Тот, кто сидит в пруду

— Ты что же, Бульбаш, кого-нибудь из нас подозреваешь? — возмутился Юрка. — Ты бы меньше сам языком трепал, а здесь все люди проверенные. И Атанасу своему передай: стукачей среди нас не было и нет! А может быть, кто-то из вас самих раскололся? — сделал он в свою очередь обидное для Бульбаша предположение. — Тогда он за собой и второго потянет. И светит вам, ребята, детская колония на ближайшие пару лет.

— Вор должен сидеть в тюрьме! — повторил Витька крылатую фразу Глеба Жеглова из кинофильма "Место встречи изменить нельзя".

-Да вы что, ребята?! Совсем очумели? — Бульбаш попятился по галерее и случайно уткнулся локтем в угловое окно. Окно открылось: видимо, уборщица забыла запереть его изнутри.

— Ур-р-ра! Вперёд, чуваки! — обрадовался Витька. — Берём родную школу штурмом!

И друзья следом за ним забрались внутрь школы, где тёмные коридоры освещались только неверным светом фонарей с улицы. Походили-побродили по обоим этажам, проверили двери всех кабинетов — кабинеты оказались закрытыми, покурили в туалете, присев на корточки, чтобы с улицы не было заметно. Ничего не сломали, ничего не подожгли, хотя все испытывали свою долю ненависти к опостылевшей за годы обители знаний, и только Витька написал на двери кабинета начальной военной подготовки огрызком карандаша, который постоянно таскал с собой: "Пельмень — козёл! Засунь автомат себе в зад!" И в меру своих скромных художественных способностей изобразил самоэкзекуцию преподавателя НВП, офицера в отставке. На следующее утро, придя на работу, Пельмень весьма изумился появившемуся за ночь граффити, покраснел до уложенных изящной волной седых волос, воровато заозирался по сторонам, открыл кабинет, вернулся с мокрой тряпочкой и начал старательно оттирать с двери творение анонимного живописца. А наши друзья неслышно похихикивали за его спиной. Витька, изобразив на лице выражение крайней озабоченности, подошёл и спросил:

— Вам помочь, Анатолий Борисович?

Тот лишь злобно зыркнул на него глазами и досадливо отмахнулся.

16.

Заканчивался учебный год. Андрей и Юрка развлекались с карманным зеркальцем на уроке литературы. Учебник изобиловал портретами известных писателей и критиков, оставивших заметный след в истории отечественной словесности. Нужно было приставить зеркальце к портрету под прямым углом и, перемещая его, получить наиболее забавное изображение. Ну, никакого пиетета перед великими! Юности присущи подобные цинизм и нигилизм, которые со временем, как правило, проходят. Но не всегда и не у всех.

— Посмотри, посмотри! — толкал Юрка локтем соседа по парте. — Каков экземпляр!

— А взгляни-ка на этого! — отзывался Андрей, экспериментируя с очередным изображением.

Едва сдерживаемый истерический смех иногда прорывался, привлекая внимание класса и вызывая негодование молоденькой учительницы. После очередного нарушения порядка она не выдержала и, покраснев от гнева, заорала пронзительным голосом:

— Борисов! Воронин! Выйдите вон из класса!

— Елена Владимировна, мы больше не будем, — промямлил Андрей.

— Никаких "не будем", здесь вам не детский сад! Я достаточно терпела ваши выходки. Дневники — ко мне на стол, я запишу вам замечание. После урока заберёте их.

Приятели, понурившись, уныло поплелись с вещами на выход. У двери Юрка, обернувшись, церемонно поклонился и произнёс:

— До свидания, Елена Владимировна!

— До свидания, до свидания! Свободны!

За дверью ребята вновь покатились со смеху и, весело подталкивая друг друга, направились к выходу из школы. Спустившись с крыльца, завернули за угол и закурили — до конца урока оставалось ещё минут двадцать, так что времени было навалом.

— Хорошо хоть родителей не вызвала и к директору не отправила, — задумчиво произнёс Андрей.

