Радован Карапсуа правил Риденом из скромного зала, отделанного дубом и ясенем, с большой люстрой, камином, геральдическим щитом над спинкой кресла и массивным письменным столом. С портретов на стенах взирали предки короля, там же нашлось место большой карте Вестеррайха; рядом со столом стояла массивная подставка для фамильного клинка, и в сущности обстановка выглядела не слишком броской. Карапсуа ценили надежность и простоту, а единственным предметом роскоши, на который Тобиус обратил внимание, была большая доска для игры в раджамауту, созданная из различных пород полудрагоценного камня, снабженная фигурными позолоченными ножками и стоявшая под большим овальным зеркалом в богатой раме. Судя по расположению эбонитовых и перламутровых фигур на доске, партия была в разгаре.
В первую очередь у Тобиуса спросили — куда он дел Бейерона Карторена и принцессу Хлою? Волшебник повел левой рукой по воздуху и словно выхватил откуда-то вздрогнувшую принцессу, а следом и короля. Они оказались живы и невредимы. Говорить о том, куда он отправил своих подопечных, спасая их от убийц, Тобиус отказался наотрез, тем более что он просто не мог членораздельно изъясняться. Сами же подопечные, с его равнодушного согласия, смогли лишь рассказать, что это было очень далекое место, какая-то высокогорная долина, расположенная, если судить по свечению в темном небе, где-то на севере; вокруг были сплошь голые камни и горные пики, покрытые снегом, полное безлюдье, и посреди этой холодной пустоты находился очень уютный домик из белого камня, перед которым через ручей был перекинут мост. В том одиноком доме, у горящего очага они и переждали, пока вдруг не оказались вновь в Ардегране. Больше на эту тему вопросов не последовало, ибо каждый маг имел право на секреты, которых ему не хотелось открывать кому бы то ни было.
— Итак, — негромко заговорил Бейерон, устраиваясь на одном из неудобных стульев, предназначенных для посетителей кабинета, — есть идеи, что сие было? Ясно, что покушение, понятно, что на нас натравили ни много, ни мало... сколько их было?
— Это был клан, — мягко отозвался Малахай Надгробие, скидывая на плечи капюшон, — вампирский клан родом из-под Ливетты. Есть такая земля в Соломее. Без малого два десятка особей. Около половины были уничтожены его величеством Радованом Третьим, сиром Вийемом и чаром Тобиусом.
— Кстати, о нем, — Радован указал на серого мага пальцем, — это нормально, что чар Тобиус стоит на ногах? Мне кажется, что ему нужна помощь.
— Чар Тобиус мутант, — передал собравшимся мысль молодого мага Талбот Гневливый, стоявший возле большого книжного шкафа со скрещенными на груди руками, — он намного выносливее большинства людей и вполне может позволить себе присутствовать. Хотя, по-моему, его следует принудить немедленно обратиться к целителям.
Тобиус жестами дал понять, что это обождет, что он хочет присутствовать, а заодно поглубже натянул капюшон, замечая, какой ужас отражается на лице принцессы, когда она задевает взглядом его рану. Склянка с горючей кислотой предназначалась ей, и тот факт, что серый магистр спас свою подопечную от жуткой смерти, даже не нуждался в оглашении. Никто не посмел настаивать на его удалении, и Малахай продолжил говорить.
За прошедшие после инцидента часы ведущий некромант Академии Ривена успел побеседовать с захваченными им в плен кровососами, и они заговорили. Не могли не заговорить. Несмотря на свою нетипичную внешность, полноватый, лысый, немного лопоухий волшебник с носом, похожим на тонкий птичий клюв, маленькими черными глазками и вежливой улыбкой на губах мог разговорить любого — хоть живого, хоть мертвого. Малахай возглавлял небольшую группу некромантов, взращенных Академией, и опекал их, как наседка цыплят, защищая в первую очередь от слишком пристального внимания Церкви.
— Браво, чар Малахай, вы сослужили нам очень важную службу.
