Мастер ножей

Из второй экспедиции никто не вернулся.

— Подожди, — я жестом прервал девушку. — Если это правда, Небесный Совет знает точное расположение второго континента. И Коэн тоже знает.

Мерт кивнула.

— Выходит, Брин и Навсикая стали сиротами по его вине.

— Отчасти, — она покачала головой. — Он был в курсе происходящего, но вряд ли руководил миссией. Не думаю, что парни из канцелярии перед ним отчитывались. Все сведения осели в тайных архивах, а доступ к ним имеют единицы. Так заведено. Думаю, те, кто забирал карты и журналы, уже мертвы.

По спине пробежал холодок.

— Но Брин...

— Да, — Мерт следила за моей реакцией. — Тоже должен был умереть. Но его взял под свою опеку Коэн. Его и девочку.

Вездесущий Коэн.

Авторитет волшебника настолько высок, что даже тайная облачная канцелярия изменяет своим правилам, выпуская из цепких когтей добычу. Вероятно, мощь Демиургов ещё чувствуется — с ней вынуждены считаться даже владыки Скитов. Сейчас Коэн собирает всех воедино. Мне всегда казалось, что объединить летающие острова невозможно — даже перед лицом надвигающейся опасности. Да, у них есть Небесный Совет. Но ведь он собирается крайне редко и ничего не решает, правда? Или решает? Просто я ничего не знаю? Так или иначе, мой наниматель оказался хорошим человеком. Он взял в команду молодого погонщика, от которого поначалу было мало проку. Он мог нанять профессионала, заплатив ему хорошие деньги. Но взял на "Мемфис" мальчишку, которому угрожала неминуемая смерть. Я вновь испытал уважение к посреднику с Земли.

— Пойдём, — Мерт встала и взяла меня за руку. — Прогуляемся по городу.

Её пальцы были тёплыми и мягкими. Не похожими на пальцы, умеющие убивать. Какова твоя история, девочка?

Мы расплатились с хозяином, оставив пару серебряных монет, и двинулись прочь.

Улицы города постепенно оживали. В окнах горел свет. Я понял, что иду вверх по извилистой улочке, всё ещё держась за руку с Мерт. Это было необычное чувство — словно между нами зародилась невидимая связь. Пока я не мог дать этому объяснения. Мы шли по каньону, стены которого были сложены из высоких домов. Фонари вмурованы через равные промежутки, так что на улице было светло. Выступили первые звёзды, оформился лунный серп.

Я не мог заставить себя выпустить её руку.

И не хотел.

Со всех сторон слышались голоса, женский смех, скрип открывающихся дверей и захлопывающихся ставен. Мы свернули на каком-то перекрёстке и двинулись в направлении западных кварталов.

— Ты не думал жить... как все? — спросила Мерт.

Пожимаю плечами.

— Это как?

— Ну, завести семью, построить дом. Детей нарожать.

Разумеется, думал. А кто не думает? В детстве меня воспитывали в фермерском духе. Чем больше детей, тем лучше. Рабочие руки. Гильдия дала мне новую философию, и я перестал думать как нормальный человек.

Но я больше не служу Гильдии.

Вслух я сказал:

— Меня не готовили к этому.

— Бедный мастер, — Мерт покачала головой. — А сам ты чего хочешь?

Действительно — чего я хочу?

Разговаривая, мы забрели в лабиринт узких улочек, извивающихся в сердце верхнего города. Эти аппендиксы то ныряли в тесные арки, то спускались ступеньками к непонятным лавкам и крошечным тавернам, то выходили на каменные парапеты, примыкавшие к задним стенам домов. У наших ног стелились причудливые тени. В небе завис исполинский лунный зрачок. Изредка в провалах между домами просматривался второй серп — едва очерченный, совсем молодой. Наши шаги гулким эхом прохаживались по ветреным переулкам.

Чего я хочу?

