Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В подземелье было довольно прохладно, Воронин снял китель и, подвернув рукава, надел его на сына.
— Пап, а у тебя там пистолет? Надень ремень на меня. — Воронин дважды обернул ремень вокруг сына, связав его портупеей. — Вот теперь я уже совсем не боюсь. Я теперь совсем как ты, папа!
Воронин накинул рюкзак на одно плечо и вошел в коридор. Для того чтобы было легче идти, он потихоньку рассказывал:
— А знаю я все это потому, что бывал уже здесь несколько раз. Служил здесь знакомый офицер, мы пришли в эту часть в один год. Так он по совместительству занимал должность кабельщика-техника и дератизатора.
— А что это такое "де-де..."?
— Это специалист по борьбе с грызунами, с крысами и мышами. Он каждый месяц ездил в Серпейск, в санэпидстанцию, привозил ящик отравы и раскладывал её в кулечках по кабельным каналам. А этих каналов здесь несколько километров. Правда, не все такие большие, как этот. Есть такие, что ползком еле проберешься, а есть, что просто вскрывают сверху. Вот видишь, вон там кулёчек с горошинками серого цвета, а рядом крыса валяется. Уже бывшая крыса.
— Пап, а зачем их отравляют? Их ведь тоже жалко.
— Они первые враги кабелей. Мышки обычно любят вот эти, тонкие. Там под оплёткой такой белый пластик есть, стирофлекс называется. Он для мышей лучше масла.
— Масла! Ха-ха. Хлеб с маслом...
— Да! А крысы всё жрут. И вот эти толстые резиновые кабели. А там внутри напряжение. Так несколько раз в год бывает замыкание. Хорошо, если не случится крупного пожара.
Так за разговорами пробирались вперёд. Правда, идти было нетрудно. Кабели были аккуратно развешаны на кронштейнах по стенам, только в нескольких местах на полу валялись не размотанные бухты провода, да в двух-трёх местах пришлось пробираться через завесы перепутавшихся кабелей: видимо, не выдержали нагрузки кронштейны.
Несколько раз попались ступеньки сварных лестниц, ведущие вверх. Воронин внимательно осматривал их, подсвечивая фонариком. Все они заканчивались люком, запертые снизу на задвижку. Это могло пригодиться.
— Пап! А ведь по этим лестницам сюда могут пробраться шпионы, американцы. Ведь мы где-то под Лесным городком.
— Видишь, они закрыты снизу, да и сверху их не видно — дёрн, трава. Чужие здесь не ходят.
Ну, вот и пришли! Бетонные стены коридора и потолок были разрушены. Далее путь перекрывала земляная осыпь, наискосок плотной пробкой перекрывая коридор. Воронин остановился. Сбоку к нему прижался Гришка. Помолчали.
— Пап, но у нас есть лопата.
— Попробуем...
Воронин взобрался на осыпь и попробовал лопаткой откидывать землю. Но уже сантиметров через двадцать встретилась плотная, фиолетовая, похожая на резину, скользкая преграда. Лопата не могла взять ее даже на миллиметр.
— Ничего, Гриша, у нас с тобой не получится...
Гришка вдруг зарыдал в голос, завизжал, закричал:
— Ах ты, гадина, нас не пускаешь?! Ты нам всю жизнь испортила!
Он схватил топорик, взобрался на насыпь и стал бить в небольшое окошко, очищенное отцом. Внезапно откуда-то раздался глухой гул, а потом громкое шипение. Коридор начал заполняться фиолетовым светящимся туманом. Гришка выронил топорик и, недвижимый, сполз на пол.
О том, что было дальше, Воронин помнил только небольшими обрывками. Как схватил сына на руки и почти бегом бросился назад. Как им удалось добраться до ближайшей лестницы; как, в кровь обдирая пальцы, открыл задвижку люка; как, упираясь плечами, руками, головой, с хрустом в позвоночнике, откинул крышку, а затем, глотнув свежего воздуха, опустился снова вниз и вытащил сына, — обо всём этом Воронин вспоминал как в бреду. Почему-то вспоминалось потом, что, как только он убрал ноги подальше от люка, с грохотом рухнула крышка, закрыв черневшее отверстие лаза, и долго-долго дрожали ветки небольшой ёлочки, росшей рядом.
