Мечник скосил глаза на золотой плод, но не пошевелился. Тобиус же заметил, как дернулся его кадык при сглатывании слюны.
— Не положено, да? Ну так знайте, либо это яблоко окажется в ваших руках, либо — под моей ступней, когда я втопчу его в землю. Вы можете не есть его сами, но подарить кому-нибудь, кто не ожидает от вас такого редкого и дорогого подарка.
Маг ударил в самое уязвимое место — не для себя, так хоть для любимой! Полуэльф неуверенно приблизился, сверкающий плод перекочевал из руки Тобиуса в его ладонь. Усевшись на скамье поудобнее, узник чести вернулся к раскуриванию трубки.
Когда его наконец призвали пред ясны очи короля Радована, было уже пятое число месяца юна, самое начало лета. И хотя в тронный зал проникало достаточно солнечных лучей, монарх выглядел неважно. Он осунулся, будто от болезни, под глазами появились темные мешки, на лбу резче обозначились морщины, а в уголках рта залегли новые, делавшие благородное и красивое лицо злее, сварливее. Тобиус заметил во всем этом нечто призрачно знакомое, и тут же ему пришлось гнать от себя мысль 'а ведь что-то подобное я замечаю, когда гляжу на свою рожу в зеркало'. Стараясь отвлечься, волшебник обратил внимание на королеву, и она, нельзя не отметить, была великолепна в своей новой ипостаси.
Их с Хлоей знакомство прошло не то чтобы гладко, он встретил принцессу, когда та была еще подростком, находившимся в тяжелых жизненных обстоятельствах. Она ершилась, показывала зубки, сознательно или помимо своей воли выплескивала на Тобиуса раздражение, рожденное ее страхами и негодованием. Теперь же она стала королевой и достигла пика того, к чему может стремиться женщина ее происхождения и достоинства.
Королева сидела на соседнем с мужниным троне, облаченная в геральдические цвета дома Карапсуа — красный и черный, — с волосами, собранными под жемчужной сеткой, и с крохотной брошью в виде горностая на груди.
— Сир, миледи, ваши величества. — Тобиус опустился на одно колено и склонил голову.
— Встаньте, господин Тобиус, церемонии сейчас не к месту.
— Слушаюсь, сир.
— Мы рады сообщить вам, что хотя расследование еще не закончилось, вы уже вне подозрений.
— Гора с плеч, — спокойно ответил Тобиус, выпрямляясь. — Значит, убийца еще не найден? Могу ли я еще хоть чем-нибудь посодействовать расследованию?
— Если вы не хотите что-нибудь добавить к своим показаниям, то нет, увы, ничем, — ответил король. — Полагаю, меньшее, что мы можем сделать в качестве компенсации за оказанные неудобства, это снабдить вас, господин Тобиус, подорожной грамотой и некоторым количеством золотых монет для смягчения тягот пути. Вы ведь намеревались уехать после свадьбы?
— Истинно так. Ваша забота не знает пределов, сир, но от денег я вынужден отказаться, а вот за грамоту благодарю.
Волшебник посмотрел на королеву, думая о том, что, скорее всего, это последний раз, когда он видит ее.
— Прощайте, миледи, долгой жизни, счастья и процветания вам и вашим потомкам.
Хлоя если и хотела что-то сказать в ответ, ограничилась кивком и печальной улыбкой.
Больше ни с кем в замке серому волшебнику прощаться не пришлось — последний корабль с ривенскими гостями отбыл восвояси за несколько дней до того, и тогда к Тобиусу даже заходили Бейерон с Талботом, убеждавшие не терять духа и верить в то, что все вскоре образуется. Они были правы.
От предложенного проезда на карете в любую часть города он отказался, получил у расторопного придворного чиновника кожаный футляр с сопроводительными документами, после чего покинул Ардегран сквозь открытые ворота. В плаще цвета мешковины, с надвинутым на лицо капюшоном и с низко опущенной головой оказалось довольно просто раствориться в громкой и тесной толпе рыночной площади.
