— Четыре с половиной, — послушно отвечает НаМу.
— А последний раз он звонил три месяца назад?
— Да...
— И с тех пор связи с ним нет?
— Нет... Я всё время пытаюсь ему позвонить, но... Сначала никто не брал трубку, а потом стали говорить, что телефон не в сети...
— Так. Заявление в полицию когда написали?
— Три недели назад. Но там... — госпожа НаМу пытается сдержаться, но по щекам у неё начинают катиться слёзы.
— Что там? Приняли заявление в работу или нет?
— Приняли... Но сейчас говорят, что по всей видимости мой муж присвоил чужие деньги и уехал из Кореи, — лицо женщины искажается и она отворачивается.
— Ёксоооль, ну какие же дебилы! — невольно вырывается у ЮнМи.
— ЮнМи, моя дочь не должна ругаться такими словами! — машинально делает ей замечание ДжеМин и уже просительным тоном продолжает, — дочка, а ты не смогла бы попросить своего жениха, чтобы он помог в поисках?
— Он-то здесь при чём?! Мам, он что, в полиции работает, или детективное агентство открыл?
— Он мог бы поговорить о помощи с уважаемой госпожой МуРан, — не сдаётся мама.
— Ну ... мог бы, — неохотно соглашается ЮнМи, — так я могу с ней и сама поговорить, зачем мне посредники?
— Дочка, так нельзя! Если ты решишь обратиться к старшим родственникам своего жениха, минуя его самого, это будет для него ужасная обида!
— А если я обращусь к нему, то он целых десять минут начнёт зубоскалить и самоутверждаться за мой счёт! Мол, молодец ЮнМи, хватило у неё ума понять, что несовершеннолетняя девочка должна чуть что бежать со своими проблемами к нему и потом восторженно внимать всему, что он соизволит ей сказать! Я долго не выдержу, скажу в ответ пару гадостей, он обидится, минут пятнадцать потом мириться будем, и всё равно рано или поздно мне придётся с его бабушкой самой говорить. А если так, вот нафига мне время тратить? — ворчит Юна.
— Ах, доченька, ты же у меня умница! — льстиво воркует ДжеМин, по-прежнему поглаживая руку дочери, — ты сама знаешь, что и как. Так ты поможешь госпоже НаМу с просьбой? Твой дядя очень много сделал для нашей семьи, и нам надо...
— Мам, давай без этого, — недовольно перебивает её ЮнМи, отдёргивая руку, — я прекрасно помню, что мы много чем обязаны дяде ЮнСоку. Да как будто и без этого мы что, отказались бы помочь?! НаМу-сси, — обращается она к испуганно смотрящей на неё женщине, — я обязательно поговорю со всеми, кто может помочь в этой ситуации. Обещаю, что сделаю для самчона всё, что смогу.
НаМу начинает сбивчиво и многословно благодарить и СунОк, и ЮнМи, и конечно же маму. Агдан, поморщившись, жестом руки вежливо останавливает женщину и, слегка замявшись, поднимает ещё одну тему:
— И ещё это... НаМу-сии, я знаю, что спрашивать такое неприлично, но раз уж разговор... И вообще, я хулиганка, мне как бы можно. НаМу-сии, как у вас с деньгами?
Гостья отворачивается и закрывает лицо руками. Из доносящихся из-под ладоней отрывистых и не совсем разборчивых фраз с некоторым напряжением можно всё-таки понять, что деньги, которые ЮнСок оставил семье на хозяйство перед командировкой, закончились месяц назад, чтобы иметь возможность покупать продукты и оплачивать коммунальные платежи, женщине пришлось заложить кое-какие драгоценности. А в будущем — надо ещё за хагвон платить...
— Ну, понятно всё, — не дослушав, ЮнМи встаёт и просит ДжеМин: — мам, ты тогда прикинешь, чего и куда деньги перевести? Это уже для вас, для взрослых разговор, а мы с онни маленькие ещё, — разряжает она немудрёной шуткой излишнее напряжение. В этот момент во входную дверь громко и требовательно стучат. Старшие тревожно переглядываются между собой, и СунОк, нерешительно пожав плечами, идёт открывать. В кафе вваливается невысокая, плотная и коренастая пожилая женщина, одетая в тёмных оттенков ханбок и, в отступление от традиций, лишённый козырька головной убор. Не разуваясь, она бесцеремонно проходит внутрь, почти оттолкнусь со своего пути немного замешкавшуюся СунОк. Немного не дойдя до сидящей за столиком компании, аджума останавливается, упирает руки в бока и обводит всех тяжёлым, явно вызывающим взглядом. Когда её взор падает на жену ЮнСока, в глазах женщины разгорается гневное изумление:
— Что?! НаМу?! Как ты посмела явиться сюда без моего разрешения?!