Очнулся он уже тогда, когда солнце стояло высоко. На коленях у него спал сын, спокойно посапывая.
Тут он услышал стук каблуков по бетонной дорожке и голос:
— Джеки, Джеки, сюда. О, Джеки!
У Воронина засвербило в носу, и он громко чихнул. Раздался громкий собачий лай, и между ёлочками и кустиками показался огромный пес, большими прыжками сокращая расстояние между ними, заметно уменьшавшееся каждый миг.
Кто-то завопил:
— Джеки, фу! Джеки, фу!
Воронин схватил сына, пригнулся к нему, закрывая собой. Он успел заметить, как пёс взвился в воздух в последнем прыжке. Но что-то остановило его на лету, скрутило узлом и швырнуло оземь. Тут на тропинке показалась женщина. Она остановилась, прижала руки к груди, побледнела, переводя округлившиеся глаза со своего Джеки на Воронина со спавшим у него на руках сыном. И вдруг завизжала. Воронин хотел сказать:
— Что визжишь, дура! Не видишь, что сын спит?
Но женщина развернулась и бросилась бежать. Джеки встал и медленно поплелся за ней, подволакивая задние лапы. За ним оставалась кровавая дорожка. А Гришка проснулся.
40. Сфера
Сколько тревог и волнений навалилось на наших путников за каких-то пару часов, с тех пор, как они покинули церковь! Усталый мозг уже отказывался вмещать в себя все эти неприглядности и ужасы, царившие на улицах села. Андрей впал в мрачное состояние духа и шагал вперед молча, стиснув зубы; Игорь был готов то плакать, то смеяться и постоянно нёс какую-то ахинею, лишь бы не молчать, лишь бы нарушить разлившуюся в окрестностях тишину, которая комариным писком звенела в ушах. И только Горелов сохранял самообладание, понимая, что их миссия еще далека от завершения.
— Как там наши-то, в церкви? — тараторил Игорь, забегая вперед и преданно заглядывая в глаза учителю. — Не вернуться ли нам назад, как вы считаете, Виктор Александрович?
Учитель промолчал и только отрицательно мотнул головой.
— Ты что, Метис, сдрейфил? — одернул его Андрей.
— Ничего не сдрейфил!.. Просто устал маленько... Виктор Александрович, как ваша нога? Идти можете? — Он заметил усилившуюся хромоту Папы Карло и теперь хватался за нее, как за спасительный шанс.
— Не беспокойся, Игорёк, со мной все в порядке. Пойми, нам необходимо сегодня побывать в сельсовете и у военных, иначе потом может быть поздно. А насчет наших не переживай, Юра с Витей разберутся, что к чему.
После увещеваний учителя и друга Игорь прекратил приступы малодушия и взял себя в руки, по крайней мере, внешне.
Возле сельмага царило нездоровое оживление: замки сорваны, стёкла разбиты, все двери настежь. У центрального входа тарахтел и отравлял воздух сизыми выхлопами старенький ЗИЛ.
В его кузове беспорядочной грудой громоздились мешки, банки, коробки со всяческой снедью. Шофера за рулем не было, и у Андрея мелькнула шальная мысль.
— А не попробовать ли нам... Мы в школе автодело изучали. На практике я даже "пятерку" получил... Так что...
Но замыслам его пока не было суждено сбыться, поскольку из чрева магазина раздался лязг, грохот, скрежет, звон битого стекла и шум потасовки, и через мгновение на крыльцо выкатился ревущий, воющий, матюгающийся клубок, состоящий из двух колхозных мужичков.
