— Соболезную вам, достопочтенные.
— Гильдхолл польщен вниманием вашего величества, — ответил за всех Илиас Фортуна.
— Пустое. Неважно выглядишь, господин Илиас.
Фортуна выглядел не просто неважно, он походил на мертвеца, причем погибшего в страшных муках. Прежде красивый и статный мужчина с каштановыми волосами жутко обгорел, и лицо его теперь блестело жирным слоем целебной мази. А еще он где-то потерял правую руку.
— Эта ерунда не стоит вашего внимания, сир. Раз вы здесь, мы можем начинать.
Волшебник приподнял и опустил трость, после чего по земле пробежала легкая дрожь, заставившая несколько тысяч людей и нелюдей обратить взгляды к статуе. Голос Фортуны зазвучал так, будто он стоял рядом с каждым из скорбевших.
— Мы никогда не были монолитом. Мы никогда не были едины в суждениях и целях. Мы не походили один на другого, и многих из нас нельзя было назвать друзьями. И мы по праву гордились этим! Широтой взглядов, свободой магических практик, независимостью. Мы были островом-крепостью посреди моря бушующих сил, желавших отправить нас на дно, и, несмотря на частые противостояния между собой, мы всегда выступали против внешних угроз единым порывом. И мы по праву гордились этим! Друзья мои, братья и сестры в Даре, по нас нанесли сокрушительный удар, который каждый ощутил в большей или меньшей степени. У нас отняли друзей, возлюбленных и даже заклятых соперников. Каждая гильдия понесла потери, а некоторые были уничтожены полностью. Кто-то желает увидеть Гильдхолл разоренным, объятым огнем и паникой, кто-то желает, чтобы нас не стало, и он показал, насколько сильно это желание. Если бы не отвага двоих волшебников, вставших на защиту Гильдхолла, возможно, этих гробов было бы в разы больше.
— Смотри, как рушатся вековечные устои. Смотри и запоминай.
На Тобиуса пахнуло запахом свежераспаханной земли, пришедшим вместе с голосом, похожим на скрежет трущихся одна о другую гранитных плит. Рядом с серым магистром появился Сегук Тектоник, один из управителей Академии Ривена, волшебник, из-за ширины плеч казавшийся коренастым, несмотря на высокий рост. Он не надел черного, оставшись в своей обычной темно-зеленной куртке, простых коричневых штанах, босой и с цельнокаменным посохом, зажатым меж грубых пальцев каменотеса.
Вслед за Фортуной заговорил другой волшебник:
— В связи с последними обстоятельствами главы старших гильдий единогласно решили предоставить Илиасу Фортуне особые полномочия. Отныне он официально является верховным магом Гильдхолла, первым, получившим этот титул со дня зарождения нашего сообщества! Отныне он возглавит борьбу против врага, задумавшего нас уничтожить, и проследит за осуществлением возмездия!
Серому волшебнику показалось, что эта весть вызвала в магах Гильдхолла противоречивые чувства. Большинство приветствовало нового верховного, но и тех, кто оказался растерян и даже немного напуган, оказалось достаточно. Поглядев по сторонам, Тобиус с ходу насчитал два десятка именно таких, растерянных.
— И что это значит, ваше могущество?
Не получив ответа, он повернулся к Сегуку, но тот как сквозь землю провалился, что было вполне вероятно.
Никто не заметил, как из леса вышли сэпальсэ, а когда эти грациозные создания приблизились к статуе, Фортуна обратился к ним на их языке. Крупный самец, а вслед за ним и другие оленьи люди приложили к губам витые трубы странной формы. То, что зазвучало следом, было скорбью, одной долгой переливчатой нотой, неизвестной даже самым великим менестрелям мира. В пьедестале статуи открылся темный зев, и один за другим гробы отрывались от земли, чтобы сквозь него опуститься вниз, в подземную крипту Гильдхолла и занять там свои места. Скорбная нота все тянулась, а ожившие уста каменного Джассара громко называли имена тех, кто опускался под землю. Когда последний гроб исчез и пьедестал закрылся, сэпальсэ покинули плешь и вернулись в свой лес; скорбящие начали расходиться. Большинство из них отправлялось в сторону белого города, укрытого траурными полотнищами, а некоторые гости уже поднимались в седла и исчезали внутри своих экипажей.
