо разбираешься в мужской психологии, особенно если учитывать твой пол и возраст, но ... Что такое? — встревоженно произносит он, заметив, как по лицу ЮнМи при напоминании об утраченном гендере проскользнула горькая гримаса.

— Ничего. Всё нормально. Я в порядке. Продолжай, — отвечает девушка, с сожалением отмахнувшись от воспоминаний о прошлой мужской судьбе.

— Так вот, хоть и понимаешь мужчин, но здесь ты немного заблуждаешься. Даже бравые морпехи и доблесные "Синие драконы" не стремятся, как ты полагаешь, "трахать всё, что движется". И уж тем более двадцать четыре часа в сутки. И ты мне не поверишь, но у них есть и другие дела и обязанности. И желания тоже.

— Ага. Сидеть в позе лотоса и размышлять о несовершенстве этого мира.

— Ага. Особенно перед телевизором и глядя на выступление одной синеглазой особы и её подруг, — чуть улыбается ЧжуВон.

— А может быть, дело-то совсем в другом, а, Чжу? Может, тут совсем даже не психология виновата? А вовсе физиология? Оппа, ты не поверишь, но я чуть-чуть разбираюсь и в мужской физиологии тоже, — по-прежнему язвительно говорит Агдан, — может быть, с тобой просто приключилась штука, которую врачи называют "эректильная дисфункция"? Да ты не принимай это так близко к сердцу, — с фальшивой заботливостью продолжает она, с удовольствием глядя, как после её слов ЧжуВон заходится в кашле из-за попавшей не в то горло минералки, — едва ли это у тебя органическое расстройство, тем более в твоём-то возрасте. Не переживай, всё будет хорошо! Это не импотенция!

— Да-а-а, зверёныш... — откашлявшись, говорит ЧжуВон. — Знаешь, я всё время боюсь, что когда-нибудь ты своим бритвенно-острым язычком в кровь изрежешь себе и губки, и дёсны. К тому же эти твои запасы яда и кислоты, которыми ты иногда так щедро делишься с окружающими... Ты чего такая злая вдруг сделалась? — примирительно продолжает он, глядя на нахмуренную собеседницу.

— Мне как сейчас, подробно тебе отчитаться, или можно промолчать? — агрессивно ощетинивается Агдан.

— Юна, сегодня как-никак мой день рождения, — очень кротко и терпеливо отвечает парень.

ЮнМи, помолчав, чуть ссутуливается и длинно выдыхает. — Ну да, злюсь, — признаётся она, — извини, что не сдержалась. Ты тут не при чём. Я на себя злюсь.

ЧжуВон вопросительно приподнимает одну бровь.

— Ну ты сам посуди, Чжу, — неохотно продолжает Агдан. — Вот есть человек, который меня искренне ненавидит. Который сделал всё возможное, чтобы сломать и отравить мою жизнь. Из-за которого я несколько лет ходила слепая. И если не какое-то чудесное, никем до сих пор не объяснённое выздоровление, так слепой до смерти и была бы. А слепой жить... Чжу, поверь, это совсем ... несладко. — ЮнМи, отвернувшись от ЧжуВона и опустив лицо, нервно переставляет с места на место свой стакан с колой. — И вот, этот человек в один момент тоже теряет зрение. То ли кара свыше, то ли карма сработала. А может, просто совпадение. Неважно. Короче, воздаяние выдано сполна, зло наказано и справедливость торжествует. И можно даже с удовлетворением позлорадствовать. Оппа, а вот не получается почему-то у меня позлорадствовать. Представляешь? У меня почему-то вместо злорадства сопли прорезались. Мне вдруг жалко её стало. — Губы ЮнМи кривятся в горькой, полной сарказма улыбке, она повышает голос, от волнения привставая со стула. — Ёксоль, Чжу, зацени, какой роскошный прикол! Мне! Её! Жалко! Эту тварь! Она мне глаза сожгла, а мне её жалко, блин! Это что?! Стокгольмский синдром?! Или просто я такая идиотка бесхребетная?! Размазня! Мать Тереза корейского разлива, блин! — она плюхается обратно на место и резким движением хватает свой бокал.

