Тот, кто сидит в пруду

— Взвод, подъем! Боевая тревога! С личным оружием и ин­дивидуальными средствами защиты строиться у входа в казарму. Посыльный — за командиром взвода!

Через пять минут последний расхристанный салага в не застегнутой гимнастерке, с волочащимися портянками, одной рукой поддерживая сползающие штаны, а другой таща автомат, сумку с противогазом и другую — с ОЗК да еще вещмешок со всякими позвякивающими железяками, подгоняемый дедами, скатился по ступенькам в непроглядную рань под продолжающий сеяться с низкого неба мелкий занудный дождик.

Последним встал в строй, едва волоча заплетающиеся ноги, Садыков. Дежурный с дневальными были сняты с наряда, а их место заняли соседи с верхнего этажа — сержант и солдаты зенитно-ракетного дивизиона. Петренко одернул запоздавшего подчиненного:

— Ты чего ползешь, как вошь?! Что с вами случимши, вы, кажется, заболемши?.. Ну, так я тебя потом, будет время, вы­лечу! — И скомандовал, встречая подошедшего командира взво­да: — Смирно! Товарищ лейтенант, взвод химической защиты по тревоге построен в полном составе!

Лейтенант Ермолаев, поднятый ни свет ни заря из теплой супружеской постели, злой и не выспавшийся, отбывающий постылую двухлетнюю повинность по окончании столичного института химического машиностроения, только махнул рукой и застыл, скорчившись, на правом фланге взвода, как бы разглядывая под ногами мокрый асфальт, лоснящийся в свете фонарей, поминут­но сплевывая горечь, из-за паскудного состояния обильно возникающую во рту. Все похабно: и очередной скандал с женой, бывшей однокурсницей, все рвущейся уехать к матери до конца службы; и очередной проигрыш в преферанс, правда, в абсолютном выражении не слишком великий, но когда на одной ловленной в прикупе приходит марьяж, да еще на горбылях всу­чивают пять взяток, поневоле становится обидно; и местный "сучок", гордо именуемый "По­сольской водкой", хуже всякой отравы; да и вообще...

Но долго растравливать себя лейтенанту не дали. Из штаба вышел командир части, щуплый худощавый полковник Преобра­женский, получивший Красную Звезду за Афган, слегка прихрамывающий после ранения на левую ногу, в сопровождении какого-то подполковника с малиновыми общевойсковыми петлицами. Следом за ними выполз из штаба заместитель командира части по технике подполковник Перепелкин, но так и застыл на крыльце, держась за поручни.

— Лейтенанта Ермолаева — к командиру! — заорал дежурный по части, хотя между ними было не более пятнадцати метров.

Ермолаев, изображая прыть и служебное рвение, подбежал к командиру и, коряво взяв под козырек, запинаясь, доложил, что взвод по тревоге построен в полном составе.

Командир представил Ермолаеву незнакомого офицера:

— Подполковник Клишев, представитель штаба округа. Он поставит задачу. Выполнить все точно и в срок. А мы с зампотехом будем сопровождать вас и проконтролируем.

Подполковник отозвал лейтенанта в сторону, отдавая тому приказания. Между тем ропот и волнение пошли среди "химдымовцев". Сразу же по строю прошелестел шепоток: "Икс-два". Слухи об этом таинственном веществе давно будоражили умы солдат. Отвечая на расспросы любопытствующих дедов о десяти дюралевых бочках с такой маркировкой, недавно привезенных откуда-то на их склад, взводный писарь всезнайка Севостьянов заверял, что "икс-два" является жутко засекреченным бактериологическим оружием последнего поколения, временно складированным на территории части для дальнейшей отправки вглубь страны. Кто знает, откуда всеведающий Севостьянов получил такую информацию, но обычно предоставляемые им сведения от­личались точностью и четкостью. Недаром же он водил дружбу со штабными писарями.

В это время к выходу с плаца подошел командирский "уазик", а со стороны контрольно-пропускного пункта подрули задрипанный "Жигуль" и остановился за командирской машиной.

