— Как мило, что ты беспокоишься обо мне, онни! — смеётся БоРам, — не бойся за мою попу, я тортик не весь сразу есть буду. Так, знаешь, не торопясь, по кусочку, с кофе, порастягиваю удовольствие... Ну, увидишь потом, когда я его есть буду. Я разрешу тебе посмотреть.
— Вот видишь, с какими людьми приходится нам жить и работать в группе? — жалобным голосом обращается КюРи к хохочущей Юне, очень удачно изображая обиженную и расстроенную девочку, — мало того, что коррумпированная, так ещё и жадная!
— Не плачь, онни, всё будет хорошо! — отсмеявшись, говорит ЮнМи, — будет и на твоей улице тортик.
— Тортик? Здесь кто-то сказал "тортик"? — заинтересованно произносит слегка растрёпанная ДжиХён, входя в гостиную.
— Тебе показалось! Какие могут быть торты в наше сложное время? — быстро отвечает ей КюРи.
— Ну-у-у, разные могут быть торты в наше сложное время, — задумчиво говорит экс-макнэ.
— Тортов не существует! Это выдумка! — безаппеляционно заявляет БоРам.
— И выдуманный торт тебе ЮнМи подарила? И выдуманным тортом ты делиться не хочешь? — провокационно спрашивает лидер группы.
— Угу. Сама-то с Юной даже чипсами не поделилась два дня назад. Уже забыла?
— Я поделилась! Только они к этому моменту уже закончились... — тут же находится с ответом хитрая КюРи, — а вот мелкая нас не любит. Выдуманным тортиком не угощает, ласковых слов не говорит, песен не дарит, — горестно-плаксиво продолжает она.
— КюРи, не провоцируй, — вступает в разговор до сих пор молчащая ИнЧжон, — у ЮнМи вчера что-то произошло, вот она и сорвалась. Захочет — расскажет, не захочет — не надо. Я на её стороне, хоть мелкая вчера вечером и устроила нам тут развлечение...
— Особенно для Джей, — ехидно фыркает КюРи. Группа вразнобой хмыкает.
— Да, ЮнМи, ты действительно очень плохо влияешь на ДжиХён, — с непроницаемым лицом говорит ИнЧжон.
— Ну ваще! — возмущается Агдан, — я-то здесь при чём? Вы ещё скажите, что я её насильно вчера коктейлями поила! Прямо привязала к стулу и напоила!
— Ю, ты же биас и лицо "Короны", тебе и отвечать по большому счёту за всё, что у нас происходит, — улыбается БоРам, прижимаясь к Юне тёплым боком и успокаивающе поглаживая её руку, — ты не злись, просто, как ты сама говоришь, надо всё философски воспринимать.
— Пофигистски, — уточняет ДжиХён, — или пофигистически правильно говорить?
— Вот именно! И нужно своим любимым сонбэ сказать что-нибудь хорошее и чем-нибудь вкусным их угостить! За вчерашнюю нервотрёпку! — КюРи насмешливо призывает ЮнМи к покаянию.
— Да я сама так и хотела, — признаётся Юна, — после ужина хотела извиниться за вчерашний скандал и тортиком всех угостить. Не твоим, — успокаивает она вскинувшуюся с места встревоженную БоРам, — я сюда два торта принесла. Твой в холодильнике на средней полке слева, а тот, что на нижней полке — он на всех нас.
— Так начинай извиняться, чего ждать-то? — оживлённо предлагает КюРи.
— Так ведь СонЁн тут нет. И ХёМин занята.
— СонЁн на тебя в принципе обидиться не может, за что ей тебя прощать? Можешь даже считать, что она тебя ещё даже до любого скандала простила. Оптом, до конца жизни. А перед ХёМин отдельно извинишься потом.
— А к чему такая спешка? — не понимает ЮнМи.
— Она торта хочет, — ухмыляется БоРам.
— Торт будет после ужина. КюРи, не провоцируй мелких, — строго говорит ИнЧжон.
— Ну вот всегда ты так! Режешь на корню мои прекрасные инициативы, — с показным недовольством фыркает КюРи и вытирает с глаз несуществующие слёзы, — вот так вот и состарюсь с вами, ни песню новую не подарят, ни тортиком не угостят... Ладно, ребёнок, пошли на кухню, хоть покажешь этот торт, если уж съесть его сейчас нельзя...
