— Что это? — сморщилась Хлоя.
— Сейчас пройдет, миледи.
— Не запах, я уже поняла, чем пахнет. За окном тренировочный лагерь риденской армии, верно?
— Это он, миледи, — подтвердила Ворона.
За окном раскинулся огромный город из дерева и ткани, где под красно-черным шакалотом2 с полной выкладкой наматывали круги новобранцы, вооруженные алебардами. Периметр лагеря был окружен самыми настоящими земляными валами с палисадом и глубокими траншеями, которые часть подразделений постоянно рыла, а вторая засыпала вновь. Прямо на глазах проезжающих инструкторы обучали рекрутов основным приемам боя короткими саблями, а чуть дальше на стрельбище велся огонь из мушкетов; четыре подразделения по тридцать душ отрабатывали движение в составе пешего построения, известного как 'баталия'.
# # 2 Имеются в виду знамена, а на них геральдический знак династии Карапсуа — ш а к а л о т.
— Когда дует западный ветер, в Аллерхасе тоже трудно дышать, — усмехнулся гном, — но в остальное время терпимо, это вам не Парс-де-ре-Наль! Воду они берут из того канала, который питает городскую систему рвов, еду им подвозят, за прочими нуждами тоже следят. Покидать лагерь без разрешения строго воспрещено, вон там, извольте видеть, виселичная балка, почти пустая. В первое время она просто прогибалась под тяжестью несознательных нарушителей присяги, но теперь уже нет, учатся вояки, привыкают к суровым солдатским будням.
— И сколько здесь будущих солдат?
— Три тысячи, чар.
— И это не 'для числа', верно?
— Нет, это не всякая шваль для сбора пуль, это будущий полк регулярной армии. Подготовка длится полтора месяца, потом полевые учения до десятого пота, а потом выдача знамени.
— Слышал, что его величество готовится к войне. Марахог шалит?
Гвардейцы переглянулись. Ворона и так всю дорогу поглядывала на волшебника искоса, с каким-то подозрением, а теперь оно как бы усилилось.
— Есть такое, — ответил Вадильфар из Криксенгорма, — но именно этот полк готовят на подкрепление к группировке, которая в случае чего выдвинется на висценские земли.
— Вис... Висцена, — задумчиво произнесла принцесса, — это разве не те земли Ридена, которые граничат с Ривеном и Марахогом? Я несколько раз натыкалась на это слово, изучая карты на занятиях по географии.
— Они самые, миледи, — ответила Ворона, — Висцена — это провинция белоленточников, вот как. Помните, Вадильфар спрашивал, не человек ли с белой лентой виной нашей остановке на площади? Вот про них и речь. Белая лента через лоб — отличительная черта ильжберитов.
— О, Господи! Разве они еще существуют? — не поверила принцесса.
— Ну, — гном громко шмыгнул носом, — скажу вам так, миледи, короли из династии Карапсуа всегда любили злить Церковь, так что нет, не все еретики сгорели на кострах.
Удивление Хлои было вполне понятно, ибо она получила превосходное образование и прекрасно знала о событиях одного из самых ужасных эпизодов амлотианской истории, а именно — о Кровавом Причастии, позже названном Петровым Воздаянием, случившемся в восьмой день месяца йула одна тысяча четыреста шестьдесят шестого года Этой Эпохи, в День апостола Петра, когда армия еретиков-ильжберитов, в попытке захватить власть над Святым Престолом, окрасила весь Астергаце в цвета крови. Именно в тот день последователи неканонизированного, непризнанного Церковью святого Ильжбера устроили резню. Погибло, по разным подсчетам, от тридцати пяти до пятидесяти тысяч мужчин, женщин и детей, обычных горожан и паломников, собравшихся в столице Папской Области, чтобы причаститься видом мощей апостола Петра. Не боявшиеся смерти фанатики также попытались захватить Собор Ангельского Нисхождения, перебив или разогнав войска, которые должны были его защищать, и почти преуспели в этом, но не смогли преломить сопротивления полка созеанских пехотинцев. Славные своей стойкостью и дисциплиной, созеанцы погибли почти все, но удержали собор до тех пор, пока в город не вошли войска папской армии, возглавляемые полками Церковного Караула и усиленные воинствующими монахами-иоаннитами. После того как еретиков выбили из Астергаце, Инвестигация начала преследовать и уничтожать их во всех подвластных Церкви землях, и нигде, как считалось, им не было приюта и защиты.
