— Да вот просто заслушалась, как вы с господином ХёГваном торговались сейчас, — до ушей улыбается Агдан, — дедушка, это было так весело и ... впечатляюще! — крутанув рукой, подбирает она подходящее слово. — Особенно вначале! Ну, когда ХёГван-сии в первый раз сумму озвучил! Вот всё понимаю, для зачина всегда нужно побольше цифру назвать, чтобы потом было куда отступать, но всё равно — меня запрошенная цена, честно говоря, огорошила. Да за такие деньги не то что старый трактор на пару часов нанять можно, а, пожалуй, и настоящий танк насовсем купить! Ну пусть даже и не новый, а подержанный. А потом ещё ХёГван так спокойно доводы приводить начал в пользу своей позиции, и так у него логично и обоснованно всё получалось! Вот чувствую, что нас грабят, дедушка, а возразить-то ничем не могу! А уж когда ты ему отвечать начал, дедушка, это было ... вот бесподобно! — Агдан восхищённо смотрит на деда и чуть понижая голос, проникновенно спрашивает, — дедушка, а я ведь до сих пор не поняла, как в твоих рассуждениях у тебя в самом конце так получилось, что господин ХёГван чуть ли не сам нам за эту поездку приплачивать должен?
— Поживи с моё, ещё и не таким переговорам научишься, — снисходительно улыбается ВонСок, которому тем не менее очень приятно искреннее восхищение синеглазой знаменитости. — В жизни ещё как пригодится!
— Разве что не в ближайшем будущем, дедушка, — деликатно не соглашается ЮнМи, — сейчас-то мне не то, чтобы торговаться — вообще покупать что-то не часто приходится!
— Это как же так?
— Ну смотри сам, дедушка. По условиям моего контракта агентство должно обеспечивать меня по жизни всем необходимым — от питания и одежды до жилья и медицинской помощи, если потребуется. Оно и обеспечивает — на неделе живу со своими подругами-сонбэ в общежитии, кстати, уже три года почти, за мой гардероб отвечают специальные люди — корди называются, и с питанием — та же фигня. А в итоге получается, что при моей загрузке деньги тратить просто некогда! — обаятельно улыбается Юна.
— А если тебе, допустим, захотелось конфетку купить и скушать? — хитро прищуривается дед.
— О-о, дедушка, конфетка ребёнку — это святое! — в тон ему отвечает Агдан, — и как раз для таких случаев и нужен персональный менеджер! Когда я захочу конфетку, я говорю об этом нашей уважаемой ЁнЭ-сонбэ, и она мне её покупает. Или же, довольно часто, не покупает, если вдруг я прошу что-то из запретного для меня списка. Мороженое, например, — ЮнМи демонстративно надувает губы. На лице же упомянутой менеджерши проступает выражение безграничного смирения и терпения.
— Я думал, твоими денежными делами занимается мама, — замечает ВонСок.
— Понятно, занимается. Дедушка, я два года жила с незрячими глазами, как крот. Вот чисто технически, как мне было самой денежными делами заниматься? — морщится Юна, — в агентстве сразу же, как стала с ними работать, мне сделали счёт в банке. Туда все мои доходы и перечисляются. У мамы доступ есть, она ими в повседневных делах распоряжается, не вопрос. Но если что серьёзное, то последнее слово всегда за мной, ведь это я их зарабатываю. Ну а на святое дело, на конфеты, — тут ЮнМи позволяет себе скупую усмешку, — просто сделали ещё один счёт, типа мои карманные деньги, а карточка у ЁнЭ в сумке или у моего поводыря, у ПэУ. Кстати, Ёна, я тут подумала, нам же завтра кэш нужен будет, когда за поросятами поедем? Едва ли там карточкой расплачиваться придётся, правда, дедушка? И с господином ХёГваном тоже...
— Да, внучка, мы тут предпочитаем живые деньги, — одобрительно говорит ВонСок, а менеджер с едва слышимой иронией в голосе успокаивает подопечную:
— Не беспокойтесь, госпожа Пак, я обо всём позабочусь...
...
— ...О, дедушка, мне кажется, это кто-то на велосипеде там рассекает? — ЮнМи, вытянув шею и сильно прищуриваясь, пытается идентифицировать явление, двигающееся перпендикулярно их курсу.
