Тот, кто сидит в пруду

— Эт-та што за новости? — выдавил он из себя, багровея лицом. — Ну-ка марш обратно на пост! Да я вас на губе сгною! Из нарядов вылезать не будете!

— Товарищ прапорщик... ик... товарищ прапорщик... — залепетал первым пришедший в себя младший сержант Стеклов. — Наряд покинул пост... в связи со стихийным бедствием!

— Это с каким таким еще стихийным бедствием?! Что ты мне зубы заговариваешь?!

— А вы сами посмотрите, — предложил ему осмелевший сержант.

— И посмотрю, — заверил отважный прапор, поправил кобуру на ремне, нахлобучил на голову фуражку, загнутую по послед­ней моде, и, с сожалением взглянув на неоконченный пасьянс, разложенный на столе, выскочил за дверь. Отсутствовал он минуту или две. Снова открылась и закрылась входная дверь, впу­стив внутрь порыв холодного плотного ветра, и Черноусов, трясущимися руками нащупывая засов, еле слышно пробормотал:

— М-мать моя женщина!..

К столу начкара уже подтягивались отдыхающая и бодрству­ющая смены в полном составе. А тот судорожно накручивал диск черного служебного телефона, пытаясь связаться с дежурным помещением станции.

Там тоже царил переполох. Свет мигнул, померк и снова как-то неохотно загорелся: заработал аварийный генератор. Но на осциллографах, экранах и мониторах отсутствовали какие-либо телеметрические показателя, словно из окружающей среды перестали поступать сигналы. Приборы ослепли и оглохли. А центральная электронно-вычислительная машина отозвалась на весь этот беспорядок одним кратким, но ёмким словом error.

Когда потрясённый старлей Нестеров после тестирования систем телеметрии и безуспешных попыток связаться с внешним миром несколько пришёл в себя, он отдал подчиненным четкий приказ:

— Работаем по аварийному плану номер шесть!

Сфера была непроницаемой для любого вида излучений в обоих направлениях, поэтому станция перешла на автономный режим. Связь с ракетным дивизионом, тоже угодившим под колпак, прервалась.

Двое суток спустя после того, как опустилась фиолетовая мгла, Нестеров решил провести любопытный эксперимент, позволивший бы определиться с физическими характеристиками Сферы. И всё же, Сфера или Купол? Над поиском выхода старлей бился все сорок восемь часов с редкими перерывами на сон и еду, чертил схемы, вспомнив школьный и училищный курсы физики, исписал формулами полтетрадки, но не нашел ничего лучшего, как отрядить к границам Сферы, визуально находящийся не бо­лее чем в паре километров от станции, отряд из двух карауль­ных свободной смены во главе с прапорщиком Черноусовым, вооруженный автоматом АК-74 и оснащённый шанцевым инструментом в количестве двух штыковых лопат.

— Теоретическая физика здесь бессильна. Попытаемся ре­шить вопрос опытным путем, — напутствовал Иван исследовательский отряд, не забыв при этом подробнейшим образом проинструктировать руководителя экспедиции и приказав тому повто­рить инструкцию. Когда после третьего раза он убедился, что его ценные указания будут исполнены в точности, он пожелал исследователям удачи и скорейшего возвращения.

Черноусов был достойным представителем славной когорты прапорщиков Советской Армии, останавливающих поезд словами: "Поезд, стой! Раз-два!", на совет высунуть язычок ботинка для более удобного обувания высовывающих язык изо рта и ус­пешно совмещающих время и пространство приказом копать вот от этого столба и до обеда. Куски, сундуки, прапора — так за глаза их называли сослуживцы. Многие коллеги Черноусова, обосновавшись на теплых местечках завскладов и начпродов, тащили всё, что плохо лежит, обустраивая быт своих семейств. Он же до завсклада еще не дослужился, и тянул лямку строевой слу­жбы, вопреки своей фамилии обладая огненно-рыжей шевелюрой, рыжими же усами, круглой конопатой физиономией, не отмечен­ной особыми признакам интеллекта и работы мысли, фуражку носил на казачий манер, выпростав чуб из-под головного убо­ра. При всем при том имел нрав вспыльчивый, но отходчивый, с подчиненными был строг, но справедлив, перед начальством спины не гнул, но полученные приказы выполнял с неизменным тщанием.

И вот, подойдя с солдатами вплотную к границам Сферы и уставившись на преграду, как баран на новые ворота, пару минут глубокомысленно молчал, переминаясь с ноги на ногу, тяжко вздыхал и ожесточенно скреб затылок, словно пытаясь высечь искру вдохновения.

— Вы бывали когда-нибудь в комнате смеха? Вот где поте­ха! — процитировал сержант Стеклов слова известного шлягера. И действительно, внутренняя поверхность Сферы отражала предметы и тела наподобие кривого зеркала: где уменьшала, где увеличивала, придавая знакомым объектам немыслимые пропор­ции и ракурсы, как на картинах Сальвадора Дали.

— А ты, Стеклов, не очень-то умничай, — окоротил знато­ка отечественной эстрады Черноусов, то подходивший к грани­цам Сферы, то отходивший от нее, то размахивающий руками, то приседающий, словом, производящий массу нелепых жестов и ненужных телодвижений, разглядывая свое искаженное отражение.