...
...А на кухне ХёМин священнодействует над соусом, не забывая время от времени помешивать что-то жарящееся или тушащееся на двух сковородках. Замаринованные с имбирём кусочки говядины, после обжарки выложенные на полотенце, чтобы дать стечь лишнему жиру, наполняют помещение божественным ароматом. У осторожно пробирающихся к холодильнику КюРи и ЮнМи сразу же начинается обильное слюноотделение. На секунду бросив на них взгляд и убедившись, что у девочек нет намерения мешать ей трудиться над шедевром, ХёМин опять возвращается к наблюдению за сковородками и работе над соусом.
...Оба торта извлечены из холодильника, проинспектированы, придирчиво осмотрены (снаружи, естественно), оценены, обдуманы, оглажены (тоже снаружи), облизаны (мысленно) и, наконец, одобрены. Юна получет разрешение убрать их обратно в холодильник. По дороге к выходу из кухни КюРи на долю секунды останавливается у полотенца с выложенной на него говядиной и, зыркнув в спину увлёкшейся ХёМин, молниеносным движением (явно результатом долгой практики) хватает несколько кусочков мяса и забрасывает их в рот. Быстро прожевав, она показывает Юне большой палец и выразительно жестикулирует, по очереди семафоря ей обоими глазами и явно приглашая присоединиться. ЮнМи не приходится долго упрашивать, и аппетитные кусочки говядины один за другим начинают с поразительной скоростью исчезать с полотенца. Захваченная процессом хищения продукта, наивная макнэ не замечает, как вероломная КюРи тихонечко подпихивает локотком ХёМин в спину, дабы привлечь её внимание к наглому грабежу. Результат полностью предсказуем — через секунду раздаётся яростный вопль разгневанной поварихи: "Ты чё творишь, мерзавка?!! Ах ты ж поросятина синеглазая!!..."
...А в гостиной девочки заинтригованно прислушиваются к доносяшимся из кухни звукам. После неразборчивого, но безусловно гневного вопля ХёМин, слышится что-то интересное, но не совсем понятное — какие-то приглушённые шлепки, короткий взвизг, хохот и наконец быстрый топоток бегущих ног. В гостиную влетает взъерошенная ЮнМи. С ошарашенным лицом и набитым мясом ртом она кидает дикий взгляд на удивлённых подруг и, не снижая скорости, скрывается в своей комнате. Вслед за ней в гостиную на полусогнутых ногах и держась за стенку, вползает совершенно обессилевшая от хохота КюРи. Ей не хватает воздуха, поэтому она способна издавать лишь нечленораздельные звуки.
— И чё там было? — с жадным интересом спрашивает ДжиХён, — ХёМин побила ЮнМи?
КюРи, не в состоянии нормально говорить, несколько раз утвердительно кивает и жестами изображает удары каким-то зажатым в руке предметом.
— А-а, полотенцем её отшлёпала? — понимающе говорит ДжиХён, сама неоднократно оказывающаяся в такой ситуации. КюРи отрицательно мотает головой.
— Ввввв... Ве... Ве... Вввввеником... — с трудом выдавливает она из себя, после чего падает на диван, сражённая очередным приступом хохота.
(...Сеул, вечер, разговор по защищённой линии)
— Добрый вечер, господин Ким ИнХван.
— Добрый вечер, госпожа Ким МуРан. Давненько не имел удовольствия говорить с вами! Совсем забыли вы старого приятеля. Как здоровье?
— Спасибо, пока жива, хвала богам. Грех жаловаться. Надеюсь, у вас тоже всё в порядке?
— Ну как вам сказать... Здоровье тоже по возрасту. Кряхтим помаленьку.
— Другого ответа и не ожидала, — чуть фыркает женщина, — вы и в юности любили жаловаться и прибедняться, господин ИнХван!
— Как будто вы, госпожа МуРан, не падали демонстративно в обморок от каждой царапины! Правда, почему-то только в присутствии вашего будущего мужа, — парирует мужчина.
Собеседники одновременно хмыкают.
— Мне можно было, я же всё-таки женщина, — говорит МуРан, — хорошие времена, если вспоминать...
— Это сейчас они такими кажутся, — вежливо не соглашается дед ЮЧжин, — а тогда... Ладно, прошлое есть прошлое. Как поживает семья? Как муж? Я слышал, его коллекция часов недавно пополнилась каким-то редчайшим экземпляром?
