Мастер ножей

Я смахнул пепел.

— Проси, чего хочешь, — наконец вымолвил властитель.

— В этот раз я не возьму денег, — сказал Коэн. — Мне нужна помощь.

— Какая именно?

Посредник задумчиво огладил бороду.

— Я намерен попасть в некое место, пользующееся дурной славой. И мне, как ты догадываешься, требуется проводник. Также не повредит десяток воинов. Для сопровождения. Всякое ведь бывает в дороге.

Князь вертит в руке серебряную вилку.

— Что ты ищешь?

Взгляд Ратимира не предвещал ничего хорошего. Правда, Коэн его выдержал. И ответил:

— Пропащий Град.

Князь зло сплюнул.

— Опять ты за своё.

Коэн пожал плечами.

— Я никогда не отказывался от идеи его найти. Сейчас у меня есть карта. Но нет проводника, ведающего тайные тропы, возможные опасности и обходные пути. Град поможет мне кое в чём разобраться. Получить знания, которые, вероятно, пригодятся в будущей войне.

— Всё это дурно пахнет, — буркнул Ратимир. — Ты всегда делал странные вещи. Но служил верой и правдой моему отцу. Я помогу тебе.

Коэн склонил голову.

— Спасибо, князь.

Ратимир встал, давая понять, что аудиенция окончена.

— Где вы остановились?

— В "Дымном горшке".

— Та ещё дыра... Жди гонца. Как только я найду проводника и наберу добровольцев — ты выступишь.

Коэн слегка поклонился.

— Распорядитель проводит вас.

Они пожали друг другу руки.

— И вот ещё что, — Ратимир перешёл на шёпот. — Если твои теории верны — не высовывайся из "Горшка". Будь осторожен.

Коэн кивнул.

— Постараюсь.

— Старайся лучше. Ты мне живым ещё пригодишься.

Глава 6

Предупреждение

В наше отсутствие Грорг перетащил весь багаж. Распряг коней и отвёл их в стойло. Велел местному кузнецу проверить подковы. В общем, золото, а не возничий. Всё, что нам оставалось — незаметно доставить Рыка в покои. Заниматься этим при свете дня было глупо. Так что мы, не сговариваясь, двинули на первый этаж — в уютную харчевню Тётушки Фло. Именно так величали супругу нашего хозяина завсегдатаи "Горшка". Время приятнее коротать за дружеской беседой, вкусной едой и добрым элем — так оно летит быстрее. Я заказал горячий бульон, а потом переключился на квас.

— Одумайся. — Коэн приложился к кружке с ледяным пивом. Кружка была глиняной с откидной крышечкой. Напиток пенился, как и всякое приличное пиво. — Тебе не помешает отдых.

— В другой раз, — отказался я.

А вот северный варвар не гнушался радостями жизни. Объёмы, поглощаемые им, вызывали приступы восхищения.

— Я видел птицу.

Коэн насторожился.

— Опиши её.

— Обычная ворона. Кружила над нами, пока мы ехали по тракту. А потом — в городе. Но я не уверен, что та же самая.

Посредник вдруг схватил меня за локоть.

— В следующий раз убей её. Понял?

Киваю.

Его хватка слабеет.

— Это их глаза и уши.

— Нас выследили?

— Похоже на то.

— Чем это грозит?

Коэн задумался.

— Много чем. Держи ухо востро.

Грорг громко отрыгнулся. Его тарелка была пуста. Коэн подозвал невзрачную девчушку, дал ей монету и велел принести ещё еды.

За окнами сгущались вечерние тени. Ветер усилился, вдалеке громыхнуло. Я набрал полную грудь воздуха. Свежего. Предгрозового.

Появился хозяин с мальчишкой-посыльным и начал зажигать свечи. В дверях возникли две фигуры в лёгких доспехах — дружинники Ратимира. Осмотрели холл и тихо исчезли.

Раскат грома.

Ближе.

К нашему столу приблизился Андрис. Мальчишка-слуга с испуганным взглядом и вечно взлохмаченной копной рыжих волос. Он протянул Коэну серый конверт, без каких-либо знаков или надписей. Посредник взял письмо и подозрительно его осмотрел.

— Кто тебе это дал?

— Человек на улице. Велел передать вам.

В нервных, суетливых движениях Коэна — тревога.

— Ладно. Гуляй. — Коэн швырнул ему медный грош, который мальчишка ловко поймал на лету.

Мы с Гроргом отвлеклись от своего жаркого.