— Прошу, не преувеличивайте, сир, это всего лишь моя работа. Вампиры, покусившиеся на ваше благополучие, — наемные убийцы. Их послали, чтобы сорвать свадьбу короля Радована и принцессы Хлои путем убийства одного из них либо обоих. Платили так щедро, что наняли весь клан, — так-то они поодиночке работали. Напав на артистов прошлой ночью, живые мертвецы перебили их, присвоили реквизит, одежду и проникли в замок.
— Хм, я где-то читал, — сказал Бейерон, почесывая бакенбард, — что эти твари не могут войти в дом без позволения хозяина.
— Они его испросили, — мрачно молвил Радован, — я не придал этому значения, когда ко мне от ворот прибежал слуга. Они не могли пройти и попросили разрешения. Так просто, так естественно. — А потом он взорвался. — Почему волшебники это допустили?! За что я плачу им такие деньги?! Голову с плеч таким бездарям!
Тобиус обратил внимание, что огромный меч, стоявший на подставке, вздрагивал с каждым новым взрывом, и ему казалось, что это не было связано с тяжелым кулаком, обрушивавшимся на столешницу. А когда прозвучали слова о голове и плечах, сир Вийем, застывший в углу как пустые доспехи, вдруг повернул голову в шлеме, и магистр готов был поклясться, что его рука дернулась к рукояти его собственного клинка. Волшебник уже знал, что Тарлок не только служил в гвардии, но и был королевским палачом, который, как говорили, отлично владел своим ремеслом.
— Не стоит судить их так строго, — мягко ответил Малахай, — они не виноваты, потому что являются суть наемными рабочими. То есть вынуждены работать с системами защиты, сотворенными, возможно, века назад, и трудными в повторении сейчас. Ваша обитель защищена множеством хороших заклинаний, но, чар Талбот не даст соврать, большинство из них реагирует на магическое проникновение, а не на нежить. С одна тысяча триста тринадцатого1 года поголовье вампиров успешно сокращали Ловчие Церкви и члены организации Черная Флейта2. Сейчас вампиры в Вестеррайхе — это редкость, и даже я, некромант, уже много лет не встречался с ними. К тому же их предусмотрительно снабдили вот этим.
# # 1 Год окончания Третьей Войны Некромантов.
# # 2 Так называемое братство некромантов Вестеррайха. Полуподпольная организация, члены которой ведут охоту на нежить, а также устраняют последствия пандемий, войн и иных причин возникновения беспокойных мертвецов. Статус организации вызывает много вопросов, некоторые служители Церкви сотрудничают с ней, другие желают ее полного искоренения.
Малахай высыпал на стол пригоршню небольших предметов — колец, перстней, подвесок, кулонов.
— Чар Тобиус, если бы он мог сейчас хорошо разговаривать, рассказал бы, что все это артефакты, генерирующие ложную ауру. Человеческую. Ауру вампира, знаете ли, ни с чем не спутаешь, так что им приходится тратить деньги на очень качественные поделки с черного рынка артефактов. Пока что имени заказчика вызнать не получилось, боюсь, они его просто не знают, но дайте мне несколько дней, пригодное помещение — и я вытяну все, вплоть до имени вампира, обратившего их.
Еще Малахай Надгробие проявил инициативу и пообещал встроить в систему защитных чар Ардеграна несколько настоящих некромантских заклинаний, как раз и рассчитанных на появление нежити. Радован оценил это и выделил магу Смерти просторную и хорошо укомплектованную лабораторию, в которой тот с удовольствием и обосновался. Именно в ней Малахай принимал Тобиуса и постепенно возвращал ему прежний облик.
— Итак, прогресс налицо. То есть на лице, — благодушно отметил Надгробие, выходя из мрака к рабочему столу. — Глаз все еще не видит?
Тобиус прикрыл правый, здоровый глаз и огляделся левым, новым. Малахай несколько раз зажег и потушил в воздухе призрачный огонек.
— Полностью зрение не вернулось, но значительно улучшилось в последние дни.
— Как замечательно. Глаз — это очень сложный орган. Ничего не стоит отрастить новую руку, а вот с глазами всегда морока. Легче пересадить, чем выращивать новые, но в вашем случае я правильно решил идти длинным путем.
