Мерат слегка нахмурился и запустил пальцы в волосы, приводя их в еще больший беспорядок. Волосы у него были длинными, темными и вьющимися, настолько густыми и здоровыми, что маркиз наверняка не носил традиционного у архаддирской знати парика, а придворные дамы ему завидовали.
— Тискрет составил подробный доклад о вашей встрече, который я спросонья успел проглядеть. Тот человек, что так настырно пытался вас поймать, называл вас довольно известным именем.
— Он считал, что ловит Тобиуса Моль.
— Он ошибался?
— Да. — Взгляд искусного лжеца должен быть спокойным и внимательным, нельзя отводить глаза, но и играть с собеседником в 'гляделки' тоже не стоит. Тобиус это знал, а потому справлялся отлично.
Но Мерат ему не верил.
— А похожи. Несколько лет назад моя служба получила ориентировку, и многие агенты искали мужчину ривенского происхождения, высокого брюнета худощавого телосложения, начисто бреющего лицо и имеющего желтые глаза. Мага.
— Я сед.
— Мэтр Тобиус, хватит.
— Хватит, так хватит.
— Хотите кофе?
Дверь тихо открылась, и вошел Люка с подносом, поставил на стол две благоухающие горечью чашки и удалился.
— Видимо, хочу. — Тобиус пригубил, проверяя напиток на содержание опасных токсинов, ничего не почувствовал и сделал глоток побольше.
Маркиз поднес чашку к носу, с блаженством вдохнул и улыбнулся, он очень любил крепкий кофе.
— Значит, даже после гибели Октавиана, земля ему пухом, риденская тайная служба ухитрилась завербовать неуловимого рива. Мои люди сообщали, что недавно вы вдруг вернулись в Ривен, а потом некоторое время пробыли в Ридене, но после королевской свадьбы пропали. Вот, значит, куда делись — поехали выполнять тайную миссию.
— Я взялся доставить послание.
— Путешествовать в такое время? Да еще и с уймой заинтересованных врагов на закорках! Вы смельчак, мэтр, учитывая, как рьяно вас ищет Шивариус и как сильно хочет побеседовать с вами Инвестигация.
— Мне сказали, что дело важное, — ответил маг, пожимая плечами. — Интересно другое — откуда у вас шпионы в дружественном государстве? Как же доверие?
— Не будьте ребенком, мэтр, — качнул головой маркиз де Ларон, — чем крепче дружба между двумя странами, тем надежнее должны быть агентурные сети, ведь благодаря им эта самая дружба не омрачается всяческими недомолвками и подозрениями. Чем больше мы знаем, друг о друге, тем больше мы друг другу доверяем. — Он отставил чашку. — Насколько мне известно, передавать послание членам Тайного кабинета вы отказываетесь.
— Видимо, я недостаточно хорошо их знаю, а оттого и не доверяю, — хмыкнул Тобиус. — Мне приказано передать послание лично в руки королю Маэкарну.
— Попасть на аудиенцию к экселленту может не каждый...
— Мы уже выяснили, что я — не 'каждый'.
— Насколько мы знаем, вы боевой маг с весьма громким именем. В нынешнее неспокойное время, когда светская власть не может найти общий язык с магами Мистакора, допускать до личности экселлента непроверенного...
— Хорошо, тогда я, пожалуй, продолжу свой путь.
— Э... — растерянно выдал маркиз. Такого поворота он не ожидал.
— Монсеньор, вы напрасно пытаетесь убедить меня, что встреча с королем нужна мне больше, чем ему. Я — рив, моя страна — Ривен, и здесь я лишь потому, что меня привели благие побуждения. Тренировочные лагеря, закупка оружия, вербовщики в каждом захудалом трактире — все это я уже видел, все это значит, что война стучится в двери Архаддира, и если вы не желаете сделать что-нибудь ради ее предотвращения, то что может такой скромный и кроткий волшебник, как я? В последний раз спрашиваю: вы устроите мне аудиенцию? Если нет, то желаю здравствовать, а мне пора.