Коэн вскрыл конверт столовым ножом. Внутри ничего не было. Совсем ничего. Посредник потряс конверт, но это не принесло результата.

Грорг выругался на своём диком наречии.

Воздух над столом сгустился. Замерцал. Возникли полупрозрачные линии, они сплетались и скручивались, образуя некий символ. Такого я никогда раньше не видел. Миниатюрный шар с вращающимися вокруг него треугольниками. Шар обрёл цвет — стал голубым. На его поверхности прорезались очертания... материков. Их было больше, чем у нас, я насчитал шесть. Перед нами модель чужого мира, догадался я. Треугольники закружились в бешеном темпе, и мир начал разваливаться. Он струйкой песка просыпался на столешницу. А треугольники растаяли.

Мы сидим. Не в силах произнести ни слова.

Первым опомнился Грорг.

— Что это?

— Предупреждение, — Коэн побледнел. — Посторонние угрожают мне. И моему миру. Вложенные треугольники — их символ.

Грорг сжал кулаки.

— Схватим ублюдка, который это передал.

Коэн печально улыбнулся.

— Поздно. Они умеют быстро перемещаться.

Вновь громыхнуло.

— Уже темно, — сказал я. — Давайте перетащим Рыка.

Грорг кивнул.

— Парень дело говорит.

Мы поднялись.

— Идите наверх, — шепнул я. — И оставьте открытой дверь на балкон.

Налетевший порыв ветра растрепал полы моего плаща. Небо до самого горизонта обложили набрякшие тучи. Резко потемнело. Фонарщик, приставив шаткую лесенку к стене "Горшка", отворил стеклянную закопчённую дверцу и зажёг фитиль. Я двинулся мимо него к навесу, под которым сгрудились экипажи и телеги простолюдинов. Приблизившись к экипажу, достал из кармана резной ключ и вложил в замочную скважину. На краткое мгновение мне почудилось, что под ногами лежат две тени. Выхватив керамбит, я резко развернулся. Ничего. Лишь унылая песня ветра и отблески молний над чёрными выступами крыш.

Я в карете.

Здесь всё без изменений. Вещи, правда, не разбросаны по столу и полкам. Грорг всё перенёс в номер.

Мы перебираемся. Те двое — мои друзья.

Ответная волна. Рык дал мне понять, что оценил ситуацию. И что я могу на него положиться.

Откидываю крышку люка.

Выпускаю зверя.

Скользим сквозь ночь. В сгустившихся тенях, держась поближе к стенам домов. Мимо пьяного вдрызг крестьянина, уснувшего в собственной блевотине за углом амбара. Через открытую калитку, вмурованную в кирпичную стену, что отделяла территорию конюшни от внутреннего дворика, в который выходили окна наших апартаментов. Кое-где на первом этаже светятся окна. Осторожно пробираемся к лестнице, ведущей на балкон. Стараюсь не шаркать и не скрипеть. Рлоку даже стараться не нужно — при всей своей огромной массе он двигается бесшумно. Идеальная машина смерти.

Грорг и глазом не моргнул, когда Рык, едва протиснувшись в проём, вдвинулся в комнату. Во взгляде варвара не было страха. Напротив — восхищение.

Коэн сглотнул.

— Ладно, — хмыкнул я. — Не будем вас смущать.

И отвёл рлока в смежное помещение. Я догадывался о чувствах, которые обуревали моих спутников. Здоровенная тварь, способная перекусить пополам обычного человека, читающая мысли и умеющая наносить удары в ментальных пластах.

— Пожалуй, — сказал Коэн, когда я вернулся в первую комнату. — Я увеличу твоё жалованье. Оно того стоит.

Пожимаю плечами.

— Тебе видней.

Ветер трепал шторы, норовя сдёрнуть их с карниза, так что нам пришлось закрыть балкон. Вскоре на землю обрушился невиданный ливень. Мы зажгли свечи и распаковали тюки. Коэн развесил свою одежду и выделил по полке нам с Гроргом. Постучавшийся мальчишка-посыльный спросил, не нужно ли нам чего. И удалился с кучей заказов, среди которых были сырое мясо и три кувшина с элем.

— Придётся убивать время, — Коэн поудобнее расположился на своей кровати. — Ночь предстоит долгая. День, в принципе, тоже.

Я всмотрелся во тьму за окном. Казалось, она жила своей жизнью. Первобытный пульс оживших человеческих страхов. Там, за сплошной стеной дождя, таились силы, от которых мне предстояло защитить своего нанимателя.

Коэн перехватил мой взгляд.

