...Насчёт штрафа — тоже "ну-ну"... Чуть улыбаюсь, вспоминая предыдущие прецеденты. Нет, по триста баксов с носа он с меня и ЁнЭ конечно же слупит, как и обещал. Но вот о чём ни слова не было сказано, это то, что через пару дней нам с моей менеджершей капнет на счёт малая денежка, по какому-то поразительному совпадению размером чуть-чуть превышая предстоящий штраф. Тысяч триста двадцать — триста тридцать вон. Типа, внеочередная премия. Это чтобы я, не дай бог, не принял всё всерьёз и не обиделся бы. Ох уж эти восточные ритуальные танцы!
...Ещё уведомил шефа, что уже прошли все сроки его обещания обратиться к врачам со своей язвой (под язвой имею в виду не себя, как вы могли подумать, а его проблемы с желудком). Предупредил, что теперь считаю для себя возможным в отношении него действовать свободно, и руки у меня развязаны. Будет ему для начала и угрозы, и шантаж. СанХён попытался было для вида грозно зарычать, но почти сразу же сдулся — публики нет, а на меня все эти демонстрации эффекта не оказывают. Так что принял очередную таблетку, запил её водой, и очередной раз попотчевал меня очередным обещанием. Мол, сейчас никак, ну совсем никак, но вот через месяц — обязательно...
...Сижу, смотрю в окно на проносящиеся мимо сеульские пейзажи, думаю... Хорошо, что менеджера Кима от штрафа защитил. Джей — раздолбайка и огребла бы по заслугам, а вот Кима жалко. Он — мужик нормальный, без подлянки. И к моим девкам относится, как к родным. Уже семь лет он с этим курятником, я бы свихнулся на его месте, чесслово! Особенно здесь, на Востоке, когда у тебя очень мало возможностей повлиять на ситуацию, зато отвечать за всё ты будешь по полной. Ну вот как щас — ну как он мог предотвратить вчерашний загул ДжиХён?! А Джей — раздолбайка! Не умеешь пить, не чувствуешь своей нормы — так не пей! И не надо повторять за ХёМин, ИнЧжон и Кимом, что это всё моё влияние! Она и до меня раздолбайкой была, мало ли что там господин СанХён говорит?! У меня хоть пьяных воплей на улице никогда не было! А я говорю — никогда не было! "Кирин" — не считается...
...От ДжиХён мои мысли перетекают на БоРам, и я опять испытываю острый и болезненный укол совести. Зря я на неё вчера сорвался. Вот уж действительно, нашёл с кем справиться. Она, похоже, и на самом деле такая безответная, по крайней мере, с нами. Не могу вспомнить, а вообще-то она при мне хоть раз кому-то сдачи дала? А со мной только смотрела беззащитными глазами и слёзы вытирала. Блин, не могу! Как вспомню — просто сердце кровью обливается, хочется защитить и утешить. И ведь не играет почти! Может быть в самом начале карьеры и приходилось БоРам играть, когда ей этот детский образ навесили, но сейчас... Может быть, как у многих людей с достаточно простым характером, эта маска к ней настолько приросла, что стала уже и не маской? И она не играет, а действительно такая? А мне не пофиг? Ясно только, что обижать её я не могу, просто рука не поднимается. Вечером буду вину заглаживать. Впрочем, знаю как. И ещё её любимый тортик прихвачу...
...С БоРам мои мысли сами собой перескакивают на СонЁн. Вот уж кого я не трону, как бы не был разъярён и в какой бы "ук" не впал. Всё равно что себя за задницу кусать. Аутоагрессия какая-то получается. А с аутоагрессиями — это к психоаналитику надо. А зачем нам с СонЁн психоаналитик? Нам и без него нормально. Со всеми траблами сами справимся. Вот как несколько месяцев назад... Память без спроса начинает подкидывать мне картины-воспоминания.
