Гортань малефикарума вздулась, исторгая особенно сочный гудящий звук.
— Личные счеты. Около декады тому назад ты убил моего друга, и я заставлю тебя страдать...
— Наконец-то. — Волшебник улыбнулся. — Наконец-то я понял, кто передо мной. Мстительный дурак. Мстительных дураков я вижу за лигу, Костяная Морда.
Рив вцепился телекинетическими 'щупальцами' в жаровню с горящим жиром, опрокинул ее, и поток жидкого пламени захлестнул колдуна, выбивая им стекло. Сам Тобиус защитился от смертельного жара чарами Углежога и выпорхнул под дождь. Сделав в воздухе сальто, он оказался на крыше маяка, откуда увидел, как огонь льется вниз.
Располневшая река пришла в движение, и не в то обыденное движение, которое присуще всем рекам мира, — ее воды стали подниматься ввысь целыми 'пластами', сохраняя целостность, и в этих внезапно воспаривших сгустках влаги плескались десятки тел топлецов, а в иных и массивные туши гибридов. Наконец из реки поднялся колышущийся столб, на котором стоял колдун, уже без плаща, голый по пояс, обвешанный ожерельями из зубов, камушков, ракушек, браслетами змеиной кожи и прочей мелочевкой, которая использовалась в сотворении дикой магии. Он читал заклинание, взмахивая своим зубастым жезлом, и река подчинялась ему — из Наля поднялся второй столб воды, который всей своей тяжестью обрушился на маяк и швырнул его обломки вниз. Крыша ушла из-под ног Тобиуса, но он остался парить на прежнем месте, обшаривая окрестности Внутренним Взором.
Удерживаться на высоте было трудно из-за ветра, небеса извергали потоки ливня, а река исторгала из себя целые летающие пруды, полные хищной живности. Это было в некоторой степени остроумно и находчиво — послать воды, кишащие чудовищами, к тому, кто сам в эти воды не лез. Колдун беспрерывно управлял духом реки, творил и поддерживал заклинание, окружая Тобиуса стаями своих бездумных рабов и беря под контроль все больше и больше воды. Серый магистр в ответ ударил пучком трескучих молний, раз, второй, третий. Он бил по летучим прудам, бил по колдуну, но молнии оказались бессильны, ибо вода закрывала малефикарума, и она же спасала его питомцев. Враг догадался удалять из нее все посторонние примеси, дистиллировал, чтобы превратить в отличный изолятор, не проводящий электричества.
Молнии отпали, огненные заклинания в такое ненастье теряли до двух третей своей силы, и использовать их против взбесившейся стихии было бесполезно. Оставались еще чары, основанные на морозе, которым Тобиус обучился у старой Орзы, но сразу прибегнуть к ним он не успел, ибо летучие пруды надвигались с разных сторон, будто стая акул, пытающаяся окружить добычу. Волшебнику пришлось лететь прочь, ударяясь о пелену дождя, маневрировать в полуслепом состоянии и пытаться избегать встречи с монстрами. Даже одно попадание в их лапы могло грозить смертью от сотен зубов и когтей.
Стремясь увести своего врага от города, волшебник полетел вниз по течению, держась русла реки, но не опускаясь слишком низко — то и дело Наль пытался дотянуться до него, выплескивая из себя гигантские волны. Следом за улетающим магистром ринулся и колдун со своими питомцами, река бешено ударялась о берега там, где двигался его водяной столб. Крылья Орла выдавали все, что могли, несли серого волшебника в ночи между тучами и землей так быстро, что дождевые капли причиняли боль, ударяя Тобиуса в лицо. Капюшон сорвало с головы, седые пряди промокли и липли к черепу, а он летел и летел, преодолевая удары ветра, пока рев стихии позади нарастал. Решив, что пора, магистр метнулся вправо, отдаляясь от реки, и опустился на луг подле трех небольших холмов. Он смотрел, как Наль, словно живое существо переваливается через высокий берег, формируя из своих вод нечто монструозное.