— Васька, мать твою, убью, зараза!.. Цельный ящик водяры грохнул!.. Да за это я тебе!.. Я тебя!.. — орал один из них, отчаянно обрабатывая голову и плечи поверженного соперника пудовыми кулаками.
— Петька, ты что, охренел?! Я просто... спотыкнулся, — оправдывался другой, закрывая плешивый череп руками и отчаянно отбрыкиваясь ногами. — Что тебе, водки жалко?.. Да там её хоть вусмерть упейся!
Между тем Петька надежно оседлал Васькину грудь и уже занес кулак для решающего удара, но тут увидел посторонних. Поднявшись на ноги, отряхиваясь и оправляясь, оглядел исподлобья старика и двух пацанов и процедил сквозь прокуренные зубы:
— А вы кто такие будете? Чего нужно? И вообще, что это вы здесь делаете?
— Этот же вопрос я хотел бы задать и вам, любезнейший! — откликнулся Пала Карло, опершись обеими руками на посох и скептически поглядывая на своего оппонента. — Но впрочем, извольте. Я учитель физики Горелов Виктор Александрович, а это мои ученики Андрей Воронин и Игорь Мусаев.
— Механизатор Погоняев, — церемонно расшаркался Петька. — А эта вот жертва аборта — водитель Хохлов.
— Что же вы, товарищи, мародерством занимаетесь?
— Каким таким мародерством? Выполняем приказ Хозяина!
— Да что же это за Хозяин за такой, разрешите полюбопытствовать?
— А чего же, полюбопытствуйте. Такое уж ваше дело учёное — любопытствовать, — прогундосил подошедший плешивый Васька, утирая промасленным рукавом комбинезона разбитый нос. — Хозяин? А это, понимаете, как посмотреть, кто такой Хозяин... С одной стороны, это директор колхоза, то бишь председатель, с другой — председатель же сельсовета, с третьей...
— Кончай трепаться, философ, — одернул своего не в меру разговорчивого приятеля Петька. — А вам, собственно говоря, какое до этого дело?
— Нам нужно встретиться с представителями советской власти, чтобы определиться с обстановкой, — дипломатично ответил Горелов.
— А чего же, это можно. Тем более все начальство сейчас в сельсовете заседает... Они там третьи сутки водку глушат. Так что найдете всех в лучшем виде... Ну что, Васька, мировую?.. — Он вынул из кармана початую бутылку водки и, запрокинув голову, сделал пару внушительных глотков, выдохнул, крякнул от удовольствия и занюхал рукавом.
— Нельзя мне, я же за рулем!
— А вы, интеллигенция, не желаете?
— Нет, спасибо. Не могли бы вы нас подкинуть до правления?
— Это мы легко... Сейчас как раз туда "боеприпасы" повезем, — махнул он головой на переполненный кузов, хитро осклабившись. — Батальоны просят огня!.. У них там пьянка-гулянка полным ходом... Заседание комитета спасения называется... Вот умора! Они и афишки уже отпечатали да по всему селу развесили. Не читали? — И он протянул Горелову бумажку. Папа Карло, расправив её и держа на вытянутых руках, прочёл текст, заголовок которого был отпечатан через трафарет красной краской.
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
ЖИТЕЛИ РЫЖОВО И ГОСТИ СЕЛА!
В условиях природного катаклизма, произошедшего по неясным пока причинам и повлекшего за собой человеческие жертвы и значительные разрушения, Рыжовский сельский Совет берёт на себя всю полноту власти и ответственности. Совместно с правлением колхоза "Верный путь" организован Комитет спасения, призванный координировать действия, направленные на устранение последствий стихии и обеспечение порядка.
Призываем всех собраться в здании сельсовета, при себе иметь документы, теплые вещи и съестные припасы. Будут организованы бесплатные обеды и обеспечена вооруженная охрана и патрулирование улиц.
Все подозрительные личности будут задерживаться, все незаконно присвоенное имущество — изыматься. Свободное передвижение по селу к окрестностям — только по пропускам, заверенным печатью сельского Совета и подписями членов Комитета.
