Там же, но позже... Байка 2

— Тогда потом, когда гости уйдут? — провоцирует бабушка.

— Угу, — смущённо соглашается Агдан. ЁнЭ, которой видеть свою подопечную смущённой доводится не чаще, чем вам — наблюдать застенчивого носорога, молча смотрит на неё, широко раскрыв глаза.

...

"Как всё-таки похожи застолья в России и здесь, в Корее", — думает ЮнМи, снова обводя взглядом небольшую площадку около автобусной остановки, где в настоящий момент собралась вся деревня, чтобы отпраздновать приезд дорогих гостей. Длинные столы и лавки, судя по виду далеко не первый год используемые сельчанами для общих посиделок, но при этом аккуратные и безукоризненно вычищенные, легко дали возможность всем разместиться без особой тесноты. "Вся-то разница, что у нас про виновника торжества обычно благополучно забывают уже после третьего тоста, а здесь от меня наконец-то отвязались только после пятого. Но у нас водка, а здесь соджу, так что всё понятно. Сейчас поели, на грудь слегка приняли, по идее скоро на свои компашки по интересам разобьёмся. Молодёжь с молодёжью, аджумы с аджумами, аджосии... сами по себе. Интересно, а петь потом хором будем? Наверное, будем. И меня тоже припрягут, стопудово. Хотя ведь не убудет от меня от пары песен? Напрягаться точно не буду..." — сидящая на почётном месте за столом девушка возвращается взглядом к стоящей перед ней плошке и со вздохом недовольно тыкает палочкой лежащую там холодную недоваренную картофелину. А устроившаяся слева от Агдан любимая менеджерша никак действия ЮнМи не комментирует, но молчит очень громко и выразительно. На лице у неё крупными буквами написаны две бессмертные фразы — "А я тебе говорила!" и "А я тебя предупреждала!". В конце концов айдол сдаётся, отодвигает плошку в сторону и немного сконфуженно поясняет:

— Знаешь, Ёна, мне почему-то казалось, что картошку сделают с коровьим маслом, а тут кунжутное...

— Кунжутное гораздо полезнее, — перебивает её ЁнЭ.

— Может и полезнее, но с картошкой я его не хочу, — капризно морщит нос Агдан, — оно и вонючее вдобавок. А кроме того эту картошку почему-то недоварили и зачем-то ещё остудили после варки! И соли на столе нет!

— Юнчик, так ведь картошку для скотины завсегда так готовят — взяли, порезали, чуть-чуть отварили, остудили, ну и дали. Как привыкли курам да поросятам делать, так и тебе сделали, — невинно отвечает ЁнЭ.

ЮнМи несколько секунд с подозрением смотрит на неё, предполагая тонкую издёвку, но ответный взгляд менеджерши чист, честен и бесхитростен. Ну а то, что глаза у старшей подруги при этом улыбаются, так ни один суд не сочтёт это основанием для обвинения. ЮнМи перестаёт сверлить опекуншу синими лазерами и начинает мыслить конструктивно:

— Ну да бог с ней, с этой картошкой. Ёна, тут где-то говядинка на столе стояла...

— Ничего нет, всё съели, — мгновенно отзывается менеджерша.

— А курятину?..

— И курятину тоже всю съели!

— А если найду?!

— Ю, ну не надо, пожалуйста, — начинает ныть подруга, — мы с тобой и так сегодня диету почти в полтора раза превысили! А у нас ещё и завтра, и в воскресение тут...

— Где моё мясо? — холодно прерывает её Агдан.

ЁнЭ капитулирует и пододвигает нужную миску поближе к ЮнМи. Та забрасывает в рот несколько кусочков, жуёт их, и, проглотив, самым назидательным тоном проясняет для менеджера свою позицию:

— Мне президент СанХён что велел, когда сюда отправлял? Хорошо отдохнуть он велел! А может ли быть хороший отдых без "хорошо поспать" и "хорошо пожрать"? Конечно нет! Так что я просто добросовестно выполняю приказ президента.