...Максивэн стремительно летит по окраине Сеула. Ехать нам относительно недалеко — в Анян. Тут километров двадцать с лишним до него будет, не больше. Внутри машины разлито тяжёлое, вязкое молчание, фоном слышно лишь негромкое урчание мотора. В приглушённом тонированными стёклами свете уличных фонарей видны замершие в креслах неподвижные фигуры девчонок и угрюмо смотрящий вперёд менеджер Ким. ХёМин осторожно обнимает СонЁн одной рукой за плечи и бережно прижимает её к себе. СонЁн, с застывшим и мёртвым лицом, кажется оглушённой и не в себе. Не плачет. Закаменела в горе.
...Плохую новость принёс Ким. Как здесь принято, уже в конце дня, чтобы не травмировать психику артистов во время работы. Мы только-только закончили вечернее выступление, переодеться и выйти к машине успели, Ким встретил нас на выходе и отозвал СонЁн в сторону. Он что-то ей сказал, и прямо на глазах онни побледнела и пошатнулась. Мы бросились к ней, но наша помощь не потребовалась. Менеджер Ким поддержал её за плечи и с сочувствием в голосе объяснил нам, что днём бабушка и дядя СонЁн насмерть разбились на машине. Агентство даст ей три дня отпуска для похорон, и он сейчас отвезёт её в Анян. Если потребуется, также поможет там со всякими организационными хлопотами. Я взглянул на СонЁн и понял, что здесь придётся не помогать, а всё делать вместо неё — онни вообще никакая, в себя придёт может быть ещё нескоро. Переглянулся с ХёМин и ИнЧжон и объявил, что тоже еду. Ким и ЁнЭ пробовали что-то вякать, но, встретившись со мной взглядом, благоразумно решили не спорить. В результате оказалось, что едем мы все. Потом уже, по дороге к машине ИнЧжон благодарно сжала мне плечо и рассказала, что бабушка и дядя — это единственные родственники СонЁн, о которых ей известно, и что нам надо позаботиться о ней, потому что очень даже может так быть, что она осталась в этом мире совсем одна. Ёксоль!.. Ну почему всё так плохо?!
...Дорога была свободна, добрались до места очень быстро. Первым делом приехали в огромный медицинский центр, оказывается, здесь ритуальные услуги обеспечивают не столько похоронные бюро, а, как правило, сами больницы и госпитали. Менеджер Ким с СонЁн ушли внутрь решать организационные вопросы для предстоящих похорон. С ними вместе, очевидно для усиления, отправились также КюРи и ИнЧжон. Я вылез из машины и, отойдя к краю стоянки, попросил ЁнЭ набрать мне мамин телефон — ничего про корейские похороны не знаю, не у ЁнЭ же спрашивать?! Достали меня уже эти недоумённые выражения на лицах, когда я оказываюсь не в курсе элементарных для местных аборигенов понятий!
Успокоив маму, которая чуть было не впала в панику от первых моих вопросов (поклялся, что жив и здоров, и что машина не перевернулась, и что никаких плохих вестей о СунОк я тоже не получал, и вообще всё это мне нужно так — типа, для общего развития), начинаю отбирать нужные сведения из вороха информации, которой щедро закидывает меня мама. У-у, как непросто здесь, оказывается! Во-первых, всё растянется аж на три дня. И в течении этих трёх дней будут как бы непрерывные поминки — люди приходят, прощаются с покойным (здесь говорят, не "умерший", а "вернувшийся"), вручают деньги семье (причём собирает деньги специально выделенный человек), выпивают, закусывают и уходят. Раньше весь этот марафон проводили дома, а сейчас, тем более в городе, для мероприятия выделяется специальное помещение — наверняка в эту минуту именно о нём ведёт переговоры менеджер Ким. Как правило, там есть две комнатки, меньшая, "алтарная", предназначена для прощания с покойным (там портрет, цветы, венки, свечи и так далее. Вероисповедание умершего особого значения не имеет. Для христианина принято ставить рядом с портретом крестик). А рядом, комнатка побольше используется в качестве столовой, там напитки и закуски.
— ...И главное — все три дня в комнате с алтарём должен обязательно находиться кто-то из ближайших родственников. Нельзя, чтобы одновременно вся семья отсутствовала, — объясняет тонкости этикета мама.
— Так ей что, три дня безвылазно в этой комнате сидеть?! -доходит до меня неприглядная картина, — ёксоль, да она же чисто физически не выдержит!