Тобиус отпил еще немного кофе и принялся разглядывать убранство кабинета. Разумеется, интерьер его не интересовал, хотя посмотреть было на что. Маг изучал систему заклинаний, вплетенную в стены, пол и потолок. Сложная вязь, элегантная, но прочная, не все заклинания открывали внимательному взгляду свое предназначение, но в основе них, без сомнения, лежала скрытность. Этот кабинет экранировали от любых видов магической слежки, создав великолепный 'глухой кокон'.
— Однако вы умеете торговаться.
— Ставить условия нетрудно, если сам твердо стоишь на ногах. Итак, монсеньор?
— Мне понадобится немного времени для решения вопроса, так что, пожалуйста, побудьте пока нашими гостями, — попросил архаддирец.
— Ожидание постепенно превращается в неприятную привычку, — вздохнул волшебник, — пожалуйста, не мешкайте, мы и так непозволительно задержались в пути.
Вскоре он вернулся в отведенные для гостей покои.
— Как прошло? — осведомился гном.
Волшебник достал книгу и некоторое время создавал более-менее надежное заклятие для защиты от подслушивания.
— Встретился с местным хозяином. Он темнит.
— Шпионаж и разведка — это вообще дело темное, скрытное, — глубокомысленно изрек Вадильфар.
Слова, брошенные последними там, в кабинете, хоть и прозвучали непринужденно, были истиной. Тобиус устал ждать, устал прятаться и терпеть, он тихо мечтал сбросить наконец ярмо взятых на себя обязательств и уйти в свободное плавание, заняться своей собственной миссией, а не исполнять поручения сильных мира сего. Нужно было подождать еще немного, еще совсем чуть-чуть.
Гвардейцы почувствовали себя достаточно окрепшими, чтобы вновь взяться за карты, и начали партию в прыткий куп, сидя на кровати Вадильфара. Тобиус, устроившись у окна, раскрыл свою книгу и вернулся к занятиям.
Разбирая старые записи, черновые варианты переводов из древних книг, пробные схемы плетения заклинаний, вспоминая свои пометки, маг медленно потягивал табачный дым из драгоценной трубки и обдумывал невеселые мысли. Он обладал хорошей памятью, которая редко его подводила, и умел слушать людей, а потому обмолвка, касавшаяся внутренних проблем Архаддира, не ускользнула от внимания. Тобиус уже слышал об этом от Илиаса Фортуны и от Желорана, а теперь услышал и от шефа архаддирской разведки — между светской властью королевства и кастой магов проросло семя раздора.
Проработав весь день и отвлекаясь лишь на уход за стремительно поправлявшимися гвардейцами, Тобиус несколько устал, и пришедшая ночь все-таки заставила его отложить книгу.
— Скоро нам вообще не придется расставаться, так часто мы стали видеться.
— Если ты думаешь, что мне это нравится, то зря. Что ты здесь забыл?
Клубящаяся тьма издала мерзкий смешок и поползла вперед.
— Твой разум подобен изъеденной дырами сырной голове. Не представляю, как ты еще сохраняешь рассудок, глупец.
— И что же? Ты все время ползаешь по разным частям моей сущности, ожидая, пока я засну?
— Порой я сам делаю новые дыры, подтачиваю основу твоего 'я'.
— Мерзкий жук-древоточец.
— Ты — моя пища. Стоило ли ожидать чего-то другого?
— Убирайся.
— Как хочешь, но я буду поблизости. Твои кошмары всегда очень интересны.
Шепчущий растаял, и Тобиус остался один. Совсем один на просторах бескрайней серой пустоши... покрытой стеклом. Насколько далеко могли видеть глаза, расстилалась мертвая пустота и стеклянная равнина, избитая беспрестанно гуляющими ветрами. Она не была ровной или гладкой, нет, за тысячи лет ветер нанес ей много ран и поднял ввысь сотни тысяч стоунов стеклянных осколков, что сделало ее опаснее бритвенного лезвия. Тобиус знал, что это за место, хотя никогда не бывал в нем, ибо Драконова Пустошь находилась едва ли не на другом конце мира.