Под воздействием злых слов НаМу как-то вся съёживается и молчит, опустив голову. А ЮнМи, чуть-чуть повернувшись вбок, с недоумением смотрит на родственников, которые почему-то не торопятся дать должный отпор бесцеремонной вторженке. ДжеМин, подобно НаМу, сидит с опущенной головой и выражение лица у неё виноватое и беспомощное, а СунОк, хоть и сверлит визитёршу гневным взором, голос подавать отнюдь не спешит. Не высказывая удивления поведением родных, ЮнМи решает выступить на защиту дома сама:
— А, собственно, кто вы такая, аджума, что посетители нашего кафе должны брать у вас разрешение? Вы и представиться забыли, кстати.
Женщина долго разглядывает ЮнМи перед тем, как ответить, и против ожидания, голос у неё звучит совсем не скандально и сварливо, а скорее мягко:
— Да, ЮнМи, я знаю, что ты после автоаварии потеряла память, ЮнСок говорил об этом. А даже если бы и вспомнила, наверное, зрение у тебя ещё недостаточно острое. Я твоя бабушка ШинХе.
— Бабушка?! Мда-а... Неожиданно... — слегка тушуется Юна, но затем снова переходит в наступление, — и всё равно, какое это даёт вам право устанавливать свои порядки в нашем доме?!
— Потому, что вы с сестрой дочери моего сына! И внучки мои! — с силой отвечает старая женщина.
— О как! Прямо классика мелодрамы у нас тут! Двадцать с лишним лет никому не нужны были, а потом вдруг раз — и понадобились! Любимые внучки! — с максимально доступным ей сарказмом выплёвывает ЮнМи, разозлясь.
— Не тебе судить меня, девчонка! — взрывается было гневом ШинХе, но тут же сдувается и продолжает уже устало и подавленно. — Да... Ты же тогда совсем маленькая была... И авария эта ещё. Всё забыла... Представляю, что тебе про меня эта ... наговорила! — бабушка бросает в сторону ДжеМин преисполненный ненависти взгляд.
— Маму не трогать! — требует младшая тоном, не допускающим возражений.
— Я только об одном жалею, только в одном себя виню — что не забрала вас к себе, когда умер мой сын. Хотела уже опеку оформить и в суд подавать. Но ЮнСок был против категорически, не хотел, чтобы вы без мамы росли. Да и СунОк... Она уже в этом возрасте обо мне и слышать не хотела. Ты-то тогда совсем маленькой была, с тобой попроще было бы... — тусклым голосом изливает, видимо, наболевшее, ШинХе, без приглашения присев за стол и ссутулившись.
— О как! — озадаченно повторяется ЮнМи, весьма удивлённая всплывшими новыми обстоятельствами в трактовке давно произошедших событий (это, конечно, если поверить словам госпожи ШинХе. Впрочем, не похоже, что пожилая женщина врёт). — А ничего, что мы тогда просто голодали? Сестра рассказывает, не было денег, чтобы угля купить, так она меня к себе прижимала и своим телом грела, чтобы я не замёрзла!
— Мы с ЮнСоком делали для вас всё, что могли, — не поднимая головы, всё так же устало говорит ШинХе, — нашли этот дом, собрали все разрешения и смогли организовать в нём маленькое кафе, чтобы твоя мать получила бы средства к существованию. А потом... ДжеМин отказывалась брать деньги у меня, и мне приходилось передавать их вашей семье через сына, ЮнСока.
— Ну, допустим, — в течение нескольких секунд обдумав услышанное, значительно мягче говорит ЮнМи, — тогда всё равно, госпожа ШинХе, могу ли я услышать, в чём суть вашего сегодняшнего визита к нам?