Волшебник вышел на одну из прилегавших улиц и двинулся вдоль пахучих загонов со скотом, когда путь ему преградил человек с издававшей жуткий скрип шарманкой. Его глаза косили в разные стороны, улыбка казалась совершенно безумной, а цветом кожи и серьгой в ухе шарманщик походил на цитара. Тобиус попытался его обойти, но, продолжая скрипеть, человек сделал шаг ему навстречу.
— Предсказание будущего всего за одну медяшку, господин, всего за одну! — улыбчиво прокричал шарманщик. — Всего за одну!
— С дороги.
— Не проходите мимо, господин! Всего одну медяшку за предсказание судьбы — это ведь так мало! Но зато это много для бедного человека и его друга!
Из-под грязной жилетки косоглазого шарманщика высунулась сморщенная мордашка. Обезьяны в Вестеррайхе были редкостью, встречающейся лишь в зверинцах у богатых коллекционеров.
— Откуда у тебя это?
— Мой друг Мати сам нашел меня, господин, и вот уж три года мы странствуем по дорогам Вестеррайха вместе! — не переставая улыбаться, поведал шарманщик. — Всего за одну медяшку вы узнаете свою судьбу, а мы с Мати проживем еще один день!
Тобиус раздраженно поморщился и на ощупь нашел в кошельке серебряную монетку среднего достоинства.
— Я не смогу этого проверить, но надеюсь, что ты угостишь своего друга фруктами и орехами, потому что, судя по облезлому виду, ему не хватает именно этого.
— О, господин, ваша щедрость широка как линия горизонта! Мати, нок-нок!
Обезьянка выпрыгнула на крышку шарманки и полезла в деревянный стакан, приделанный к ее корпусу сбоку. В стакане лежали длинные деревянные палочки с намотанными на них лоскутками бумаги. Схватив один, примат бросил его магу и тут же скрылся где-то в глубинах жилетки.
— Всего наилучшего, господин!
Шарманщик бодро зашагал прочь, терзая свой инструмент, а Тобиус остался без серебряной монетки, но с предсказанием судьбы. Собравшись уже швырнуть палочку в ближайшую навозную кучку, он помедлил. Скорее всего, лучшее, что достанется той дрессированной обезьяне, — это какое-нибудь червивое яблоко или неспелая груша, остальные деньги шарманщик пропьет, проиграет или потратит на доступных девок, а значит, зря Тобиус дал ему целую серебряную монету. Тобиус ненавидел делать что-то зря, и в качестве слабого утешения он решил хотя бы развернуть свиток.
'Трактир 'Сломанное колесо' на улице Восьми беглых каторжников. Прийти в ваших же интересах, господин Тобиус'.
Как только серый магистр прочел свое имя, чернила сухим облачком пыли выпорхнули из дешевой бумаги и без следа растворились в воздухе. Он внимательно огляделся, проверяя округу Истинным Зрением, затем Внутренним Взором, но никакой слежки не обнаружил, как и присутствия других волшебников рядом. Само по себе это ничего не значило, Тобиус мог видеть многое из того, что не желало быть увиденным, но и его способности имели определенные границы.
Итак, ему вручили приглашение неизвестно от кого и неизвестно зачем. В то, что кто-то печется об его интересах, маг не верил, не маленький уже, пожил и понял жизнь. Теперь следовало сделать лишь один выбор: либо найти указанный трактир, либо скорее покинуть город, желательно на почтовом поезде, он же караван, который следует из Аллерхаса до самого Парс-де-ре-Наля. В прошлой жизни на этой развилке Тобиусу помогла бы принять решение Путеводная Нить, она всегда тянула туда, где волшебника ждала его судьба, однако больше у него ее, судьбы, не было. Бежать или искать неприятностей на свою голову?
Нужное заведение он нашел не сразу, а когда нашел, некоторое время стоял на противоположной стороне улицы, разглядывая неприметное здание с коновязью и подвешенным над дверью тележным колесом, в котором не хватало спиц. Ничего примечательного. Наконец Тобиус сдвинулся с места, и тут же на него налетела какая-то старуха, несшая корзину с еще зелеными неспелыми яблоками. Вопя, женщина упала в грязь и принялась собирать испачканные плоды. Маг поморщился от раздражения, но все же помог ей, при этом не сумев не испачкаться.