Я больше не мастер ножей. Я простой наёмник. Я не верю в идеи сохранения мира, не считаю себя творцом истории. Я служу человеку из Внемирья за монеты и крупицы знаний, которыми он может поделиться. А что дальше? Произойдёт великая битва. Падут города, рухнут цивилизации. Восстанут новые боги и новые короли. Такое случалось не раз. И вновь повторится. Я умею выживать, поэтому вне зависимости от исхода войны найду свой угол. Но к чему я стремлюсь? К тихой старости? К познанию чего-то запредельного? К выполнению долга любой ценой? Какого именно долга?

Вопросы быстро вколачивали меня в мир звёзд и теней. Я понял, что ответов на них пока нет.

— Вот что, — сказал я. — Наверное, мне нужен какой-то смысл. Но я пока с этим не определился. Раньше я защищал Храмы, а теперь чужие интересы. Когда всё закончится, я переберусь на Миядзаки. Мне тут нравится. Поживу какое-то время и решу, что делать дальше.

— Почему Миядзаки? — спросила Мерт. — Ты был на Вертерисе? Видел Радужный Мост?

— Нет, — признал я. — Но это неважно.

Здесь я впервые почувствовал себя человеком. Не мастером ножей или изгнанником, прячущимся от гнева владык. Простым человеком.

— Когда-нибудь, — сказала Мерт. — Ты услышишь мою историю.

Мы стояли на площади. В центре чернел пересохший фонтан, за которым возвышалась громада ратуши. Провалы арок, запертые двери торговых домов и представительств ремесленных гильдий. Мимо нас прошли стражники. Они тихо переговаривались, держа в руках факела.

Атолл медленно плыл сквозь пространство ночи. Где-то внизу простиралось море. Где-то армады второго материка готовились к вторжению. Переделанные демиурги всплывали из мрачных колодцев, тянули щупальца к своим жертвам. Скрир шёл по нашему следу. Величественно проплывали над миром людей браннеры. Рлоки охотились в своих ментальных угодьях, разрывая ткань бытия. Твердь и Облака жили своей жизнью, а я пытался найти здесь своё место.

Всё это вмиг навалилось на меня.

Налетел порыв ветра.

Вдруг я почувствовал, что Мерт прижимается ко мне. Очень странное зрелище — тренированные убийцы, привыкшие подчиняться строгим канонам и вековым предписаниям, обнимаются посреди безлюдной городской площади.

Время застыло.

А потом ожили куранты, отбивая полночь.

Глава 8

Осколок прошлого

Проводив Мерт, я отправился назад. Путь был неблизкий — мне пришлось выбираться из центра булыжника, спускаться по пристенным коридорам и тихо прокрадываться к своей постели. Брин и Навсикая спали. Восточный край горизонта начал светлеть.

Закрыв глаза, я провалился во тьму без сновидений.

Утром меня разбудил запах готовящейся еды и приглушённые голоса из кухни. Солнце поднялось уже достаточно высоко и теперь рвалось внутрь гостиной сквозь стеклянный фасад.

Грозовой фронт отступил.

Я наблюдал, как в тучах образуются разрывы. Невидимая рука растягивала клочья сизоватой пены по небесным просторам. Приблизившись к панорамному окну, я увидел внизу море. Зрелище приковало взгляд. Я не сразу вспомнил, что завёрнут в одеяло, а моя одежда валяется на полу.

Пришлось одеться.

Собравшись с духом, я направился в душ. Чтобы помыться в пристенном доме, нужно открыть дверь в задней стене гостиной и выйти на узкую, огороженную деревянными перилами, площадку. Отсюда вверх уходила лестница — вделанные в стену жилища металлические скобы. Душевая кабина, словно ласточкино гнездо, пристроилась между скалой и верхним ярусом дома. Дощатая коробка, соединённая системой труб с городской канализацией. По одним трубам подавалась горячая и холодная вода, по другим сливались отходы. Между кабиной и домом протянулся шаткий мостик — доски настила на верёвочной основе.

Я взобрался по скобам на вторую площадку, перешёл по мостику над каменной расселиной, держась за толстые канаты, и открыл скрипнувшую дверь. Крыша коробки была немного скошена. Свет лился внутрь сквозь врезанное круглое окошко. Я разделся, достал из рюкзака полотенце, мыло и свежее бельё, сложил всё это на полку в углу. Шагнул в отгороженный закуток и почувствовал под ногами деревянную сливную решётку. Поднял руку, нащупал кран и пустил воду.