Петренко вполголоса сказал Севостьянову, стоящему рядом:

— Чует мой хохляцкий нос, что будут у нас сегодня приключения. Ты слышишь, как работает мотор у "Жигуленка"? Нет? А я вот слышу. Мой братан калымил по разным машинам, так он по звуку мотора определял, что за марка, в каком состоянии движок, за сколько он может толкнуть ее знатоку и сколько сдерет с лоха. Он и меня часто таскал с собой, так что и я кой-чего нахватался. А у этой машины такой движок, какого я никогда не слышал. Что-то необычное. Да и не пойму, на чем он работает. Чуешь, запашок какой-то странный сюда доносится по ветру? Я так вот не знаю, что это за горючка. Так что машина только притворяется обычной. А все необычное далеко от нас и может доставлять ба-а-льшие неприятности.

Клишев кивнул Ермолаеву и направился через плац, к своей машине.

— Разговорчики в строю! — охладил лейтенант не в меру расшумевшихся подчиненных. — В парк боевых машин — бегом марш!

В начале шестого крытый КамАЗ (завести удалось только один) вместе с ЗИЛом-хлебовозкой, разбрызгивая грязь, подкатили к воротам складов. Через пятнадцать минут ругани и препирательств с заведующим складами и начальником караула (пришлось подъехать даже командиру части) машины въехали на тесный складской двор и направились к дальним ангарам, упирающимся в трехметровый бетонный забор с колючей проволокой поверху.

Ермолаев скомандовал: "Газы!", и облачившийся после толкотни и бестолковщины в ОЗК и противогазы "химдым" стал по­ходить на инопланетный десант, почтивший своим визитом в это хмурое апрельское утро ничем не примечательную на первый взгляд войсковую часть. Обычные коробки противогазов заменили на круглые с красной маркировкой, доставленные со склада НЗ, что заставило покрыться холодным потом даже видавших виды дедов. Эх, прав был всезнайка Севостьянов! Дело приобретало серьезный оборот, и инопланетный десант был растерян и напуган.

Выяснилось, что оба погрузчика-электрокара, приписанные к складам, раздолбаны вдрызг и восстановлению не подлежат, все силовые провода под корень срезаны, и оболочка, ранее покрывавшая кабели со свинцовой оплеткой и медными жилами, кучей свалена в углу. Аккумуляторы разбиты вдребезги, здесь же на треноге приспособлен солдатский суповой бачок, в котором из свинцовых электролитных пластин с помощью паяльной лампы выплавлялся свинец. Были сняты даже все колеса, скорее всего пошедшие на обустройство разнообразной самодвижущейся и движимой мускульной силой садово-огородной техники на по­лях так называемых фермеров, дачников, владельцев участков в товариществе "Заря-2" и так далее. Умельцев сейчас разве­лось хоть пруд пруди! Есть и спрос, и предложение. Рынок!

Увидев такое, командир части начал судорожно хвататься за бок, будто вспомнив по фильмам, что там должен находиться маузер, но, приметив вошедшего в ангар и прислонившегося к створке ворот Перепелкина, визгливо заорал:

— Кто должен ежемесячно проверять состояние техники?! Ты же вчера на подпись акт о проверке приносил! Так немедленно восстановить все! Хоть продай последние портки своей Нинки! Ну что лупаешь глазами, сучий потрох?!

Тут командир был, конечно, не прав. Глаза у Перепелкина были не собачьи, а обычные поросячьи. Да и весь он был похож на гормонного поросенка с носиком-пипкой посреди широкого лица с маленькими мутными глазками, окруженными белесыми, едва заметными ресницами.

— Грузи вручную, — буркнул он Ермолаеву и вышел из ангара. Если будет ЧП, то ни к чему командиру быть свидетелем.

Клишев подошел к лейтенанту.

— Бочки "икс-два" грузите в КамАЗ, а вот с такой маркировкой, — и он что-то прошептал на ухо Ермолаеву, — в хлебовозку.

