Тот, кто сидит в пруду

Друзья быстро дошли до дома, осторожно поддерживая Игоря под руки, потому что ноги у того начали заплетаться. Его проводили до самой двери квартиры. Отец его был дома и сразу же позвонил в санчасть. Минут через десять подъехал на "скорой" майор Константиныч. Ребята дождались, когда он выйдет от пациента, и поинтересовались, как дела у Игоря. Доктор торопливо ответил, что у Игоря большая температура, он бредит наяву и что срочно нужно отправлять его в Серпейск, в больницу.

Ребята спустились вниз, к подъезду. Майор с Игорем и его отцом уселись в машину. Друзья помахали вслед и вновь обсудили случившееся. Решили, что все то, что рассказал Игорь, — просто бред наяву, и об этом ни в школе, ни дома, вообще нигде распространяться не стоит во избежание излишних разговоров.

14.

Две страсти равно владели душой Андрея нынешней весной. На переборке картошки Андрей приметил кареглазую блондинку годом младше и в течение двух недель просто глаз с нее не сводил. И как же он раньше ее не замечал?! Оказалось, что она занималась легкой атлетикой и сломала ногу, прыгая в длину на областных соревнованиях, а в школу вернулась только спустя три месяца после травмы, изрядно повзрослевшая и похорошевшая. Андрей ходил, страдал, мучался, наконец, решился и через Витьку, одноклассника Ольги, передал ей записку со стихами и предложением дружбы и любви. Сначала она ответила отказом, а через пару недель все же согласилась на встречу. До тех пор он к ней не подходил, не заговаривал с ней, все их общение ограничивалось эпистолярным жанром. А тут вот назначил свидание. В Лесном городке. У сторожевой башни. В семь часов вечера.

Андрей надел новую кожаную кепку, новую черную ветровку, новые вельветовые джинсы и новые же кроссовки, так что Ольга сначала его с трудом узнала и чуть было не прошла мимо, пока он ее не окликнул. Однако что-то у них сразу не заладилось: Андрей робел, смущался, с трудом находил темы для разговора, все больше о популярных рок-группах и школьных делах (о чем же еще!), рассказывал анекдоты и... до крови кусал губы в продолжительных паузах. Ни разу не обнял и — упаси Боже! — не поцеловал свою возлюбленную. Они встретились два раза, прогулялись до Оврага и обратно, а третье свидание с самого начала пошло наперекосяк.

Ольга никак не хотела идти дальше сторожевой башни, сначала молчала, хмурилась, а потом сказала, что боится, потому что в школе среди девчонок ходят слухи, что в Лесном городке несколько раз видели каких-то страшных то ли собак, то ли волков, то ли еще что-то непонятное, и что из лесу часто слышится то ли лай, то ли вой.

С большим трудом уговорил ее Андрей пройтись до Оврага, пока светло, пока солнце еще не село. Ольга шла, постоянно оглядываясь, вздрагивала от каждого звука, от стука сорвавшейся капли, упавшей с ветки, от скрипа дерева где-то вдалеке. Андрей тоже невольно прислушался. Странно, что не было обычного для этого времени года и суток звуков: ни чириканья воробьев, ни стука дятла, ни крика ворон, но зато было что-то непонятное. И получалось так: скрип-скрип, шлеп-шлеп, скрип-скрип, шлеп-шлеп. А потом добавилось еще какое-то весьма неприятное шуршание в густых зарослях ельника воль дороги: шшу-шшу. Выходило, что шлепанье доносилось оттуда же. И стало: скрип-скрип, шлеп-шлеп, шшу-шшу, скрип-скрип, шлеп-шлеп, шшу-шшу.

Они остановились. Андрей тревожно всматривался в заросли, Ольга смотрела туда же. Сначала они ничего не увидели, но звуки вроде бы приближались, а потом в глубине ельника медленно передвинулась неясная тень и остановилась. Звуки тоже затихли.

Ольга дрожащими пальцами взяла Андрея за рукав и прошептала:

— Мне страшно... Пойдем скорее назад, ну, пожалуйста...

В уголках ее глаз дрожали слезинки. У Андрея самого от ужаса зашевелились волосы под кепкой. Но он же мужчина, он обязан держаться! И он сказал:

— Ну, ладно! Хорошо, пойдем!

