Книга 3. Наследники легенд

— Лишь маленький ветерок, Владетель. Он не сломает деревьев в твоем саду, только собьет больные ветви. Они давно прогнили, а у садовника не доходят руки их обрубить.

— Не завалит ли этими ветвями и садовника?

— Нет, если он не станет стоять под деревом.

— Садоводы, блин, — пробормотал себе под нос Сэллер. — И где их так разговаривать учат?

Услышавший его Ахенар неодобрительно покачал головой.

— Семь лет назад, — повысил голос Иоллар, — четверо вождей, полагавших, что имеют права на стальную корону, отправили по моим следам воина, чей прах я принес сегодня к берегам Моря Высохших Слез.

По толпе прокатился шепот — ближние передавали услышанное дальним. Сумрак намеренно говорил неспеша, давая им такую возможность.

— Не я оборвал жизнь того воина, но он пал в бою и не опозорил своего имени. Имя это было Ромар Меч. Запомните его, как запомнили другого Ромара — того, кто кровью своей вернул из тени Владетеля Таскидара. Ибо этот Ромар, так же вернул мне тело, разделив со мной кровь. Пройдя через Пламя, я не был уже Иолларом Т'арэ и тем, за чьей жизнью ушел Ромар, и потому он не нарушил условий договора. Но, обретя вновь тело, я обрел и частицу души себя прежнего. И теперь эта душа взывает о возмездии.

— Я признаю за тобой твое право, бывший когда-то Иолларом Т'арэ, — возвестил Владетель. — И признаю за тобой силу и власть — над этим местом и всем Сумрачным Краем, от Ничейного Поля до Южных Скал.

Он преклонил колени и положил к ногам Лара корону.

— Об этом мы поговорим позже. Когда я накажу своих врагов, ничто не испортит праздник моим друзьям.

— Тут нет твоих друзей, Иоллар, — выкрикнул один из стоящих у ступеней орков. — А Владетель Кангар, должно быть, лишился рассудка, вдыхая дым от храмовых курильниц. Наши шаманы возвестили нам о пришествии бога, а не о возвращении беспутного мальчишки, явившегося без приглашения.

— Вот и первый, — тихо вымолвил Лар, медленно разворачиваясь к говорившему. — В твоем саду много гнили, Владетель. Мой дед не простил бы подобных речей. Так ты ждешь бога, Гевар? — спросил он у выступившего вперед мужчины, чьи волосы, так же как и у Ахенара, были заплетены в две косы. — Думаешь, Сумрак будет милостив к тому, кто хотел обманом получить корону?

— А ты не обманом ли хочешь ее получить? — выступил еще один вождь. — Ты намеренно пришел в ночь, когда было обещано чудо, чтобы уверить нас, что ты и есть Сумрак. Хитрость и изворотливость досталась тебе с кровью Элир, сын не будет лучше отца.

— Хорошо, что ты вспомнил о крови, Астар. Тогда ты вспомнишь и то, что во мне течет так же кровь Стиара Т'арэ, безо всяких хитростей дающая мне права на корону. Разве не поэтому вы двое были в числе тех, кто заплатил Ромару за мою смерть?

— Лживый длинноухий ублюдок! Тебе ничем не доказать своих слов! Или ты скажешь, что Ромар Убийца опозорил себя, нарушив клятву?

По рядам прошел гомон. Лар дождался, пока он немного стихнет.

— Ромар был честен до самой смерти и не назвал мне тех, кто нанял его. Пусть мое знание не ляжет позором на его имя. Потому что это знание дано мне моей силой. А сила моя есть и право!

А вот теперь началось! Сэл привычно сгреб упавшую на ступени одежду Иоллара — сколько раз уж так бывало — и огляделся в гробовой тишине. Орки, все как один, опускались на колени, склоняя головы, а рядом выросла огромная, в три человеческих роста, тень.

— Ты по-прежнему веришь в милость бога, Гевар? — спросила тень у застывшего вождя.

Его товарищ сориентировался быстрее и уже упал на землю ниц лицом.

— Ты не можешь быть богом! — выкрикнул орк.