Что было делать молодому лейтенанту? После пятиминутного поиска были найдены прочные доски для закатывания бочек в кузов (вопреки расхожей армейской шутке: "Круглое толкать, квадратное катить", как никак командир взвода имел высшее техническое образование). Давая последние инструкции, Ермо­лаев задал вопрос, казавшийся ему риторическим:

— Нет больных? Все могут работать?

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться, — подал робкий голос щуплый рядовой первого года службы Аюпов. — У меня привычный вывих плеча. Я вам уже говорил, и справка медицинская есть.

— Засунь свою справку знаешь куда, сачок! — не сдержался лейтенант, доведенный по ходу дела почти до истерики. — На физо на перекладине висел — и сейчас не развалишься. Знаешь армейский закон: не можешь — научим, не хочешь — заставим! Надеть противогазы! Четверо — в кузов, ставить по пять бочек в ряд, остальным подкатывать бочки. Ну, за работу!

Вопреки тревожным ожиданиям Ермолаева, погрузка была закончена без происшествий и в срок, о чем он доложил командиру части. Автоколонна, состоящая из "уазика" командира, ЗИЛа-130, КамАЗа в сопровождении "Жигуленка" подполковника Клишева, выехала из ворот части, где подполковник Перепелкин ласково помахал ладошкой из окна "уазика" бдительно несущей службу контролера КПП своей любимой супруге Ниночке.

Сразу же за поворотом "Жигуль" обогнал автоколонну, и Георгий Степанович помигал для остановки. Клишев подошел к командиру.

— Вы с ЗИЛом езжайте на Ворожейск, там найдете майора Розинкина, он даст вам дальнейшие указания. А я с КамАЗом поеду своим маршрутом. Выполняйте!

Когда командирская машина с ЗИЛом ушла, Клишев подошел к водителю КамАЗа и приказал поворачивать к Рыжовским прудам.

Пока ехали по хорошо расчищенной бетонке, все было просто, но как только машины свернули по грунтовке к Рыжовским прудам, бочки стали ездить по металлическому полу фургона, уда­ряясь друг о друга. Ермолаев ехал в кабине, он остановил ма­шину и, открыв заднюю дверцу, проверил, как идут дела. Затем приказал взяться попарно за верхний обод каждой бочки, не да­вая бочкам стучаться.

Садыков сидел последним, у самой двери, а напротив — сержант Петренко, демонстративно засунув руки в карманы. Машины медленно поехали дальше. Вот уже и начался спуск к Рыжовскому большому пруду, сначала спуск был довольно отлогим, а внизу довольно крутым и сильно размытым потоками дождевой воды. Клишев вышел из машины, показал водителю КамАЗа, куда сдать за­дом и вернулся к "Жигулю", который остановился на самом вер­ху, на удобной наблюдательной позиции.

КамАЗ, постоянно подтормаживая, начал спускаться, но внезапно заюзил на скользком спуске, затем стукнулся задним колесом о кочку. Садыков, зло прищурив глаза и оскалив зубы, резко толкнул бочку на сержанта Петренко. Та проехала по накренившемуся полу фургона и, падая, ударилась о металлический кант скамьи. Петренко успел отскочить в сторону. Раздался сильный удар. Шов бочки зазмеился тоненькой трещиной, лениво закурился желтоватый туман. Все двенадцать пар глаз находящихся в фургоне уставились на лежащую бочку, а КамАЗ все продолжал медленно спол­зать вниз. Потом, видимо, заднее колесо попало в яму, и маши­на резко остановилась. Поврежденная бочка ударилась о сосед­нюю, и вдруг как бы кто-то с силой развернул ее изнутри. На пол фургона хлынула темная жидкость, запузырилась, задымилась, вспыхнул огонь. Загорелась не только жидкость, но и с сильным хлопком вспыхнул газ, которым был заполнен фургон. Раздался вой заживо горящих людей.

Шофер КамАЗа увидел в зеркало заднего вида, что фургон объят огнем, и вместо тормоза нажал на полный газ. Хотя скорость была пониженной, КамАЗ выпрыгнул из ямы и рухнул с кру­тизны, под которой был пятиметровый обрыв.