— Это ты-то бесхребетная? Ну-ну... Не приведи ГуаньИнь, чтобы все такими же бесхребетными были, — ЧжуВон успокаивающе накрывает своей ладонью маленький девчачий кулачок и терпеливо дожидается, пока ЮнМи крупными глотками не опустошит стакан с минералкой, чтобы привести себя в норму. — Никогда не слышал об этой, как ты её назвала, матери Терезе. И "стокгольмский синдром", это что такое? — дружелюбно интересуется он.

— Стокгольмский синдром, это когда жертва проникается тёплыми чувствами к своему мучителю. Такой вот выверт психический, — неохотно говорит Юна, немного подостыв и уже жалея о своём эмоциональном выплеске.

— Буду знать. А по поводу того, что ты сейчас рассказала... — ЧжуВон делает крохотную паузу, — знаешь, зверёныш, не собираюсь тебе что-то советовать. Захочешь простить — так простишь, захочешь...

— Простить — никогда! — перебивает его Агдан. — Я не о прощении говорила! Жалость эта дурацкая только! Сам подумай, разве такое прощается?!

— Хорошо, захочешь пожалеть — так пожалеешь, — не спорит с ней ЧжуВон. — И не грузись ты этой ерундой, правильно там или неправильно, хорошо это или плохо. Ты давно уже заслужила право сама для себя правила игры устанавливать. Тут главное, чтобы у тебя душа спокойна была. Вот поэтому я и лезть к тебе с советами, сама понимаешь, не буду. Ну как, полегче стало? — улыбается парень.

— Угу, — соглашается девушка, с облегчением уходя от неприятной темы. — Плесни мне чуток минералки, пожалуйста.

— Может, шампанского? — заговорщицки предлагает ЧжуВон, — я думаю, с учётом обстоятельств пару глотков можно будет тебе разрешить.

— Неа, неохота сейчас, оппа, спасибо, — подумав, мотает головой Агдан, — да и вообще я не фанатка шампусика. Это же не пиво, — она бросает хитрый взгляд на парня и уже серьёзно заканчивает, — и прости, что тебе опять пришлось мне сопли утирать.

ЧжуВон, не говоря ни слова, с каменным лицом демонстративно достаёт из кармана носовой платок, разворачивает его, несколько раз встряхивает, придирчиво осматривает, а затем, сменив покерфэйс на подчёркнутую озабоченность, начинает всё так же внимательно с разных сторон разглядывать прелестный носик своей номинальной невесты, держа развёрнутый платок наготове. Посвятив этому занятию целую минуту, он удовлетворённо кивает головой и заканчивает пантомиму, бережно сложив платок и убрав его на место.

— Ах ты зараза! — смеётся ЮнМи, отдавая должное экспромту.

— Уж кто бы про заразу говорил, — довольный произведённым эффектом, улыбается парень, — Да, кстати, раз уж мой день рождения... Скажи, зверёныш, а ты танго танцевать умеешь? — осторожно интересуется он.

— А с чего это я должна не уметь? — оскорблённо задирает голову ЮнМи.

— Ну а вдруг?.. Вдруг окажется, что ты не все в мире танцы умеешь танцевать? — объясняет парень. — Я тебя приглашу, а ты меня перед гостями опозоришь! А я тебя давно пригласить мечтаю.

— Пффф... — недовольно фыркает Агдан, — ты лучше скажи, сам-то сумеешь станцевать?

— Не сомневайся, — улыбается ЧжуВон, привычный к шипению, фырканью и прочим звукам, которые используют для выражения разнообразных эмоций ЮнМи и другие корейские девушки, — у меня были хорошие учителя. Покажем класс?

— Класс, говоришь? Ты сейчас поймёшь, как надо класс показывать! — говорит ЮнМи, — скажи, пусть принесут мне полоску ткани плотной. Ленту там или полотенце.