— Задержитесь, чар Тобиус? Я ведь хотел переговорить с вами. — К магистру приближался обожженный, однорукий, опиравшийся на трость Илиас Фортуна. — Простите, что не назвал вашего геройского имени. Насколько мне известно, вы держитесь в тени и не желаете привлекать лишних взглядов.
— Это так, — слегка кивнул Тобиус из-под капюшона, — хотя сейчас, проживая в Ардегране и имея должность при ее высочестве принцессе Хлое, я как никогда уязвим. О чем вы желали поговорить, господин Фортуна?
— Не здесь. — Верховный маг шевельнул пальцами, и мир вокруг преобразился. Они оказались посреди леса на бережку маленького пруда. — Здесь. Присаживайтесь.
Рядом с кромкой воды лежал на боку длинный менгир, обросший мхом, на который Илиас Фортуна с видимым трудом опустился.
— Вижу, вам больно.
— Ничего непоправимого, я верну себе и здоровую кожу, и руку. А боль — чепуха.
У Тобиуса было свое мнение о том, что есть боль, но он придержал его. Вид с выбранной точки обзора открывался восхитительный, особенным его делали горы, величественно возносившиеся над древесными кронами вдалеке.
— Это ведь Сельвийские горы, верно?
— Они.
— Однако Сельвийские горы находятся в Дикой земле. Короткий, но высокий массив, прилегающий к западным границам Ридена только самым восточным своим концом. Я еще в первый визит удивился тому, что вижу их посреди страны.
— Да. Кто-то из создателей Тонтуна подумал, что выстроить величественную цитадель на фоне гор было бы просто великолепно, и он не ошибся. К счастью, выращивать настоящие горы не стали, а отправились к Сельвийскому хребту и установили там некий артефакт, захватывающий картинку и ретранслирующий на приемный артефакт, спрятанный в лесу. Эта масштабная иллюзия видна только тем, кто находится в Тонтунском лесу.
— Красиво. А еще я заметил, что и сам Тонтун виден лишь тогда, когда выезжаешь на ту большую плешь.
— Тоже задумка гроганских зодчих. Белая твердыня не видна извне, хотя она так огромна, что ее должно быть видно на сотни лиг округ. Не знаю, зачем это было нужно и кому.
Волшебники немного помолчали, созерцая вид, оставленный им в наследство.
— Он желает получить все.
— Господин?
— Шивариус Многогранник. Он желает получить все. Гильдхолл и власть над гильдиями.
— Пытался использовать вас?
— И мою гильдию. До своей опалы ренегат приезжал сюда и имел разговор с главой каждой из наиболее влиятельных гильдий, в том числе и со мной. Он выбирал тех, кого выгодно было склонить на свою сторону в будущем. Сначала Шивариус решил остановиться на мне, ибо знал о главном стремлении моей жизни — создании Единого Магического Ковена Вестеррайха. Он пытался привлечь меня обещаниями содействия в обмен на некоторые мелочи, но я не пошел на поводу. Хотя соблазн был.
— Ковен?
— Да, Единый Магический Ковен. Я много лет твержу о том, что ради блага магии и тех, кому она должна помогать, магические школы должны вновь двинуться в сторону централизованного управления, вновь стать единым целым. Конечно, меня воспринимают как идиота. Маги, занявшие вершину иерархии в своих магических школах, и слышать не желают об утрате даже мельчайшей толики независимости. Они думают, что находятся в безопасности за волшебными стенами, но последние события доказали, что неуязвимых нет, и что можно совершить нападение на целую магическую школу разом. — Фортуна перевел дыхание, длинные речи утомляли его. — Тогда я смог отбить интерес ренегата к Гильдхоллу, но после изгнания Шивариус стал слать ко мне своих фактотумов, уговаривая, а потом и требуя содействия в деле переподчинения нашего сообщества его воле. Он утверждал, что имеет исключительное право повелевать всеми волшебниками, и что будущее магии за ним, а все, кто пойдет против него, будут сметены.