— Один из предков короля, кажется, Чалдан Солдат, принимал бегущих от гнева Церкви ильжберитов, — продолжил Вадильфар из Криксенгорма.
— Но зачем?
— Надо было заселять опустевший запад после, кажется, Тройственной войны... — гном запнулся и задумался. — Что наталкивает на определенный вопрос: чего же они бежали от смерти, если ее не боятся?
Ему так понравился им же и заданный вопрос, что гвардеец в голос расхохотался, не обращая внимания на тычки со стороны соседки.
— Если коротко, — решила закончить Ворона, — то ильжберитов поселили в Висцене, и пока их было мало, все шло нормально, но прошло уже сколько... сто пятьдесят лет?
— Сто семьдесят пять, — быстро посчитал в уме Тобиус.
— За это время они расплодились и теперь причиняют беспокойства, пытаясь проповедовать вне своей провинции. Агрессивно проповедовать.
Добравшись до Навьи, кареты были погружены на большой паром и перевезены на противоположный берег, после чего въехали под сень Тонтунского леса.
Магические школы разных стран имели свои особенности, но школа Ридена отличалась от прочих совершенно радикально. Суть ее заключалась в отсутствии единой школы как таковой, дроблении на десятки больших и малых гильдий, предоставляющих почти любые наемные услуги магического характера всем, кто мог за них заплатить. Гильдии подчинялись общему, не слишком сложному, зато непреложному уставу Гильдхолла, платили процентные отчисления с заработка и постоянно соревновались одна с другой за наиболее аппетитные контракты, которые повышали их место в единой таблице престижа — очень важной вещи с точки зрения волшебников. Имея беспрецедентную автономию от любой посторонней власти, Гильдхолл соблюдал лишь основополагающие законы государства, при этом сохраняя право принимать в ряды гильдейцев диких волшебников, нелюдей, некромантов, да и любых других волшебников, которые подвергались гонениям в соседних странах. Это делало магическое сообщество Ридена самым большим и разноплановым в Вестеррайхе, хотя и не самым опасным в сравнении с монолитом все той же Академии Ривена.
Кареты ехали меж высоких деревьев по широкой дороге, выложенной преимущественно белым и в меньшей степени синим кирпичом. По обочинам с равными промежутками стояли высокие металлические конструкции, похожие на огромные цветы-колокольчики, с магическими светильниками в 'бутонах'. Ночами Тонтунский лес был расчерчен плавными изгибами множества освещаемых кирпичных дорог, на которых путнику не грозило совершенно ничего. За безопасностью в этом лесу следили маги Гильдхолла, хотя они не отвечали за жизни тех, кто решал сойти с дороги и развести костер.
Тобиус перебирал в уме тайные знаки, вспоминал заученные, но редко используемые словоформулы и чертежи, пытался оформить идею нового заклинания, которое еще предстояло придумать. Он также старался не замечать испытующих пронзительных взглядов Вороны, сидевшей напротив... и не вспоминать своего последнего посещения бани.
Нечто среди деревьев привлекло его внимание. Живое существо, сверху человек, снизу — пятнистый олень. Оно совершенно точно являлось женщиной, хрупкой, узкоплечей, изящной, с крохотными грудями и тонкими руками. Длинные коричневые волосы ниспадали до самой шерсти, оленьи уши чутко поворачивались из стороны в сторону, существо переступало тонкими ногами и следило за путниками огромными блестящими глазами.