— Спасибо, добрый господин, — хрипло поблагодарила старуха, — а теперь ступайте в ломбард сеньора Чапелетто, что на перекрестке улиц Яблоневого сада и Угольной.
— Какого ахога здесь творится? Это на той улице ты нарвала своих яблок? Когда я разберусь, что здесь происходит, кто-то получит хорошего пинка!
Старуха, прихрамывая, побрела прочь, и догонять ее волшебник не стал, хотя внутри у него уже кипел котел негодования. Сделав неверный выбор, теперь он должен был выдерживать все последствия, и хотя прошло уже много лет, Тобиус так и не смог до конца привыкнуть к этой нехитрой концепции.
Спрашивая у прохожих, которые оказывались на диво дружелюбными, слыша его ривенский выговор, магистр добрался до перекрестка Яблоневого сада и Угольной. Оставаясь настороженным, он вошел с дневного света в маслянисто-затхлый мрак крохотной конторки с забранными полотном окнами. Глаза быстро привыкли к перемене, и Тобиус оглядел заполненное различным хламом помещение, прилавок, забранный клеткой, и стены, увешанные потускневшими картинами самых разных размеров, направлений и стилей.
— Это ломбард господина Чапелетто?
Человек, сидевший за прилавком, представлял собой зрелище печальное: небритый, в несвежей одежде лысеющий мужчина с апатичным взглядом воспаленных не то от пыли, не то от недосыпа глаз.
— Это он. А вы...
— Тобиус.
— Господин Тобиус, — безразлично кивнул несвежий тип, — да, кажется, вас ждут.
— Лучше бы это было так, потому что если бы меня перенаправили еще в какое-нибудь место, я бы кого-то убил. Скорее всего, вас.
Несвежий тип безразлично пожал плечами и сунул одну руку под прилавок, Тобиус глубоко вдохнул, чтобы выплюнуть струю Бездымного Пламени в случае опасности, но сбоку что-то щелкнуло, и прочная на вид решетчатая дверь, ведшая за прилавок, сама собой отворилась. Он вошел, дверь, приводимая в движение неприметным гномским механизмом, вновь закрылась, затем раздался второй щелчок, и небольшой участок стены сдвинулся в сторону, открывая проход на узкую каменную лестницу.
— Хм, конспирация на высшем уровне, однако.
— А как же иначе, — сонно отозвался несвежий тип, глядя на дверь.
Все еще предвкушая потенциальное нападение, Тобиус осторожно ступил на потайную лестницу, и дверь за его спиной встала на свое место. Лестница вела вниз, но спускаться пришлось недолго, всего на полтора десятка ступенек, где визитера поджидал невысокий человек в серой одежде. Тобиус заметил испачканные чернилами пальцы и висевшее на веревке деревянное пенсне, наталкивавшее на ассоциации с писарским ремеслом.
— Сюда, господин Тобиус, сюда, маркиз ждет вас.
— Маркиз?
— Да, господин, маркиз фон Вельте.
— Фон Ве... Фредригар Желоран?
— Сюда, сюда, господин Тобиус.
Его провели мимо нескольких дверей и ввели в небольшую комнату с голыми каменными стенами и полом, устланным соломой, где из всей мебели имелся лишь стол, лавка да пара стульев. И там действительно находился капитан королевской гвардии Желоран, гладко выбритый массивный мужчина с густыми рыжими бакенбардами. На этот раз он предстал перед волшебником в простой сорочке и просторных штанах, подпоясанных ремнем с пустыми ножнами от кинжала. Сам кинжал был воткнут в стол, и в том месте виднелись темные пятна, вроде как не от чернил. Дворянин указал на стул.
— Обождите немного, до точки дойду, — бросил он и вернулся к чтению какого-то документа.