— Давай-ка лучше сюда лопату.

Идя с лопатой наперевес, как ходят в штыковую атаку, доблестный прапорщик Черноусов вплотную приблизился к фиолетовой пелене и ничтоже сумняшеся сделал выпад. Лопата, не встретив никакого сопротивления, проникла на ту сторону, но наполовину исчезла из вида, погруженная в чернильную муть, а навстречу ей высунулась точно такая же лопата. Прапорщик озадаченно хмыкнул и несколько раз повторил опыт с лопатой. Тот же результат. Потом он швырнул подобранный с земли ка­мень и ощутимо получил по коленной чашечке вернувшимся ме­тательным снарядом.

— Эй, кто там балует?! — грозно окликнул неведомого оппонента из зазеркалья Черноусов, потирая ушибленное колено. — Немедленно прекратите безобразие!

— Товарищ прапорщик, вы только из автомата не стреляйте! — с трудом сдерживая улыбку, посоветовал сержант Стеклов. — Это же та самая лопата, тот самый камень.

— И откуда ты только выискался такой умный? — скептичес­ки оглядывая своего подчиненного с ног до головы, спросил прапорщик. — Без тебя знаю... Держи автомат, остаёшься за старшего. А я пошел!

— Стойте, куда же вы? — окликнул его Стеклов. До сих пор сквозь преграду проникали и возвращались обратно лишь неживые объекты, к никто не знал, как повлияет переход на живое существо, даже на такое, не ведающее страха и упрека, како­вым являлся прапорщик Черноусов. Но было поздно. Черноусов скрылся в зловещей фиолетовой мгле... И через миг появился снова, в целости и сохранности, такой же рыжий-конопатый.

— Странно все-таки как-то получается, — озадаченно про­бормотал прапорщик, — зашел я, значит, за завесу эту, ника­ких ощущений, только будто ветерок прохладный овеял да гла­за темнота застила. Мигнуть не успел — а вы тут как тут, стоите, разинув рты. И, главное, помню, что шел я прямо, кругом себя не поворачивался. Как же так?

— Парадокс, — со значением сказал Стеклов, поднимая вверх указательный палец.

— Парадоск... парадоск. Пара досок! Значит, так. Первый этап эксперимента считаю завершенным. Если не получается преодолеть преграду прямым путем, то нужно применить смекал­ку! Мы ее подкопом попробуем. Младший сержант Стеклов, рядо­вой Хакимов! Слушай мою команду: взять лопаты и копать яму. Ширина — два метра, глубина — в человеческий рост. А автоматик-то верните, теперь он вам без надобности... Приступайте к работе, а я здесь, сверху понаблюдаю-посторожу.

Но и подкоп не принес ничего нового в попытке преодолеть таинственную преграду — Сфера уходила под землю, не меняя своих параметров. На то она и Сфера, а не Купол.

— А теперь зарывайте яму обратно — и до дому, — остался верен своим принципам Черноусов. — Ну что же, отрицательный результат — тоже результат, — успокаивал он себя и своих подчинённых.

На следующий день на станцию пожаловала представительная делегация в составе трех человек — крепкого приземистого старика с тяжёлым взглядом стальных глаз и двух крепких парней, похожих на телохранителей. Прибившие оказались членами самопровозглашённого Коми­тета спасения, поначалу вели себя нагло и вызывающе, разма­хивали бумагами, озаглавленными "Воззвание к народу". Потом старший представился майором госбезопасности Веригиным и не­навязчиво предложил сотрудничество по преодолению сложившейся ситуации, на что лейтенант Нестеров резонно заметил, что не признает никаких самозваных комитетов, что присягал ро­дине, Советскому Союзу, и только родине будет служить.

Я нахожусь на боевом дежурстве, сказал старлей. И даже если оно по непредвиденным обстоятельствам затянулось, то никто поставленных передо мною задач не отменял. Я и дальше буду обеспечивать исправное функционирование и надежную ох­рану вверенного мне объекта. Равно как и мои подчиненные. Ну что же, ваше право, согласился Дед. Только нынешнее положе­ние нештатное и требует нештатных действий. Комитет в даль­нейшем планирует аккумуляцию продовольствия, материальных ценностей, оружия. Всё это с единственной целью наведения и поддержания общественного порядка. Поэтому от имени и по по­ручению Комитета предлагаю объединить наши усилия. У нас с вами разные цели и задачи, парировал Нестеров. Как знаете, как знаете, сказал Дед. За нами сила, за нами власть. Вы, товарищ старший лейтенант, не боитесь остаться в гордом оди­ночестве? Вспомните мудрые слова: тот, кто не с нами, тот против нас. Остаться в гордом одиночестве я не боюсь, ска­зал Нестеров. Но запомните и вы, что любая попытка незакон­ного проникновения на территорию станции будет расцениваться как нападение и пресекаться огнем из всех видов оружия. Тогда всего доброго и до новых встреч, откланялся Дед. Боюсь, что не могу пожелать вам того же и надеюсь, что наша встре­ча была последней, напутствовал непрошенных гостей Нестеров.