— ЮнМи, как тебе не стыдно ругаться такими неподобающими для моей дочери словами?! — ледяным тоном обвиняет меня в использовании запрещённой лексики мама.
— Это не я, я не ругалась, это тебе послышалось. Просто на улице сейчас нахожусь, а тут шумно, — по мере сил пытаюсь отмазаться от обвинения.
— Кто эта девушка? И почему ей придётся быть одной? — делает вид, что поверила моим оправданиям, мама.
— СонЁн. Бабушка и дядя у неё на машине насмерть разбились, — нехотя объясняю я.
— Что?! У Иночки несчастье?! — испуганно ахает мама, — какой ужас!
Мама много раз принимала СонЁн как гостью в нашем доме и предпочитает называть её не сценическим, а настоящим именем — ИнЧон.
— Дочка, кто у неё остался старшим в семье? Кто организовывает похороны? — спрашивает мама.
— В том-то и дело, что никого больше нет! Я так ИнЧжон поняла, что онни вообще одна осталась! Сейчас наш менеджер Ким тут сам организационными вопросами занимается.
— Юночка, а где будет проходить прощание? Вы в Аняне сейчас? В главном медцентре?
— Да... А зачем ты спрашиваешь? — с запоздалым подозрением задаю я маме вопрос.
— Я приеду завтра утром. Помогу Иночке.
— Мам, ты чего выдумала?! Куда ты приедешь, со своим здоровьем?! — кричу я в мобильник, — мам, я тебя никуда не пущу!
— Юна, твоя близкая подруга в большой беде и нуждается в помощи. Траурная церемония — это очень тяжёлая вещь, поверь мне. Я позабочусь об Иночке.
— Да я сама о ней позабочусь! Прямо сейчас позвоню сабониму и с ней останусь! Мам, ну нельзя же тебе, у тебя же и сердце, и давление!
— Дочка, детям нельзя участвовать в церемонии, — мягко и успокаивающе, как маленькой, объясняет мне мама, — тебе никто не разрешит быть рядом с ИнЧон эти дни, как бы ты не хотела этого. Просто такие обычаи. Не беспокойся за меня, Юночка, я присмотрю за бедной девочкой и сделаю всё, что потребуется...
Я смотрю на слушающую наш разговор ЁнЭ и понимаю, что мне действительно не дадут остаться с СонЁн. Слишком уж против старых обычаев это пойдёт.
— А мне как быть тогда? Я же свихнусь от беспокойства за вас, — беспомощно говорю я маме.
— Всё будет хорошо, доченька, я тебе обещаю. Работай и не беспокойся, — ласково отвечает мама.
— Я всё время буду на связи с госпожой ДжеМин. Буду звонить каждые несколько часов. Не надо волноваться, Юна, — встревает в разговор ЁнЭ, — если понадобится твоё вмешательство, я сразу же тебе скажу...
...
...По дороге к дому СонЁн на короткое время, буквально на пятнадцать минут, заехали в торговый центр. Заметив мой вопросительный взгляд, ИнЧжон негромко пояснила, что за пижамами для ХёМин и КюРи — они сегодня переночуют вместе с СонЁн, чтобы ей не пришлось оставаться одной ночью в пустом доме. Тут же с сочувствием предупредила, что я к ним присоединиться не смогу — нельзя. Чёртовы дурацкие обычаи!
...
...Через день приехали уже официально. Сонбэ отдали деньги и расписались в специальном журнале у специально выделенного для этого человека за стойкой у входа в отсек, отведённый для родных СонЁн. После этого мы все разулись и прошли в алтарную комнату. СонЁн встретила нас там, одетая в чёрный траурный ханбок. Не плачет, держится. Мы с сонбэ поклонились, старшие начали говорить речи и приносить соболезнования. А я, посмотрев в тёмные глаза СонЁн и увидев в них бесконечную тоску и одиночество, не выдержал, обнял её и прижал к себе. И плевать мне, если я при этом нарушил какие-то правила!