— Дурак, — услышал Сэллер усталый голос Сумрака.

Спустя миг неверующий орк лежал рядом с сообщником и истекал кровью.

— А ты, Астар, веришь в то, что я могу быть милостив?

"Хоры тебя знают", — мысленно ответил за вождя Буревестник. Но если он правильно понял настроение Сумрака, тот не желал убивать — устал, или же ему хватило смертей эльфийских стражей. А может, поговорив дорогою с Ахенаром, понял, что орочья половина его "дома" не так уж и нуждается в уборке. Казалось, Лар только и ждет, чтобы орк избавил его от необходимости проливать кровь.

— Верю! — воскликнул Астар, и Сэл умиротворенно вздохнул. — Верю в милость тою!

— Я буду милостив, — согласился Сумрак. — Я убью тебя быстро.

Просвистел по воздуху призрачный клинок. Буревестник снова ошибся. Этот чокнутый божок...

— Не смей думать обо мне в таком тоне, — злобно прошептал на ухо Лар.

— Ты?..

— Наверное, это место так действует. Я их насквозь вижу. И тебя чуть-чуть.

Пугающая тень снова возвышалась над ним, и Сэл нервно хихикнул, поняв, что говорит с коленом фантомного великана.

— Не худшая часть тела, — хмыкнул в ответ Лар. — Я пощадил бы первого, но второй заслуживал смерти.

— А остальные двое?

Ответить Сумрак не успел — ползком к ним приближался, видимо, третий наниматель Ромара. Вождь — Сэл уже понял, что означают две косы — глухо стукнулся головой о каменную ступеньку.

— Будь милостив и ко мне, Сумрак, — смиренно попросил он.

Идущий на всякий случай отступил подальше, боясь загадывать, какой милости ждать в этот раз. Снова мелькнули призрачные клинки и на землю упали срубленные с головы орка косы.

— Ты не достоин быть вождем, Умвар. Но твой род ведет начало от зарождения этого мира и в нем много славных воинов. Пусть тот из твоих сыновей, которого признают старейшие, займет твое место.

Сотканный из серого тумана гигант повертел головой.

— Кто-нибудь еще тут сомневается в моем праве?

Ответом ему была тишина.

— Я есть судья и палач, — выдохнула тень. — Примите мой суд и кару.

Великан мглою опал вниз и растворился в толпе орков. То тут, то там слышались слабые вскрики, где-то заплакала женщина. Сэллер проверил ментальные блоки и с грустью подумал о том, что Сумрак, как не жаль, все же сорвался. Но возможно, если удастся увести его из этого места...

— Уйдем, не переживай. И не жалей убийц, насильников и заговорщиков. У меня просто нет времени зачитывать обвинение каждому.

Лар материализовался, Буревестник протянул ему одежду, но тот передернул плечами: несолидно будет, если грозный бог пред всем народом начнет натягивать штаны. Но заметив любопытные взгляды толпящихся за спинами вождей женщин, их жен и дочерей, на миг опустил глаза, небрежным жестом выловил из вороха вещей рубаху и обвязал ее вокруг пояса.

— Здесь больше нет моих врагов, — возвестил он.

— Не знал, что их было так много, — прошептал так и не поднявшийся с колен Кангар.

— Я обещал срубить больные ветви в твоем саду, — громко ответил ему Иоллар. — А не только отомстить за того, кем больше не являюсь.

Но начал-то с личных недругов, мысленно заметил Сэл, зная, что будет услышан. Хотя, кажется, кого-то упустил. Говорил ведь, четверо вождей.

— Я сказал, четверо? — пробормотал Лар. — Бездна! Надеюсь, не все такие внимательные.

Он подозрительно оглядел своих подданных. Судя по удовлетворенному лицу, подобных подсчетов никто из них не вел. Но проводник задался целью получить ответ на этот вопрос и продолжал упорно думать о четвертом.

Сумрак проигнорировал его настойчивость, поднял лежащую на ступенях корону, повертел в руках и неожиданно отломил один из зубцов. Как ему это удалось, он сам, похоже, не понял, но зажал добычу в кулак. Наклонился к орку.