— О боже, что за дивное создание! — прошептала Хлоя с замиранием сердца.
И принцесса, и телохранители, заметив, куда так пристально смотрел волшебник, проследили за его взглядом и тоже увидели это. И Вадильфар, и Райла казались удивленными не на шутку.
— Оленьи люди, — ответил Тобиус. — Хотя ни людьми, ни оленями они не являются, именно так их называют в заозерских королевствах. Эльфы зовут их по самоназванию: 'сэпальсэ'. На вашем месте я бы не спешил восхищаться, эти создания — воины леса, хрупкое изящество бывает обманчиво.
Говоря это, волшебник скосил глаза на Ворону и обнаружил, что она тоже смотрит на него. Женщина поджала губы, а потом сказала то, что он не совсем понял:
— Обман и предательство действительно могут поджидать где угодно.
Рядом с одной сэпальсэ появился второй, несколько более крупный, с плоской грудью и небольшими рогами, росшими изо лба. Мелькнули пятнистые оленьи тела, и нелюди растворились в лесу.
— Откуда они здесь взялись? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила принцесса. — Разве они не должны быть... ну... там, в эльфских лесах?
Тобиус вынул из сумки свою книгу заклинаний и после непродолжительного пролистывания нашел нужную страницу.
— Тонтунский лес назван так в честь цитадели Тонтун, возведенной магами-зодчими Лиги Хрустальных Башен. Постройкой руководил некто Сантарио. Когда император-дракон Дармиол призвал волшебников обратно в империю, они создали немало выдающихся архитектурных изысков, а после окончания Гроганской Эпохи и начала Войн Веры многие волшебники стекались в Тонтун, чтобы оборонять его и лес вокруг от посягательств воинственных магоненавистников-амлотиан. К счастью, они преуспели, и лес так и остался нетронутым, его не выжигали, не освящали, не очищали от неугодных форм жизни. Так что да, если когда-то в этом лесу жили сэпальсэ, то у них оставался шанс выжить благодаря защищенной экосистеме. Кстати, цитадель Тонтун существует и по сей день. Как вы наверняка догадались, теперь она называется Гильдхоллом.
Кирпичная дорога плавно опускалась в низины и так же плавно поднималась на холмы, бежала мимо прудов и пересекала широкие ручьи по аккуратным выгнутым мостам, пока наконец лес на высоком холме не расступился, открывая потрясающий вид. Посреди большой плеши в объятьях скал на фоне гор стоял Гильдхолл. И он был великолепен. За круглой серой стеной, украшенной барельефами, чья высота могла бы поспорить с высью стен неприступного Тефраска, в небо стремилась исполинская, необъятная круглая башня, сложенная из белоснежного камня. Она была так высока и широка, что из ее плоской крыши росли еще четыре громадных круглых башни, с реявшими над ними знаменами. Снизу к основному телу исполинской башни крепились нагромождения башенок, обширных лоджий, многоярусных корпусов и эдаких пузатых эркеров, крытых синей черепицей и образовывавших сложную многоуровневую систему архитектурной основы Гильдхолла, перевитую улочками, мостами, переходами и всевозможными лестницами. Над многими черепичными крышами развевались разноцветные знамена. В общем и целом Гильдхолл напоминал белоснежное древо, нижнюю часть ствола коего облепила колония древесных грибов с синими шляпками.
Кареты въезжали в пределы серой стены через очень высокую арку, у которой не было ни решетки, ни воротных створок. Оказавшись внутри, поезд остановился, потому что, собственно, никто не знал — куда следует ехать дальше? Впрочем, замешательство долго не продлилось, на круглой площади сразу за аркой врат из беспрестанно движущейся массы народу вынырнул молодой мужчина с белыми волосами, безупречную черноту чьей полумантии портила лишь аляповатая цветастая эмблема — радужная дуга и золотая подкова под ней. Человек, а точнее, волшебник, имел при себе длинный тонкий посох из черного чугуна с серебряными вставками, увенчанный белым магическим камнем величиной с яйцо.