Душем я научился пользоваться на террасах Трордора.

Ничего подобного жители Шинского Леса не знали — очередное доказательство нашего варварства. В Ламморе горожане мылись часто, но для этого использовались деревянные бадьи. Вода грелась на очаге, а здесь она поступала по трубам, смешиваясь с холодным потоком. Всё это регулировалось при помощи двух краников. На Облаках это было нормой, хотя откуда бралась вода? Это же кусок камня, дрейфующий в небе. Магия или наука — я не знал, с чем имею дело.

Мыться приходилось быстро.

Брин объяснил, что существовал лимит на воду. Власти булыжника вычислили объём жидкости, необходимый для того, чтобы один человек помылся. Когда объём заканчивался, наша секция автоматически блокировалась на несколько часов. Кстати, грязную воду перерабатывали и снова запускали в систему водопровода. Это и вовсе ускользало от моего понимания.

Воображение рисовало гигантские котлы в недрах Скита, пыхтящие горны, медные чаны и прочие атрибуты примитивной механики. Наверняка, всё было иначе. Но вряд ли мне суждено попасть внутрь Атолла и увидеть всё собственными глазами.

Завинтив оба крана, я насухо вытерся и стал торопливо одеваться. На Миядзаки царил горный климат, поэтому утром было прохладно.

Дом встретил меня аппетитными запахами.

— Ольгерд! — позвал Брин. — Ты из душа?

— Да! — Сбросив сапоги, я вновь ощутил фактуру древесины. — Спускаюсь.

Верхняя площадка, связанная мостом с душевой кабинкой, по совместительству служила местом для сушки белья. Там я развесил выстиранные вещи, намертво пригвоздив их к бельевым верёвкам прищепками.

Переобувшись в гэта, я направился к лестнице, громыхая на каждом шагу. Странная любовь местных жителей к дереву начинала утомлять. Не выдержав, я сбросил сандалии и босиком двинулся дальше.

Брин и Навсикая деловито хозяйничали на кухне.

— Доброе утро, — сказал я.

Мальчишка кивнул.

Пока Навсикая накладывала еду в тарелки, её брат резал хлеб. Вот откуда у них берётся свежий хлеб?

— Доставка, — словно прочитав мои мысли, сказал Брин. — На террасе есть специальное ведёрко. Мы кладём туда парочку медных монет. Утром мимо проходит хлебный браннер. Грузчики забирают монеты и оставляют буханку хлеба.

— Я что, вслух спросил?

Девочка захихикала.

— Нет, — она поставила передо мной тарелку с кашей и мясным рагу. — У нас это постоянно спрашивают.

Брин перехватил мой взгляд.

— Коэн, — пояснил он. — Жил у нас пару дней, пока не перебрался в гостиницу. Однажды Кьюсак переночевал.

Навсикая забралась на стул рядом со мной и принялась есть. Я последовал её примеру. Было очень вкусно.

Рык тихонько коснулся моего разума.

Он был голоден.

Прости. Я скоро приду.

Зверь понял.

— Тебя ждут, — внезапно сказала девочка.

Я нахмурился, затем вспомнил.

— Человек, который присматривает за тобой?

— Да.

Прогулка с Мерт заставила меня забыть о странном незнакомце. Но сейчас я снова не мог взять в толк, откуда меня знает кто-то с Облаков.

— Кто он?

Брин пожал плечами.

— Живёт здесь около года. В крохотном домике неподалёку. Не знаю, как сестра с ним познакомилась, но он стал за ней присматривать. Таскает в дом продукты, пока меня нет. Чинит трубы, если нужно. Хороший мужик.

Я переварил услышанное.

Повеяло ли на меня опасностью? Думаю, нет. Вряд ли этот человек связан с оборотнями Скрира. Возможно, наши пути пересекались. Очень давно. Я помогал некоторым торговцам уладить их проблемы, сопровождал караваны, оберегал от вымогателей и разбойников. Небольшая подработка, если хотите. Назовём это так.

