— Всего доброго, госпожа Ким МуРан! — также церемонно отвечает мужчина, — я очень благодарен вам за поистине бесценные советы. Пожалуйста, передайте мои пожелания здоровья господину Киму и вашим детям, внукам и остальным родственникам. Надеюсь вскоре лично увидеть вас на празднике в вашем доме. Аньенхасейо!
(...Общежитие "Короны", чуть позже, но ещё до ужина. Те же действующие лица плюс пришедшая СонЁн)
— ...И ты пожалела крошечный кусочек мяса голодному ребёнку?! — не может поверить своим ушам СонЁн, гневно глядя на ХёМин.
— Ты сама знаешь, что для Юны мне ничего не жалко, — с досадой отвечает та, — но зачем порядок нарушать? Что за налёты на кухню перед ужином? Да ещё и с грабежом?!
— Я вижу только, что несчастный ребёнок захотел попробовать, что ты там на ужин делаешь, а ты его уже прямо убить готова! Онни, ты что?! Как можно было так отнестись к нашей девочке?! Неужели ты забыла, что Юна пока ещё не вполне здрова и не очень хорошо видит?! Тебе что, трудно было притвориться, что ничего не замечаешь?! — постепенно распаляясь, усиливает наезд на ХёМин "мамочка".
ХёМин, мимоходом взглянув на наслаждающуюся ситуацией КюРи, недовольно кривит губы, оставаясь при своём мнении о правилах поведения на кухне, когда она творит там очередной кулинарный шедевр.
— Да не ребёнок я! Всё нормально, онн... Ай! — взвизгивает от неожиданности ЮнМи, когда СонЁн не глядя выбрасывает в её сторону правую руку, и, ухватив неосторожно подошедшую слишком близко макнэ за талию, с неожиданной силой подтаскивает упирающуюся младшую к себе и плотно прижимает к своему боку, — онни, вот не надо меня тискать! Ну онни!.. — привычно ноет она, с беспомощным недовольством подвергаясь внеплановому сеансу обнимашек.
— СонЁн, ХёМин правильно повела себя, — скупо улыбнувшись, говорит справедливая ИнЧжон — признанный арбитр группы. — Ты забыла, что ли, мелкая ненавидит, когда с ней обращаются, как с инвалидом. Или когда носятся, как с больной.
— Она может храбриться и вести себя, как угодно, но вы-то, вы?! Вы что, забыли, что зрение у Юночки только-только начало восстанавливаться?! — горячится СонЁн, продолжая крепко прижимать к своему боку схваченную подругу.
— Мы не забыли, — мягко отвечает ИнЧжон, — мы всё время об этом помним. Но это не значит, что нам нужно с младшей в поддавки играть. Это для неё хуже клизмы, сама знаешь.
— Да всё нормально, онни, не надо так остро всё воспринимать, — с философским видом говорит ЮнМи, как неизбежное зло стойко и терпеливо принимая внеочередной приступ тисканья и обнимашек, — и забавно всё получилось, и ХёМин в своём праве была. Вот только — зачем она меня веником гоняла?! Ведь для этого полотенце есть. И БоРам полотенцем из кухни гоняли, и ДжиХён тоже, сколько раз — не упомнишь. А меня почему-то веником! Онни, веник — это ... унизительно! — надувает она губы, обиженно глядя на ХёМин.
— Ребёнок, ты нифига не понимаешь! — резвится КюРи, — какое, к чёрту, полотенце?! Мировая знаменитось, национальное достояние Кореи, кавалер множества орденов и медалей, а ты предлагаешь такого человека гонять каким-то пошлым, вульгарным кухонным полотенцем?! Да и грязным, небось?! Да ты что?! Мне кажется, тут и веника мало будет! По крайней мере тот, что у нас сейчас, ну явно не соответствует уровню нашей младшей. Завтра же озабочусь, поищу в сети что-нибудь подходящее.
— Веник из какого-нибудь редчайшего бамбука, украшенный голубыми императорскими топазами, и обязательно ручной работы, изготовленный пятидесятилетними девственницами в отдалённом монастыре Тибета по рецепту, который уже две тысячи лет передаётся от матери старшей дочери... — преувеличенно серьёзно предлагает ХёМин, сгоняя с лица улыбку.
— Фигасе у тебя фантазия разыгралась! — смеётся ИнЧжон, — БоРам, ДжиХён, подберите челюсти! Про девственниц ХёМин пошутила!