После вызванной требованием девушки короткой суматохи, подходящий кусок материи добыт и почтительно вручен ЧжуВону. Незаменимая сиделка-поводырь ПэУ, как всегда неслышно возникающая рядом с Юной, когда той требуется помощь, складывает ткань в несколько раз и аккуратно завязывает Агдан глаза. Та десяток секунд неподвижно сидит, привыкая, а потом, почти не разжимая губ, шепчет ЧжуВону: — Я буду всё время подстраиваться под тебя. Пожалуйста, будь осторожным и внимательным. Наступишь на ногу — прибью после танцев. Сначала морально прибью, а потом чем-нибудь тяжёлым. Ты по-прежнему готов танцевать?

— Да, — так же тихо отвечает ей ЧжуВон, и затем уже в полный голос просит, — очаровательная Агдан-сси, разрешите пригласить Вас на танго?

— С удовольствием, ЧжуВон-оппа, — улыбаясь, отвечает ЮнМи и, бережно поддерживаемая за руку, встаёт со стула.

Взявшись за руки, пара под заинтересованными взглядами сотен глаз, проходит на середину зала и замирает в ожидании первого аккорда.

...Скрипки проникновенно запели мелодию "Por una cabeza". ЧжуВон, повернувшись лицом к ЮнМи, слегка приобнимает девушку за талию и бережно берёт в свою ладонь её правую руку. Юна, улыбаясь кончиками губ, в ответ легко, едва касаясь, кладёт ему на плечо левую кисть и чуть-чуть наклоняет вперёд голову, почти касаясь прядкой волос подбородка своего партнёра. Первые, едва заметные, такие осторожные движения. Острые носки лодочек ЮнМи вплотную прижимаются к туфлям ЧжуВона.

Короткий проход обнявшись, синхронный шаг в сторону, пируэт. На лице ЧжуВона, несмотря на обязательную победную улыбку, легко заметить крайнюю сосредоточенность и концентрацию. А вот ЮнМи... У зрителей, буквально пожирающих взглядами знаменитую Агдан, ширится и крепнет убеждение, что и повязка на глазах девушки совершенно прозрачна, и зрение у неё вопреки всем заявлениям врачей отнюдь не пострадало несколько лет назад, что бы там ни писали в средствах массовой информации. И вообще, глядя на ЮнМи, каждый понимает, что танцевать танго — это же так просто и легко! Достаточно посмотрить на движения этой девочки, и сразу же всем становится ясно, что нет никакого смысла тратить десятки часов в танцклассе, проливать литры пота и сотни раз повторять и повторять элементы танца, отшлифовывая их до нужного уровня. "Наверное, все эти усилия и усердный труд не так уж обязателен" — невольно закрадывается мысль в головы гостей семьи Ким, завороженных обманчиво скупыми и небрежными движениями и наполненным ленивой грацией и скрытой силой танго Агдан.

...А ЧжуВон и ЮнМи тем временем освоились в танце, заметно приноровились друг к другу, и смогли позволить себе более сложные и зрелищные элементы. Кавалер Юны наконец-то удостоверился, как чутко реагирует девушка на малейший намёк партнёра, буквально предугадывая его движения, и перестал чувствовать себя сапёром рядом с неразорвавшимся снарядом. Пируэт, ещё один пируэт, поддержка... ЧжуВон на мгновение сильно прижимает к себе боком ЮнМи, подхватив её за талию.

Последнее па танца... Взмах стройной ножки ЮнМи (по мнению широких масс — самых красивых ног Кореи, а по утверждению знатоков — вообще всей Азии) заставляет взметнуться подол платья почти до самых шортиков безопасности.

...Тает в воздухе последняя нота скрипки. Пара, продолжая держаться за руки, одинаковым наклоном головы благодарит рукоплещущих зрителей.

— Зверёныш, я помогу тебе повязку снять? — cпрашивает ЧжуВон.

— Угу, давай, — великодушно разрешает Агдан. ЧжуВон бережно развязывает узел и прячет сложенный кусок ткани в карман. Парочка неторопливо возвращается к своему столу.

— Чжу, а ты, оказывается, очень даже прилично танцуешь. Вот уж не ожидала от тебя, — без экивоков говорит имениннику ЮнМи, как обычно высказывая своё мнение откровенно и не подбирая для этого обтекаемых слов.

— О-о, что я слышу?! Зверёныш делает мне комплимент?! Да такое только раз в пятьдесят лет случается! Чёрт, и как назло, ни одного свидетеля рядом! — скрывая удовольствие от похвалы самой Агдан за иронией, скалит зубы ЧжуВон.