— ЮнМи, я чувствую, с моим младшим сыном что-то произошло! Он уже два месяца не даёт о себе знать, раньше никогда такого не было! Мне кажется, он попал в беду и нуждается в помощи! Я бессильна что-нибудь сделать, я даже не знаю, где его искать! ЮнМи, у тебя есть могущественные и влиятельные знакомые, ЮнМи, я умоляю тебя о помощи!..
(...этот же день, поздний вечер, дом мамы ЮнМи, комната сестёр...)
— Какая же ты всё-таки легкомысленная и наивная, ЮнМи! — замечает СунОк, забираясь под одеяло.
— Это я-то доверчивая? Ну-ну... — иронично отзывается Агдан, поворачиваясь на бок лицом к сестре.
— Уж сколько зла эта ШинХе нам сделала, сколько маме из-за неё плакать пришлось? А ты что?! А стоило этой бабке тебе польстить и уважительно с тобой заговорить, ты и растаяла тут же! А она врёт всё, врёт!
— Видишь ли, онни, я не растаяла, я просто стараюсь иногда быть объективной, — задумчиво говорит ЮнМи, устраиваясь в постели поудобней, — что там было много лет назад... тут без литра соджу не разобраться. Ни ты, ни я знать не можем, слишком маленькими тогда были. И сейчас хрен с ними, с этими старыми заморочками, они не главное. Главное — у дяди неприятности и надо ему помочь.
— Но при этом совсем необязательно было так перед этой ШинХе расстилаться! — непримиримо бурчит бескомпромиссная СунОк.
— А тут такое дело, онни... Ты сама небось видела, что эта ШинХе из последних сил держится. Ну устроили бы мы скандал, ну выгнали бе её за дверь, а она потом инсульт или инфаркт заполучит, или с крыши шагнёт, и мы крайние? Как тогда дяде в глаза смотреть, когда он вернётся? Нет уж, давай все разборки до дядиного возвращения отложим. Всё, СунОк, делаем ночь, доспорим завтра, — решительно обрывает Агдан пытающуюся что-то возразить сестру.
* * *
— ...Ну что? У тебя всё на сегодня? Сваливаем отсюда? — со вкусом потягиваясь, спрашивает ЮнМи свою опекуншу.
— Юнчик, ты что?! Сейчас только пять часов! Не можем же мы взять и просто уйти так рано! — искренне ужасается ЁнЭ такому демонстративному пренебрежению к знаменитому корейскому трудолюбию, — что скажут господин менеджер Ким и твои сонбэ?!
— А чё они скажут? -в свою очередь удивляется ЮнМи, — ничего срочного нет, только текучка, а это можно и без нас с тобой. И вообще, Ёна, если мне не изменяет память, кое у кого сегодня днюха. И эта кое-кто на неё меня даже домой пригласила!
— А ты придёшь? — с робкой радостью спрашивает менеджерша, до последнего боясь поверить , что мировая знаменитость удостоит своим посещением ничем не примечательное жилище её семьи.
— Ёна, так договорились же. Зачем ты меня уже в четвёртый раз спрашиваешь? Не суетись!
— Ну... Так... А вдруг ты передумала? — мнётся старшая.
— Так я не передумала.
— Я думала, мы только после семи подъедем... Мама всё приготовить должна... И папа с работы вернётся...
— Так мы к этому времени примерно и приедем. А сейчас мы с тобой прямиком в "Лоттэ" поедем, а оттуда к моим завернём. Мама с онни тебе тоже подарок приготовили.
— Подарок, мне?!...
— Не, блин, Мульче! У кого днюха сегодня, у тебя или у короля СенЧжона? — язвит теряющая терпение знаменитость.
— А в "Лоттэ" зачем?
— Там увидишь!
...
— ...Ю! Подожди! — с ясно различимыми нотками зарождающейся паники в голосе восклицает ЁнЭ и, уцепившись за локоть своей подопечной, пытается её притормозить у самых дверей галереи.
— Ну чё там ещё? — продолжая переть вперёд, отзывается ЮнМи, на которую старания опекунши её остановить оказывают действия не больше, чем резинка от детских трусов на взрослого носорога.
— Ю, "Лоттэ" — это так дорого... Я не могу... — ноет ЁнЭ.
— А я говорю — можешь! — давит моральным авторитетом знаменитость, вваливаясь в холл ювелирного салона, — и нечего мне тут жертву произвола из себя изображать! Думаешь, я не слышала, как ты перед витриной с браслетами тоскливо вздыхала в прошлый раз, когда мы для СунОк подарок выбирали на день рождения?
