Люди мэра ушли, а гвардейцы несколько напряглись.
— Предчувствую, что уплыть из этого опостылевшего города завтра нам будет несколько сложнее, чем казалось прежде, — изрек Вилезий.
— Думаешь, будут мешать? — нахмурился гном.
— У них нет на это оснований. — Тобиус улегся обратно на свое ложе и прикрыл глаза. — Так или иначе, завтра мы продолжим путь, обещаю.
Разбудил слабый стук. Так сухая старушечья рука стучит в тяжелый напольный люк. Мансарду заполняла густая сумеречная хмарь, ибо окна смотрели на реку, то есть на запад, в противоположную от лучей утреннего солнца сторону. Зато вид на город представлялся замечательным, если открыть створки окон, разумеется: рамы были забраны толстым мутноватым стеклом.
Вадильфар, на чье дежурство выдался визит снизу, довольно тихо для гнома в латах слез со стула и двинулся к люку. Плащ Вилезия на кровати зашевелился, сумеречный гоблин проснулся мгновенно.
— Кто там? А? Мадам Дюваль?
Вадильфар из Криксенгорма открыл люк и аккуратно помог старушке подняться.
— Вам... нужно... уходить... — пересиливая одышку, выдала хозяйка дома. Она явно торопилась, поднимаясь наверх.
— Мы собирались покинуть сию гостеприимную обитель через несколько часов, мадам, — Тобиус быстро 'перетек' из горизонтального положение в вертикальное, — к чему такая спешка?
— Сейчас... фух! Сейчас ко мне забегал соседский мальчишка. Шарль, славный малый... фух, приносит мне свежий хлеб по утрам... фух, чтобы я сама не ходила. Он сказал, что встретил возле пекарни своего... фух, приятеля. Тот сын сапожника но... фух, устроился посыльным в ратушу и... фух, нос выше облаков задирает. Похвастался Шарлю, что ему выдали важное... фух, задание. В город час назад въехал поезд... фух, и прямиком к ратуше. А в поезде том сплошь монахи о черных рясах и воины с молотами. Фух. Они к мэру без приглашения вошли через все посты стражи... фух, а через минуту посыльного отправили сюда, следить за моим домом и постояльцев высматривать.
— Нас, что ли? — насупился Вадильфар.
— Шарль короткой дорогой сюда бросился, чтобы посыльного обогнать, добрый, умный мальчик, предупредил меня только что, — молвила старушка, сумев наконец-то восстановить дыхание. — Это Инвестигация, вам нужно бежать!
Возникло минутное оцепенение, в течение которого все смотрели на волшебника, чье лицо затвердело, на лбу застыли вертикальные морщинки, губы сжались в тонкую линию, а глаза сощурились.
— Собираемся и немедля уходим.
Тобиус уже был почти готов, он спал, не раздеваясь, отчего его одежда помялась и была не особо свежа. Натянув сапоги, покрытые чехлами, дабы не привлекать взглядов к дорогому материалу, маг закинул на плечо дорожную сумку и надел свой синий плащ. Гоблин бросился вниз, ступая совершенно неслышно даже по скрипучей лестнице, гном терпеливо ждал у люка, а волшебник приблизился к домовладелице и аккуратно взял ее за сухую маленькую ручку.
— Мадам, на мне нет вины перед Инвестигацией, хотя я и вынужден избегать встречи с ней. Но вы ведь знаете, какая кара ждет любого, кто словом или делом препятствует работе Святого Официума? Почему вы нам помогаете?
Бесцветные усталые глаза поднялись на волшебника, и голос мадам Дюваль зазвучал тихо-тихо.