— Это? Это молодой Со, — бросив взгляд в том же направлении, отвечает ВонСок, — и нам как раз к семейству Со сейчас в гости зайти осталось, а потом уже назад пойдём, домой. А молодой Со с работы возвращается. Повезло ему, удалось ещё с зимы работу найти, пусть даже и в соседней деревне. Плохо у нас тут с работой для молодых, Юночка... — вздыхает он.
— Ух! — внезапно восклицает Юна, продолжая напряжённо вглядываться в приближающегося велосипедиста и концентрируя внимание на его торчащих под бейсболкой ушах, — дедушка, а я, похоже, его вспоминаю! Он Со Чжи... Чжи... Блин! — досадливо щёлкнув пальцами, форсирует свою безотказную память Агдан, — О! Вспомнила! Со ЧжиСок он! Мой скольки-то-юродный кузен! Они с мамой заходили к нам в гости лет семь назад, когда проездом в Сеуле были! — выуживает она наконец из головы необходимые сведения о лопоухом ухажёре, полученные от сестры в процессе принудительного просмотра альбома с семейными фотографиями. — А его мама...
— Сводная сестра моей двоюродной племянницы, а значит, твоей троюродной тётки, — словоохотливо подхватывает тему довольный ВонСок.
Тем временем молодой представитель семьи Со успел почти вплотную подъехать к группе гостей деревни. Почтительно поздоровавшись с дедом ЮнМи и вежливо кивнув господину Ману, он без особого интереса окидывает взором незнакомых ему молодых женщин и внезапно встречается взглядом с синими глазами Агдан. Эффект этой встречи можно сравнить разве что с ударом молнии или с неосторожным прикосновением к проводу с высоким напряжением — как, вдруг вот так вот запросто, посреди сельской улицы в двух шагах от родного дома во плоти увидеть кумира Кореи и всея Азии, легендарную Агдан?! Мозг несчастного ЧжиСока не выдерживает сильнейшего когнитивного диссонанса и впадает в ступор, на время немилосердно лишив хозяина возможности совершать какие-либо осмысленные действия. Парень загипнотизированно пялится в тёмно-синюю глубину, почти на сто восемьдесят градусов выворачивая назад шею. Лишённый контроля велосипед обрадованно рыскает в сторону, налетает передним колесом на очень к месту оказавшийся придорожный столбик, и вместе с хозяином падает, каким-то образом даже на пару секунд оказавшись сверху. Впрочем, этого оказывается явно недостаточно, чтобы вывести молодого Со из ступора. "Агда-ан...", — сдавленным голосом сипит он, не замечая, что из носа у него срываются и падают вниз тяжёлые и тёмные капли крови.
— Ну Агдан, и чё? — с лёгкой опаской отвечает ему ЮнМи, совершенно не ожидавшая такого зрелищного шоу, — с каких пор это стало поводом с велосипеда валиться?
— ЧжиСок, ну что же ты неловкий такой?! Смотри, мою любимую внучку совсем переполошил! А ну, быстро вставай, приводи себя в порядок и поднимай велосипед! Да, и нос вытереть не забудь! — с видимым неудовольствием глядя на непутёвого младшего Со, приказывает дед.
— Ёна, у тебя влажные салфетки в сумке должны быть... Дай сюда, я сама передам. А то и тебя придётся в чувство приводить, — помня, что ЁнЭ становится плохо при виде крови, пытается пресечь Юна намерение опекунши самостоятельно оказать парню помощь.
— Вот, ЧжиСок-сии, возьмите, пожалуйста, — моментально находит у себя желаемое ЁнЭ и сама двумя руками и с лёгким поклоном передаёт упаковку салфеток жертве красоты Агдан. Благое пожелание ЮнМи облегчить подруге жизнь встречено немым осуждением и упрямо сжатыми челюстями.
— Б-б-благодарю... — машинально отвечает парень, всё ещё не в состоянии оторвать взгляд от знаменитости.