Когда Сарос Драконогласый поверг волшебников в бегство и основал на землях, прежде управляемых ими, свою молодую империю, он принялся рассылать драконов во все части мира, покоряя один народ за другим, принимая вассальные клятвы от смиренных и безжалостно испепеляя упрямых. Великий император без раздумий и сомнений потребовал проявить покорность даже самих далийских эльфов, существ столь искусных в магии, что многие считали их богами. Гордые бессмертные чародеи лишь посмеялись над человеком, а он посмеялся в ответ, наслав на них драконов. Гиганты неба сокрушили все барьеры, остались неуязвимы для самых страшных заклятий и сожгли своим огнем добрую четверть всей Далии. Днем и ночью они изрыгали белое пламя на священные красные сосны, убивали один златосерд за другим, оставляя лишь выжженную пустошь, а потом силами тысяч могучих крыл нагнали на обугленные земли песок Вархали-Дебура-Муахит и вновь прошлись по земле огнем. Песок расплавился, став стеклом, и земли те погибли навечно. Ничто и никогда уже не росло на Драконовой Пустоши, а получившие урок далийцы свято хранили злую память о той расправе. В итоге их месть погубила все, что создал Сарос Гроган, и пресекла его династию.
Понимая, что это сон, волшебник все же не был властен над ним. Прикованный к пустоши, он стоял босой и озирался. Все виденное наваливалось на его сознание невнятным гнетом, тревожило, пророчило скорую беду, боль, страх. Не представляя иных возможностей, Тобиус просто побрел по стеклу в безмолвную даль. По пути он старался вспомнить какие-нибудь приемы, что помогли бы вырваться обратно, но ни пресловутые щипки, ни волевой порыв не возымели действия. Он даже попытался безвольно упасть на спину, ибо знал, что падение во сне может вытолкнуть сознание человека обратно в явь. Не помогло.
Мучимый тревогой, озирающийся и то и дело поднимающий взгляд в темно-серые небеса, он проблуждал недолго — пока стекло впереди не разошлось стенами глубокого каньона. Его края казались такими острыми, что даже смотреть на них было страшно, но Тобиус уверился, что именно в глубь каньона лежит его путь. Стеклянные стены поднялись по сторонам и оказались зеркальными. В ломаных гранях то и дело мерещилось движение, но сколько бы волшебник ни убеждал себя, что это преломление играет с его изуродованным отражением, страх не отступал. Будто что-то новое, что-то чужеродное следило из зеркал, что-то перебегало из грани в грань, замирая, когда Тобиус пытался высмотреть его.
— Еще одного невидимого друга мне не хватало...
— Не страшись.
Маг вздрогнул, так как Шепчущий появился прямо перед ним в виде колеблющегося человекоподобного сгустка тьмы с пылающими очами.
— Его нет здесь.
— Кого нет?
— Того, кто смотрит из зеркал. Его нет здесь, но есть его проекция, явившаяся из разума того, кто действительно сталкивался с ним. Говоря проще, Тобиус, кроме твоих собственных кошмаров, сейчас тебя преследует чужой. Но он безобиден.
— Что ты знаешь?
— Я знаю все, — прошептало Зло, — протяни руку, и ты тоже будешь знать все.
— И знание это сведет меня с ума.
— Безусловно.
— И я стану алчущим крови чудовищем.
— Несомненно.
— Убирайся.
— Но ведь будет так весело! — мерзко рассмеялся Шепчущий, прежде чем вновь исчезнуть, и добавил уже, словно, издалека: — Ты все равно им станешь, Тобиус, рано или поздно... Идущие дорогой мести не остаются чистыми.
Чем дальше он шел, тем меньше света проникало в зеркальный каньон, и тем сильнее холод кусал его кожу. Когда темнота сгустилась настолько, что стены почернели и покрылись инеем, каньон закончился. Там, в конце, из стекла росло... некогда росло, но уже давно погибло черное древо, тощее и горбатое, как иссушенный летами старик. Голые ветви нависали над каменным колодцем так, что казалось, будто скупец укрывает от мира свое сокровище. В абсолютной тишине волшебник приблизился к колодцу и заглянул в него. Далеко внизу, в черной глубине, сверкало и плескалось жидкое серебро... такое, каким могло быть жидкое серебро, коли его не нужно было бы раскалять докрасна. В колодце плескалась ртуть. Из сверкавшего жидкого металла протянулась одна рука, затем вторая, они уцепились скрюченными пальцами за камни, чтобы могла показаться и голова. Распахнутый рот вместо крика исторг булькающую струю ртути, и лишь затем вверх взметнулся душераздирающий вопль Райлы Балекас:
— Спаси меня! Я тут, внизу!