— Елена — она добрая, но... нервная, — заметил Юрка.

— И некоторые несознательные личности пользуются этой добротой, — откликнулся Андрей. — Я, конечно, не имею в виду присутствующих — это первый случай на водном транспорте. Помнишь, нам задали прочесть любимое стихотворение. Все читали Пушкина, Есенина, Лермонтова. Мы с тобой, не сговариваясь, — "Не позволяй душе лениться..." Заболоцкого (более известное друзьям по шлягеру группы "Круиз"). А Глебушка Верховцев, по обыкновению ёрничая, продекламировал детское стихотворение "Львёнок и Черепашка", подведя подо всё это, опять же по обыкновению, теоретическую основу о любви различных видов животных.

— Ага. Что будет, если скрестить ужа с ежом? Полтора метра колючей проволоки!

— Да, типа того. То-то Елена взбеленилась! И влепила Глебушке "пару".

— Я считаю, не вполне заслуженно. Ведь стихотворение хорошее, душевное такое...

Тут воспоминания приятелей прервал страшный взрыв, прозвучавший из-за угла, со стороны фасада, так что стёкла зазвенели, и последовавшая за ним белая ослепительная вспышка, словно в небесах кто-то щёлкнул фотоаппаратом. На мгновение мир стал чёрно-белым, и ото всех предметов, расположенных во дворе школы, — памятника Первому Космонавту, фонарей, кустов и скамеек, — потянулись чётко очерченные тени. Несколько секунд стояла мёртвая тишина, от которой звенело в ушах. А может быть, это были последствия взрыва. Потом тишина наполнилась гулом, гомоном, испуганными криками. На крыльцо высыпала разномастная толпа учеников и учителей. Все кричали, толкались, страшно шумели. Юрка с Андреем тоже поспешили к месту происшествия.

Возле памятника Гагарину стояла неясная фигура. Когда пыль рассеялась, все уви­дели, что это был солдат в защитном костюме и в противогазе.

— Инопланетя-а-ане! — пронеслось-прошелестело по рядам школьников.

Но пустое небо в легких перистых облаках хранило молча­ние, да и "летающих тарелок" и прочих неопознанных объектов поблизости не наблюдалось. А к Андрею с Юркой уже пробивал­ся сквозь толпу, отчаянно работая локтями, встревоженный и запыхавшийся Метис.

— Это он! Я узнал его! — захлебываясь, говорил он друзь­ям. — Один из тех, кого я видел на прудах...

— Вот тебе, Юрка, и мистика, и чертовщина, — заметил Ан­дрей. — А ты не верил, теперь можешь убедиться сам. Как го­ворится, иди и смотри.

— Ерунда! Обыкновенный солдат, ничего особенного. Может быть, у них учения проходят, — не сдавался Юрка.

— Тогда из-за чего произошел взрыв? И как он здесь появился? — возразил Андрей.

— А ты-то сам знаешь?

Андрею только оставалось развести руками.

— Смотрите, смотрите! — прервал их спор Игорь, указывая на зловещую и таинственную фигуру.

Навстречу непрошенному гостю вышел директор школы Гога и остановился от него шагах в пяти.

— Позвольте поинтересоваться целью вашего посещения, — любезно начал директор.

Но гость хранил невежливое мёртвое молчание, лишь временами то ли подвывая, то ли попискивая. А потом до боли знакомым Игорю движением протянул руку к противогазной маске. Толпа ахнула, завизжали девчонки, многие бросились назад в школу, создавая в дверях давку. Солдат медленно, очень медленно стащил маску с головы. У него не было лица! На его месте застыла гладкая тестообразная масса без каких-либо признаков глаз, носа и рта. Но постепенно он начал меняться, безликая серая масса встрепенулась, пришла в движение, приобретая цвет и фактуру человеческой кожи. Последними материализовались очки. Через минуту на директора смотрел точный его двойник. К чести Гоги, он не закричал, не побежал, а лишь отшатнулся и побледнел. Следом за ним побледнел его двойник.