Архимаг вновь перевел дыхание, а Тобиус почувствовал сильную потребность в глубокой затяжке.
— Я упорно отказывался становиться его орудием и следил за теми гильдмастерами, которые оказались не столь тверды в принципах, — продолжил Илиас надтреснутым голосом, — и он решил наглядно показать, чем чревато его нетерпение. Если бы не вы и Штербен, чар Тобиус, сегодня в нашей крипте оказалось бы намного больше новых гробов. При этом список пропавших без вести волшебников длиннее списка похороненных. Несколько гильдий полностью отсутствовали в Гильдхолле, когда проходил финальный бой за Кубок Гильдий. Совпадение? Не думаю.
— Они все перешли в услужение к Шивариусу и в день резни были предупреждены. — Тобиус туго набил драконью пасть своей трубки, вопреки правилам приличия, прикурил от бронзового пальца, медленно и глубоко затянулся, задержал дым в легких и выпустил через нос. — Все очень плохо.
Маги вновь умолкли, наслаждаясь успокаивающим видом пруда, в котором не отражались высящиеся над лесом горы.
— Я позвал вас в Гильдхолл тогда, чтобы лично познакомиться с человеком, который смог выжить при встрече с чудовищем.
Серый волшебник опустил поправку относительно своего выживания.
— Пять лет назад, — ответил он, — я выступил против того, кого мне не суждено было одолеть, и я был раздавлен огромной неумолимой силой. Никому не желаю такой судьбы, и если вы, господин Фортуна, готовы сразиться с этим чудовищем, я помогу вам чем смогу. Но если вы думаете, что я еще раз осмелюсь открыто выступить против него, дабы оно снова измочалило меня, то вы слишком хорошо обо мне думаете.
— Он ищет вас...
— И все еще не нашел, благодаря тому что я стараюсь не высовываться. В Ардегране мое лицо скрыто ложной личиной либо капюшоном, мое имя знает горстка людей, достойных доверия, а вслух оно практически не произносится. Я прячусь постоянно, даже когда приходится быть на виду. Ренегат же великий маг и еще более великий изверг, поглощенный идеей собственного величия, которую желает воплотить любой ценой. Кто сможет ему противостоять? Не знаю. Да и какая разница, коли его невозможно найти? В любом случае, если решили что-то делать, делайте это быстро, ибо время не на нашей стороне. Шивариус собирает армию волшебников, его тень наползает на Вестеррайх, и страх перед ним сломает слабых духом прежде, чем они заслышат хотя бы эхо его шагов.
— Я тоже понимаю ситуацию именно так. Но прежде у меня были связаны руки. Теперь я верховный маг Гильдхолла и всего Ридена. Это беспрецедентно урезает вольности отдельных гильдий, но главы сильнейших решили, что это приемлемая жертва во имя общей безопасности. Теперь я обладаю новыми правами, и сегодня я ими воспользуюсь. В Гильдхолл с целью выразить соболезнования прибыли послы не от всех, но от многих магических школ, и сейчас они ждут встречи со мной. На ней я, пользуясь правом верховного мага, намерен созвать Великий Волшебный Собор.
Если бы Тобиус не придерживал трубку, он выронил бы ее, услышав про это.