Ольга чуть ли не бежала к недалекому выходу их Лесного городка. Андрей еле поспевал за ней. На мостике перед сторожевой башней она остановилась и что-то прошептала, потупясь. Андрей не понял, то ли это было "прощай", то ли "прости", то ли "пока", но она уже перебежала площадку автобусной остановки и скрылась за дверью КПП.

Это свидание было последним. Больше Ольга, несмотря на несколько записок Андрея, переданных ей верным Витькой, в Лесной городок не приходила.

Второй страстью была музыка. В актовом зале школы, расположенном на втором этаже, репетировал вокально-инструментальный ансамбль старшеклассников, или, как выражался учитель физики Горелов по старинке, оркестр. Ансамбль с неизменным успехом играл на школьных дискотеках и даже на городских танцах, а возглавлял его легендарный Роберт "Роба" Королюк, предмет тайных воздыханий девчонок от мала до велика. В репертуар ВИА входили популярные хиты отечественных и зарубежных исполнителей. И вот однажды тихим майским вечером, стоя под фонарем, роняющим на тротуар желтый круг света, Андрей с Юркой заворожено смотрели на окна второго этажа, внимая плачущим звукам соло-гитары и хрипловатому голосу Робы.

— Круто! — сказал Юрка.

— Клёво! — сказал Андрей.

— Ххррюто! Ххррёво! — внезапно раздалось сзади. Ребята разом обернулись, но никого не было видно. Юрка прошептал:

— Ну, шутники! я им сейчас рога обломаю! — И, взяв в руку солидный булыжник, который как будто специально для этого случая валялся рядом, запустил его в густые заросли декоративного кустарника, высаженного между школой и стадионом.

Сначала было тихо, а потом опять:

— Ххррюто! Ххррево!

— Ну что, проучим шутников, Андрюха? Бери любое оружие, и прочешем эти кустики.

Андрей вооружился обломком толстой рейки, а Юрка взял в руки два куска асфальта из кучи строительного мусора, оставшегося после прошлогоднего ремонта школы. Ребята тщательнейшим образом прочесали всю полоску кустарника, но никого не нашли. Не было даже следов. Но когда они вышли к школьному стадиону, из-за забора, отделявшего городок от леса, послышалось:

— Ххррюто! Ххррёво!

Юрка в недоумении пожал плечами, отбросив в сторону ставшие ненужными куски асфальта и отряхнув ладони:

— Шустрые шутнички! Ну ладно, отложим месть за неуместные шутки до следующего раза.

Несмотря на неприятный инцидент, назавтра ребята, разговаривая на перемене, решили создать собственную музыкальную группу. Сказано — сделано. Пригласили в состав Витьку с Митькой, Гришка сел за барабаны, представляющие собой перевернутые пластмассовые ведра и бидоны. Бренчали на гитарах, орали хриплыми голосами на тарабарском языке и записывали всю эту белиберду на старенький бобинный магнитофон-приставку "Нота-304". Потом принялись писать тексты на русском. Первый в соавторстве сварганили Юрка и Андрей. Естественно, о любви. Естественно, о несчастной. Юрка написал еще три-четыре песни, и на этом его сочинительский пыл иссяк, а вот у Андрея увлечение стихами (а тексты песен постепенно начали превращаться в стихи) осталось надолго. За месяц он записал в тетрадь в синей коленкоровой обложке полтора десятка текстов — о викингах, о гонщиках и снова о любви. О несчастной. Группа просуществовала до тех пор, пока ребят не разогнала соседка, которая, разумеется, не могла уснуть после ночного дежурства на КПП.

15.