— Я вижу...
— Спаси меня!
— Как?
— Спаси меня!
Пальцы волшебника, замерзшие и непослушные, вцепились в края колодца мертвой хваткой, он застыл не в силах пошевелиться, а ужасные вопли женщины кромсали его душу и разум словно кинжалом. Она умоляла так пронзительно и отчаянно, что Тобиусу хотелось разбить себе голову, лишь бы не слышать этих стенаний.
— Я здесь, внизу! Спаси меня! Умоляю! Мне больно! Помоги же!
— Я не знаю как!
— Все очень просто, — уверил злой шепот, прежде чем сильный удар отправил мага в объятья ртути.
Когда открыл глаза, он увидел потолок и испуганное лицо Вадильфара, которое исчезло тот же миг.
— Он живой? — спросил Вилезий.
— Живой, — ответил вместо гнома Тобиус, — мертвым так погано не бывает... Помогите... — Он непроизвольно вздрогнул. — Помогите встать.
Его подняли и усадили на стул, с которого уснувший за столом маг только что слетел на пол.
— Дурной сон? Ой! — Вадильфар отодвинулся от ткнувшего его в бок напарника.
— Дурной, дурной. — Тобиус сгустил из воздуха немного влаги, очистил ее от пыли и прочей грязи и отправил в рот.
Расспросы, которые лишенный такта гном мог начать, были прерваны стуком в дверь рано поутру.
Мерат позвал его уже не в кабинет, а на маленькую незаметную веранду, что крылась в тени раскидистой ивы. В пруду под деревом плескались и громко крякали утки, а архаддирский дворянин трапезничал за столом с белоснежной скатертью в компании давешней брюнетки. Женщина не обратила на появившегося волшебника никакого внимания и продолжила поглощать сладкую выпечку, запивая ее кофе.
— Хорошие новости, мой друг, вы получите свою аудиенцию.
— Не сомневался в этом, — спокойно ответил Тобиус и сел за стол, не дожидаясь приглашения.
Откуда-то появившийся Люка немедленно разложил перед ним полный набор посуды.
— Позвольте представить вам мою дорогую сестру Беатрис. Дорогая сестра Беатрис, позволь представить тебе нашего гостя из далекого Ривена...
— Это нормально? — перебил его Тобиус. — Это нормально — представлять меня вашей дорогой сестре Беатрис?
— Мы — двойняшки.
— Ах, да, это ведь все объясняет! Хотя нет, не объясняет.
— У нас нет друг от друга секретов. Фактически, несмотря на то что должность занимаю я, работаем мы оба. Две головы лучше, чем одна, понимаете? Беатрис посвящена во все государственные дела, до которых у меня есть допуск, это известно экселленту, и покуда мы верно и толково служим, он не против. Так что, дорогая сестра Беатрис, позволь представить тебе нашего гостя из далекого Ривена, магистра Академии Ривена Тобиуса по прозвищу Моль. Он прибыл по поручению риденской короны и привез с собой документы чрезвычайной важности, которые передаст экселленту из рук в руки.
— Мне все равно.
— Она шутит, — улыбнулся дворянин, — Беатрис очень надеется на удачное...
— Мне все равно, монсеньор. Когда аудиенция?
— Сегодня.
— Значит, устроить аудиенцию с королем не так сложно, если просто взяться за дело и не отвлекаться на глупости?
— Вы знаете больше королей, чем я, вот и скажите. Беатрис, представляешь, сей скромный муж является доверенным лицом Бейерона Карторена и его дочери Хлои. У него серьезные связи при двух королевских дворах западного мира, а также друзья среди высшего дворянства. Говорят, он сражался на войне против зуланов плечом к плечу со знаменитыми Волтоном Галли и Адрианом Оленвеем.