— Так... — насмешливо комментирует ЮнМи, — я, конечно, понимаю, что моя неземная красота кого хошь с ног собьёт, но может быть, ЧжиСок-сии, вы как-нибудь сможете минут на пять от меня отвлечься? Не, так-то я не против, просто в доме мной любоваться всяко удобнее будет. Мы как раз к вам домой идём, да, дедушка?..
С трудом сглотнув, ЧжиСок мелко и часто кивает несколько раз и начинает подниматься...
...Визит в дом семейства Со почти ничем не выделяется из ряда состоявшихся до него. Всё тот же цветочный чай для ЮнМи, непременная стопочка соджу для старших, символический кусочек чего-нибудь не очень острого на закуску, терпеливые ответы на обязательные вопросы вместе с обстоятельными разъяснениями ЁнЭ. А если говорить об отличиях — ВонСок, из-за того, что данный визит последний на сегодня, счёл возможным выпить не одну, а две стопки соджу, а немного заскучавшая ЮнМи нашла себе новое развлечение — дрессировать ЧжиСока. Дружелюбно разговаривая с кузеном о разных пустяках, Агдан быстро добилась, чтобы парень почти перестал заикаться и обалдело смотреть на неё, но потом опять вогнала несчастного в ступор, милостиво приказав называть её по имени и неформально. Было довольно заметно, что подобная эмоциональная реакция Юну весьма и весьма забавляет...
— ...Дедушка, мы на несколько минут задержимся здесь, хорошо? — просит Агдан, когда компания покидает дом семейства Со, — взгляну, что там с велосипедом.
— Давайте-давайте, молодёжь, — благодушно разрешает ВонСок, присаживаясь на скамейку в тенёк.
— ЧжиСок, пару руковиц мне подгони, — по-свойски распоряжается ЮнМи.
— И рабочий фартук для госпожи, пожалуйста, ЧжиСок-сии, — вежливо встревает ЁнЭ.
Младший Со безропотно приносит всё запрошенное. Юна, надев перчатки и позволив заботливой менеджерше накинуть на себя фартук, пытается оценить степень повреждения переднего колеса злополучного транспортного средства. ЧжиСок при этом используется в качестве бессловесного ассистента, которым ЮнМи управляет с помощью коротких отрывистых команд. Через несколько минут Агдан отодвигается и озвучивает окончательный диагноз — "Восьмёрка. Но не очень большая". А затем с искренним сожалением продолжает:
— Были бы нормальные глаза — минут за пятнадцать спицами бы выправила. А сейчас — не могу.
ЧжиСок, в деталях представив себе картину, как национальное достояние Кореи чинит его велосипед, наконец-то достигает состояния сатори, когда ничего уже в жизни удивить принципиально не может. ЮнМи, снимая перчатки и фартук, негромко бросает ему:
— Уважаемая тётушка Со, когда у вас сидели, обмолвилась, что у тебя проблемы с деньгами на обучение на следующий курс.
— Нет, я... — делает попытку уйти в отказ ЧжиСок, но Юна коротким жестом обрывает его возражения:
— Тихо! Я же не впихиваю тебе деньги за пазуху насильно? Просто хотела сказать — если реально понадобится помочь с деньгами на учёбу, кинешь эсэмэску моему менеджеру, я перезвоню. Ёна, дай ему свой номер. Одолжу по-родственному, — слышится короткий смешок, — потом отдашь, когда сможешь...
...
...Дело близится к вечеру, и наши храбрые герои наконец-то возвращаются в родную гавань из своего такого продолжительного и полного опасностей и приключений путешествия по корейской деревушке. Позади остались высоченные горы и бездонные пропасти (не придирайтесь!), топкие болота и безводные пустыни (не придирайтесь!), дружелюбные аборигены и грозные монстры (кому-то и кролики — монстры. А петух-хейтер чего стоит? Не придирайтесь, пожалуйста!). По крайней мере, реакция женщин, что-то стряпающих, помогающих стряпающим, мешающих стряпающим, и просто суетящихся между маленьной кухней в доме ВонСока и столами в небольшом дворике, на появление возглавляемой дедом ЮнМи компании, вызвала у Агдан именно такие ассоциации — то ли Колумб вернулся в Лиссабон из своего первого похода, то ли экспедиция Амундсена возвратилась обратно, побывав на Южном полюсе. Понятно, что весь заряд восхищения, почитания и дружелюбия миновал ВонСока, не задел телохранителя Мана, слегка зацепил ЁнЭ и всей тяжестью обрушился на синеглазую знаменитось, у которой зарябило в глазах от приветливых улыбок, а от многочисленных вопросов и женского гвалта даже немного заложило уши. Вопросы, впрочем, разнообразием не отличались и сводились к вариациям темы "всё ли Юночка посмотрела в деревне и всё ли ей понравилось?". Из-за невозможности выделить кого-то из толпы, Агдан всем отвечает утвердительными междометиями и благожелательными кивками, продолжая между делом аппетитно хрустеть морковкой.