— Господин президент меня убъёт, — упавшим голосом обречённо шепчет ЁнЭ, — оштрафует на месячную зарплату. Нет, на две зарплаты... Нет, на три...

— Не только не оштрафует, но и премию выплатит. За все лишения и страдания, и за проявленный при этом героизм.

— Тебе смешно... — совсем уже убитым тоном говорит менеджерша.

— Спорим? — лаконично предлагает Агдан и протягивает ей ладонь. ЁнЭ, с несмелой благодарной улыбкой двумя руками бережно принимает ладошку подопечной.

...

Тем временем мероприятие развивается в полном соответствии с прогнозами Агдан. Мужская часть аудитории, относительно немногочисленная, сделала перерыв в еде и, закурив, степенно, с достоинством обсуждает в стороне извечные животрепещущие темы, как то погода, работа, налоги, виды на урожай, спорт и бессовестные чиновники. К ним же присоединился и водитель агданского максивэна. Телохранители Ман и Ло оценили степень угрозы охраняемому телу как низкую, и сочли возможным пойти навстречу требованию ЮнМи и тоже принять участие в празднике, разделив между собой очерёдность дежурств. В данный момент господин Ло сидит недалеко от ЁнЭ и Юны и внимательно контролирует обстановку, а Ман без спешки насыщается, игнорируя любопытные и заинтересованные взгляды, которыми щедро одаривают его сельчанки.

Аджумы постарше вместе с ЁДжин собрались вокруг ДжеМин и под её подробные объяснения рассматривают фотки в громадным фотоальбоме, при этом охая, ахая и не сдерживая эмоций. Время от времени до ЮнМи доносятся отрывистые восклицания, полные жадного любопытства вопросы и мамины комментарии:

— Холь! Это же ДжонХван! БинЫн, БинЫн, смотри скорее — тут сам ДжонХван!

— Холь! Это он! Поджигалка, где ты умудрилась с ним познакомиться?!

— Это в нашем кафе. Уважаемый ДжонХван-сии тогда заехал к нам поздравить Юночку с днём рождения. Господин ДжонХван очень уважительно относится к Юночке...

— ...А это на праздновании Дня Независимости. Видите, тут Юночка в военной форме. Юночка же у нас почётный член Ассоциации ветеранов морской пехоты, и поэтому должна была быть в парадной форме... А это Юна рядом с генералом Им ЧхеМу. Он предложил Юночке сфотографироваться рядом с ним и вообще был так добр к моей девочке...

— ...А это госпожа президент Пак КынХё вручает Юночке орден... Да, госпожа президент очень высоко оценила заслуги Юночки в музыке...

— ...Вот этот аджосии на фото? А это как раз юночкин начальник, президент агентства, где Юночка работает. Господин Ли СанХён-сии. Он очень обходительный мужчина и с таким уважением к Юночке относится!..

...Немногочисленная молодёжь женского пола сгрудилась около СунОк, наперебой тапает в экран её планшета, пищит и иногда взвизгивает, не в силах удержать в себе восторг, и люто-бешено завидует белой завистью. Нарочито небрежные (А чё такого-то? Обычное же дело!) комментарии старшей дочери ДжеМин лишь подливают бензина в костёр:

— Это? Это я с группой "Super juniors" в танцклассе агентства "FAN Entertainment". Тонсен меня с ними познакомила. Ага, а вот отдельно с ЁнУном. И здесь тоже.

— СунОк-сии, а с СыХоном вы встречались?!

— А как же! Моя тонсен хорошо к нему относится, и он тоже всё время старается своё уважение к ней показать, даже ещё когда она в школе "Кирин" училась. Пролистните чуток вперёд на планшете, там фотки с "Bang-bang" будут.

— И-и-и-и!! Как здорово!

— Ага. Это я с ними на киностудии сфоткалась, тонсен со своей группой там в клипе снимались, и парни меня до нужного съёмочного павильона проводили... А вот здесь мы с АйЮ тонсен на гастроли провожаем. В Европу.

— Пресвятые бататы! Сама АйЮ! СунОк-сии, вы вместе с самой АйЮ!