Георгий Степанович молча смотрел на ад, творившийся вни­зу, Клишева колотило, он был готов заорать и бежать вниз, хо­тя знал, что ничем помочь уже было нельзя.

— Да не трясись ты так, Васильич. Не знал, что ли, в ка­кую службу ждешь? Теперь, мыслю, необходимо заметать следы. Любое дело надо доводить до конца!

"Жигуль", миновав дамбу, подъехал к дощатому колхозному складу. Кривые-косые-раздолбанные ворота были закрыты изнутри. Георгий Степанович несколько раз ударил ногой. Из-за ворот раздался торопливый голос:

— Да не сплю я вовсе, просто о судьбе задумался, да и ко­му в такую рань горючку надо?

— Председатель распорядился машины заправить, за удобрением ехать, мы пока только бочку сейчас возьмем.

— Так ведь только вчера за удобрением ездили.

— Я тебе за неисполнение приказа начальника последние волосы повыдергиваю! — И еще несколько раз ударил в ворота. Од­на створка с грохотом упала, а вторая повисла на одной петле.

Сторож завопил:

— Караул, убивают! А я сейчас стрелять буду!

— Из чего? Из кривого пальца? Ладно, успокойся, не нужен ты нам, выходи, дела прибыльные.

— Так бы и сказали, что калым. А то все мне вверенное помещение чуть не поломали.

Из сарая вышел старик в обычной для деревни фуфайке и солдатской шапке-ушанке. Он осторожно приблизился к ранним гос­тям. Георгий Степанович сказал:

— Нам всего-навсего ведро горючки надо, а то до места не доберемся. За это, конечно, мы компенсируем.

— Добро! Договоримся.

— На вот, из фляжки хлебни пока царского коньячку, а пузырь мы еще сверху добавим.

Дед присосался к фляжке, булькая, давясь, заурчал, как кот. Георгий Степанович не возражал. Фляжка ещё не закончилась, как дед захрипел и сполз по дощатой стене сарая.

— Ну вот, если сердце крепкое, то выдержит. Давай его отнесем к той сосенке. Сейчас здесь костер будет позаметнее то­го!

Он вытащил из багажника два цилиндра сантиметров по трид­цать длиной, поколдовал над ними и зашвырнул их внутрь сарая.

— А теперь давай ноги делать отсюда!

Уже светало, над полями плыл редкий туман. В Рыжовском пруду по поверхности воды все еще скользили разноцветные огоньки, со дна поднимались и лопались огромные мутные пузыри.

"Жигуль" по дамбе вернулся на противоположный берег, проехал по полевой дороге и выбрался на бетонку. Тут за ними по­лыхнуло, совсем как в американских гангстерских фильмах.

— Я посматривал по сторонам. Вроде бы посторонних свидетелей не было, — сказал Георгий Степанович, крутя баранку. — Поедем сейчас не торопясь и будем планировать, как нам составить отчет в Управление. Считаю я, что тебя могут сделать козлом отпущения, попросту уволить. Так что подумай над моим предложением о совместной работе. Что с моей стороны, так я все оформлю. Возьми запиши мои координаты, но, сам понимаешь, о них — никому. А лучше запомни — и бумажку сожги. Надеюсь, что мы еще поработаем...

Через полчаса Клишев попросил водителя остановиться. Когда он, застегивая брюки, выбрался из придорожных кустов и снова уселся на сиденье, Георгий Степанович огорошил его неожи­данной новостью:

— Я тут переключился на милицейскую волну, чтобы послушать, что в мире творится. Так вот, ЗИЛок-хлебовозку, что ты в Ворожейск отправил, по дороге тормознула международная комиссия. Быстро работают, ничего не скажешь! Да только обнаружили они там отработанное ракетное топливо... Искали, видимо, что-то другое... — и он покосился на Клишева. — Впрочем, это не мое дело. Ловко ты их провел! Вот только здесь, на прудах, небольшая неувязочка вышла.

8. Максим. Серпейск — Кириллово — Серпейск