— Откуда он знает про меня?

— Я рассказала, — последовал ответ от Навсикаи.

— Ты называла моё имя? — продолжал я допытываться.

— Да. И говорила о том, что ты мастер ножей.

Я вздохнул.

Устал повторять, что я больше не мастер ножей. Но ребёнок есть ребёнок. Грех обижаться.

— Когда идём?

Брин зевнул:

— Я никуда не иду. Хочу отдохнуть. Сестра тебя отведёт.

Доев, я поднялся и поблагодарил девочку за вкусный завтрак. Попросил дать мне время покормить рлока. День близился к полудню.

Разум зверя блуждал по вершине плато, изредка набрасываясь на пролетающие браннеры. Я поставил перед другом ведро, до краёв заполненное мясом. И стал терпеливо ждать, пока Рык поест.

Прогуляться не хочешь?

Меня накрыло волной благодарности.

Да, он хотел. Сутки в пещере вряд ли кого-то обрадуют. Это моя вина. Я слишком увлёкся вчера Мерт и забыл о друге. Рык читал меня, словно открытую книгу. Он послал импульс: не волнуйся, я всё понимаю, это человеческая самка. Вы должны спариваться, если есть возможность. Я попробовал объяснить, что в мире людей всё гораздо сложнее, но не думаю, что зверь меня понял.

Нахлынули воспоминания.

Вчерашний вечер казался чем-то нереальным. Девушка мне нравилась. Нет, не так. Очень нравилась. Сложно разобраться. Мастера ножей привыкли подавлять чувства. Это многолетняя дисциплина, подчинение внутреннего мира единственной задаче. Похоже, вместе с задачей рухнула и дисциплина. Сегодня я пропустил медитацию, что вообще недопустимо.

Мысли постоянно возвращались к Мерт. Перед глазами прокручивалась сцена на площади. Что дальше? Что будет сегодня, завтра?

Я вывел рлока из пещеры.

Мы двинулись по узкому карнизу к двери "чёрного хода". Затем — по винтовой лестнице наверх. Сытый зверь транслировал в пространство волны спокойствия и умиротворённости. Девочка ждала нас в гостиной. Она успела одеться по-походному. На плече — тканая сумка с причудливым орнаментом.

— Идём, — сказал я.

Покинув дом, мы двинулись по тропе, ведущей вниз. Девочка шла первой, рлок замыкал нашу процессию. Долго идти не пришлось. В нескольких метрах под нашим жилищем пристроилась крохотная деревянная терраса с однокомнатным строением. Эта коробка пробудила во мне дремлющие воспоминания об аскетичных домах Гильдии.

Мы остановились у развилки. Передо мной начиналась лестница, сложенная из неровных гранитных блоков. Эта дорога вела прямиком к террасе отшельника.

— Я подожду здесь, — сказала Навсикая. — Он так попросил.

Чего-то подобного стоило ожидать.

Кивнув, я направился к лестнице. Меня не покидало ощущение чего-то знакомого. Словно за дверью меня ждал родной человек. Рлок был спокоен. Мысленно я поинтересовался, знает ли он, что таится за дверью. В ответ прилетел образ запечатанного замка. Тот, кто находился внутри, умел скрывать свои секреты.

Мы оказались на террасе.

Отдыхай.

Рык неспешно приблизился к ветхой постройке и улёгся напротив входа. Дремлющая сила, готовая в любой момент снести хлипкую преграду и освободить хозяина.

Улыбнувшись, я толкнул дверь.

Сразу признаюсь: я не был готов к встрече. Глаза быстро привыкли к полумраку. Голые стены, чаша очага. В дальнем углу расстелена циновка. Скрестив ноги, на ней сидит человек. Силуэт показался мне смутно знакомым. Да, эти контуры намертво врезались в мою память. Долгие годы совместных медитаций и бесед, затрагивающих философию Гильдии.

Передо мной сидел брат Круга.

Наставник Вячеслав.

Я замер. Прошло мгновение, казавшееся вечностью. Когда я осознал увиденное, то почтительно склонился перед человеком, превратившим меня в то, что я есть.