— Трудно отказаться от мести, неся тьму в себе, — сказал негромко. — Но еще труднее будет сейчас найти другого правителя, Владетель Кангар. Тем более, ты осознал свою вину, и я вижу смирение в твоем сердце.

Сэл опустился на ступени, скомкав оставшуюся в руках одежду Лара, и подумал, что давно пора перестать удивляться ему. Впрочем, Буревестник отметил, что не так уж и удивляется в последнее время.

— Я не могу принять стальную корону, — развернулся к вождям Сумрак. — Моя судьба теперь не связана с судьбами моего народа, но я хочу оставить его в мире и под надежной рукой. Пять лет назад вы признали над собою власть Кангара. Примете ли вы его и сейчас?

Он не ждал слов, читая ответ в их мыслях.

— Вместе с частью Стальной Короны я оставляю себе право на возвращение. Но саму корону, как и власть над этим местом и над этим Краем от Ничейного Поля до Южных Скал я отдаю Кангару и его роду до последнего потомка.

С этими словами Сумрак надел венец на последнего из вождей, когда-то отправивших за его головой Ромара Убийцу, ставшего для него Ромаром Защитником. Боги вдоволь поиграли его жизнью, и, став богом сам, Лар продолжил эту игру.

Глядя, как поднимается с колен вновь провозглашенный Владетель Сумрачного Края, Сэл подумал о том, что они на удивление легко отделались. Все могло затянуться, недовольных вождей могло быть куда больше, как и фанатиков, уверенных, что прародитель орков не явится в образе остроухого эльфа. Но обошлось.

— Сумрак не может покинуть свой мир, — громко, чтобы быть услышанным, произнес Кангар.

— Сумрак навсегда останется в крови своих детей, — ответил Лар. — И однажды вновь изберет род, которому дарует всю свою силу.

— Разве ты сейчас не избрал этот род, назначив меня преемником? — почтительно, но с напором вопросил Кангар. — Доведи дело до конца, Сумрак, бывший когда-то Иолларом Т'арэ. Даруй свою кровь моему роду, чтобы никто не усомнился в моем праве.

Буревестник не понял, что означают эти слова, но по лицу Ила догадался, что ничего хорошего. Вот так и прощай врагов.

Орки вокруг одобрительно загудели, а проводник поймал на себе недовольный взгляд друга. Тот смотрел на него так, будто бы он, Сэл, был в чем-то виноват. Откуда на ступенях Святилища появилась закутанная в длинную шаль девчушка, он за этими переглядываниями не заметил.

— Дочь моя, Олурна, — представил Владетель. — Она уже вошла в возраст и готова принять мужчину. Окажи честь ей и всему моему роду.

Шутка о девственницах была неудачной, признал вину Сэл.

К сожалению, для окружавших их орков это не было шуткой.

Лар, а за ним и Сэллер поднялись по ступеням под крышу, туда, где внутри огненного кольца, образованного сосудами с горящим маслом, вместо жертвенника, который ожидал увидеть тут идущий, обнаружилось подобие жилой комнаты. Перегородки из камыша составляли правильный восьмиугольник, внутри которого каменный пол был устлан циновками. Тут же стоял низкий круглый столик и две слабо чадящие курильницы.

— Богу приготовили достойное жилище, — сказал Сэл.

— Нет, — отрешенно махнул рукой Сумрак. — Это место для медитаций и молитв. На каждом кругу несколько таких уединенных уголков.

— И для "окажи ей честь" тут тоже уединяются?

— Вполне возможно.

— Ил, да брось ты! Это же не серьезно. Ты же не станешь?..

— Помолчи. Мне нужно подумать.

— Да о чем тут думать?! Хотя... Нет, чушь. И не потому, что ты женат... Кстати, ты еще помнишь, что женат? И через день у твоей жены день рождения, а мы пришли сюда за подарком.

— Сэл, заткнись. И не думай ни о чем, по возможности.