— Спокойно, спокойно, ребята, — пробормотал директор, обернувшись и обращаясь к своим немногочисленным подопечным, оставшимся на школьном крыльце. Здесь были либо самые смелые, либо самые любопытные, решившие во что бы то ни стало дождаться окончания жутковатого спектакля. — Сохраняйте спокойствие! Кто-нибудь, вызовите милицию и представителей местной власти.

Но кто-то из учителей уже сделал это, и к школе с включёнными сиреной и мигалкой подлетела милицейская машина и резко остановилась, скрипнув тормозами. Хлопнули дверцы, и из чрева "уазика" выскочили майор Иванов и сержант Приходько.

— В чём дело, Виктор Степанович? — обратился майор к директору, поправляя кобуру на ремне. Гога стоял, ни жив, ни мёртв, но всё же сумел выдавить из себя:

— Да вот, видите ли... Неопознанное существо, маскирующееся под человека, нанесло нам визит...

— Кто?.. Где?.. — и, наконец, заметив странного гостя, который к тому времени уже успел сменить защитный костюм на изящную "тройку" директора, импортную, между прочим, югославскую, с серебряным отливом, вещь, с особым тщанием её скопировав, приказал своему подчинённому:

— Приходько! Взять его!

— Кого? Того или другого? — Теперь друг против друга стояли два директора Кирилловской средней школы, почти неотличимые. Правда, на пиджаке одного из них отсутствовали пуговицы.

— Ты что, не видишь?! Того! — указал майор Иванов, направив указующий перст на гостя, продолжающего стоять под сенью памятника.

— Пройдёмте, гражданин! — Приходько попытался взять гостя под локоток, но, к его вящему удивлению, рука, как сквозь тесто, прошла через ткань костюма и погрузилась в вязкую плоть. Сержант брезгливо потряс рукой, разбрызгивая капли полупрозрачной жидкости. — Эй, ты мне брось эти фокусы! — строго прикрикнул он на незнакомца, заметив, что тот начал превращаться в сержанта милиции Приходько, то есть, собственно, в него самого.

А гражданин окинул взглядом изрядно поредевшую кучку школьников на крыльце, причём лицо его постоянно менялось, едва успевая за взглядом, становилось десятком лиц попеременно. Потом он поднял глаза вверх, увидел нависающего над ним гипсового исполина и... стал превращаться в памятник Юрию Гагарину. Потом, уже став памятником, приобрёл черты знаменитого некогда эстрадного певца и затянул: "Он сказал: поехали! и взмахнул рукой..." И взмахнул рукой! Потом помочился на постамент и сам растёкся по земле прозрачной лужицей.

Директор Кирилловской средней школы Виктор Сергеевич Матвеев, он же Гога, грохнулся в обморок.

17.

Понятное дело, после этого случая занятия не могли продолжаться, и школьников распустили по домам. Наши приятели, наскоро перекусив, собрались на баскетбольной площадке за школой, прихватив на всякий случай, для конспирации, мяч, поскольку всё произошедшее нуждалось в серьёзном обсуждении. Правда, не досчитались в своих рядах Митьки Бульбаша: в последнее время он всё больше и больше отдалялся от компании и, в конце концов, отдалился на недостижимое расстояние.

Причины к тому были. У Митьки умер трёхмесячный брат, и после этого он стал резким, раздражительным, каким-то отчаянным. Всё многочисленное потомство Козловичей по неведомой причине умирало в младенческом возрасте, один Митька, хотя и родился семимесячным, дожил до юношеских лет, а вот братьев и сестёр ему, видимо, иметь было не суждено. Ребята, конечно, сочувствовали ему, но он, похоже, в их сочувствии не нуждался и замкнулся в своём горе, стал водить дружбу с отъявленными негодяями, с хулиганами и неофашистами.

За обнаруженные на его портмоне изображения фашистского орла, свастики и надпись "White Power" его исключили из комсомола, продолжалось и уголовное дело о краже из музея. Все попытки привести Митьку в чувство не привели к успеху, и друзья махнули на него рукой. Что ж, вольному — воля...