Дух Оры, как сам Тобиус назвал заклинание, к которому решился прибегнуть, был рожден на дальнем севере, в орийской колдовской традиции. Тамошние шаманки, заклинательницы духов свирепой зимы, повелительницы ледяных ветров, знали толк в том, каков должен быть холод, чтобы промороженные кости ломались словно стеклянные. Старуха Орза была, пожалуй, самой старой и сильной из их породы, но и она не выстояла против огненного бешенства Тобиуса, когда он вырвался из заточения и едва не уничтожил обитель конани. Побежденная и ослабшая, Орза стала учить его обращению с ледяными чарами, рожденными из воды и воздуха. Хотя особых высот в этом серый маг не достиг, все же кое-чему он научился. Складывая последние напевные мотивы и завершая светящееся в воздухе энергетическое плетение, он влил в Дух Оры свою гурхану и приготовился к результату... когда заклинание развалилось. Словно ледяная паутина, угодившая в огонь, оно растаяло без следа, просто не сработав, не получившись. В ярости Тобиус пересчитал всех ахогов, проклиная себя за то, что не практиковал ледяные чары так давно! Создавать Дух Оры заново уже не хватало времени, нужно было защищаться.
Река выбралась на сушу в образе огромного водяного элементаля, и сотни топлецов полезли на берег, повинуясь воле своего господина. Надвигалась целая армия. Маг со свистом втянул ртом воздух, задержал дыхание, погружая разум в состояние безмятежного покоя, а потом выдохнул.
Когда его глаза раскрылись, в них сверкали взбудораженные искры, и две молнии вырвались наружу, ветвясь и извиваясь, прошивая тела чудовищ насквозь. Двигаясь зигзагами, мгновенно меняя позицию, перемещаясь на десятки шагов, он раздавал боевые заклинания гроздьями, сеял смерть тут и там, испепелял Магматическими Копьями, кромсал Воющим Клинком, сотрясал и сминал Ударными Волнами. Бешеный зверь из огня и молний перемалывал орду чудовищ, издавая треск, вой, рык, визг и стон, Астрал волноваться, земля горела, дождь превращался в пар, не успевая коснуться почвы, а боевой маг в какой-то безудержной ярости работал посохом, расщепляя топлецов на элементарные частицы, разрывая Железным Вихрем, испепеляя Топором Шааба.
Водяной элементаль, покорный воле колдуна-создателя, начал изменять свою структуру, он принял обличие исполинского колосса с человеческим торсом и головой речного ящера, а из распахнувшейся пасти ударила мощная струя грязной воды, несшей в себе огромные валуны, поднятые со дна Наля. Попав под этот поток грязи и камня, серый маг рисковал погибнуть, невзирая ни на какие защитные заклинания, поэтому он разорвал дистанцию и сплел чары Незримости, прячась за одним из холмов. Тобиус достал книгу заклинаний, и вскоре вокруг него появилось полторы дюжины его собственных простейших реплик, которые поднялись в воздух и принялись атаковать элементаля со всех сторон как стая назойливых насекомых. Оригинальный же волшебник сотворил заклинание Равные Братья, призывая две своих полных копии. Двойники, стоило им лишь появиться, немедленно перенеслись в разные места — обладая тем же разумом, что и сам Тобиус, они знали, что от них требуется.
Выиграв немного времени, серый магистр вновь прибег к Духу Оры. С каждой новой словоформулой, с каждым следующим жестом он ощущал, как ледяное спокойствие выдворяет из него все постороннее, все теплое и мягкое, оставляя лишь холодный твердый лед. Творя заклятие во второй раз, он действительно понимал, что преуспевает, ибо оно явственно преображало его сущность. Кожа волшебника побледнела, став похожей на белый мрамор с голубоватыми прожилками вен, глаза будто застлала белая вьюга, ресницы и брови поросли пушистым инеем, а мокрые пряди волос обратились сосульками. Сбросив Незримость, Тобиус двинулся в направлении беснующегося элементаля, и все белело там, где он проходил, и капли дождя превращались в снежинки.