— Кстати, АйЮ-онни подписана на мой блог и даже включила меня в список друзей!

— И-и-и-и-и!!...

...

...А совместное хоровое пение показалось Юне совсем не таким уж и страшным, как думалось вначале. По крайней мере, впечатление от исполнения было гораздо приятнее, чем от типового караоке, куда ей приходилось иногда приходить с друзьями. Начав с традиционных народных песен ("Ариран" конечно же спели самой первой), аджумы быстро переключились на трот, в котором Агдан за недостатком времени так и не удосужилась разобраться (так, запомнила пару песен из репертуара ДжонХвана, чтобы не обижать невниманием заслуженного певца). Но идиллия закончилась, когда разошедшиеся женщины перешли на песни авторства самой Агдан. "Где среди пампасов бегают бизоны..." и "Акапулько" было ещё терпимо, но когда подвыпившие сельчанки повторно заорали "О боже, какой мужчина!", ЮнМи в миллионный раз прокляла тот момент, когда она легкомысленно выпустила в мир эту чуму...

...

— ...Ю, ну как тебе не стыдно! — на правах старшей сестры строго выговаривает малолетке СунОк, — такие уважаемые люди тебя просят, а ты выкобениваешься!

— Да я не выкобениваюсь, но сама прикинь, на чём я играть должна? — ничуть не смущается младшая, — мы с собой что, гитару захватили? Или синтезатор? То-то и оно, что нет!

— Доченька, а может быть, здесь каягым найдётся? — услышав мамину просьбу, ЮнМи набирает в грудь воздуха, чтобы наотрез отказаться, но, увидев немую мольбу в глазах ДжеМин, понимает, что играть всё-таки придётся. — Ну, можно, в принципе, — коротко фыркнув, бурчит она.

Какое-то время у ЮнМи сохраняется слабая надежда, что никаких каягымов поблизости нет, но после короткой суматохи, вызванной неожиданным запросом, от соседей приносят сразу два инструмента. Юна, досадливо поморщившись, проверяет настройку, и задумывается, что же ей сыграть. ЁнЭ видит, как внезапно её подопечная неподвижно замирает над каягымом, устремив невидящий взгляд поверх голов куда-то вдаль. Прекрасно зная, что это означает, опытная менеджерша тут же включает планшет на запись и придвигается поближе, чтобы, не дай бог, ни звука не упустить из нового творения Агдан. Вот небрежно тронута первая струна, вторая, и новая в этом мире мелодия послушно плавится под умелыми пальчиками ЮнМи, а необходимые корейские слова для перевода с русского спешат занять предназначенные им места. И серебром вполголоса начинает литься песня:

Но как на свете без любви прожить?

Примитивные слова и простая мелодия, да какая разница? Женская тоска... Тоска по так и не сбывшемуся, что даже самой себе объяснить не можешь... Детские мечты... Вера в чудо... И вытаскивает колдовство несовершеннолетней соплячки из самой души немолодых женщин давно, казалось бы, угасшие и погребённые оставленными жизнью рубцами и шрамами эмоции... Первой начинает рыдать бабушка ЁДжин. "Ю... Ю... Юночка-а..." — всхлипывает она и отворачивается, вытирая слёзы. Вслед за ней не выдерживают и остальные, и вскоре Юна оказывается в плотном кольце безутешно плачущих женщин. А чтобы привести в чувство совсем расстроившуюся соседку тётушку БинЫн, пришлось даже отпаивать её соджу...

...

— Чух-чух-чух, — робко, двумя пальцами, скребётся в дверь ЁнЭ. Получив разрешение войти, она бочком просачивается внутрь и нерешительно останавливается недалеко от двери. Сидящая на низкой табуреточке ЮнМи и большая массажная щётка в руке ЁДжин не оставляют и тени сомнения, чем именно занимаются за закрытой дверью бабушка и внучка. Причём, если судить по рассеянному и отсутствующему виду Агдан и по её расфокусированным и подёрнутым поволокой глазам, ЁДжин явно владеет секретом ПРАВИЛЬНОГО расчёсывания. Набравшись храбрости, ЁнЭ решается задать своей подопечной вопрос, из-за которого она позволила себе вторжение в комнату:

— Ю, нам пора в гостиницу выезжать. Ты как?