Ласковый майский вечерок застал нашу компанию в полном составе во внутреннем дворе нового корпуса школы. П-образный в плане, он был украшен галереями с перилами по уровню первого этажа и двумя рядами колонн, поддерживающих крытый переход между корпусами. Этот укромный закуток стал с недавнего времени местом проведения различных мальчишеских игр. Играли в элементарные прятки, используя для укрытия прямоугольные колонны, между которыми удобно было тайком пробираться, оставаясь незамеченным водящим. Играли в "пекаря", забавную разновидность городков. Пинали мяч. Или просто курили, обсуждая горячие новости школьной жизни. Словом, не скучали. Сегодня, вооружившись пластмассовыми саблями, кинжалами и щитами, устроили настоящий рыцарский турнир. Витьке, Митьке и Игорю противостояли Андрей, Юрка и Гришка. Гришка был "убит" на первых же минутах схватки, но потом более опытные бойцы из девятого "а" одного за другим уложили Митьку и Игоря и уже теснили по галерее отчаянно отбивающегося Витьку, пытающегося на практике применить прием так называемой "веерной защиты", которым, как рассказывал Андрей, в совершенстве владел некий барон Пампа. Витька размахивал саблей, не давая к себе подступиться, клинки сталкивались с глухим стуком — только что искры не летели! — умело прикрывался щитом, так что его нелегко было взять. Юрка пер вперед как танк, Андрей просто зашел с тыла — и Витька пал смертью храбрых в неравной схватке.

После жаркой баталии ребята закурили, рассевшись кружком, и Андрей предложил приятелям по очереди рассказать самый страшный случай, произошедший с ними в жизни. Тем более обстановка к этому располагала: кругом было тихо и безлюдно, двор школы медленно, но уверенно погружался во тьму, последние отблески вечерней зари причудливо дробились в оконных стеклах, придавая всему окружающему некий сюрреалистический оттенок.

Игорь, совсем недавно оправившийся от болезни, еще раз поведал друзьям о произошедшем на прудах, и хотя они уже знали об этом во всех подробностях, еще раз внимательно выслушали его историю. Андрей рассказал о своей болезни в пятилетнем возрасте. Ребята сочувственно покивали. Настала очередь Гришки.

— Толстяк, помнишь, как мы с тобой ходили на стрельбище пули собирать? — обратился он к старшему брату. Тот согласно кивнул. Еще бы ему не помнить! — Это случилось прошлым летом. Только мы начали выковыривать пули из брёвен, как со стороны казарм показались трое солдат, что-то крикнули и погнались за нами. Мы — в лес, и бежать! Даже все пули растеряли с перепугу. Как мы бежали! Через кусты, через поваленные деревья! Только ветер свистел в ушах! А потом разбежались в разные стороны и выбирались уже поодиночке. Я выбежал на поляну и подумал, что уже ушёл от погони. Начал собирать малину, и тут увидел выходящего на поляну солдата. Он тоже заметил меня, гнусно так ухмыльнулся и поманил меня пальцем. Тут я снова припустил во все лопатки и по краю карьера выбрался в городок. Когда проходил мимо какого-то сарая, изнутри что-то толкнуло в стену и хрюкнуло. Наверно, свинья!

— Ха-ха-ха, свинья! — закатился Витька. — Кого же ты больше испугался, солдата или свиньи?

— Конечно, солдата! — отозвался Гришка, не понимая бурного веселья Витьки Слона. — Это же были "краснопогонники" из стройбата. Вы же знаете, что это за звери!

— Им даже автоматов не дают! — усмехнулся Андрей, вспоминая старый анекдот, в котором натовские специалисты обсуждали, какой из родов войск Советской Армии является самым страшным.

— Ну, Нос, ты даёшь! Прямо Гоголь какой-то получается, "Сорочинская ярмарка". Тут тебе и свинья хрюкающая, и красная свитка! — поделился литературными познаниями Юрка. — А свинья, не иначе, нечистым была!

— Не ржи ты, Цапел, — огрызнулся Гришка. — Теперь твоя очередь рассказывать.

— Это было, когда мы с Андреем учились в четвёртом классе. Был у нас ещё дружок один, Олежка Соловьёв, потом он с родителями переехал — его отца в другую часть перевели. Так вот, пришла к нам в класс новенькая, Ленка Колобкова. И мы, троица друзей, как один, втюрились в неё. Ну, что же, накатали коллективное любовное послание и в почтовый ящик подбросили. Целуем, мол, и всё такое... А записку обнаружила её мамаша. Ну и, понятное дело, настучала нашей классной, а та — директрисе... И вот стоим мы, три донжуана недоделанных, в директорском кабинете. Страшно, аж поджилки трясутся! Такую выволочку получили, до сих пор помню...

— Чего же тут страшного?! — изумился Гришка.