Буревестник честно старался выполнить эту просьбу, но в голове роились самые разные мысли и не желали оттуда уходить. Лар сам себя загнал в тупик. Приняв разумное на первый взгляд решение, отказавшись от мести и надев корону на голову того, кто, не смотря на прежние ошибки, казался ему достойным претендентом на роль правителя, Лар уже не мог отказаться от своих слов. Что это за бог, который сам не знает, чего хочет? Но каков же наглец этот Кангар! Нет бы, удовольствоваться прощением и великой милостью, так он решил урвать от этого соглашения по максимуму. Может, и без задней мысли, может у них так принято...

— Да, Сэл. У них так принято.

"И зачем ты только вернулся сюда?" — подумал идущий.

Иоллар пожал плечами:

— Хотел как лучше...

А получилось как всегда, сказала бы Галла. Она много чего сказала бы, окажись сейчас здесь.

— Сэл, выйди, — угрюмо попросил Лар, увидев в мыслях друга свою жену.

— Как скажешь, боже, — раздраженно бросил проводник.

На выходе столкнулся с вождем Ахенаром, несшим тяжелый кубок. Заинтересовавшись, Сэллер остановился за тонкой перегородкой.

— Я просил шаманов приготовить для тебя это, — сказал орк. — Напиток, дающий силу мужчине. Никто не сомневается в тебе, но...

— Поставь там, — не дослушал его Иоллар.

Вождь вышел, покачал головой, заметив притаившегося человека, но ничего не сказал. Буревестник нашел в камышовой стене прореху и несколько минут смотрел на ссутулившуюся обнаженную спину. Затем Лар поднялся и потянулся к принесенной Ахенаром чаше. Идущий сплюнул, и чтобы не столкнуться с товарищем, поспешно спустился по ступеням.

— Сумрак мудр, — сказал оказавшийся рядом Ахенар.

— Угу. И милосерден, я помню.

На друга он старался не смотреть.

Лар остановился рядом с Кангаром и его дочерью.

— Ты прав, Владетель. Кровь моя принадлежит этому Миру. И я наполню ею чашу твоего рода.

Взволнованный шепот волной отхлынул от центра Святилища, относя к окраинам речь Сумрака. Слишком взволнованный.

— "Чашу твоего рода"? — обернулся к Ахенару Сэл. — Еще одно иносказание?

— Я бы назвал это самоубийством, — опустил голову орк. Кажется, он был готов взять назад слова о мудрости Сумрака.

Чаша рода оказалась огромным медным тазом с замысловатой чеканкой по краям.

— Ил, не делай этого. Развернись и уйди.

— Думаешь, это просто? Все не так, как ты это видишь, Сэл. Мы не зря сегодня пришли сюда. Я не только отомстил, не только вырезал прячущуюся в толпе мразь. Я установил порядок. И они поверили в него. Род Т'арэ обрел незыблемое право на Стальную Корону именно после возрождения Таскидара — в нас признали потомков бога. Если род нового правителя не получит того же признания, через несколько лет стране грозит раскол. Я поступаю нечестно, Сэл. Я сбегаю из этого Мира. А значит, должен откупиться и дать справедливую цену. Отдать долги — за этим мы пришли сюда. Извини, я не могу объяснить лучше. Это внутри меня. Это Сумрак. Он так решил.

— Тогда пусть Сумрак хлебнет еще волшебного напитка и окажет честь этой шуганной малолетке. Иоллар будет ни при чем, а Сэллер поклянется никогда об этом не вспоминать.

— Дело не только в Галле, если ты об этом.

— А в чем?

Лар задумался, не зная, как объяснить другу нечто, что для него давно было ясно.

— В ребенке, — сказал он наконец. — Кангар отдает мне дочь не для утех. Ему нужен внук, несущий в себе Сумрак Изначальный. И поверь, шаманы так обработали бы девчонку, что она понесла бы чуть ли не от прикосновения. Но для меня это слишком... Слишком большая жертва. Мои дети — часть меня. Я не смогу оторвать от себя кусок и выбросить. И разрываться между двумя мирами и двумя семьями не смогу. Так что...

Кровь текла. Сначала — быстро, после — медленнее. Вытянутые руки с рассеченными запястьями Сумрак держал над чашей, а когда на это уже не осталось сил, бросил быстрый взгляд на проводника.