В первый раз Великий Волшебный Собор проходил более полутора тысяч лет назад, в сто одиннадцатом году, сразу после окончания Войн Веры, и хотя он именовался 'Волшебным', не менее важными сторонами на нем являлись представители новорожденной Амлотианской Церкви и новой вестеррайхской аристократии, выкованной в столетней войне из старой гроганской знати. На Соборе были приняты основные законы относительно нового положения волшебников бывшей империи, перечни их свобод и обязанностей, уклад взаимоотношений с Церковью и межгосударственное деление новых королевских династий... впрочем, сотни раз менявшееся позже в процессе войн и междоусобиц. Первый Великий Волшебный Собор стал событием эпохальным, и за прошедшие одна тысяча пятьсот тридцать лет его еще не раз созывали, когда приходили беды, затрагивавшие весь Вестеррайх, и для решения которых необходимо было единство Церкви, магического сообщества и светских владык. Великий Волшебный Собор созывали во времена войн Некромантов, во времена Пламенных походов, во времена Пегой кобылы1 и войн Красной Листвы. И вот вновь появилась опасность столь великая, что один из верховных магов Вестеррайха решил созвать новый Великий Волшебный Собор.
# # 1 Катормарский мор, пандемия смертельного заболевания, на развитой стадии которого тело больного покрывается обширными черными и желтушными пятнами.
— Если я правильно помню, то в последний раз его созывал Папа Синрезарский пятьдесят два года назад.
— Пришло время сделать это вновь. Будет трудно, долго и опасно, ибо есть сила, которая воспротивится этому, но я клянусь, что добьюсь своего. На новом Соборе я поставлю вопрос о создании Единого Магического Ковена, который будет существовать вплоть до тех пор, пока ренегат, еретик, заговорщик и узурпатор Шивариус Многогранник не взойдет на святой костер. Вы первый, чар Тобиус, кому я открываю это свое решение. Что думаете — я безумен или я безумен сверх меры?
— Вы вполне приемлемо безумны, — задумавшись, ответил Тобиус. — По правде, мне трудно вот так, с разбегу, охватить всесторонне идею, которую вы, господин Фортуна, наверное, вынашивали на протяжении лет, но я согласен, что поодиночке волшебные школы намного уязвимее, а централизованное направление их сил и тесное взаимодействие с духовной и светской властью... из этого может что-то получиться.
Серый маг затянулся и скосил глаза на обожженного, покалеченного, но живого и рвущегося в бой Фортуну.
— А теперь скажите наконец — чего вам надо от меня?
— Думаете, я чего-то от вас хочу?
— Думаю, что бескорыстные маги не становятся верховными.
— Вы правы, — рассмеялся архимаг, хотя это причиняло ему боль. — Вообще-то изначально я хотел послать с этим поручением Штербена, но сомневался в успехе, а когда узнал, что вы в Ридене...
Архимаг не увидел, но ощутил, что допустил ошибку. Тобиус ничем себя не выдал, но Илиас понял, что серому магистру пришлось не по нраву слово 'поручение'. Он не желал исполнять поручений кого бы то ни было, да и не обязан был с тех пор, как Академия Ридена решила поставить его 'вне круга', а король освободил от присяги. Тобиус был свободным магом вне школ, что лишало его протекции, но при этом не налагало почти никаких обязанностей. Хотя печать 'вне круга' все еще не появилась на его ауре, он был уверен, что рано или поздно это произойдет.
— Я неверно выразился, простите. Поручением моему фактотуму была миссия, важность которой возросла стократ после моего назначения. Видите ли, у меня есть один старый друг. Мы вмести состояли в Безумной Галантерее, путешествовали, нанимались на службу, сражались и выполняли разные задания...
— Вы состояли в одном из знаменитейших наемных отрядов Вестеррайха? — уточнил Тобиус.
— Не только Вестеррайха, чар. Безумную Галантерею прекрасно знают и на Правом Крыле, в Вольных Марках, Армадокии, Протектории Аримеада, на самом архипелаге Хвоста и еще много где. У отряда многовековая история, так что нечему удивляться. Мой друг и я со временем оставили службу и решили пойти схожими путями, оба добились успеха, я здесь, а он — в Мистакоре, Аметистовом университете. Мы поддерживали связь долгое время, помогали друг другу делом и советом, но некоторое время назад он перестал связываться со мной, а судя по слухам, еще и начал вести себя странно, конфликтовал с властью, погружался в паранойю. Дела его пошли хуже, а я ничем не мог помочь, потому что мой друг просто отсылал прочь моих посланцев.
