Демоны ее прошлого

— Хеймрик?

— Неважно, — повторила она.

— Лорд Арчибальд говорил, что видел протоколы вскрытия, которое провел профессор Сондерс — тот целитель, что приезжал из столицы. Я не понимал, как это возможно. Но если Хеймрик... Он — сильный менталист. Сондерс мог сам верить, что провел некропсию, и описать все, опираясь на свои знания и предварительные выводы.

— Возможно, но мне это неинтересно.

В груди набирал тяжесть засевший там осколок льда. Рос, вбирая в себя влагу непролитых слез, вымораживал робкие побеги чувств, остужал ненужные эмоции.

Этот холод давал ей силу.

— Все, что я хочу знать: как ты намерен поступить со мной. Выдашь меня полиции? Своему другу вице-канцлеру?

— Нет.

Ответ прозвучал так резко, что Нелл сначала испугалась, а после осознала его смысл.

— Отпустишь меня? — спросила, пряча надежду под недоверием.

— А если не отпущу?

— По-твоему, я не заслуживаю шанса на нормальную жизнь?

— А я? — Он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я хоть чего-нибудь заслуживаю?

— При чем тут... при чем тут ты? — лишь на миг она растерялась и потянулась тут же к спасительному холоду. — У тебя своя жизнь. У меня — своя. Мы неплохо провели время вместе, но странно было думать, что это выльется во что-то... долговременное...

— Почему — странно?

Она не стала отвечать. Он же не дурак, сам должен понимать. А эти его вопросы — очередное сумасшествие, которому Нелл не собиралась больше потворствовать.

— Я в любом случае собиралась уехать. Решила уже давно, просто не было повода сказать. Хотела подождать до конца семестра, а потом попробовать перевестись в Найтлоп, но теперь думаю, что и со свидетельством младшей школы как-нибудь устроюсь.

— Пообедаем? — невпопад спросил Оливер.

— Что? — растерялась она снова.

— Я закажу что-нибудь, мы пообедаем, а после продолжим разговор. Или даже завтра. Не нужно рубить с плеча. Я поторопился, испугался, что после взрыва начнется разбирательство, приедет комиссия из столицы, сам лорд Аштон, возможно... Но время в любом случае есть.

Если все настолько серьезно, времени нет.

— Отпусти меня, — попросила она. Когда он разжал объятья, покачала головой: — Отпусти меня совсем.

— Не могу, — объятья сомкнулись снова.

— Можешь. Я тебе не нужна. И ты мне не нужен. Был эмоциональный резонанс, был какой-то остаточный эффект, но это уже в прошлом. Для меня во всяком случае. А ты... Боги, ну не мог же ты серьезно думать, что так будет всегда? Решил, что я — твоя компенсация за всех тех женщин, с которыми у тебя не сложилось? Любовь всей жизни? Или это — чистый расчет: надеялся, что я скрашу твою одинокую старость? Может, еще детишек тебе нарожать?

— Нелл...

— Неужели ты сам понимаешь, как это глупо?

— Я понимаю только, что у тебя сейчас будет истерика, а я знаю только один способ борьбы с этим, но не смогу его использовать. Не смогу тебя ударить. Я не обижу тебя никак и никогда и не позволю этого никому другому. Слышишь?

Она медленно выдохнула, посмотрела ему в глаза и так же медленно выговорила:

— Ты сам слышишь, какую чушь несешь? У меня нет истерики. И близко. Если вдруг она случится у тебя, я отвешу тебе пощечину, не сомневайся. Это все, что я могу для тебя сделать. А все, что ты можешь сделать для меня — отпустить. Или не тянуть время, если все-таки решил сдать меня полиции. Решим все сразу. Сейчас. Только... — Высвободилась все-таки из его рук, соскочила на пол, набрала в грудь воздуха, чтобы хватило закончить не сбившись и не сорвавшись на крик. Переступила последние сомнения. Так и нужно, оттолкнуть и оттолкнуться. — ...Если второе, имей в виду, что всплывет не только прошлое, но и настоящее. И не только мое. Не думаю, что связь со студенткой пойдет на пользу твоей репутации. Даже если попытаешься представить это частью следственных мероприятий. Тем более, если попытаешься. Мне кажется, мало кто одобрит подобные методы.