— Прожив всю жизнь в Архаддире, я не забыла, что родилась в богобоязненной Соломее. Когда мне было десять лет, через наши земли проскакала пегая кобыла, и многие слегли в сырую землю. Братья святого Якова боролись с хворью как могли, отвоевывали у нее города, но самих братьев не хватало, и без их помощи деревни вымирали. Наша тоже опустела бы, но из Архаддира пришел человек, волшебник, имевший целительские знания. Мой отец и братья уже были мертвы, но меня и мою маму он спас, как и многих других, после чего ушел. Спустя семь лет, поехав с отчимом на ярмарку в город, я увидела своего спасителя на городской площади привязанным к столбу над кучей хвороста. Его приговорили к сожжению за бесправное сотворение чар в землях Соломеи. За что? За то, что он спасал простолюдинов, которые тщились достучаться молитвами до милосердного сердца Господа-Кузнеца? — Наверное, от тех воспоминаний мадам Дюваль пустила бы слезу, если бы еще могла, но увы, она не плакала уже много лет. — Тогда я поняла то, что изменило жизнь простой пейзанки навсегда, — Господь милостив, и он посылает своим детям помощь, порой в облике монаха-лекаря, а порой в облике волшебника-целителя. Все мы — его дети. Но те из нас, что берутся служить ему, порой думают, что им лучше ведома его воля, и они творят злое. Церковь свята только на словах. Своему спасителю я ничем не смогла помочь, он горел и кричал, кричал и горел. Возможно, вам я смогу вернуть долг, причитавшийся ему, мэтр.
Капюшон гоблина показался в отверстии люка.
— На улице крутится тощий парень с длинным носом, по виду полный олух.
— Усыплю и пройдем мимо, — решил Тобиус, — прощайте, мадам.
Волшебник поцеловал старушку в лоб и начал спуск по лестнице, но на середине пролета замер — снизу раздался громкий требовательный стук:
— Именем Святого Официума, откройте!
Троица замерла в замешательстве, но вдруг раздался ответ, громкий и дребезжащий:
— Иду-иду!
— Именем Святого Официума, немедленно откройте дверь!
— Подождите! Я старая больная женщина, я уже не могу прыгать по ступенькам как горная козочка! — Мадам Дюваль начала медленный и осторожный спуск. — Я постараюсь их задержать, а вы придумайте способ бежать.
Троица вернулась на мансарду, и Вадильфар принялся двигать мебель, чтобы придавить люк. Волшебник приказал ему немедленно прекратить это безобразие и вернуть все как было.
— Что будем делать, господин? — спокойно спросил Вилезий, в одно движение натянувший на свой лук тетиву.
— Мы не будем стрелять в слуг Святого Официума, это точно. Мы вообще не станем им вредить.
— Значит, бежим? Телепортируете нас куда-нибудь? Например, в порт?
— Как только я это сделаю, церковники выломают дверь и ринутся сюда, втоптав нашу милую хозяйку в пол, а потом в городе зазвучат колокола, и поднимется тревога, и в порту, и на всех воротах будет известно, что человек-маг, гном и гоблин не должны покинуть Фельен. А потом, как круги по воде, наше описание разойдется по всей стране. Бежишь от Инвестигации — значит, виновен. Все равно в чем, виновен по умолчанию.
Объясняя все это, Тобиус одновременно строчил обычным пером на клочке бумаги. Закончив, он высушил чернила так, чтобы казалось, будто послание было написано давно, положил бумажку на стол и, придавив ее парой серебряных монет, метнулся к одному из окон, что имелись в черепичном теле крыши, чтобы распахнуть створки. По воле мага в мансарду проник прохладный утренний воздух, который вытягивал из кроватей тепло, дабы казалось, что постояльцы поднялись и ушли уже давно, а не вскочили на ноги несколько минут назад.
— Ко мне!
Живая рука ухватила гоблина за шиворот, а за бронзовую уцепился гном. Тобиус выпорхнул наружу, поддерживая себя мыслесилой, но изрядно кренясь вправо из-за Вадильфарова перевеса. Троица перемахнула через улицу и очутилась на соседней крыше. Волшебник сгрузил свою живую ношу, развернулся и с видом высочайшей сосредоточенности заставил створки окна аккуратно закрыться и даже задвинул щеколду.
— Слава Господу-Кузнецу, за те годы, что я жил без руки, мне пришлось овладеть тонким телекинезом, и теперь это окупилось сполна. Телекинез — низшее проявление магии, если использовать его аккуратно, то даже натренированный магоборец заметит, только находясь вблизи. Аккуратно, но быстро убираемся отсюда, скоро они поднимутся и обыщут мансарду.