— Ага! А старый веник запакуем в пластик, украсим стразами и фанатам передадим! Из "Рэд алерт", например. Как величайшую реликвию! — строит радужные планы КюРи, — или не просто передадим, а аукцион устроим! Представляете, какой ажиотаж будет? Да мы озолотимся!
— КюРи, не вздумай! — испуганно восклицает Агдан, — я тогда не знаю, что с тобой сделаю! Под динозавра ночью остригу! Напишу новую песню и для неё тебя древнеассирийский язык выучить заставлю! Найду престарелого нищего карлика-импотента и убежу президента СанХёна за него тебя замуж выдать!
"...Я тебя ночью под динозавра остригу!.."
— А как правильно говорить, "убежу" или "убедю"? — некстати встревает БоРам.
— Я его и убежу, и убедю! — обещает ЮнМи, выразительно глядя на КюРи.
— А она может! Убедит ведь, мелочь вредная, — со вкусом говорит ИнЧжон. — КюРи, как тебе такая перспектива?
— Вы только посмотрите на эту мелкую неблагодарную поросятину! — явно призывая всех разделить её законное возмущение, изображает скандальную аджуму КюРи, — я, можно сказать, здоровья для неё не жалею, от злющей ХёМин её спасаю, сама чуть было под веник не попала, когда её отвлечь пыталась — целую секунду для тебя выиграла, чтобы ты спокойно и с достоинством удрать смогла, и где благодарность?! Где твоя благодарность, я спрашиваю?!
— Понятия не имею, куда я её положила, — делая вид, что чешет в затылке, отвечает ЮнМи, — может, её ДжиХён взяла? Джей, ты не брала, случайно?
— Я не брала! Сама, как обычно, засунула её куда-то, а сейчас на всех сваливаешь! Под подушкой посмотри, или под диваном!
— Пффе!.. — презрительно фыркает бесстрашный лидер "Короны", — вот оно, типовое лицо нашей группы! Неблагодарность, непочтительность к старшим, запугивание, шантаж... А я не боюсь! И меня никому не запугать! Но... — тут она мечтательно поднимает взгляд к потолку, — меня так легко подкупить...
— Ёксоль! — с чувством говорит ЮнМи, немедленно заработав за это от СонЁн лёгкий шлепок по попе, — так и знала, что всё к вымогательству сведётся! А сама-то, сама, так коррупцию в группе обличала! Ну, и чего ты потребуешь теперь за неразглашательство?!
— Та-а-ак... — с предвкушением начинает составлять список шантажистка, — давненько что-то мне новых песен не дарили... — она кидает испытывающий взгляд на макнэ.
— И ещё дольше дарить не будут. За вымогательство, — спокойно парирует та.
— Большой кусок торта? Это помимо моей доли... — уточняет КюРи и снова устремляет на Юну оценивающий взгляд .
— Можешь рассчитывать на половину моей порции. Но помни, если меня лишить сладкого, на которое я уже рассчитывала, то я испытаю жестокие моральные страдания! И помнить об этих страданиях я буду очень-очень долго! И особенно о человеке, мне эти моральные страдания причинившем. И может быть, иногда я даже буду мечтать продать этого человека в подпольный бордель. Вот. Ой, — реагирует она на очередной шлепок по попе, — да за что?! Онни, "бордель" — это допустимое в обществе выражение! Это не мат!
— Она права, СонЁн, это, действительно, вполне разрешённое слово, — неожиданно встаёт на её сторону ХёМин, — и эта идея с продажей, э-э, кое-кого в подпольный бордель мне тоже иногда кажется, э-э, не такой уж и плохой, — бросает она искоса быстрый взгляд в сторону КюРи.
— А что такое "подпольный бордель"? — наивно спрашивает ДжиХён, — а там чем занимаются? У нас в Сеуле такой есть?
— Нууу, подпольный бордель, это типа как обычный бордель, только нелегальный... — несколько туманно пытается объяснить ЮнМи.
— Кхгм... Мелкая, ты лучше помолчи. Джей, я тебе попозже всё объясню, — хмыкает ИнЧжон, быстро переглянувшись с ХёМин.