Реплики исполнили свою миссию, отвлекли колдуна от поисков оригинала, но теперь те немногие из них, что еще не были уничтожены, испарились, а порождение водной стихии обратило внимание на маленькую белую фигурку. Элементаль выдвинулся на берег, сохраняя непрерывную связь с рекой, дававшей ему силы, занес руку и обрушил ее вниз, но Тобиус молниеносно переместился в сторону, а затем ударил по водяному отростку потоком смертельного холода, обращая его в лед. По телу призванного создания пробежала рябь, и оно отдернуло колышущуюся культю, которая тут же восстановилась. Колдун, засевший где-то внутри своего слуги, принялся бомбардировать луг водяными ядрами, сжатыми под чудовищным давлением, но магистр был слишком увертлив, а когда наступал подходящий момент, он бил морозом, превращая защитный водяной кокон в ледяную темницу, и куски льда отваливались, лишь для того, чтобы структура элементаля восстановилась, выбирая воду из реки.
Все вновь задрожало, когда с двух сторон от водяной сущности из почвы поднялись громадные угловатые фигуры — элементали земли, призыв которых осуществили двойники Тобиуса. Тяжело ступая, они навалились на толстый 'хвост' водяного духа, связывавший его с Налем, и пали, превратившись в небольшой грязевой холм, отрезавший элементаля от источника силы. Действовать надо было немедленно, и Тобиус бросился вперед с безумным остервенением. Он врезался в потерявшее прежнюю стабильность водяное тело и исторг такую волну хлада, что чудовище с треском стало превращаться в ледяную статую. Лишь одна треть тела элементаля смогла отринуть ледяную корку и отделиться, но прежде чем она восстановила связь с рекой, серый магистр налетел на нее и нанес завершающий удар. Затем он опустился на изуродованный берег, белый от инея, заваленный заледеневшей грязью с вмерзшими в нее камнями и трупами речной нечисти, направил острый набалдашник посоха на ледяную глыбу и атаковал Ударной Волной.
В каскаде осколков наружу вылетел колдун. Он несколько раз перекувырнулся в падении и некоторое время провалялся неподвижно, лишь тихо постанывая, а когда все же ожил, движения его были медленны и неуверенны. Испытание белым хладом являлось серьезной опасностью для любого живого существа, а для того, кто имел родство с хладнокровными, — тем более. Колдун поднял свое оружие, выкрикнул быструю словоформулу, но сгусток убийственной магии ушел намного левее Тобиуса, ибо тот попросту отвел руку врага в сторону силой мысли. Тогда колдун попытался еще раз, упорства ему было не занимать, однако дикая магия медлительна и инертна, она не формирует готовых заклятий, которые можно использовать в любой момент одно за другим, ей нужно время на все ритуалы. Стремительный боевой маг перенесся вперед, ударил пяткой посоха в грудь колдуна, и тот отлетел еще на тридцать шагов, теряя зубастый жезл. Тобиус приблизился к артефакту, окинул его взглядом через Истинное Зрение, некоторое время поколебался, но потом очень осторожно поднял предмет своей правой рукой.
Тяжело дыша, с хрипом и бульканьем, с пузырящейся на губах кровью, колдун вновь попытался встать на четвереньки. Его когтистая рука шарила в грязи, будто пытаясь найти что-то. Тобиус присвистнул, заставляя врага повернуть голову, и показал утраченный инструмент.
— Правом превосходства молвлю: твоя сила отныне принадлежит мне! — провозгласил он.
Малефикарум лишь успел широко распахнуть глаза от страха и злобы, как по зубастому жезлу побежали трещинки, и материальная форма артефакта разрушилась, оставив лишь несколько крохотных 'самородков' неправильной формы, несколько частиц Дара самого колдуна, которые росли внутри жезла, родня его с хозяином. Бронзовые пальцы сжались, чужая сила впиталась в астральное тело нового хозяина, и Тобиус стал немного, самую малость сильнее, приобретя крупицы тех талантов, которыми владел колдун. Сам же малефикарум ровно настолько же ослаб. Его истошный крик длился до тех пор, пока не сошел на хрип и человек-речной лев упал лицом наземь, сотрясаемый рыданиями.
— Ну довольно.
Тобиус ждал сколько мог, но и его терпению был предел, причем довольно близкий. Смертельная белизна сошла с лица магистра, иней растаял, куски льда опали со слипшихся седых прядей, Дух Оры развеивался. Заставив свой посох исчезнуть, Тобиус направился к поверженному противнику неспешной поступью победителя, но даже уверенный в своем превосходстве, он не проявлял преступного легкомыслия, и когда длинный толстый хвост попытался нанести удар, он резко был отбит в сторону.