— Тебе, Нос, не понять. Это тебе не нынешний Гога, добрейшей души человек. Это незабвенная Эльвира Парамоновна... У меня потом неделю уши болели. И задница — отец потом добавил.

— Да, баба-зверь была! — подтвердил Андрей, вспоминая прежнюю директрису. У него после встречи с ней остались тоже не самые приятные воспоминания.

— Теперь Витька! Слон, твоя очередь!

— Пожалуйста. Как-то прошлой осенью мы с предками ходили по грибы. Ну, разбрелись по лесу, аукаемся. У меня уже полкорзины набралось. Тут заметил я в овраге, среди лопухов, целую семейку подосиновиков. Красивые такие, с красными шляпками.

— А может, это были мухоморы? — съязвил Митька.

— Сам ты мухомор! — обиделся Слон. — Что ж я, по-твоему, мухомор от подосиновика отличить не могу?

— Ну, сегодня ты сражался, как истинный берсеркер. А они, да будет тебе известно, перед битвой для храбрости мухоморы употребляли, — заметил Андрей. — Так не завалялась ли у тебя в шкафу пара-тройка сушёных мухоморов?

— Да бросьте вы, пацаны... Не мешайте рассказывать!

— Ну, хорошо, хорошо...

— Так вот, режу я красноголовики, все такие чистенькие, крепенькие, ни одной дырочки. И тут слышу шаги над головой, по краю оврага. Я окликаю: "Папа? Мама?" В ответ — тишина. Ну, думаю, показалось. А тут снова — топ-топ, хруст-хруст. Что-то тёмное мелькнуло. И тут у меня прямо душа в пятки ушла: стоит наверху страхолюдная такая старуха, вся в чёрное одета. Нос крючком, зубы торчком, ну настоящая Баба-Яга. Стоит, смотрит на меня и молчит. "Чего тебе, бабка?" — спрашиваю. А она тихим таким скрипучим голосом и говорит: "Внучок, бойся Водяного!" Так и сказала, бойся, мол, Водяного. А какой тут, к чёрту, Водяной, когда лес кругом?! Тут Лешего бояться нужно! Однако жутко мне стало — я со страху даже нож в траву уронил. Пока нашёл — а старухи и след простыл!

— Ну, это вообще сказка какая-то, — усомнился Бульбаш.

— Погоди, Митька! — одёрнул его Андрей. — Когда, говоришь, это было?

— Да прошлой осенью, в сентябре!

Андрей на минуту задумался. Все недоумённо посмотрели на него.

— Ты чего, Толстяк? — дёрнул его за рукав Гришка.

— Да нет, ничего. Я вот думаю, нет ли здесь какой-нибудь связи с аварией на прудах. Может, бабка её предсказывала?

— Игорь, твои утопленники в противогазах случайно не были похожи на Водяных? — поинтересовался Юрка.

— Они были похожи на чёртову дюжину мертвецов! А-а-а, понимаю... Не были они случаем призраками тех самых погибших при перевозке солдат?

— А я о чём толкую! — согласился Андрей.

— Кончайте, ребята, чепуху молоть! — вмешался до мозга костей рациональный Юрка. — Что-то у вас кругом черти, Водяные, Бабки-Ёжки в ступах и без, мертвецы какие-то ходячие, призраки... Мистика какая-то, честное слово. Митька, рассказывай свою историю. Только, чур, без мистики! — Под напором сугубого Юркиного материализма туман таинственности окончательно развеялся, и ребята вернулись на грешную нашу землю.

— А мне страшно было, по-настоящему страшно, когда мы с Атанасом из музея шпаги свистнули, — признался Митька. Об этой истории ребята тоже были наслышаны. Митька со своим беспутным одноклассником действительно похитили из музея, расположенного в семи километрах от городка, на месте дислокации русской армии поле отхода из Москвы во время Отечественной войны 1812 года, две прекрасно сохранившиеся шпаги. Митька водил друзей в лес и показывал завёрнутые в брезент клинки, припрятанные среди корней вывороченной бурей сосны. — Точнее, когда легавый Иванов нас на допросы таскал. Мы, конечно, в отказ, мол, я не я и лошадь не моя... А ведь кто-то настучал, как вы думаете, ребята?