Оливер улыбнулся, грустно и задумчиво, как он умел. Поднялся с кровати, и Нелл отступила назад. Но он и не собирался к ней приближаться.

— Ты меня не слышала, — высказал с легким укором. — Я не собираюсь тебя выдавать. Никому. Надеялся, что ты захочешь остаться, но силой или шантажом удерживать не стану. Если для тебя действительно все в прошлом и нет желания скрасить мне одинокую старость, уезжай.

— Ты... отпустишь меня?

— Нет. Не отпущу. Не могу отпустить так же, как не могу заставить остаться. Я не распоряжаюсь твоей жизнью, Нелл. Ты сама решаешь, что тебе делать и с кем быть. Я могу только попросить тебя остаться и пообещать...

— Нет.

Не проси. Не обещай. Не смотри так.

— Хорошо, — он отвернулся, и Нелл смогла вздохнуть свободно. Почти. — Если ты уже решила... Но придется подождать несколько дней. Это не уловка и не моя прихоть. В академии объявлено чрезвычайное положение, все приезжающие и уезжающие будут тщательно проверяться, поэтому... Просто подожди. Напишешь официальное заявление, заберешь документы из архива...

— Я поняла, — торопливо перебила Нелл. — Не беспокойся, я не такая дура, чтобы под покровом ночи штурмовать стены. Сделаю все по правилам. Но сейчас я могу уйти? Отсюда уйти? К себе?

— Конечно. Я принес твои вещи. Ты оставила сумку в аудитории и пальто в гардеробе. Собирайся. Когда будешь готова, проведу тебя порталом.

— Не надо. Тебе это... — Нелл прикусила губу, но поздно: Оливер понял, что она хотела сказать.

— Не волнуйся. Один портал я вытяну. Вернусь пешком, обещаю.

Ей не нужно было это обещание, и волноваться о нем она не собиралась. Но попрощавшись с ним в пустом парке, прошла с десяток шагов и обернулась проверить, сдержал ли он слово. А он по-прежнему стоял на месте и смотрел на нее, и Нелл понадобилась вся ее воля, чтобы, выровнявшись, продолжить путь, не сорвавшись на бег.

У общежития ее ждали: Дарла, Реймонд и Тэйт топтались под фонарем. Увидев ее, бросились навстречу.

Вернее, Дарла бросилась, а парни подошли следом.

— Где ты была? Мы тут с ума сходим! Я тебя возле корпуса искала. Рей сказал, что не видел, чтобы ты выходила со всеми. А там ужас, что творилось! Мы думали, тебя камнями засыпало. Они сказали, что жертв нет, но кто знает, что там было на самом деле? Мы и в лечебницу уже бегали...

— Меня там не было, — чудом вклинилась в трескотню соседки Нелл. — В лечебнице. Пришлось задержаться... в другом месте. Потом объясню.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — еще больше заволновалась Дарла.

— Устала. Я пойду в комнату, хорошо?

Тэйт хотел что-то сказать, и Рей, кажется, тоже, но ей было все равно.

Оставив их за спиной, Нелл поднялась на крыльцо, прошла по тускло освещенному коридору в свою комнату, разделась и, хоть время было еще не позднее, забралась в кровать. Отвернулась к стене и закрыла глаза.

Волосы пахли шампунем из ванной Оливера, кожа хранила аромат розового мыла. Знать бы, что это в последний раз, нежилась бы подольше в душистой пене. И кофе себе сварила бы до его прихода. И поискала бы в буфете, не осталось ли еще зефира...

"Я поступила правильно", — сказала она себе.

Иначе нельзя.

Когда-то она думала, что спрячется от всех бед.

С Оуэном могло получиться. С Оливером — нет.

Академия — не ферма в забытом богами захолустье, а он — ректор — всегда на виду. Сколько еще она продержится в статусе тайной любовницы? Каков максимальный срок, по прошествии которого тайное становится явным? Чем в этот раз придется заплатить за иллюзию счастья?

Она не хотела знать ответов на эти вопросы.