Колдун оттолкнулся от земли, крутанулся вокруг своей оси, начиная заклятие, но рядом материализовались двойники Тобиуса, не вмешивавшиеся в происходящее после призыва элементалей. Один из них ударил по гибриду Шоком, чтобы прервать ритуал, а второй наложил Усмиритель Дара. Заклинание охватило предплечья оковами, сотканными из кружевных линий света, и на шее появился такой же ажурный ошейник. Эти оковы были нематериальны, однако заключенный в них маг полностью терял связь с Даром.
— Что это? Что это такое?!
Колдун глядел на свои дрожащие руки, не ощущая присутствия магической силы, и это промораживало ужасом все его естество, забираясь в самые кишки и копаясь там острыми когтями. Ни о каком сопротивлении больше не могло идти и речи, он был деморализован так сильно, что дальше только суицид. Огромный уродливый человекоящер раздирал когтями собственную плоть, тщетно пытаясь избавиться от ужасных чар, при этом он вопил в голос и даже повизгивал, словно обезумевшее животное, наступившее в капкан. Прервал истерику тяжелый бронзовый кулак, влетевший в лицо колдуна и выбивший ему около десятка зубов. Опрокинутый на землю, истекающий кровью пуще прежнего, тот наконец умолк.
— Мстительного дурака я за милю вижу. Потому что и сам мстительный дурак. — Тобиус сложил руки на груди, вокруг его глаз будто собралась густая тень. — Что мне делать с тобой, пресмыкающееся?
— Пощады!
— Нет. Не в этом случае. Если бы ты пришел ко мне и вызвал на поединок, я бы попытался замириться либо принял вызов и сейчас пощадил бы тебя. Но ведь ты колдун, подлая мерзкая тварь, которая устроила потоп и натравила на город ораву чудовищ. Ты убил множество посторонних людей, и я ни за что не отпущу тебя. А поскольку мои принципы не позволяют мне убивать безоружных, я передам тебя в руки следователей Инвестигации. А, вижу, понимаешь, что тебя ждет в их пыточных камерах, — улыбка Тобиуса была из плеяды тех самых поганых оскалов, которые не нравились ему самому. — Кого, ты говоришь, я убил? Твоего друга? Как было его имя?
— Жиль... Жиль де Лаваль, — нерешительно ответил колдун.
— Впервые слышу. Впрочем, не все, кого я убил, представлялись мне поименно. Ты служишь Шивариусу, верно? Отвечай, тварь!
Не получив немедленного ответа, маг с силой ударил колдуна сапогом в грудь и добавил несколько пинков в область почек.
— Говори! Говори!
— Да! — возопил тот. — Хватит! Умоляю, хватит!
— Хорошо. — Тобиус отступил, переводя тяжелое дыхание. — Расскажи мне все, абсолютно все, что знаешь о нем и его делах, и тогда я пощажу тебя и не стану отдавать отцам-инвестигаторам. Клянусь именем Джассара Ансафаруса.
С того момента они оба знали, что клятва дана и она будет исполнена, ибо ни один волшебник, поклявшись именем Джассара, никогда не сможет нарушить данной клятвы, она сама проследит за своим исполнением. Колдун заговорил.
Тобиус почти не был разочарован тем, что его поверженный противник не смог сообщить ничего существенного, — кто стал бы доверять важную информацию такому неумному волшебнику? На службу к Шивариусу Фернан, а именно так, как ни странно, звали малефикарума, поступил сам. В кругах магического подполья Вестеррайха, среди волшебников, скрывавшихся от закона, интуитов, колдунов, преступников был брошен клич, и очень многие восхотели тех благ, что обещал знаменитый своим могуществом ренегат из Ривена. А обещал он, ни много, ни мало, новый мир, созданный магами и для магов, в котором каждый его слуга, отличившийся преданностью и талантами, будет вознагражден с невиданной щедростью. Серый магистр нисколько не удивился, узнав, что ни сам Фернан, ни многие подобные ему не видели Шивариуса даже издали, а работал с ними один из множества фактотумов серого архимага.