Путешествие по черепичным крышам Фельена оказалось делом весьма тяжелым, поскольку беглецы не являлись кошками. И если гоблин с человеком кое-как справлялись за счет немалой ловкости, то гном в полном латном доспехе, с огромным щитом и рюкзаком на спине ломал керамику под ногами при каждом шаге и все время норовил сверзиться на улицу, вызвав сход черепичной лавины. Тобиус постоянно подстраховывал Вадильфара, пока они не нашли подходящий пустой тупичок, чтобы незаметно спуститься вниз.
— Что будем делать? — спросил Вадильфар, с облегчением ощущая под ногами надежную твердь.
— Исходить из худшего. — Тобиус поменял цвет своего плаща на неприметный бурый и пониже натянул капюшон. — Ума не приложу, зачем бы мы понадобились инвестигаторам, но будучи волшебником, я предпочту как можно дольше держаться от них как можно дальше...
— Говорят, что за прошедшие пять лет вас искали абсолютно все более-менее влиятельные силы Вестеррайха, господин, и Инвестигация одна из них. — Гоблин громко высморкался в кучу мусора под одной из стен тупичка.
— Несвоевременное замечание.
— Но если предположить, что церковники только сейчас точно установили ваше местоположение, то все логично. В Ривене вы были под защитой Академии и королевской семьи, в Ридене вас защищали стены Ардеграна, положение инкогнито и, скажем прямо, симпатия нашего короля тоже. Но теперь мы в Архаддире, где у Церкви существенно больше возможностей. Папская Область рядом. Остается только понять, как они узнали, что мы появимся здесь, и когда? Ведь пока бушевала буря, на дорогах было легче утонуть, нежели по ним проехать, но вот все кончилось — и они тут как тут.
— Непогода застала их в пути, — согласился Вадильфар из Криксенгорма, — а значит, они узнали о нас, еще когда мы плыли по Налю и выслали в Фельен своих людей. Так что делать-то будем?
— Надо разделиться, — сказа Тобиус, и подумал, что это было не лучшее предложение от человека, который должен стараться не вызывать подозрений у попутчиков, — если нас будут искать, то троих: человека, гнома и гоблина. Вы оба весьма приметные типы, но по отдельности у нас будет больше шансов выбраться.
— Допустим, — натянуто отозвался Вилезий Вильтгрин, — что мы разделимся и сможем выбраться. Где встретимся? Лично я не особо знаком с землями Архаддира, а уходить надо тоже врозь, наверняка ведь и по дорогам искать будут...
— В 'Духе приключений' сойдемся, — предложил гном. — Все равно нам туда и надо. Путь ведь как должен был идти по реке на корабле, до самого Парс-де-ре-Наля, но если вы не бывали в этом городе, то скажу вам так: он огромен, и найти там что-то очень трудно, но потерять — проще простого. Однако есть одно приметное местечко, которое вы оба отыщете без особого труда...
Гном подробно описал постоялый двор 'Дух приключений', который находился буквально на самых окраинах архаддирской столицы на правом берегу, если подниматься по течению, прямо у воды. Он заверил, что пройти мимо этого заведения не сможет даже слепой.
— Там не опасно?
— Господин Солезамо, там собираются люди, которым лучше не заглядывать в глаза, а то и кинжалом в печенку можно угоститься. Вы сами как думаете? Но местечко приметное. К тому же самые подозрительные личности там ни у кого подозрений не вызывают, шумные авантюристы со специфической репутацией... да что я тут рассыпаюсь в описаниях? Вы в Парс-де-ре-Нале были? Вы по Архаддиру путешествовали? Можете придумать еще какое-нибудь место, чтобы все мы его нашли и не заблудились?
Молчаливое замешательство показалось гному красноречивым ответом.
— Решено, собираемся в 'Духе приключений', а что дальше делать — посмотрим...
— Нужно будет встретиться со связным, — поправил гоблин, — который устроит нам встречу с агентами Тайного кабинета. Мы уже сильно опаздываем, но я уверен, нас будут ждать в городе. Так что, расходимся?