Некромант сплел сеть своих собственных диагностических чар и принялся изучать состояние Тобиуса во всех слоях его сущности. Периодически серый магистр ощущал присоединение к вплетенному в его организм комплексу заклинаний нового либо импульс обновляющей энергии. Физиологически это выражалось в ощущении холода, будто по жилам вместо крови вдруг начинала течь студеная вода, и в появлявшемся на языке мятном привкусе.
— Очень хорошо. Очень любопытно. Ваши регенеративные способности вызывают зависть, чар Тобиус. Я также наблюдаю в организме огромное количество антител, враждебных токсичным веществам. Сильный иммунитет к ядам. Вырабатывали?
— Вынужденно. Просидел несколько месяцев в яме с ледяными пауками, не раз испытал на себе силу их нейротоксина.
— Рискованно, — усмехнулся Малахай, — но полезно. Хорошо, что у вас направленно измененный организм, человек бы такого радикального отравления не пережил.
Еще через некоторое время некромант вновь отвлекся от диагностики.
— Что за сущность обитает у вас в правой руке?
— Хотел бы я знать.
— Хм. Никогда такого не наблюдал. Вроде бы что-то даже родное моему ремеслу, но вместе с тем совершенно чуждое. Оно крепко спит, как я понимаю.
— Нарлога назвал это темным лоа. Обрывком чужой тени, кажется.
Малахай Надгробие нахмурился, собирая на лбу морщины.
— Унгиканское колдовство. Да, есть на Черном континенте умельцы, способные поднимать мертвых, но с их магией предпочтительно не связываться. Это дикая некромантия, невероятно сильная, почти не изменившаяся с древних времен и ужасно опасная. Некоторые теоретики даже выдвигают гипотезы, что первооткрывателями некромантии были шаманы Унгикании, а не Зенреб Алый, другие яростно оспаривают право данной точки зрения на существование, а третьи и вовсе считают эти ветви Искусства совершенно не связанными.
Завершив беседу с самим собой, Малахай вернулся к осмотру и вскоре его завершил.
— Ваше могущество, можно ли задать прямой вопрос?
— Ну, только если совсем уж прямой, — улыбнулся тот.
— Чар Талбот попросил вас присоединиться к нему на случай появления колдуна Барбатума?
— Нет, — качнул лысой головой некромант, — он хотел, чтобы я взглянул на вашу ауру, чар Тобиус. Уж очень его волновало ее состояние после того инцидента. А поскольку я у чара Талбота в долгу, пришлось согласиться.
— Понятно. И что, не напрасны были волнения?
Малахай перестал улыбаться и задумчиво прищурился, словно ради верности вглядываясь в ауру Тобиуса еще один раз.
— Ему я скажу, что они были напрасны.
— А на самом деле?
Маг Смерти пожал плечами:
— Не знаю. Ответьте, чар Тобиус, вы переживали клиническую смерть?
— Случалось.
— Угу, интересно, очень интересно. Что ж, возможно, это и послужило причиной проявления створок. Уж не знаю, стоит вас с этим поздравлять или нет.
Тобиус молчал, показывая тем самым, что ожидает подробностей.
— Насколько мне известно, вы проходили процедуру, призванную выявить в волшебнике склонность к некромантии, когда были учеником?
— И мне совершенно точно сказали, что магия Смерти для меня недоступна ни в каких видах.
— Не сомневаюсь, что так и было. У вас тогда отсутствовало то, что называется Вратами Зенреба, знаете, что это такое?
— Область астрального тела, через которую некромант взывает к силам по ту сторону жизни. Считается, что они расположены в районе темени.
— Именно так, вот здесь, — Малахай наклонился и коснулся верхушки своего лысого черепа. — На том же месте, к которому крепится Путеводная Нить. Великий архимагистр Зенреб первым открыл ее связь с собственно вратами, названными позже в честь него самого. Так-то врата эти есть у всех волшебников, но при рождении они срастаются, как кости черепа. Вы ведь знаете, что при рождении человеческий череп не совсем сформирован и его костные 'лепестки' срастаются только через некоторое время? Это называется...