— Добро пожаловать в Гильдхолл! — прокричал он, когда несколько гвардейцев преградило ему дорогу. — Я — Штербен, помощник и доверенное лицо господина Илиаса, и если бы вы только знали, как я рад, что вы все же приехали!
Тобиус, выйдя из кареты, кинул на волшебника взгляд сквозь Истинное Зрение и разглядел ауру некроманта.
— Штербен?
— А вы, должно быть, господин Тобиус Моль?
— Чар Тобиус, пожалуйста.
— Как угодно, чар! Господин Илиас приказал мне ждать вас...
Его перебил громкий звук прочищаемого горла.
— О, привет, Ворона! — ухмыльнулся некромант, заметив ее. Он выглядел так, будто только что разглядел вообще всех, кроме Тобиуса. — Ваше высочество, для гильдии 'Любимцы Фортуны' честь, что вы приняли приглашение!
Хлоя втянула голову в плечи, но не оттого, что Штербен элегантно поцеловал ей руку, а потому что стылые глаза серого мага вспыхнули бешенством.
— Да-да, я не смогла устоять, давайте уже закончим с приветствием, хорошо?
— Как вам угодно, — предупредительно ответил некромант. — Оставьте транспорт здесь, о нем позаботятся, и давайте уж действительно поторопимся! Финальный бой начнется с минуты на минуту!
Некромант сдернул с шеи костяной кулон и бросил его на землю — прямо над артефактом распахнулся большой межпространственный проход, за которым вместо остальной части площади находилась просторная и хорошо обставленная комната.
— Вот, прошу! В Гильдхолле, конечно, есть и общественные точки переноса, но сейчас они все заняты, зрители поднимаются на арену, так что мне позволили применить ключ. Проходите же!
— С нами холлофар, — хрипло прогудел из своего шлема сир Вильгельм.
Некромант остановил взгляд на массивной фигуре Годлумтакари.
— М-да, такой не пройдет. Один момент.
Глаза Штербена закатились так, что в прорезях век остались видны лишь перевитые сосудиками склеры, он слегка приподнял голову и замер, так что Тобиусу стало понятно — сознание волшебника перенеслось куда-то.
— С вами мы еще поговорим, — спокойно пообещал серый магистр принцессе и обратился к Вороне: — Знакомый?
— Знакомый, — ответила та неохотно.
— Доверять можно?
— Чт... Он хороший парень.
— Откуда знаете?
— Я знаю только, что он действительно служит Илиасу Фортуне, и больше ничего.
Мечница демонстративно надела закрытый шлем, показывая, что разговор окончен, и поправила перевязь с длинными ножнами за спиной.
Некромант вернулся в себя, и внезапно прямо из магического прохода показался невысокий пожилой человек, лысый, с куцей бородкой и в простой одежде.
— Звали, господин?
— Вот этого проводишь к нам, — некромант указал сначала на Годлумтакари, а потом на комнату.
— Отсюда? Туда? С моими-то ногами?
Некромант нахмурил белую бровь, и старик покорно кивнул. Холлофар подступил и, широко улыбаясь, поднял слугу на руки как ребенка.
— Годлумтакари уважает старость, Годлумтакари отнесет тебя, старый человек, показывай дорогу!
Некромант терпеливо ждал, хотя улыбка его казалась прилипшей, и причиной тому, похоже, был приглушенный рев множества голосов, опускавшийся откуда-то сверху, из той невероятной выси, на которой находилась крыша главной башни.
Сначала с площади в помещение прошли двое гвардейцев, которые внимательно осмотрелись, только после чего перешли все остальные. Сразу почувствовалось изменение давления — немного заболели уши. Штербен поднял с пола свой кулон, тем самым закрывая магический проход, и спрятал артефакт в рукавный карман полумантии.