— Ой-ёй-ёй, страсти-то какие! Когда это я у кого-нибудь последний кусочек торта забирала?! Я же не настолько злобная и бессердечная, все подтвердят! — принимает оскорблённый вид КюРи, — четверть своей доли отдашь, и хватит. И пять массажей.
— Да щазз! Пять массажей, офигеть! Одного хватит!
— Ну скажи мне, мелкая, ну как можно быть такой жадной?! Пять!
— Легко можно быть! В зеркало на себя посмотри! Один!
— Юна, душевная чёрствость тебе не идёт! Пять.
— Это не душевная чёрствость, а инстинкт самосохранения! Один.
— Карму свою портишь прямо на глазах! Четыре.
— Зато при этом твоей карме помогаю! Полученное на халяву — развращает. Один.
— Ты же сама потом не сможешь заснуть, зная, что ограбленная тобой верная подруга тихо и горько плачет в уголке! Три.
— Я не смогу заснуть, пока сама не увижу это редчайшее зрелище. Ладно, два.
— Значит, договорились! ИнЧжон, ты свидетель — два массажика и четверть юнчикова куска торта сегодня за ужином. И песня!
— Р-р-р!
— Хорошо-хорошо, не рычи. Без песни, так без песни. А песню потом.
— Р-р-р!! Песню для глухонемых написать, что ли?! А тебя солировать заставить?!
— КюРи, не наглей. Хватит с тебя и торта с массажем, — улыбается ИнЧжон, — а то мелкая такое для тебя выдумает, мало не покажется!
— Я привыкла к жестокости и несправедливости этого мира, я привыкла к постоянным обидам и пинкам... И я на всё согласная! — сделав скорбное лицо и плаксивым голоском говорит КюРи, — Юночка хочет дать мне песню для глухонемых — пусть это будет песня для глухонемых... А слова и музыку она тогда мне потом подарит!
* * *
— Господин Хон? Пожалуйста, проходите. Профессор ждёт вас, — немолодая секретарша провожает важного посетителя в кабинет главного врача одной из крупнейших сеульских клиник, на ходу сопровождая свои слова многочисленными вежливыми поклонами. Хозяин кабинета встречает гостя, встав из-за стола и сделав несколько шагов навстречу. Мужчины проходят в примыкающую к кабинету маленькую переговорную и удобно устраиваются в креслах. Далее следует ритуал формального представления друг другу, со всеми обязательными при знакомстве расшаркиваниями и телодвижениями. Наконец предшествующая серьёзному разговору прелюдия заканчивается, и собеседники, отдав должное неизменной чашечке чёрной "арабики" без сливок и сахара, переходят к делу.
— Итак, насколько я понял просьбу уважаемого спонсора нашей клиники, госпожи Ким МуРан, вас заинтересовали детали истории болезни пациентки Пак ЮнМи, которая несколько лет назад перенесла сильнейший нейроретинит с необратимой потерей зрения?
— Да, господин профессор. Я очень сожалею, что вынужден занимать ваше драгоценное время, но нас очень интересует всё, что связано с болезнью глаз госпожи Пак. Всё, включая сюда и течение заболевания, и проведённую терапию, и данные наблюдений за все эти годы. Конечно же, мы гарантируем полную конфиденциальность со своей стороны.
— Я понимаю, что мой вопрос может звучать излишне прямолинейно, но тем не менее я задам его. Для чего вы собираете эти данные? Как вы предполагаете воспользоваться полученной информацией?
— Это не секрет, господин СеЧжон, — практически без заминки отвечает гость, — внучка, э-э, одного очень уважаемого человека потеряла зрение в результате автоаварии. К настояшему времени можно констатировать, что все использованные методы лечения оказались бесполезны. Понятно, что семья этой девушки сейчас готова испробовать любые средства, лишь бы они давали хоть тень надежды на улучшение. Колдовство, ритуалы, продвинутые технологии или мистика — да что угодно, как бы дико это не выглядело. Логика тут простая — если что-то помогло госпоже Пак, то почему бы этому "что-то" не помочь той девушке, о которой я упоминал?
— Думаю, я знаю, кого вы имеете в виду, — чуть улыбается профессор, — что ж, у вас хорошая, благородная цель. Правда, я боюсь, что молитвы и мистика, это не то, в чём я силён. А то, что я вам смогу передать, не позволит ощутимо к этой цели продвинуться. Итак, -переходит он к сути дела, — вы хотели бы задать конкретные вопросы? Или же вы позволите мне вкратце пересказать историю болезни госпожи Пак и сравнить её с историей болезни госпожи Ким?