— Да, — смеётся МуРан, — когда через месяц придёте к нам на день рождения ВонДука, будьте готовы выразить восхищение.
— Обязательно! А как там младшее поколение поживает? Когда, наконец, старший внучок вам правнуков подарит? И ХёБин, кстати, пока замуж не собирается?
— Пока даже и не думает! — недовольно отвечает МуРан, — совсем эта молодёжь не хочет слушать, что мы им говорим. Всё бизнес и бизнес, всё дела и дела, вместо того, чтобы строить семью! Никак не хочет усвоить, что для женщины главное — это семья и дети!
— Да-а... Кто бы в наше время мог бы даже вообразить, что девушка не будет торопиться замуж, предпочтя браку другие занятия?
— И не говорите, господин ИнХван, и не говорите! — сокрушается бабушка ЧжуВона, — представьте себе, они даже мой авторитет иногда пытаются сомнению подвергнуть! Мой!
— Ваш? Не может быть, госпожа МуРан, я не могу в это поверить! А этот самый "авторитет" — вы, случайно, не бамбуковую палку имеете в виду? — вежливо смеётся мужчина.
— Палка, это палка, а авторитет — это авторитет, — строго говорит МуРан.
— А-а, буду теперь знать, — насмешливо отвечает собеседник.
На несколько секунд в диалоге наступает молчание.
— Как внучка? — сочувственно спрашивает МуРан после короткой паузы.
— Хвала богам, лучше, — немного настороженно и чуть задержавшись с ответом, говорит ИнХван, — наконец-то она отвлеклась от постоянных мыслей о самоубийстве. Я очень надеюсь, что она сможет встать на ноги. Тем более, что у неё появилась цель в жизни, — продолжает он, избегая уточнений.
— Я об этом и хотела поговорить с тобой. Механ, какого чёрта эта дура вдруг вздумала распускать язык?! — внезапно переходя на панмаль и называя ИнХвана юношеским прозвищем, гневно спрашивает МуРан, — почему ты не остановил её?!
— Меня рядом не было. Там в храме... Даже и предположить нельзя было, что так ... полыхнёт. У девочки эмоциональный взрыв от этой встречи случился, не сдержалась, в "ук" свалилась. И слава богу. Вышла из депрессии, сейчас уже почти в норму пришла.
— Сдержанней быть надо! И думать, что говоришь и, главное, с кем говоришь!
— Да что ты так взволновалась, Мурена? — так же переходит на простую речь далёких шестидесятых ИнХван, — можно подумать, что разгласили какие-то секреты! Там не было никаких посторонних ушей, кроме этой ... "невестки" твоей, — с изрядной дозой иронии выделяет слово "невестка" дед ЮЧжин.
— ЮнМи стала задавать вопросы, на которые я совсем не хочу отвечать, — неохотно объясняет бабушка, постепенно успокаиваясь после вспышки.
— Ну и что? Ты что, не можешь поставить её на место? Скажи ещё, что ты вынуждена давать ей какие-то объяснения! — недоверчиво произносит господин ИнХван.
— Ты не представляешь, какая она наглая и настырная, — недовольно жалуется МуРан, — когда ей что-то надо, прёт вперёд, как носорог, никакого почтения к старшим! И неглупая вдобавок, что плохо. Так просто командовать ею ни у кого не получается. Пока добьёшься от неё, чего хочешь, семь потов сойдёт.
— Ха-ха-ха! — смеётся мужчина, — кажется, нашла коса на камень! Встретила ты, наконец, достойного противника! Вот ты сейчас ей характеристику даёшь — а у меня прямо твой портрет в юности вырисовывается! И наглая, и умная, и настырная... Да и что греха таить — красотой-то её ГуаньИнь тоже не обидела, как и тебя в своё время. Подожди, — тут тон ИнХвана становится серьёзным, — а не слишком ли много внимания ты этой певичке уделяешь, Мурена? Знаешь, у меня сейчас такое впечатление сложилось, что ты уже всерьёз подумываешь внука на ней женить.
— А вот это не твоё дело, — помолчав, жестко говорит МуРан.
— Даже так? Нет, это моё дело, Мурена! Это моя внучка! И вспомни, при определённых обстоятельствах она должна была стать и твоей внучкой тоже! — повышает голос ИнХван.