— А с чего ты решил, что это комплимент? Это я так, по доброте душевной, тебя просто подбодрить захотела. Дай, думаю, скажу человеку что-нибудь хорошее в день рождения, поддержу, а то он вечером от огорчения в шкаф залезет и там плакать будет, — не остаётся в долгу Юна.

— То-то я смотрю, ты всё к шкафам примериваешься, когда у нас в гостях бываешь! Наверняка в вашем общежитии после тебя все шкафы от влаги покоробленные стоят! Советуешь мне тоже попробовать, зверёныш? — изображает повышенную заинтересованность парень, привычно парируя ответный выпад ЮнМи.

Весёлая пикировка прерывается, когда к паре подсаживается старшая сестра ЧжуВона.

— ЮнМи, это было ... потрясающе! Я просто не могла оторвать глаз, глядя, как вы танцуете! Спасибо! — горячо благодарит ХёБин.

— Спасибо, ХёБин-сии, — вежливо отвечает ЮнМи на восторги, по старой памяти настороженно относящаяся к виртуальной золовке, — но во многом это стало возможным благодаря вашему брату. Наше танго — это парная работа.

— Да-да, я знаю. Он уже полтора с лишним года усердно занимается бальными танцами, — отмахивается ХёБин, с потрохами выдавая секреты младшего брата. И судя по злому прищуру глаз, этим совсем не обрадованного, — ЮнМи, а можно я вас об одном одолжении попрошу? Вы с моим братом сможете станцевать либертанго? Я просто мечтаю это увидеть! Мне так эта сцена в

* * *

нравится! — называет она известный исторический фильм, музыку к которому по заказу Paramount Pictures написала ЮнМи.

Агдан вопросительно смотрит на ЧжуВона. ЧжуВон вопросительно смотрит на Агдан. Попереглядывавшись так несколько секунд, оба одновременно утвердительно кивают друг другу, при этом совершенно одинаково рассмеявшись. Затем Юна, выпив пару глотков минералки, церемонно-вежливо говорит ХёБин "мы будем очень стараться, госпожа", и, встав рядом со своим номинальным женихом, тихим голосом начинает его инструктировать. По окончании инструктажа она задорно улыбается и говорит: "Не трясись и не паникуй, оппа! Делай, как я сказала, и всё будет круто!".

...И вот опять гости расходятся из центра зала, освобождая место звёздной паре. ХёБин, о чём-то переговорив с руководителем оркестра, поворачивается лицом к гостям и чуть поднимает правую руку, привлекая к себе внимание. Дождавшись относительной тишины, она начинает ритмично хлопать в ладоши. "Раз-раз-два-три, раз-раз-два-три, раз-раз-два-три..." — вскоре к зажигательному ритму присоединяются многие гости и даже оркестр. А пианист тревожными аккордами акомпанемента начинает "Либертанго". С противоположных концов зала ЮнМи и ЧжуВон стремительными шагами скользят навстречу друг другу...

На сей раз вместо ленивой грации танец пронизан драматизмом и страстью. Уже давно рояль уступил тему ворчливому фаготу, а его в свою очередь сменила рыдающая скрипка. Пара то расходится в стороны, то в стремительном вращении пересекает зал. ЧжуВону приходится нелегко, если присмотреться, можно заметить, что его лоб усыпан мелкими капельками пота. А ЮнМи... Как обычно, Агдан приковывает к себе взгляды всех присутствующих в зале. Время от времени она придерживает подол своего не очень длинного (до середины щиколотки) тёмного вечернего платья (с по-корейски целомудренно закрытыми плечами и спиной), чтобы во время фигур танца не слишком светить шортиками. (А вообще будем честны — мужская половина аудитории уже не раз и не два подумала, что подол у платья мог бы быть и покороче. А уж разрез платья от бедра при исполнении танго просто обязателен). Длинные серьгами с сапфирами, которые так любит ЮнМи, щедро разбрасывают голубые блики на лица зрителей, а счастливчикам удаётся иногда поймать сияющий взгляд знаменитых синих глаз...