ЁнЭ сдаётся и, прекратив не очень-то искреннее сопротивление, послушно проходит в салон вслед за своей подопечной.
— Ой! Это же Агдан-сси! — не сумев сдержать свой восторг, тихонько взвизгивает молодая работница салона, очевидно, большая поклонница ЮнМи, а может быть и всей "Короны".
— Тише, ты, — почти не раскрывая рта, шипит ей старшая коллега, и быстро бросившись наперехват гостям, изгибается в почтительном поклоне. — Добрый день, госпожа. Могу ли я быть вам полезной?
— Здравствуйте. Да, я уверена, что нам понадобится ваша помощь, — дружелюбно отвечает ЮнМи, — в вашем салоне ведь есть какая-нибудь переговорная, ну или примерочная, где можно спокойно обсудить вопрос, не тревожа остальных посетителей?
— Конечно-конечно, госпожа! Позвольте я проведу вас. Нужно ли пригласить старшего управляющего?
— Да я думаю, это необязательно, справимся и без него. Хотя... — поразмыслив говорит Агдан. Впрочем, услышав о визите важной знаменитости, управляющий счёл своим долгом явиться без приглашения и отправить услужливую подчинённую обратно в зал.
— Так, Ёна, — сразу переходит к делу ЮнМи, отвергнув предложение устроиться в огромном кресле и предпочитая усесться на диване рядом со своим менеджером, — доставай мой телефон и ищи там мессагу от АйЮ, которая в среду вечером пришла. Нашла? — нетерпеливо спрашивает она через минуту.
— Да, нашла, — послушно отвечает именинница, последние крупицы воли к сопротивлению у которой испаряются прямо на глазах, — здесь картинки с браслетами и ссылки. Это то, что ты хотела?
— Ага! — довольно подтверждает ЮнМи, — а теперь мы попросим уважаемого господина управляющего принести нам сюда эти образцы живьём, и ты из них уже будешь выбирать сама.
— Ю... А как АйЮ?.. — робко начинает опекунша, когда управляющий отдал необходимые распоряжения персоналу и теперь угощает гостей ароматным кофе.
— Ёна, ну ты сама-то подумай, а? — просит подопечная, — я же в драгоценностях не очень разбираюсь, и не вижу ни хрена. Вот и попросила АйЮ, она-то уж точно в этом деле знаток! И ХёМин присоединилась, она же себя считает главной стилисткой группы, ну и вообще что у неё идеальный вкус. Если бы я с ней не посоветовалась, разобиделась бы по-страшному! Ну и КюРи, конечно, куда же без неё! Так что варианты тебе подбирали знатоки и эксперты, цени!
...
ЮнМи с менеджершей выходят из ювелирного магазина. В руках у Юны красивая, нарядно украшенная коробка с дорогим изделием. ЁнЭ не в состоянии оторвать от подарка глаз и жалобно просит:
— Ю, а дай мне ещё разок взглянуть на него!
— В магазине не насмотрелась, что ли? — удивляется ЮнМи, не отдавая коробку.
— Ну ещё разик, ну пожалуйста!
— Дома насмотришься. Видишь, всё так запаковано красиво, не вскрывать же сейчас.
— Там только ленту чуть-чуть отодвинуть, и можно коробочку открыть, — находит аргумент менеджерша. Поскольку подопечная отнюдь не спешит отдать ей подарок, ЁнЭ начинает ребячиться и, хищно растопырив пальцы, делает вид, что намеревается коробку отнять.
— Дай-дай-дай-дай-дай! — скороговоркой выпаливает она.
— Менеджер Ли ЁнЭ-сии! Какой дурной пример вы подаёте своим поведением вашей несовершеннолетней подопечной?! — делано ужасается ЮнМи и, пользуясь своим безусловным преимуществом в росте, поднимает подарок на вытянутой руке на недосягаемую для ЁнЭ высоту.
— Дай-дай-дай-дай-дай!
— Э-э, не-ет! Щас мы к тебе домой поедем, как договаривались! Там девочка Ёна встанет на стульчик, споёт нам песенку, расскажет стишок, её мама нам скажет, как девочка Ёна себя вела за этот год, и если хорошо, вот тогда-а... — резвится Агдан.