— Угу... это... ну... через полчасика... — с долгими-долгими паузами между словами тянет ЮнМи, не собираясь ради ответа выходить из транса...

(...Поздний вечер. Самый лучший номер небольшой гостиницы в уездном городке...)

...Девочки готовятся отойти ко сну. ЮнМи, в своей пижамке цвета "почти марсала" с отброшенным и сбившемся набок капюшоном, лежит поверх одеяла, закинув руки за голову и молча уставившись в низкий потолок. ЁнЭ, в шикарной чёрной ночнушке, разглаживает ночную маску на лице и попутно проводит рутинный контроль состояния своей подопечной:

— Ю, ты как? Всё нормально? Хорошо чувствуешь себя? Устала? Животик не болит? Ты столько мяса съела сегодня, я даже испугалась немножко.

— Всё нормально, онни, не суетись, — лаконично отвечает ЮнМи, не отрываясь от созерцания потолка.

— Какая-то ты ... напряжённая вся сейчас. Ю, ты не обманываешь меня? Ты точно чувствуешь себя хорошо? — ЁнЭ решительно пристраивается на краю кровати своей подопечной, машинально делая попытку поправить ей капюшон.

— Да точно, точно. Только знаешь, Ёна, беспокойство какое-то лёгкое появляется, когда про завтра думаю. Типа предчувствие, — поворачивает Юна лицо к подруге. — Никакой конкретики, просто ... чуть-чуть тревожно делается. Наверное, устала от впечатлений, вот и кажется всякая хрень. Сейчас высплюсь и всё на своё место встанет, — успокаивает она взволнованную опекуншу. — Мульча, хватит с тебя на сегодня. Двадцать минут уже чесала, давай ночь делать, — решительно приказывает Агдан громко мурчащей кошке...

* * *

— ...КюРи... КюРи... Ты чего? КюРи, ты с ума съехала? Ты чё творишь?! Ваще охренела! Отвали от меня нафиг!.. — бормочет во сне ЮнМи и, не просыпаясь, пытается одной рукой загородиться от добросовестно вылизывающей её щёку Мульчи.

— Юнчик, просыпайся, — тихонько смеётся ЁнЭ, как и вечером присаживаясь на край постели к своей подопечной и деликатно отодвигая в сторону не возражающую кошку.

— А сколько времени? — помолчав, сонно интересуется ЮнМи, не открывая глаз.

— Полдевятого уже. Я специально дала тебе поспать подольше, но сейчас минут пятнадцать ты вела себя очень беспокойно — ворочалась и бормотала что-то. Вон, даже Мульча встревожилась и кинулась тебя успокаивать, — кивает менеджерша на пристроившуюся в ногах Агдан защитницу, — как ты чувствуешь себя, Юнчик? Ничего не болит? Животик нормально работал после вчерашнего? — проводит утренний допрос неусыпная надзирательница, не обходя стороной даже интимные детали физиологических процессов, касающихся жизнедеятельности подопечной.

— Нормально всё, — хмуро отвечает ЮнМи, спуская ноги на пол и пытаясь на ощупь нашарить ими тапки. — Ты Мульчу кормила уже? — меняет она тему разговора.

— Да, конечно. И лоток вытряхнула. Ю, а почему ты под утро так в кровати вертелась нервозно? И вид у тебя какой-то угрюмый... Ты не заболела? Давай-ка мы температуру тебе померяем на всякий случай, — лезет она за термометром в свою бездонную сумку.

-Да сон такой дурацкий приснился. Хрень полнейшая! Как раз под утро, — поколебавшись, нехотя признаётся Агдан, — всё настроение сбил.

— Расскажешь?! — со жгучим интересом поворачивается к ней ЁнЭ, отрываясь от поиска термометра. ЮнМи, не отвечая, берёт полотенце и удаляется в сторону туалета, пошаркивая подошвами шлёпанцев.