Клерк молча испарился из помещения. Тобиус помедлил, осмотрелся, прислушался к ощущениям и лишь после того сел. Он был терпелив, сдерживал свору рвущихся наружу вопросов и следил за дворянином. Обострившийся до предела нюх подсказал — на столе в месте, где торчал кинжал, пятно от вина, а не от крови, как утверждало разыгравшееся воображение.
— Итак, к делу, — заговорил Желоран, откладывая бумаги, — у риденского престола есть для вас задание.
— Задание?
— Просьба об одолжении, если угодно.
— На предмет?
— Тайная доставка важного документа в Парс-де-ре-Наль, ко двору Маэкарна Щедрого. Ему лично в руки.
— Что за документ?
— Пакт о военном союзе в случае внешней агрессии третьей державы.
— Марахога?
— Да. Если мары нападут на нас, Архаддир ударит на них с востока, если они нападут на Архаддир, мы выдвинем свои полки с юга. Такая вот оригинальная идея.
— И документ должен буду доставить я?
— Если согласитесь оказать нам такую услугу. А я надеюсь, что вы согласитесь, раз предлагали его величеству Радовану свою посильную помощь около полутора часов назад.
— Помощь в расследовании гибели моего собрата по Дару, а не в проведении тайной дипломатической миссии. По лицу можно не заметить, но я сейчас шокирован.
— Шуточки оставьте балаганным актерам, все очень сложно в этом деле, — нахмурил кустистые брови маркиз, — все безумно запутанно и переплетено. Обстановка на военно-политической арене обострилась донельзя, и Октавиан оказался прочно вовлечен в перипетии... м-м... интриг. — Это слово Желоран не произнес, а выплюнул, будто мерзкого слизня. — Вас не удивляет, что я, капитан гвардии, сижу в этом вонючем подземелье, вместо того чтобы нести стражу рядом с королем?
— Меня удивляет то, что я сам здесь сижу, а еще то, что пока вы без лишних капризов отвечаете на все мои вопросы, — дернул щекой Тобиус. — Кажется, шпионаж — не ваше призвание.
Маркиз пропустил последние слова мимо ушей.
— Раньше эту работу выполнял Октавиан.
— Какую работу?
— Шефа разведки королевства Риден.
Тобиус слегка откинулся на спинку стула, раздался жалобный скрип рассохшейся древесины. Волшебник-шпион? Пожалуй, такой нелепицы мир еще не видел. Нет, волшебники во многих областях пригождались сильным мира сего, и в работе тайных служб наверняка использовались всевозможные магические приспособления, как те исчезающие чернила, но сам шпионаж! Кто мог додуматься до такого?
— Придворный маг был шпионом? Мир полон невероятного. Ясно теперь, какая именно служба съедала все его время.
— Что?
— В день первой встречи между нами состоялся разговор. Октавиан сообщил, что его в Ардегране подстерегает опасность. — А еще Тобиус помнил, что серый маг упомянул о каком-то подарке, но после им так и не довелось поговорить еще раз.
— Он не сказал, кто именно ему угрожал?
— Нет. Сказал лишь, что опасность грозит только ему, а не, например, ее величеству. Мелкая деталь, но она запала мне в память. А теперь он мертв. Погиб в королевском замке.
Капитан Желоран с хрипловатым вздохом поскреб щеку, о чем-то размышляя. Тобиусу мерещилось его сомнение, будто дворянин пытался на месте принять трудное решение.
— У нас есть подозрения, что в деле замешан некто Денестре. Слыхали о таком?
— Видел на приветственном пиру, перед тем как на нас напали вампиры. Рад, что вам починили руку, кстати.
Защищая короля, Желоран собственноручно разрубил одного из нападавших от плеча до печенки, что при той огромной разнице в силе и скорости между человеком и вампиром можно было считать признаком отменного владения мечом и собственным телом. К его сожалению, нуагримговый клинок был опасен для нежити не больше, чем стальной, и враг в отместку почти оторвал дворянину руку, но не успел добить его, так как в дело вмешался Малахай Надгробие.