— Ждёшь визитёров?

Я кивнул.

— Рано, — его голос оставался спокойным. — Они нас предупредили. И дальнейшие их действия зависят от нашей реакции.

Потоки воды заливали стекло.

Я не стал задавать следующий вопрос. Вполне закономерный. У Коэна были чёткие планы, и он будет их придерживаться. Вне зависимости от того, кто нам противостоит.

Мальчишка привёз на тележке мясо, хлеб с фруктами, нарезанный сыр, ветчину и кувшины с элем.

— Свободен, — Коэн бросил ему медяк. — До утра.

Дверь захлопнулась.

Грорг лязгнул массивным засовом и, тяжело ступая, направился в свой угол. Я взял плетёную корзину с говяжьей вырезкой и пошёл кормить Рыка. По возвращении застал накрытый стол и разлитый по кружкам эль. Коэн и Грорг неспешно поглощали хлеб с сыром и время от времени прикладывались к выпивке. Я занял третий стул. Отхлебнул. По телу распространилось тепло.

— Час поздний, — сказал Коэн. — И мне скучно. Тут либо игра поможет, либо поучительная история.

— Я не знаю игр, — буркнул Грог.

Я перевёл взгляд с одного собеседника на другого.

Коэн ухмыльнулся.

— А ты что думаешь, мастер?

— Ничего. Ты и так знаешь все наши истории.

Посредник вновь наполнил кружки.

— Ты меня переоцениваешь.

Шум за окном всё нарастал. Казалось, это не дождь вовсе, а исполинский водопад, низвергающийся с высокой скалы на город, реку, замок князя и окрестные поля, смывающий всё на своём пути.

— С кого начнём? — Поинтересовался я.

Коэн достал кости. Два чёрных кубика с белыми точками на гранях. Допив свой эль, посредник забросил костяшки в пустую кружку. Встряхнул, прикрыв её ладонью.

— У кого меньше — тот и рассказывает.

Кости упали на стол. Покатились среди тарелок и кувшинов. Застыли. Шестёрка и тройка. Ухмыльнувшись, Коэн протянул кружку мне.

Вновь — стук костей по дереву. Четвёрка и пятёрка.

— Давай, Грорг, — Коэн передвинул кружку с кубиками. — Твоя очередь.

Грорг бросил кости.

Две единицы.

— Что ж, — буркнул варвар. — Слушайте.

Я разлил по сосудам остатки первого кувшина. Ночь действительно обещала быть долгой.

Глава 7

Бойня в Лесистых Фьордах

Остров Родерерк лежит к северо-западу от Белого Взбережья. Это крохотный лесистый клочок суши, абсолютно непригодный для сельского хозяйства. Его главные достоинства — порт, расположившийся в уютной бухте, и Крепость-на-Скале, родовое гнездо семьи Грорга. Крепость испокон веков защищала проход в бухту. На противоположном берегу прохода предки Грорга возвели Часовую Башню, которую соединял с Крепостью тайный коридор, проложенный глубоко под водой. Говорят, его вырубали в горной толще почти полстолетия. Всякий корабль, входящий в бухту, мог быть с лёгкостью уничтожен катапультами и баллистами с крепостных стен. А иначе, как через порт, в Родерерк не попадёшь — береговая линия представляла собой отвесные каменные уступы. Была еще Янтарная Коса, но там не высадишься, корабль разобьётся о рифы. В детстве Грорг часто бродил по Косе. Порой ему улыбался бог удачи, слепой Хьёнгар — в руки попадался кусочек янтаря.

Янтарь и мех — вот чем славился его остров. А ещё — строевые корабельные сосны. Конунги Родерерка были гордыми и никому не подчинялись. Как и прочие обитатели севера, они часто воевали, совершали набеги на Взбережье, но крайне редко делали это в союзе с кем-то. Хватало собственных кораблей. И воинов.

Так было всегда.

Первое воспоминание Грорга — сильные руки отца, Хлодрика Бешеного, когда тот поднял его высоко и гаркнул:

— Смотри! Это твоё.

На Грорга надвинулось свинцовое небо, Часовая Башня, бескрайняя гладь океана и чаша бухты с угрюмой чёрной громадой острова, ощетинившегося зубчатой кромкой леса. В память врезался крик альбатроса, ветер, треплющий одежду, и пронизывающий холод. А ещё — запах моря. И бородатое, пока молодое, но испещрённое шрамами, лицо человека, крепко державшего его тело. Отца.