Троица некоторое время молча стояла в тупике, никто не спешил. Тобиус как-то странно колебался — да, телохранители, приставленные, чтобы следить за ним, проявили очень похвальную гибкость ума и приняли необходимые решения, но серый маг как-то не спешил уходить первым. Он уже начал подозревать себя в том, что немного попривык к этой компании, когда Вадильфар из Криксенгорма пожал блестящими металлом плечами и зашагал прочь, бросив напоследок:
— Удачи вам, господин Солезамо, вы уж постарайтесь не пропасть. За тебя, моховик, не волнуюсь, такое, как ты, везде без мыла проскользнет.
— Иди-иди, паршивый подземный карл, — проворчал из глубин капюшона гоблин.
Они остались вдвоем и еще немного помолчали.
— Вообще-то мы нарушаем все данные нам указания относительно вас, господин Солезамо, — наконец проговорил Вилезий, растягивая звуки и тем самым выдавая свои сомнения, — но Инвестигация в расчет не входила. Надо уметь адаптироваться к внезапному изменению обстоятельств, иначе смерть... Вы ведь не подведете нас?
— Я обязался исполнить это поручение, и я это сделаю. Или сдохну. Слишком многое на кону, верно?
— Да. Не мне, простому солдату, рассуждать о подобном, но я все же скажу, что ваше поручение носит... глобальный характер. То есть от того, справитесь вы или нет, зависит политическая обстановка в Вестеррайхе.
— А мы уже опоздали на две недели. Вилезий, я просто чувствую, как ты давишь на меня, скручивая в тугую пружину.
— А и верно, не стоит вам расслабляться, господин Солезамо. Удачи.
Гоблин согбенной фигуркой выскользнул из тупичка, кутаясь в темно-серый плащ, в который не так давно облачился вместо пятнистого 'лесного'.
Тобиус вышел последним, глубоко натянув на голову капюшон и опираясь на посох — простой деревянный, с обитой металлом пяткой, не очень прямой, не очень длинный, зато прочный и неприметный. Притворно хромая на правую ногу, он побрел по улицам Фельена, и взгляды окружающих не задерживались на его блеклой фигуре. Так волшебник добрался до припортовых районов, а затем и до самого порта.
В царившей округ кутерьме укрыться от лишних взглядов было несложно, главное условие скрытности заключалось в движении, ибо порт кипел жизнью от снующих туда-сюда строителей и телег со стройматериалами, просто так никто на месте не топтался и из общего потока не выпадал. Выбрав удобное место с видом на причалы, он притворился, что вытряхивает из сапога камешек, привалился плечом к стене строившегося дома и стал выглядывать гукор. Корабль казался подлатанным и готовым к отплытью, капитан стоял на носу, сцепив руки за спиной, а рядом с ним маячила фигура в черном плаще с капюшоном. На груди у чужака поблескивала цепочка с энколпионом в виде символа Святого Костра.
— Сколько же вас набилось в этот пропахший гниющими водорослями городок? — пробормотал Тобиус, натягивая сапог.
Его внимание привлекло небольшое нарушение человеческого потока слева, где по отстраивающейся улице шагал мужчина, на голову возвышавшийся над прочими. Обритый по-монашески гигант медленно вертел головой, на его широком карминовом поясе висел массивный молот, а под белой рясой угадывались очертания брони. Монах Ордена святого равноапостольного Иоанна даже не пытался скрыться. Хотя спрятать такого монстра среди простых людей было не легче, чем акулу на прилавке с сельдью, — неизвестно, чем кормили своих послушников старшие монахи ордена, но те всегда вымахивали под семь футов.
Стараясь не совершать опрометчивых действий, волшебник пошел прочь. Инвестигаторы уже были на судне, и не стоило сомневаться, что, задержавшись в порту, он приметил бы еще не одного клирика с внимательными глазами. Подобраться к самой воде незамеченным оказалось трудно, многие причалы были разрушены, река оставила на берегу множество больших и малых камней, горы гниющих водорослей и ила, который еще не успел окончательно высохнуть и затвердеть, однако взвалив на плечо пустую корзину и делая вид, будто он несет тяжелый груз, волшебник смог осуществить задуманное. До самого последнего момента его никто не окликнул и не остановил, а когда быстрый поток оказался у ступней, Тобиус нырнул в Наль без всплеска.