Пусть запомнится только хорошее. Море, салон Кэтрин Мерл, опера. Нечаянное "свидание" с мамой и Эми, клубника в октябре и игристое вино. Она заберет эти воспоминания с собой вместе с лежащей в жестяной коробке черной лентой и ракушками с берега Локелани и будет хранить бережно и долго, как хранит портсигар женщины, с которой никогда не была знакома, и книги мужчины, которого не сумела спасти.

И он ее не сумел, хоть и старался.

"Это все ты виноват, — высказала она явившемуся из глубин памяти призраку. — Из-за тебя я оказалась тут. Из-за твоих рассказов об академии, о будущем. О жизни... Лжец!".

Призрак передернул плечами, затянулся сигаретой, выдохнул облако дыма и растворился в нем, оставив ее одну. Он всегда так делал.

— Нелл, что случилось?

Она не слышала, как Дарла зашла в комнату, как присела на ее кровать. Очнулась только, услышав ее голос и почувствовав на плече ласковую ладошку.

— Ничего, — ответила не оборачиваясь.

— Ты плачешь?

— Нет.

Она не плачет. Давно уже. Просто течет иногда из глаз вода. Так бывает, когда льдинка подтаивает в груди. Бывает, но проходит.

— Тебе нехорошо? Позвать целителей?

— Не нужно. Я же сказала: просто устала. Отдохну и...

— Если хочешь, кури.

— Что? — она обернулась удивленно.

— Можешь курить тут, — неловко улыбнулась соседка. — А то гуляешь по холодине или в уборную бегаешь по ночам, будто несвежих бобов объелась... Я давно знаю, да. Запах все равно есть, даже после мятных пастилок. У меня отец курит и оба брата, я табачный дым ни с чем не спутаю. А старшего брата жена мыло варит — вот уж вонища! Так что я заклинаний, чтобы воздух почистить, штук десять знаю. Можно, например, пустую бутылку зачаровать, и весь дым будет в нее стекаться. Потом его закупорить и на улице выпустить. А можно "вытяжку" сделать, сразу в форточку. А вместо пепельницы старая чернильница сгодится. Она все равно треснутая...

Дарла болтала как обычно без остановки, и ее голос заполнял пустоту снаружи. А пустота внутри наполнилась ментоловым дымом.

Не так уж все плохо.

Несколько дней продержаться, а потом она уедет. Далеко-далеко.

Так будет — нет, не лучше, — так будет правильно.

Оливер не был уверен, что поступил правильно, но иного решения не видел. Столько боли и страха было в Нелл, что попытка пробиться сквозь них могла привести к тому, что она закрылась бы еще сильнее.

Он заставил себя не пойти за ней следом. Какой смысл? До утра сторожевым псом бродить вокруг общежития? Тоже вариант, но...

На крыльце его дома, стоял, облокотившись на перила, Эдвард Грин.

— Добрый вечер, — поздоровался первым целитель. — Гуляете?

— Хожу пешком, как вы и рекомендовали. Давно ждете?

— Нет, только успел позвонить.

За годы знакомства милорду Райхону ни разу не удавалось уличить доктора во лжи, но он подозревал, что это лишь оттого, что врал Грин, может, и нечасто, но виртуозно.

— Что-то случилось, Эдвард?

— Помимо взрыва, о котором вы осведомлены лучше меня? Так, мелочи. Инспектор пытался связаться с вами по телефону. И лорд Арчибальд. Я опасался, что у вас случился рецидив. Нет? Выглядите не лучшим образом.

— Я в порядке. Чего хотел лорд Арчибальд? Он уже в курсе последних событий? Не собирается прибыть в академию?

— Лично? — доктор скептически приподнял бровь. — Оставить столицу накануне выборов? Сомневаюсь. Пока, как я понял, речь о том, чтобы прислать к нам экспертов, занимавшихся найтлопским делом... Вы точно в порядке?

— Да, я же сказал.

— Угу. Тем не менее, вместо того, чтобы связаться с вице-канцлером сразу после инцидента и обсудить дальнейшие действия, расспрашиваете об этом меня. А я — лишь скромный целитель, и подобные вопросы не по моей части.