Едва научившись ходить, Грорг поднялся на палубу дракха. Отец вёл его за руку по шаткой доске пандуса. Между бортом корабля и настилом причала волны лизали облепленные ракушечником столбы. Всё вокруг было большим. Люди отца готовились к отплытию. Скрипели снасти. Палуба под ногами мальчика мерно покачивалась. К горлу подступил комок.

— Привыкнешь, — Хлодрик ободряюще тронул его плечо.

Мать он видел редко. Всё детство прошло в походах, тренировках с оружием, изучении корабельного дела. Его учили читать карты и ориентироваться по звёздам. К шестнадцати годам Грорг мастерски владел клинками, секирой, копьём и щитом, хорошо стрелял из лука. Предпочитал он, правда, двуручный меч. Уже тогда.

— Знатный конунг растёт, — приговаривал отец.

За плечами Грорга было несколько стычек на море и жестокий бой при Красной Горе. В тот день пал один из его друзей. Хлодрик, в одиночку прорубившись сквозь строй мечников, снёс голову Динхарту Висельнику, за что и получил своё прозвище. В него словно вселился бешеный зверь, его секиры сеяли смерть на поживу воронам, а в корчме "У семи гномов" месяц спустя поговаривали, будто Хлодрик испил отвар берсерка. Оттого и сражался, как сумасшедший.

Сумасшедшим, однако, конунг не был. Страной управлял твёрдо, все его походы приносили прибыль. Остров процветал. Воины любили конунга и готовы были плыть под его рукой куда угодно. Простой люд — рыбаки, охотники и сборщики янтаря — почитали его мудрым правителем.

Недовольство зрело лишь на южной оконечности острова, там, где находилась вотчина Норума Кривого. Норум — младший брат Хлодрика, — получив увечье в одной из стычек с рюгенцами, разочаровался в образе жизни, который вёл конунг. Он полагал, что нужно больше заниматься торговлей, а не бесконечными грабежами.

Однажды, после удачного набега, вернувшийся с богатой добычей Хлодрик устроил в Крепости пир. Скальды славили подвиги его предков, воспевали битвы, через которые прошёл он сам. Мёд лился рекой. Тогда, улучив момент, Норум сказал, что Торговая Компания желает разместить на острове своё представительство. Это сулит небывалые выгоды, добавил он. Конунг согласился.

В ту ночь Грорг стал мужчиной.

Имя девушки, с которой это произошло, он не помнил. Простолюдинка, дочь кузнеца, кажется. Это событие затмило всё. А зря.

Вскоре бухта приняла первый корабль Компании. Он отличался от быстроходных дракхов, длинных и узких, с высоко поднятыми носом и кормой. Не было на корабле пришлых ни головы дракона, ни щитов. И вёсел тоже не было. Судно казалось массивным и неповоротливым и отличалось исполинскими размерами. У него было целых три мачты, оснащённые парусами различных форм и размеров. На средней мачте развевался флаг Компании — рог изобилия на золотом поле, окружённый звёздами. Норум пояснил, что звёзды — это представительства. Грорг начал считать и сбился на сорок восьмой.

За несколько месяцев в центре города, у рыночной площади выросло здание Торговой Компании — трёхэтажное, с широкими застеклёнными окнами. Грорг прежде не видел стеклянных окон. Здание было роскошным. Высокая черепичная кровля, спускавшаяся на все четыре стороны. По углам стояли небольшие шестиугольные зубчатые башенки. Опоясывая верхнюю часть стены, на уровне третьего этажа тянулись лепные украшения. Дверь — огромная, размером с ворота, — была сплошь обита железом. Над жестяным козырьком красовалась эмблема Компании — всё тот же вездесущий рог изобилия. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что эмблема — это искусно высеченный барельеф. Чтобы попасть внутрь, нужно было трижды ударить колотушкой в виде головы льва по бронзовой пластине, начищенной до блеска. Открывала неизменно улыбчивая девушка, провожавшая вас в приёмную. На первом этаже деловито сновали рабочие и счетоводы, вдоль стен громоздились тюки, ящики, бочки, чуть поодаль виднелся спуск в подвалы и кладовые. За конторскими столами сидели, склонившись над бумагами, люди. Все они что-то писали. На второй этаж вела широкая каменная лестница. Девушка сопровождала посетителя к резной дубовой двери, по дороге выясняя предмет будущего разговора. Указывала на один из стульев с высокой спинкой и скрывалась за дверью. Дневной свет сочился в комнату через окно, составленное из круглых, чуть зеленоватых, стеклышек.