А на баскетбольной площадке шла игра в "минус пять". По очереди, с разных дистанций и из разных положений, ребята бросали мяч в кольцо, и если кто-то попадал, следующий должен был поразить цель ровно с того же места. Если не попадал, то получал штрафное очко, набирал пять — и выбывал из игры. Как правило, верх брали Юрка или Витька. Вот и сейчас только они двое остались на площадке, подбадриваемые криками друзей-болельщиков:

— Давай, Цапел!.. Слон, не подкачай!..

Юрка отошёл на середину площадки, деловито постукивая мячом и выбивая облачка кирпичной пыли, мяч взвился оранжевой молнией в воздух и, не коснувшись дуги, с шорохом вошёл в корзину. Друзья разразились бешеными аплодисментами и приветственными криками.

— Эн-Би-Эй экшен — итс фэ-э-энтэстик!!! — прокомментировал Андрей на ломаном английском.

Действительно, такие трюки иногда удавались, ставя противника в весьма затруднительное положение. Ему, противнику, ни много ни мало, приходилось повторить подвиг соперника или получить штраф. К тому моменту у Юрки с Витькой было по минус три, и игра вошла в решающую стадию. Витька подобрал мяч и, понурив голову, отправился на черту, заботливо проведённую носком кроссовки его противника. Долго-долго он готовился, постукивал мячом, потом резко, как пружина, распрямился и послал мяч в цель. Тот ударился о дужку кольца, некоторое время балансировал на грани и затем, как бы нехотя, свалился в корзину.

— Молодец, Слон! Так его! — неистовствовали зрители. Теперь на кону было минус два, и первый промахнувшийся бесповоротно и решительно проигрывал. Юрка сам себя загнал в угол. А теперь после его броска мяч ударился в щит значительно выше кольца и отскочил в поле. Витька победил и, смущённо улыбаясь, принимал поздравления друзей. И Юрка, смирившись с поражением, пожал его мужественную руку.

— Ребята, не забывайте, для чего мы здесь собрались. Нам нужно поговорить, — охладил соревновательный пыл приятелей Андрей. — Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие...

— ...к нам едет ревизор? — хохотнул Витька.

— Да нет, кое-кто пострашнее! Метис, ты уверен, что сегодняшний гость был одним из тех, кого ты видел на пруду? — обратился Андрей к Игорю.

— Конечно, — коротко ответил тот.

— Хорошо. Так что мы имеем? Во-первых, утечку биологического оружия на прудах. Во-вторых, призраков там и тут, на каждом шагу. И, в-третьих, странное предупреждение, услышанное Витькой в лесу. Как там было, Витька?

— Внучок, бойся Водяного! — прошамкал Витька, подражая голосу старухи. Только почему-то никто не засмеялся.

— И что же из этого следует? — Андрей обвёл вопрошающим взглядом друзей, сидящих рядком на скамейке, выкрашенной некогда блёкло-голубой краской, а теперь потрескавшейся и облупившейся.

— Инопланетянины! — подал голос Гришка.

— Да какие, к чёрту, инопланетяне! — огрызнулся Андрей.

— Постой, не горячись, — успокоил его Юрка. — Не исключён и такой вариант. Помнишь, в своей лекции Ажажа упоминал, что является руководителем темы "Гидросферные явления НЛО" в Академии Наук. Гидросферные, то есть связанные с водой.

— Ну, тогда их правильнее было бы называть неопознанными плавающими объектами...

— Не в этом суть. Так вот, мне кажется, наиболее вероятны три варианта: инопланетяне, секретные разработки военных или...

— Или что?

— Или в пруду зародилось нечто, посылающее в разные стороны своих разведчиков-Водяных.

С минуту друзья помолчали, обдумывая сказанное. Первым нарушил молчание Игорь.

— Так что же получается? Значит, мы единственные, кто сейчас может сопоставить все факты!