Книга 3. Наследники легенд

Одного чародея потеряли там же, где оставили полтора десятка солдат, — в проклятом эльфийском лесу. На четвертый день пути, с трудом нащупав прорехи в Лар'элланской сети перехвата, проложили телепортационный канал и тут же на выходе столкнулись с бандой каких-то головорезов. Что особенно неприятно — не эльфов, не местных отщепенцев: на многих из тех людей была изношенная форма каэрской армии и переговаривались они между собой на знакомом диалекте центральных провинций. Дезертиры, предавшие родину и товарищей. Саатарцы зовут таких крысами, йорхе. И эти крысы, прежде чем с ними расправились, умудрились перебить половину элитного отряда и добраться до мага.

Но к смерти еще троих магистров ни враги, ни бандиты, ни стихия, буйствовавшая тут время от времени, отношения не имели. Императору требовалась сила, иначе этот задохлик не выдержал бы и десятой части пути. Но ему и не пришлось бы идти так далеко, будь у Бруниса карта. Истман оказался не таким уж дураком — карта была, но она хранилась в его памяти, и влезть в эту память у придворного колдуна не было никакой возможности. Нельзя было так же выпытать дорогу силой, на этот счет император, порядком поднаторевший в использовании краденого дара, тоже подстраховался, решив, что лучше умрет, чем поделится своей тайной, о чем и предупредил личного мага. Проверять слова повелителя тот не рискнул.

Каждое утро Истман составлял маршрут. От сих до сих — на дневной переход, не более. Куда повернут завтра, знал только он. А Брунис знал, что как только Истман окажется достаточно близко к усыпальнице, ему не нужен будет и последний оставшийся в живых волшебник. Неинтересен будет и исход развязанной им войны, и те редкие донесения, которые императорский маг, расходуя драгоценный резерв, принимал по телепатической связи.

Но покуда правитель еще читал то, что написано на листочках желтого картона, которые приносил ему чародей.

— Надо же, — хохотнул он, пробежав глазами последнее донесение. — По нашему следу пустили собак. Даже больше — волков. Маронская Волчица почтила эти земли своим присутствием. А с нею и Сумрак, конечно же. И Буревестник. Дети -так назвали вы их когда-то, магистр?

По мнению Бруниса, таких детей нужно было давить еще в колыбели. Эти трое, начавшие с наглой вылазки в Каэр в день казни кармольцев, за годы войны стоили имперцам немало крови. Когда-то одно упоминание о любом из них способно было вывести императора из себя, теперь же он забавлялся. Кривил бледные губы и, наверное, уже представлял, что сделает с ними, когда в его руках окажется сила мира. А значит, усыпальница близко.

— Восьмое мая, деревня Ясуна, — проговорил задумчиво Истман. — Ясуна. Змеиная? О, сейчас там точно всё кишит змеями! Жаль, что у наших людей на той стороне Леса недостаточно сил, чтобы уничтожить это кубло.

Название деревни всплыло из донесений какого-то шпиона в Лар'эллане. Да, длинноухие, как оказалось, тоже любили золото, и агенты империи были даже в окружении королевы Аэрталь. Но скоро в них тоже не будет нужды. Когда помешанный на мировом господстве человечишка получит желаемое, ни в чем уже не будет нужды.

Во что превратится мир, отданный безумцу? Брунис часто задумывался об этом. Нет, мир волновал его мало, куда меньше собственной жизни. Но и этому мало тревожившему его миру он мог предложить нечто получше, чем хаос всевластия Истмана. Он мог предложить ему себя. Вот так скромно и без затей. Он навёл бы порядок на Каэтаре, закончил бы войну в Западных Землях, раз и навсегда избавившись от длинноухих уродов. Он не плодил бы смуты и беззакония, а дал бы людям новый закон.