— Аджумони, аджумони, ну что вы все на Юночку набросились? Дайте ей вздохнуть спокойно! — вмешивается ЁДжин. — Внученька, ты не устала? Хочешь отдохнуть после прогулки? Пойдём, поспишь немного до ужина, хорошо? — неуверенно и нерешительно предлагает бабушка, приблизившись к ЮнМи. Увидев, с каким увлечением младшенькая добивает ядрёный корнеплод, старая женщина меняется в лице и с ужасом шепчет: "Голодная! Совсем-совсем голодная!", и, ухватив несопротивляющуюся внучку за руку, тащит её к ближайшему столу, приговаривая при этом: "Сейчас-сейчас, маленькая ты моя, сейчас покушаем! Потерпи ещё секундочку, кровиночка, куколка ты моя сахарная...". ЮнМи следует за ней, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу смех.
— Мам, да не надо сейчас! Скоро же все вместе ужинать будем, — робко делает попытку исполнить свои обязанности по воспитанию дочери ДжеМин.
— Ты что, не видишь, что ли, что ребёнок совсем с голоду умирает?! — яростно обрывает безответственную дочь ЁДжин и усаживает ЮнМи за стол. — Кушай, детонька моя, кушай! — ласково воркует она, придвигая поближе к внучке целую кучу маленьких плошек и здоровенную миску, — кушай на здоровье!
— Ба-а, тонсен на самом деле не такая голодная, как кажется. У неё просто всегда вид такой, что она есть хочет, — бесстрашно выступает на защиту матери СунОк. Бабушка ограничивается лишь возмущённым фырканьем в ответ, при этом с умилением глядя на младшую внучку. ЮнМи же без лишних разговоров умудряется делать одновременно сразу четыре дела — ободряюще подмигнуть маме, адресовать благодарно-обаятельную улыбку бабушке, повелительно указать ЁнЭ на место рядом с собой за столом и вонзить зубы в куриное крылышко, извлечённое из придвинутой миски.
— Вкусно, внученька? — с беспокойством спрашивает ЁДжин, — я всё делала, как мне твоя мама про тебя рассказала.
— Очень вкусно, бабушка, спасибо большое! — успокаивает её Агдан, с энтузиазмом вгрызаясь в курятину. ЁДжин с облегчением вздыхает и счастливо улыбается.
...
— ...Ну почему, Юночка?! — опять расстраивается ЁДжин, — почему бабушке нельзя немного тебя причесать? Я ни одного волоска не дёрну, вот увидишь! Ты даже и не почувствуешь ничего!
— Я — почувствую. Но дело не в этом... — замявшись, неохотно объясняет ЮнМи своё нежелание быть расчёсанной, — понимаешь, бабушка... В общем, я на причёсывание реагирую... немного неадекватно... В смысле, что если меня правильно расчёсывают, то я просто так тащусь... Ну, даже в какой-то мере контроль над собой теряю, вот!
— Солнышко ты моё! — окончательно тает от умиления старая женщина, с любовью проведя рукой по шевелюре Агдан, — ах, какие же у тебя волосы! Такие пышные! Такие густые! Они у тебя, наверное, самые красивые во всей Корее! Я непременно должна их расчесать! Ты же разрешишь мне, внученька? Тебе же самой это нравится?
— Бабушка, но не здесь же?! Когда ты начнёшь меня причёсывать, я могу вся так разнежиться, разомлеть, что ... А я терпеть не могу, когда меня в таком состоянии видят! Это просто ... неприлично! — сопротивляется искушению Юна.