— Я свяжусь с лордом Арчибальдом немедленно, — пообещал Оливер, проигнорировав и насмешку доктора, и скрывавшийся в этой насмешке вопрос. — И с инспектором тоже. Спасибо, что взяли на себя роль посыльного.

— Не за что, — пожал плечами Грин. — Думаете, это те же фанатики, что устроили взрыв в Найтлопе?

— Следствие покажет.

— Угу. Следствие уже показало, что всю их шайку обезвредили.

— Да уж. Если выяснится, что с заявлением поторопились, могу только посочувствовать вашему тестю.

Оливер говорил искренне. Собственные проблемы — не повод не замечать чужих. У вице-канцлера довольно недоброжелателей, которые не преминут обвинить в некомпетентности если не самого лорда Аштона, то подведомственные ему структуры — точно.

— Он был бы рад узнать, что вы о нем беспокоитесь, — неожиданно хмуро проговорил целитель. — А я начинаю всерьез беспокоиться о вас, милорд.

— О чем вы?

— О том, что не было официального заявления. Лорд Арчибальд по-дружески поделился с вами информацией и наверняка просил не разглашать ее до поры. Меня он об этом предупредил. А вы прежде не были столь невнимательны. Не говоря уже обо всем остальном. Вы странно ведете себя в последнее время, Оливер. Могу лишь догадываться о причинах и как ваш друг рад, что эти причины присутствуют в вашей жизни, но, с другой стороны, опять же, как друг, хотел бы в данной ситуации видеть прежнего Оливера Райхона. Потому что, независимо от того, связан сегодняшний взрыв с происшествием в Найтлопе или нет, меня несколько тревожит тот факт, что бомбу подложили именно на факультет темных материй, именно в ту аудиторию, и запуск взрывного устройства совпал по времени именно с вашей лекцией. Советовал бы и вам обратить внимание на эти "совпадения".

— Я обратил, — сухо заверил Оливер.

— Надеюсь. Но на всякий случай предупреждаю: завтра меня не будет. Мы с Элизабет решили, что Грэму стоит погостить у ее родителей. Я был бы не против, если бы и Бет уехала, но она об этом и слышать не хочет, а спорить с ней и ее отец не берется. Завтра он обещал прислать сопровождение по портальной ветке, но Грэм еще мал, чтобы путешествовать этим способом. Мы с Бет отвезем его на поезд.

— В Ньюсби?

— В Энсвуд, на экспресс. Вернемся поздно вечером. Поэтому...

— Постараюсь не взорваться, — пообещал Оливер в ответ на многозначительный взгляд.

— Сделайте одолжение, — вздохнул Грин. — Всего доброго.

— Вы...

— Уже ухожу, да. Благодарю за теплый прием.

Лишь тут Оливер спохватился, что следовало пригласить гостя в дом, а не разговаривать на крыльце, однако исправляться было поздно. В этом. Что до всего остального, то самое время браться за ум, исправлять все, что еще можно исправить, и решать то, что нужно решить.

ГЛАВА 19

Если доктор Грин действительно хотел увидеть прежнего Оливера Райхона, ему следовало бы прийти в ректорат на следующее утро. Но целитель, как и планировал, отбыл на рассвете в Энсвуд. А вот другие насладились возвращением милорда ректора сполна. Больше всего от возросшей активности руководства перепало, конечно же, секретарю. Роберту Флину пришлось экстренно пересматривать расписание патрона, отменять встречи и назначать новые, несколько раз ходить в архив, обрывать телефоны, разыскивая нужных милорду Райхону людей, и следить за тем, чтобы на столе ректора неизменно стояла чашка с горячим кофе. Через два часа после начала рабочего дня, утирая со лба пот, мистер Флин набрал номер центральной котельной и попросил уменьшить подачу пара на главный корпус. Это было уже его собственное решение, и Оливер, нередко упрекавший секретаря за безынициативность, узнай об этом, быть может, даже одобрил бы. Что до инспектора Крейга, пришедшего через полчаса после того, как просьба Флина была выполнена, то старик плоды секретарского самоуправства не оценил.