Такая цель могла даже сойти за благородную, и у немолодого мага, семь лет простоявшего по правую руку полоумного мальчишки было всё для ее осуществления. Затуманенных дурманом краденой силы мозгов Истмана не хватило на то, чтобы предположить, что Брунис не станет покорно дожидаться конца. А колдун с самого начала пути был на шаг впереди: это его люди шли с ними всё это время, а когда утомленный переходом император засыпал, маг "прощупывал" окрестности на много парсо вокруг, остерегаясь сюрпризов и стараясь первым отыскать то, к чему так стремился Истман. Вот и сегодня, пока правитель предавался мечтам, в красках представляя себе смерть ненавистной магички-полукровки и ее друзей, Брунис уединился в маленькой палатке и по установившейся привычке пустил вперед щуп... И едва не закричал от радости, когда посланный им поисковый луч наткнулся на древнее строение, излучавшее такую же древнюю силу. Оно было еще далеко, в двухстах парсо, если не больше. Но это было оно!

Слишком просто всё вышло. Маг не видел на пути преград и опасностей, и это вызывало подозрения. Отдав несколько распоряжений охраняющим лагерь солдатам, он поспешил к императору, чтобы в его словах или поступках отыскать подтверждение или опровержение своих догадок. Увы, его величество уже изволили почивать.

Но утро дало точный ответ.

Истман долго изучал карту, искоса поглядывая то на мага, то на стоявших вокруг людей. Потом отметил какую-то точку, как показалось Брунису, наобум.

— Мне нужно поговорить с вами, магистр, — сказал он после недолгого раздумья и скрылся в шатре.

Бородач прошел за ним. Стоило немалых усилий, чтобы не рассмеяться, видя как этот умалишенный, возомнивший себя гением, сосредоточенно перебирает разложенные на складном походном столике бумаги, надеясь, что чародей не заметит, как он попутно шарит рукой в складках плаща.

— Не это ищете, ваше величество? — маг вынул из-за спины костяной нож.

Истман побледнел.

— Ты не сможешь им пользоваться, — выговорил он тихо. — Он служит только мне.

— Я знаю, — улыбнулся Брунис. — Но я и не собираюсь им пользоваться. Мне хватает собственного дара, а скоро...

Он прервался на полуслове, но император не заметил этого "скоро": как завороженный он смотрел на нож, долгие годы поивший его чужой силой.

— Отдай мне его. Если он тебе не нужен, отдай!

Истман протянул руку, сделал шаг вперед...

И не пришлось расходовать бесценный дар. Убийца магов, много лет бывший любимой игрушкой и незаменимым наркотиком для своего хозяина, вошел в его грудь легко, как в теплое масло. Наверное, такой финал был закономерен: ведь этот нож убивал императора день за днем с тех самых пор, как тот впервые опробовал его.

— Ты хорошо начал, — склонился над недвижимым телом колдун. — Но плохо кончил.

И собственный дар — не игрушка для слабаков. Он коварен и непредсказуем, и уже не одного глупца свел в могилу. Так что говорить о ворованном?

На миг Брунис усомнился, а сможет ли он сам, достигнув цели, достойно пережить обретение чужой силы, силы мира. Но семь лет — слишком долгий путь, чтобы повернуть назад.

— Уходим, — приказал он ожидавшим его людям.

На оставшийся в шатре труп было жаль даже крошечной искры для погребального костра. А на этих камнях, как говорили, живут граки — мелкие степные волки. И им тоже нужно что-то есть...

Глава 8

Галла

Начиналось всё неплохо. Выйдя из портала в чаще леса, мы отыскали охотничью тропку, ведущую в нужном направлении, и шли по ней несколько часов в абсолютном молчании, прерываемом лишь редкими предупреждениями идущего впереди Белки, которые передавали по цепочке: "Яма слева", "Корни", "Плющ". Последнее не мешало бы уточнить. Не все поняли, что об обычном плюще проводник говорить не стал бы, но узнали мы об этом только, когда Эйкен уже расчесал до крови вздувшиеся на руке волдыри.

— Нужно промыть, а раздражение я сниму.

Я проговорила это скороговоркой, видя, что еще немного, и в снятии раздражения будет нуждаться мой муж. Мелочь — городской парень, за полтора года жизни в лесах так к ним и не привыкший — а Сумрак уже злится. То ли еще будет.

К сожалению, идти предстояло долго: как ни старалась, я не могла найти чистого участка для открытия следующего прохода. Лар'элланская сеть перехвата, представлявшая собой переплетение направленных лучей, рвущих ткань порталов, здесь была особенно плотной. Мы надеялись, что прореха вскоре отыщется, а пока я незаметно подпитывала силы шагающих друг за другом людей — так до вечера успеем больше протопать.

Места тут были спокойные (Арай со товарищи неплохо потрудились), и я не особо беспокоилась, хоть охранный щит и удерживала... Щит, подпитка, эльфийская сеть — все это в совокупности дало предсказуемый эффект: я снова переоценила собственные силы. Если Велерина и обладала неисчерпаемым резервом, то я унаследовала не все её способности и к тому времени, как пробивающееся сквозь зелень ветвей солнце зависло в зените, устала обходить овраги и переступать путающиеся под ногами корни.

— Думал, будет хуже, — признался на первом привале Иоллар. — Но идём хорошо.

Чтобы измотать Сумрака извилистого пути и баула с одеялами и провизией было мало.

— Жене спасибо скажи, — сдал меня Сэл.

За этой фразой последовал "разбор полетов", шепотом и под любопытными взглядами рассевшихся вокруг людей, и перераспределение обязанностей, о котором мы не подумали на выходе: Сэл с Наем взяли на себя щиты и обзор территории, а за мной оставили подпитку, при условии, что я уменьшу отдачу энергии. О том, что бодрое продвижение лесными тропами было следствием чар, прочим членам отряда не сообщали — пусть относят его на счет собственных сил и не теряют уверенности.

На привале костров не разводили, едой обошлись готовой: хлеб, сыр, вареное мясо и яйца. На радостное сообщение вернувшегося из кустиков Винхерда, что он набрел на грибную полянку, Лар отреагировал резким поворотом головы и долгим взглядом сквозь прорези в маске, и парень без слов понял, что грибов в нашем рационе не предвидится.

— Ну и пусть бы набрал, — негромко сказала я мужу. — Вечером сварили бы.

— И это был бы наш последний ужин, — парировал супруг.

— Зря ты так. Ребята выросли в лесу, съедобный гриб от поганки отличат.

Сама я в грибах не разбиралась. Но при помощи одного специального заклинания определила бы, что годится в пищу, а что нет. Эйкен на беду способностями мага не обладал. Отлучившись по нужде, он вернулся с пригоршней ягод и, очевидно наученный горьким опытом, поинтересовался у Лони, можно ли их есть.

— Конечно, нет! — замахар руками тот.

А через минуту уже исчез за теми же кустами, из-за которых недавно вышел незадачливый мечник. Выброшенные Эйкеном ягоды при ближайшем рассмотрении оказались голубикой, которая у нас в Марони созревает не раньше августа. Но этот лес вообще был необычным. Люди, в том числе и многие мои знакомые маги, полагали, что своеобразность местного климата, растительного и животного мира является следствием эльфийских чар: дескать, пришедшие с севера, от подножья Драконьего Гребня эльфы преобразовали природные условия в соответствии со своими вкусами. Тин-Тивилир говорил о влиянии энергетически мёртвой зоны Пустошей на весь континент. Как обстояли дела на самом деле, точно не знал никто, но факт оставался фактом: тропическая жара сместилась на юг материка, туда, где в прямом смысле на вулканах жили огненные орки, холод отступил на Льды их снежных собратьев, селившимся на Гребне гномам повезло с привычно умеренным климатом, а эльфам достался такой вот Лес. И никто не жаловался.

— А тут вода вкуснее, — заметил Орик, выливая на землю содержимое фляги, чтобы наполнить ее из ручья.

— Это я поспособствовал, — "сознался" Мэт, демонстративно поправляя штаны.

Будь это правдой, парень отхватил бы по полной, а так полуэльф лишь отмахнулся. Шутника такая реакция не устроила, и он решил переключиться на других членов отряда. Белка и его жена о чем-то шептались с Илом, присев подальше от остальных и развернув на земле карту, близнецы отошли, чтобы "прозвонить" окрестности, Лони, наверное, объедался лесными ягодами, а ко мне, сидевшей у журчащей воды, впитывая живую силу этого места, у парня не хватило бы наглости подойти. Но людей у ручья оставалось достаточно, и объект для подтрунивания скоро нашелся.

— Лил, а у тебя сабля острая?

— Хочешь проверить? — усмехнулась девушка.

— Не, мне не надо. Я о Вине забочусь. У него, видно, бритва затупилась. Впереди меня ж топает, а я гляжу, как-то лысина уже не так отсвечивает, тускло, щетина мешает. Так может ты его того, побреешь? Поможешь гномику...

Лилэйн покосилась на машинально погладившего голову Винхерда и укоризненно покачала головой.

— Я бы тебе помогла, Зэ-Зэ. Небось трудно жить, когда язык во рту не помещается? Я б укоротила.

— А за "гномика" можно и в морду получить, — хмуро предупредил квартерон.

Было понятно, что пикировка эта для них привычна, и Иоллар, обернувшийся на миг, не посчитал нужным вмешиваться. Верно. Не молчать же ребятам всю дорогу?

Не придав значения угрозе Винхерда, Мэт прошел мимо него и шлепнулся на траву рядом с Лил.

— Длинный, говоришь? — он высунул язык и, сведя глаза к переносице, попытался его рассмотреть. — А девчонкам нравится. Проверить не хочешь?

Он потянулся к ней, делая вид, что хочет поцеловать.

— На слово поверю, — отстранилась Лил.

— Совсем не нравлюсь? — состроил обиженную мордаху парень. — А если я вот так сделаю?

Он прикрыл ладонью один глаз. Не знаю, что это означало, но девушка вспыхнула, а ее рука потянулась к лежащей рядом сэрро.

— Не нарывайся, Зэ-Зэ, — процедила она сквозь зубы.

Наверное, это было что-то новенькое, и на такой ответ Мэт не рассчитывал.

— Тебе прям не угодишь, — пробормотал он, резво вскочив на ноги, чтобы ретироваться на другой край полянки, где сидел, подставив лицо солнцу, здоровяк Тикота.

Лилэйн огляделась, а я, как назло, не успела отвести взгляд, и девушка поняла, что я наблюдала этот странный диалог.

— Заноза, — кивнула она в сторону Мэта, как будто оправдываясь, и тут же потупилась, взглянув на что-то поверх моей головы.

Я обернулась: у красного ствола неизвестного мне дерева стоял Сэл. В одной руке он держал разряженный арбалет, в другой — какую-то птицу, крупную и мертвую.

— Не сдержался, — пояснил он в ответ на моё удивление. — Вечером зажарим.

— Сам его и потащишь, — поднялся с земли Лар. — Собирайтесь, двигаемся дальше. Если телепортироваться не получится, к ночи нужно дойти до реки.

— Не бьют их сейчас, — сообщил Сэллеру рассмотревший его добычу Мэт. — Токуют они в мае. А девкам так вообще положено лис да куниц носить — пушного зверя. Но у вас, видать, порядки другие... Пойду, Лони позову.

Беззаботная радость на лице Буревестника сменилась растерянностью. А я еле удержалась, чтобы не обернуться на Лил, наверняка слышавшую это замечание. М-да, интересное у нас путешествие получится, если я не ошиблась в выводах. Но этот Мэт, действительно, заноза!

К реке Лифити, Звенящей, вышли, как и рассчитывал Иоллар, вечером. Время и силы еще оставались, но переправляться в сумерках не стали. Тем более, Белка сказал, что противоположный берег, высокий и глинистый, весь в оврагах и рытвинах, а на этом нашлось удобное место для стоянки. Разбили палатки, разожгли костёр.