Потом мы прошли в комнату напротив алтарной и там сонбэ закусили и выпили что-то алкогольное — наверное, вездесущей соджу. А я сходу угодил в руки мамы, которая, как обычно, немедленно бросилась спасать без сомнения умирающего от голода ребёнка. Но на этот раз я на провокации не поддавался и сам устроил маме строжайший допрос по поводу её здоровья. Лишь удовлетворившись её ответами и не найдя ничего тревожащего в её внешнем виде, я позволил себя покормить...
...
...СонЁн появилась на третий день, приехала сразу же к вечернему выступлению. Видок у неё, конечно, так себе... И замазанный синячок сбоку. Всё на свете знающая КюРи шёпотом рассказала, что СонЁн во время последней церемонии перед кремацией очень просила дать ей на прощание хотя бы коснуться руки бабушки и упала в обморок, когда ей объяснили, что нельзя...
...Сижу за синтезатором, играю шопеновскую вторую сонату. Шопеновскую — в том мире, здесь её нет. Точнее, не было до сегодняшнего дня. Мы то ли в репетиционном зале агентства, то ли ещё где-то после выступления, не помню. СонЁн сидит рядом на стульчике, спрятав лицо в ладонях. Плечи мелко трясутся. Пробило её наконец на слёзы, когда среднюю часть заиграл. А это что ещё такое?! Непонятно откуда взявшаяся ХёМин уткнулась в плечо СонЁн и тоже ревёт в два ручья... Она-то чего? Вот только для ровного счёта РамБо здесь не хватает — пореветь. Вдруг чувствую какое-то непонятное пощипывание в носу и побыстрее отворачиваюсь. Не дай бог, ещё и моя ЮнМи вздумает слезу пустить за компанию!..
...
...Мой дом, наша с сестрой спальня, только вместо СунОк сегодня здесь спит СонЁн. А СунОк придётся переночевать в маминой комнате. Лежим в темноте, рука СонЁн обхватила моё запястье. Мульча негромко и так уютно мурлычет где-то со стороны моей подруги. Мульча вообще очень правильная кошка и ведёт себя правильно. В общежитии, когда сегодня вечером стали разъезжаться по домам, я безаппеляционно заявил, что забираю нашу "мамочку" с собой и отволок её сюда, в мамин дом. Особого сопротивления, впрочем, СонЁн мне не оказала. Так вот, Мульча с момента нашего приезда от СонЁн не отходит и её "обмурлыкивает". Кстати, очень правильно обмурлыкивает — от этой низкочастотной вибрации как-то сразу становится уютней и легче на душе.
...А СонЁн продолжает мне рассказывать про свою бабушку и дядю. Как они всё время заботились о ней... Как помогали, как поддерживали её детскую мечту стать звездой... Подруга даже не рассказывает, а просто вспоминает, найдя во мне и Мульче идеальных слушателей. Отрывистые фразы и долгие паузы между ними...
— ...А теперь я совсем одна... — говорит СонЁн и голос у неё срывается.
— С чего это ты вдруг одна? — удивляюсь я, — пока я жива, уж тонсен-то у тебя точно есть. Я, конечно, не бог весть какое сокровище, сама знаю, но тут уже что досталось, то досталось. Поздно отказываться. И, онни, ты же знаешь — здесь ты не в гостях, а дома. Мама тоже тебя роднёй считает.
СонЁн сильно сжимает моё запястье и тихо всхлипывает.
— Ю... — почти неслышно шепчет она через несколько минут, когда я уже начинаю засыпать, — ты говорила, что побывала там... За порогом... Ю, скажи... А я смогу встретиться с бабушкой?.. И с дядей?.. Там... Когда придёт время...
— Очень непростой вопрос, онни, — честно признаюсь я, вспоминая своё недолгое пребывание на дороге мёртвых, — тут уж как повезёт. Но одно я тебе гарантирую — смерть, это не конец всего. Это просто начало новой дороги.
...Потихоньку дыхание СонЁн становится глубже и реже, ослабевает хватка её руки на моём запястье. И я тоже засыпаю.
...
— ...Юна, с тобой хочет поговорить госпожа Ким МуРан, — почтительно выговаривая каждый слог в имени бабушки ЧжуВона, мой персональный менеджер деликатно теребит мне руку и прерывает поток воспоминаний и размышлений. Отвернувшись от окна, сажусь поудобней и беру у ЁнЭ свой телефон.