Председатель Рыжовского сельсовета
С. К. ЕВДОКИМОВ
Председатель колхоза "Верный путь"
Д. А. АБРОСИМОВ
— Что же, понятно, — вздохнул Горелов, возвращая воззвание Петьке, и тот, порывшись в карманах, извлёк на свет картонную коробку, вытряхнул из нее на ладонь несколько ржавых канцелярских кнопок и, отойдя к дверям магазина, принялся старательно пришпиливать листок бумаги, а затем, полюбовавшись на свою работу, вернулся к остальным.
— Нам велено расклеивать афишки во всех общественных местах, — пояснил он. — Для оповещения народа.
— Что-то я не заметил на воззвании подписи председателя парткома, — скептически заметь учитель. — Ведь, как я понимаю, народ и партия всё ещё едины?
— Единее некуда, — откликнулся Петька. — Только вот с единством незадача вышла. Партбосс со своей секретуткой намедни в райцентр укатил, на партконференцию... А вы, я вижу, фронтовик. Что же, уважаю! У меня у самого батя на фронте погиб. Так что же, надеюсь, ваша просьба остается в силе? Тогда залазьте, сейчас поедем в сельсовет. Мы с вами, ребята, сядем в кузов, а вы, учитель, садитесь в кабину. Давай, Васька, трогай! Да поосторожней, уважаемого человека везём. Так что особливо не гони.
Горелов, заметив сомневающиеся взгляды ребят, утвердительно кивнул им, с помощью Васьки тяжело взгромоздился на сиденье автомобиля. Андрей с Игорем мигом перемахнули через борт и уселись на ящиках. Следом забрался Петька и, подмигнув ребятам, несколько раз стукнул кулаком по давно некрашеной, со следами ржавчины, кабине.
— Поехали!
Хлопнула дверца со стороны водителя, и дышащая на ладан старенькая машина, содрогнувшись всем своим металлическим нутром, кашляя сизым дымом, тронулась с места. С натугой взяв очередной подъем, она выползла на ровный участок дороги
Водитель Васька, пижонски крутя баранку одной рукой, а другую с зажжённой папироской выставив в окно, что-то недовольно ворчал, шмыгал разбитым носом и то и дело поглядывал на своего пассажира. Видно, что-то хотел спросить, да всё никак не решался.
Горелов, заметив Васькины мучения, первым нарушил молчание:
— Вы что-то хотели?
— Д-да... то есть нет... то есть да. Я вот что хотел спросить: надолго это с нами? — Он неопределенно махнул рукой на окрестный пейзаж. — Ну, вся эта, извиняюсь за выражение, хренотень. Мужики разное говорят...
— И что же говорят мужики? — полюбопытствовал учитель.
— Да разное... Что это, мол, пришельцы начудили. Или что это всё происки империалистических хищников. Он на нас бонбу секретную сбросили — и вот результат. Всех наших по этим пузыря мыльным рассадят, а потом поодиночке перешлёпают. Как говорится, разделяй и властвуй. А еще болтают, что это наказание Божье за грехи наши ... Сам-то я ни в Бога, ни в чёрта не верю, — не без гордости заметил Васька. — А мужики сумлеваются... Что говорит по этому поводу современная наука?
— Современная наука по этому поводу молчит, — глубокомысленно изрёк Папа Карло. — Имея козыри на руках, он, разумеется, не собирался раскрывать их первому встречному, а потому отделался общими словами. — Прежде всего, нам неизвестны причины произошедшего. Так что можете рассматривать данное явление как чудо, или, по научному выражаясь, феномен.
— Чудо, говорите? Феномен? А разве чудеса бывают?
— Оказывается, бывают! Пока какое-либо явление не получило рационалистического толкования, оно воспринимается людьми как нечто сверхъестественное, как чудо.
Вскоре подкатили по старинной дубовой аллее, изрядно загаженной колхозным скотом, к белевшему сквозь вековые кроны зданию сельсовета. Васька лихо затормозил у крыльца.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |