Демоны ее прошлого

Оливер ее разрешения не дожидался. Нелл еще боролась с остатками сомнений, вертелись в затуманенном мозгу мысли о переводе, о графиках, которые нужно было сразу дать ему, и тогда обошлось бы, быть может, а ее уже обнимали, нежно, но крепко, не оставляя шансов на побег. Когда воздух кончился раньше поцелуя, стало окончательно ясно, что не обошлось бы. Не сегодня так завтра все это случилось бы и, наверное, именно так: началось бы нечаянным прикосновением и закончилось открывшимся в уже знакомую спальню порталом.

Вернее, не закончилось, а...

— Как в прошлый раз не будет, — зачем-то предупредила Нелл и тут же потянула черную ленту, распуская стягивающий длинные волосы мужчины узел.

Не будет обмена эмоциями, этого, как он сказал, резонанса, многократно усиливающего и без того яркие ощущения...

— И пусть не будет, — согласился Оливер.

На этом слова у обоих закончились.

И пусть.

Пусть бы все было не так, как в прошлый раз.

Пусть было бы... обычно, обыденно... и слова не подберешь.

Так, чтобы отпустило. Отрезвило. Чтобы он понял, что она ничем не лучше других женщин — тех, что когда-то занимали на какое-то время место в его мыслях и в постели, а после исчезали легко и безболезненно.

Пусть — он только рад был бы. Избавился бы от этого наваждения, перестал бы отвлекаться на глупости, занялся бы работой.

Затея провалилась.

С треском.

Со стуком захлопывающейся двери, скрипом кровати и шорохом накрахмаленных простыней.

С тихими стонами, взлетающими к потолку.

Да, все было не так, как в прошлый раз. Обошлось без царапин и оторванных пуговиц.

Совсем не так.

И в то же время так. Именно так, как должно быть...

ГЛАВА 10

Вот и размяла мышцы.

Нелл тихонько фыркнула, уткнувшись лицом в подушку.

Тело еще ныло, но сейчас это была приятная ленивая ломота, как после парилки, и так хорошо было растянуться на животе, закрыть глаза и хотя бы ненадолго позволить себе забыть обо всем, сосредоточив мысли и чувства на гладящей ее спину руке. Жмуриться сладко, когда теплая ладонь скользила по изгибу поясницы чуть ниже, медленно описывала круг, затем второй и так же медленно поднималась вдоль позвоночника вверх. Не сдерживать разнеженного стона, когда чуткие, но сильные пальцы забирались под укрывающие плечи волосы, сжимали несильно шею, массировали легонько и снова устремлялись вниз, по пути пересчитывая выпирающие позвонки.

Хорошо.

Но все хорошее однажды заканчивается.

Во время очередного путешествия вверх-вниз гуляющие по ее спине пальцы соскользнули влево, взяли несколько аккордов на клавишах-ребрах и задержались с любопытством на выпуклом шестиугольнике под лопаткой. Оливер, судя по скрипу кровати, приподнялся на локте, чтобы рассмотреть заинтересовавший его рисунок. Обвел по контуру серебристую печать с заключенной внутри руной, похожей на цветок — три растопыренных лепестка на короткой ножке.

— Это...

— Татуировка, — ответила Нелл раньше, чем он успел задать вопрос. — Просто, для красоты.

— Там, где ее никто не увидит?

— Ты же увидел, — она передернула вдруг озябшими плечами.

Села на кровати спиной к нему, потянулась, позволив Оливеру рассмотреть рисунок в другом ракурсе, и встала. Татуировка спряталась под переброшенными на спину волосами.

— Я воспользуюсь ванной?

— Да, конечно. Я принесу полотенца.

Принес. И краны отвинтил, предварительно заткнув пробкой днище большой медной ванны. Нелл хотела только ополоснуться, но, если хозяин позволяет, глупо не воспользоваться этой шикарной, до блеска начищенной ванной и содержимым расставленных на полочке баночек и бутылочек: это не в общей купальне мыться едва теплой водой и дешевым мылом.

И повод есть хотя бы ненадолго отложить разговор.

Она побаловалась немного с температурным артефактом, регулирующим степень нагрева воды. Почитала этикетки шампуней, понюхала каждый. Ненадолго задумалась, о чем может свидетельствовать такой богатый ассортимент парфюмерной продукции в отдельно взятой ванной. Перечитала надписи на этикетках и пришла к выводу, что ректору регулярно поставляют образцы из местных мыловарен. Наверняка, у него и в шкафах этого добра навалом, использовать не успевает. Подумав так, без сожаления вылила в воду половину содержимого розовой бутылочки, и взбила густую пену с ароматом пиона: неподходящий для мужчины аромат, вряд ли милорд Райхон планировал пользоваться этим средством, так что в обиде не останется. Хотя, если у него бывают гости... гостьи... Ничего, даже если они посещают его вдесятером за раз, мыла на всех хватит.

И мыла, и шампуней. Нелл увлеклась, и пришлось спускать воду и набирать чистую, чтобы смыть с тела и волос пену. Выбравшись из ванны, завернулась в огромное мягкое полотенце. Полюбовалась на себя в большое зеркало. Высушила волосы. Руками. Способности пиротика годились не только, чтобы прикуривать от горящих пальцев, те же пальцы, сдерживая жар, можно использовать вместо завивочных щипцов. Не очень удобно и отнимает силы, но Нелл все-таки сотворила себе легкомысленные завитушки у висков. Правда, уже через минуту распрямила.

По ее подсчетам водные процедуры заняли не меньше часа, и милорд Райхон должен был уже что-то решить и отрепетировать речь, которую Нелл собиралась внимательно выслушать, прежде чем говорить что-либо от себя.

Но ожидания не оправдались. Оливер сидел на кровати, облаченный в одни только льняные подштанники. Звука открывшейся двери он, видимо, не услышал и продолжал перебирать какие-то бумаги. Его влажные, аккуратно зачесанные назад волосы наводили на мысль о наличии в доме как минимум еще одной ванной, а преувеличенно сосредоточенное лицо свидетельствовало о том, что ничего он так и не решил. Это усложняло ситуацию. Как и общий вид милорда ректора, глядя на которого отпадало всякое желание что-либо обсуждать, а хотелось сбросить полотенце и забраться к нему на кровать...

Прежде Нелл за собой таких внезапных порывов не замечала, и это тоже тревожило. Она подумала, что на всякий случай стоит одеться, прежде чем начинать разговор. Не глядя на мужчину, прошмыгнула сразу к креслу, на котором бросила свои вещи, намереваясь сгрести их в охапку и идти одеваться в ванную, но не успела.

— Не торопись, — Оливер отложил бумаги и подошел, снял со спинки соседнего кресла что-то голубое и шелковое. — После купания в этом будет удобнее.

Пеньюар. Вряд ли хозяин носит его лично. Значит, гостьи все же захаживают.

— Он новый, — сказал мужчина, по-своему истолковав ее усмешку. — До тебя никто его не надевал. Покупал в подарок, но... не пригодилось.

Он вернулся на кровать и взялся снова за бумаги. Присмотревшись, Нелл увидела поверх наспех наброшенного на постель покрывала свою папку, потом, оглядев комнату, заметила и сумочку на комоде. Получается, он возвращался в учебный корпус? Мокрый и в кальсонах? И что, серьезно занялся сейчас графиками зачетов? Или просто тянет время?

Пеньюар еще: такое не покупают коллегам и женам друзей. Слишком интимный подарок. И в то же время довольно целомудренный. Шелк непрозрачный, фасон скромный. Домашний. Наверное, предполагалась, что женщина, которой предназначался презент, будет надевать его вечерами, когда спать еще рано, а корсет и платье за день утомили, или выходить в нем к завтраку.

— Я заказал обед, — будто в ответ на мысли о еде сказал Оливер. — Вот-вот поднесут.

— Зачем? — тихо спросила Нелл.

До нее словно только сейчас начала доходить неправильность всего происходящего. Причем обед и шелковый халатик, который она держала в руках и не решалась надеть, казались чем-то особенно неправильным. Потому что постель — это одно, а обеды с халатами — другое. Это... отношения, что ли? А Нелл никаких отношений не планировала. Тем более, с собственным куратором.

— Затем, что я голоден, — пояснил он. — Ты, думаю, тоже.

— Я бы покурила, — вслух подумала Нелл.

— Пепельница на камине в гостиной. И окно открой, пожалуйста. Я пока закончу тут.

Сказано это было таким тоном, словно она уже давно должна была запомнить, где в этом доме можно курить.

Ощущение неправильности усиливалось, но как ей реагировать Нелл не знала. И вообще, может, странности ей просто мерещатся, а Оливер просто пытается быть вежливым, чтобы она не испытывала неловкости?

Решив, что это — самый логичный вариант, она быстро смотала полотенце, надела пеньюар, затянула поясок, схватила свою сумочку и отправилась искать гостиную с пепельницей.

Оливер прислушался к негромким удаляющимся шагам, выждал еще немного, но никаких других звуков не услыхал и недовольно покачал головой: просил же открыть окно, неужели сложно? Теперь комнаты провоняют дымом.

Сказал бы ему кто-нибудь еще на прошлой неделе, что он свяжется с курящей женщиной...

С курящей женщиной, в прошлом у которой демоны и кремация, а в настоящем — ложь, чужое имя и фальшивые документы. И странная татуировка под левой лопаткой. Похожа на артефакторную, хотя магии не чувствуется. Возможно, сделана давно, и силы в ней уже не осталось, возможно, рисунок не имеет никакого отношения к призывам демонов, смертям и воскрешениям, но Оливер все же решил проверить, как и остальные свои догадки.

Четкого плана у него не было — только понимание, что сама Нелл ему ничего не расскажет. Не сейчас во всяком случае.

Мысленно он уже несколько раз начинал разговор с ней и неизменно заходил в тупик. Так и виделось, как она приподнимает в сдержанном недоумении брови и пожимает плечами. Что? Кто? Нет, не знает и впервые слышит. Он так шутит или просто идиот? А потом уходит. Исчезает, как исчезла одиннадцать лет назад из университетского госпиталя. Задержать ее получится только в прямом смысле: задержать, сообщить в полицию или лорду Аштону, начать полноценное расследование.

От размышлений отвлекло какое-то смутное беспокойство. Оливер не сразу понял, чем оно вызвано, а поняв, вскочил с кровати. Дым! Если она не открыла окно, он уже должен был почувствовать хотя бы слабый запах.

Осознание того, что умная вменяемая женщина — а эта была именно такой — не вышла бы из дома в надетом на голое тело пеньюаре, заставило сбавить шаг, и в гостиную он не вбежал, а вошел почти спокойно. Увидел пустые кресла и снова запаниковал. На счастье, ничем волнения не выдал, потому что Нелл все-таки была в комнате: сидела на полу, отодвинув закрывавшую камин решетку, и курила, выдыхая дым в топку.

— Я открыла заслонку. Подумала, что это лучше, чем окно. Тяга хорошая, все выдувает в трубу.

Действительно, умная женщина.

Только на голом полу сидеть не стоит.

Оливер взял с дивана две подушки, одну подтолкнул к Нелл, а на вторую уселся сам.

— Никогда не пробовал курить, — сказал, принюхавшись. Дым ментоловых сигарет, когда он не висел в воздухе туманом, пах не так уж плохо.

— Тебе не понравится.

— Почему ты так думаешь? Тебе же нравится.

Нелл быстро взглянула на него. Промелькнуло что-то в глазах. Улыбка? Грусть? Грустная улыбка?

— Я... — она прервалась на полуслове. Затянулась глубоко и так и не сказала того, что собиралась.

Вообще ничего не сказала больше.

Докурила, затушила сигарету, вытряхнула из мундштука и поднялась. Поправила халатик, легким неосознанным движением огладила ладонями талию и бедра, а заметив, что на нее смотрят, недовольно поморщилась.

— Все же оденусь. Неловко чувствую себя в чужих вещах.

— Он твой, — Оливер продолжал глядеть на нее снизу вверх. — Если захочешь.

Нелл отрицательно качнула головой:

— Это слишком дорогой подарок, чтобы я могла его принять. Даже на вид дорогой, не для стипендиатки из третьего общежития. У моих соседок возникнет немало вопросов, если увидят меня в таком.

— Он не для общежития, — согласился Оливер, поднявшись с пола. — Для этого дома. Можешь оставить его здесь и надевать, когда...

— Когда? — уточнила она чуть нервно, не выдержав и короткой заминки.

— Когда захочешь, — закончил он.

Предложение прозвучало даже не двусмысленно, ей практически прямым текстом сказали: "Захочешь — приходи, раздевайся" (то есть, одевайся, что в данном случае одно и то же), однако Нелл не спешила демонстрировать обиду. Во-первых, глупо после всего изображать невинную девицу. Во-вторых, что бы он ни сказал, Оливер вряд ли хотел ее оскорбить. Грубость и пошлость не в его характере, а предложенное им решение с учетом всех обстоятельств не лишено смысла. Подобное излечивается подобным, и, если другие средства бессильны, им остается только переболеть друг другом, чтобы исцелиться.

— Как ты себе это представляешь? — спросила она, не найдя иной альтернативы.

— Не без сложностей, — признался он. — Но я это представляю, в отличие от того, чтобы отпустить тебя сейчас и снова делать вид, что между нами ничего нет.

— Я имела в виду, как ты представляешь мои приходы в твой дом.

— Ты... не отказываешься?

— Ты ждал отказа? — Нелл прошла к креслу, на котором бросила сумочку, достала сигарету и вернулась к камину. — Следовало потянуть время ради приличия? Сказать, что мне надо подумать? Или устроить сцену на тему "я не такая"?

Зажала мундштук зубами, и несколько секунд безрезультатно терла палец о палец. Огонь не загорался. Казалось, все силы ушли на поддержание внешнего спокойствия и зыбкого душевного равновесия, и ничего не осталось, чтобы выбить хотя бы слабую искорку.

— Ты не такая, — Оливер опустился на пол позади нее, снизу вверх провел ладонями по спине, погладил напряженные плечи, заставляя расслабиться, и Нелл наконец удалось прикурить. — Просто ситуация сложилась странная. Но ведь сложилась? Нам хорошо вместе...

— Не нужно, — попросила она, поежившись.

— Тебе неприятно? — он убрал руки.

— Не нужно все усложнять. Мы оба знаем причину этого сумасшествия. Ты же читал о резонансе. Слишком сильные эмоции, вследствие чего у нас сформировались стойкие навязчивые ассоциации...

— И это я все усложняю? — его пальцы продолжили мять ее плечи, массировали шею, чертили дорожки между лопатками. Он успел заметить, как ей это нравится, и теперь беззастенчиво пользовался ее маленькой слабостью, а она невольно выгибала спину, подстраиваясь под его движения истосковавшейся по ласке кошкой. — Мне с тобой хорошо, и я не хочу искать этому объяснений.

— Глупо, — пробормотала Нелл, томно потягиваясь. Голова запрокинулась назад, рука с дымящейся сигаретой замерла над пепельницей.

— Значит, я глуп, — легко согласился Оливер. — Выжил из ума на старости.

Она тихонько фыркнула:

— Старик, угу.

— Разве нет? Знаешь, сколько мне лет?

— Конечно, — она вспомнила Дарлу. — Первое, что узнает любая поступающая в академию девица, — твой точный возраст. И еще ни одна не сказала, что ты для нее стар.

— Смеешься?

— Улыбаюсь, — призналась Нелл.

— Хотел бы я это видеть, — проговорил Оливер, тем не менее, не пытаясь развернуть ее или заглянуть в лицо. Его пальцы соскользнули по шелковому рукаву пеньюара, отобрали мундштук с истлевшей сигаретой и сжались на запястье. — Ты спросила, как сможешь приходить сюда. Я дам тебе ключ... Позволишь?