— Родничок.
— Именно. Точно так же в астральном теле срастаются створки Врат Зенреба. Но когда приходит время умирать, Путеводная Нить, ведшая волшебника по жизни, вырывает его душу сквозь эти самые створки и тянет туда, куда душе предназначено попасть. Отличие некроманта от другого мага в том и состоит, что сворки его Врат Зенреба приоткрыты еще при жизни, что позволяет ощущать дыхание той стороны. У вас, мой друг, как и у всех нормальных волшебников, при жизни створки даже не были обозначены, но теперь ситуация изменилась — Путеводная Нить исчезла, а створки проявились. Такое впечатление, что вашу душу выдернули сквозь Врата Зенреба, как положено при смерти, но потом ее вернули обратно и даже прикрыли створки. Очень плотно, но не до конца.
В черных глазках Малахая вспыхнул бело-зеленый, ядовитый фосфорный пламень.
— Я думаю, что теперь в вашу сущность задувает эдакий сквознячок с той стороны. Вы ни в коем случае не некромант, этого дара в вас меньше, чем в пятилетнем неофите, но там, над телом э... как бишь его зовут?
— Штербен.
— Над телом чара Штербена вы оказались способны увидеть сущность, которую даже самые могущественные волшебники увидеть не способны, если они не некроманты.
— Смерть?
— Я бы не сказал так категорично. Скорее ту близкую к смерти сущность, которая является на зов некроманта при работе с мертвецами. Это что-то вроде проводника, который дает возможность пользоваться силой той стороны. Видеть этих существ могут только некроманты. Легким сквознячком в вашу душу задувает дыхание смерти, чар Тобиус, и это заметно.
— И ничего нельзя сделать?
— А что бы вы хотели с этим сделать? Вернуть запечатанную дверь в прежнее состояние невозможно, распахнуть ее — тем более. Не с моими умениями. Хотя наставники из Аглар-Кудхум, возможно, сумели бы...
— Они обитают на другом конце света, а я в любом разе не желаю становиться некромантом, уж простите.
Малахай вышел из задумчивости и рассмеялся, показывая, что совершенно не уязвлен. Он прекрасно знал, сколь тяжела доля некроманта среди прочих волшебников, и никому не желал такого проблемного Дара, хотя сам уж давно смирился со своей сущностью и ни на что бы ее не променял.
Тобиус понял, что вопросов о его собственной смерти не будет, и испытал некоторую благодарность к Малахаю. Он не желал ни мыслью, ни словом возвращаться в тот проклятый день и час, когда агония стала его проводницей за грань жизни. Было слишком тяжело вспоминать предсмертное одиночество и чувство полного бессилия маленькой букашки, поплатившейся за наглость.
Тем временем некромант отлучился и вернулся обратно, неся в руках тот самый арбалет, который Тобиус снял с лермазу.
— Возвращаю в сохранности. Изучил вплетенные в этот артефакт заклинания — очень интересно. Несомненно, работа восточного некроманта. В Вестеррайхе немного найдется моих собратьев по Дару, способных создать что-то подобное, очень сложные чары. Украшения опять же говорят сами за себя.
— Да, верно. Эта вязь... я так и не удосужился понять, что она значит.
— 'Что было твоим, отныне принадлежит мне', — вежливо улыбнулся Малахай. — Думаю, речь идет и о теле, и о душе одновременно. Чудовищно опасная вещица, порабощает душу и создает из трупа послушного кадавра, ахоговски много сил вложено в ее создание. Но дело не только в вязи, ее некроманты используют как вспомогательный инструмент в выстраивании заклинаний, тогда как основой выступает иероглифическая письменность. А украшения, видите? Кости — ерунда, это стандартный мотив для орнамента, сопровождающего тему смерти. Я имею в виду опарышей, мух и стервятников — это падальщики, которые служат символами ранговой системы Аглар-Кудхум. Слышали о такой?