45.

Андрей заглушил мотор, они вылезли из кабины и некоторое время в нерешительности топтались возле машины, пока Папа Карло не постучал в дверь контрольно-пропускного пункта справа от ворот для автотранспорта. И хотя наши путешественники с самого момента своего прибытия чувствова­ли на себе испытующие взгляды, дверь КПП открылась далеко не сразу. Видимо, находящиеся внутри пристально изучали гостей, прежде чем принять какое-либо решение. Наконец дверь, скрип­нув, приоткрылась, из-за нее выглянула рыжая кудлатая голо­ва, и недовольный голос сварливо пробурчал:

— Кто такие? Чего надо?

Горелов представился, представил своих спутников, и, разглядев звание стража, вооруженного автоматом, поинтересовал­ся:

— Товарищ прапорщик, нельзя ли пригласить старшего офицера? Понимаете, нужно поговорить... Во время катастрофы мы случайно оказались в районе прудов и теперь ищем помощи...

— А вы, случаем, не из этого самого... как его?.. Коми­тета спасения?.. А то намедни мы имели с комитетчиками весь­ма неприятный разговор, — недоверчиво проговорил Черноусов, продолжая буравить учителя и учеников пытливым взором.

— Нет-нет, что вы, мы как раз наоборот. Знаете ли, милейший, мы тоже имели несчастье столкнуться о членами Комитета, причём не при самых благоприятных обстоятельствах. Так что насчет этого будьте спокойны... Нам бы всё же с офицером поговорить...

— Я доложу. Ждите здесь.

Дверь закрылась, но даже сквозь нее были слышны громовые раскаты начальственного голоса, отдающего приказы своим подчинённым. Правда, слов было не разобрать, только неясный рокот, словно Тор с Перуном не на шутку повздорили за раздел сфер влияния на громовых небесах. Загремели отодвигаемые стулья, хлопнула внутренняя дверь, послышались удаляющиеся торопливые шаги. Потом всё стихло.

— Н-да, видать, крепко они с комитетчиками повздорили, — протянул Андрей. — Просто беспрецедентные меры безопасности.

— А чего ты хотел? Как-никак, объект особой секретности, — возразил Игорь, указывая на купола, по белым бокам которых стекало фиолетовое свечение Сферы. — Купол в Куполе, прямо матрешка какая-то получается. А внутри матрёшки — еще одна, а внутри — ещё. И так до бесконечности. — Метис снова впадал в пессимистическое состояние духа.

— Ничего, ребята, есть ещё надежда на помощь, — слова Горелова были адресованы в первую очередь пригорюнившемуся Игорю. — Подождём...

Подождали. Минуту, две, три. На исходе четвёртой минуты дверь снова приоткрылась, и выглянувший сержант пригласил их внутрь.

— Входите. Старший лейтенант Нестеров примет вас.

Во внутреннем помещении было тесновато, но все же кое-как разместились на табуретках вокруг стола с пластиковым покрытием и неизменным стеклянным графином в центре. Вошел старлей, протянул руку сначала учителю, потом ученикам. Усел­ся во главе стола, сложил перед собой руки и коротко сказал:

— Рассказывайте, с чем пожаловали.

В течение обстоятельного рассказа Папы Карло старлей кивал, покашливал, передвигал с места на место положенную на стол фуражку. Конечно, Горелов не посвятил Нестерова во все перипетии этого запутанного дела и в обстоятельства, привед­шие его и его спутников на берег пруда, но на неприглядной роли Деда и Лейтенанта остановился особо. Упомянул и о двух трупах учёных, найденных в Доме культуры. О заветной тетрад­ке, разумеется, умолчал.

— Значит, вы считаете, что всему виной Существо, зародившееся в пруду? Говорите, были человеческие жертвы?.. До меня доходили только смутные слухи, я и представить себе не мог всех масштабов катастрофы... А теперь вот эта Сфера. В том, что это именно Сфера, мы убедились опытным путем. Мои люди пытались сделать подкоп, но безуспешно. Связь с внешним миром полностью потеряна. Так что теперь мы все — пленники Сферы. И нужно как-то выживать в сложившихся обстоятельствах, — разразился старлей пространной тирадой.

— О том и речь, — кивнул Папа Карло.

— Что же, давайте вместе думать, как нам быть, — предло­жил старлей и действительно надолго задумался, подперев го­лову кулаком, уставившись немигающим взглядом на серый геометрический узор пластиковой столешницы и водя пальцем по лабиринту полосок и кубиков, словно в конце лабиринта его ожидал искомый ответ. — А что вы сами предлагаете? — осведомился он после продолжительного молчания.

Папа Карло для пущей солидности откашлялся в кулак и на­чал излагать свои заветные мысли:

— Как вы сами понимаете, нам грозит опасность не только со стороны Существа, но и со стороны Комитета. Подчиняться им мы категорически отказываемся. А люди, верховодящие там, ни перед чем не остановятся. Мы уже имели возможность убеди­ться в этом на собственном опыте, когда нас пытались аресто­вать. Мы бы приняли от вас любую помощь — людьми или оружием.