— Могла бы. Но история сложилась по-другому. Прошлое не изменить.
— Ты совсем списала её со счетов, как возможную невестку? Она не сможет стать женой ЧжуВона из-за того, что потеряла зрение?
— Я не хочу портить жизнь моему внуку, — ровным голосом произносит МуРан, — видит бог, что ЮЧжин для меня всегда была как родная, но... Я ничем не могу тебе помочь.
— Что ж, я тебя услышал, Мурена, — помолчав, со льдом в голосе говорит ИнХван.
— Не торопись, Механ. Успеешь ещё высказаться на тему, какая я дрянь. Значит, так. ЮнМи вы не трогаете ни под каким видом. Ни её, ни её родных и близких, ни её окружение — вообще никого. Никаких попыток причинить ей вред быть не должно! Ты понял меня?
Мужчина, не отвечая, тяжело дышит в трубку.
— Механ, я не шучу! — повышает голос МуРан, — любую провокацию против ЮнМи и её семьи мы воспримем как удар по нашим интересам. Я обещала девочке защиту и не намерена своё слово нарушать! Ещё раз спрашиваю, ты меня понял?!
— Да, я услышал тебя, — сделав над собой усилие, произносит ИнХван.
— Хвала святым бананам, согласились наконец. А теперь внимательно выслушай и попробуй воспринять то, что я тебе сейчас скажу. У ЮнМи, по утверждениям всех врачей, которые её смотрели, не было ни единого шанса на выздоровление. А сейчас — она уже видит. Пусть ещё плохо, пусть ещё не в полном объёме, но видит. А у ЮЧжин пока врачи не отнимают надежды на более-менее благополучный исход, насколько мне известно...
— Сейчас говорят уже только о сохранении остатков периферийного зрения. Но ты продолжай.
— Я тут говорила с двумя мудан, просила объяснить мне выздоровление ЮнМи, так вот они ... Ну, детали я тебе рассказывать не буду... — внезапно запинается бабушка ЧжуВона, — короче, они обе говорят, что там не обошлось без ГуаньИнь.
— Мистика... — неуверенно говорит ИнХван.
— А тебе не всё ли равно? Мистика это или не мистика, здесь сам факт важен. Покопай в этом месте, мне кажется, что-то в этом есть. Тем более, ты у нас всегда самым головастым был, кому как не тебе с этой задачей справиться?
— Пожа-а-алуй здесь действительно можно что-то откопать... — задумавшись, медленно произносит дед ЮЧжин, — и интуиция тебя редко когда подводила. Спасибо за совет, Мурена. Я немедленно займусь этой ... проблемой.
— Должен мне будешь, если что-то получится, — в голосе МуРан ясно слышится нотка удовлетворения, — я распоряжусь, чтобы тебе передали все медицинские документы по этому делу, которыми мы располагаем. И советую поговорить с главным врачом клиники, где лечится и наблюдается ЮнМи. Он кое-что интересное рассказать может. И в агентстве тоже есть документы, со здоровьем ЮнМи связанные...
— Поучи ещё сьёмони (свекровь — кор.) кимчхи солить, — рассеяно отзывается собеседник, мысли которого захвачены новой задачей, — слушай, Мурена, а у тебя есть свои люди в окружении ЮнМи? Я имею в виду, кроме охраны?
— Сам ищи. Всё сам, — коротко отрезает МуРан, не желая признаваться, что таковых у неё практически нет.
— Жаль. Придётся как-то своих людей к ней подводить. А это процесс небыстрый. Кстати, надеюсь, это не будет воспринято как попытка вторжения в сферу интересов вашей семьи? — спохватившись, уточняет ИнХван.
— Ты помнишь, что я тебе сказала о попытке причинить вред ЮнМи?!
— Мурена, о чём ты говоришь, какой вред?! Хоть тень надежды для внучки появилась, да я теперь готов сам с этой певички пылинки сдувать!
— С пылинками тоже сильно не увлекайся. Помни, что ЮнМи-ян чужая собственность. У нас есть кому с неё пылинки сдувать! Ладно, заговорились мы с тобой. Уже рука затекла и язык пересох. Разрешите поблагодарить вас за то, что вы заботитесь обо мне, господин Ким ИнХван, — церемонно заканчивает разговор женщина, — пожалуйста, позвольте передать вам и вашим близким пожелания здоровья и благополучия!