— Конечно же я с благодарностью восприму всё, что вы сочтёте нужным мне сообщить, господин профессор.
— Хорошо. Поскольку мне неизвестен ваш уровень владения материалом в данной области, я начну с самых базовых понятий. Не возражаете? Итак, наши глаза являются очень сложными рецепторными органами, через которые мозг получает до девяносто процентов информации об окружаюшем мире. Как в самом совершенном оптическом приборе, в глазу имеется всё необходимое для манипуляции световым потоком, трансформации изображения в электрические импульсы и последующей передачи их для обработки уже непосредственно в головной мозг по паре так называемых зрительных нервов. С анатомической точки зрения это выглядит так, — СеЧжон придвигает гостю открытый на нужной странице небольшой анатомический атлас.
— Как вы можете видеть, первыми элементами оптической системы глаза, через которые проходит световой поток, это роговица и хрусталик, — размеренным голосом продолжает привыкший к чтению лекций профессор, — роговица, это прозрачная, тонкая, но довольно прочная плёнка, которая защищает более нежные внутренние структуры глаза, а хрусталик — своеобразная эластичная биологическая линза. Он даёт глазу возможность оперативно приспосабливаться к текущим требованиям, скажем, увеличить фокусное расстояние, если вы пытаетеь что-то разглядеть вдалеке, или наоборот, резко фокусное расстояние сократить, когда вы читаете книгу с мелким шрифтом.
— После хрусталика световой поток проходит через своеобразный комок из желе, который называется стекловидным телом. По консистенции стекловидное тело напоминает студень и занимает почти две трети объёма всего глаза. И уже после него, на самом дне глазного яблока, свет наконец-то фокусируется на фоточувствительном слое, который называется ретина, или сетчатка, — добирается до главного СеЧжон, — это такая тонкая плёночка — толщина её в зависимости от места меняется в пределах от пяти сотых до пяти десятых миллиметра, и в состав которой входят фоторецепторные клетки и нервные ткани. Рецепторные клетки бывают двух видов — "палочки", способные лишь определять наличие или отсутствие света, но при этом обладающие очень высокой чувствительностью, и "колбочки", менее светочувствительные, но обладающие способностью воспринимать цвета. Палочки в основном сосредоточены по краям сетчатки, что даёт высокую чувствительность периферийного зрения, в то время как колбочки в центре её обеспечивают возможность получения резкого изображения. Классический компромисс между двуми конфликтующими требованиями — видеть чётко или видеть в условиях недостатка освещения. Без преувеличения можно сказать, что все остальные органоиды и ткани глаза являются лишь вспомогательными образованиями для обеспечения надлежащего функционирования и жизнеобеспечения этой тоненькой, но бесценной для зрения плёночки.
— И именно с болезнью ретины связана потеря зрения у Агдан и госпожи Ким ЮЧжин? — почтительно спрашивает гость, ничем не выдавая своего истинного отношения к необходимости выслушивать состоящую из давно известных ему истин лекцию.
— Именно так, — подтверждает СеЧжон, — именно гибель сетчатки объединяет эти два случая. Хотя причины, приведшие к таким результатам, у этих случаев совершенно различны. Видите ли, господин Хон, эта плёночка никак не скреплена с окружающими её тканями — ни со стекловидным телом спереди, ни с плотной стенкой глазного яблока, на которой она лежит. Своё неподвижное относительно других структур местоположение ретина сохраняет исключительно за счёт плотного и герметичного прилегания к внутренней части склеры, получается как бы своеобразная присоска. Если в результате травмы, резкого удара или сильного напряжения произойдёт надрыв плёнки и нарушение герметичности прилегания, в зону за сетчаткой попадает внутриглазная жидкость и значительный участок ретины может отойти от внутренней стенки глазного яблока. Это и носит название "отслоение сетчатки". При отслоении нарушается трофика, то есть питание клеток нервной ткани и фоторецепторного слоя, и они довольно быстро погибают. Единственное спасение в такой ситуации — срочная операция. И здесь первостепенную важность приобретает своевременная диагностика отслоения. Если упустить время, то... — СеЧжон с сожалением разводит руками. — К несчастью, у госпожи Ким отслоение произошло практически бессимптомно, что не позволило провести раннюю диагностику.
