Мелочь пузатая, общий файл

   К утру дошли до вихревого кольца. В непосредственной близости от полярного круга сложно поддерживать субтропический климат, если не ограничить прогреваемое место. Вот его и огородили вихрем с радиусом километров в пятьсот, обнесли им архипелаг и прилежащее море и прикрыли сверху плотной облачностью, как кастрюлю крышкой, во избежание потерь тепла от излучения. Вихревое кольцо — искусственный циклон, в неподвижном "глазу" которого всегда одна и та же погода. Зато у периферии кольца дождь сменяется снегом и градом, между тучами вне зависимости от времени года змеятся молнии, а ветер временами достигает субзвуковых скоростей. Мясорубка для любого необорудованного магической защитой судна, так перетрет — даже рыбам ничего не достанется.

   В предрассветных сумерках вид циклопической черной стены, пронизанной молниями, пробуждал в душе первобытный ужас. Низкий гул давил не столько на уши, сколько на мозги. Я встряхнулась, сбросила с себя гипнотическое оцепенение и вошла в состояние любопытного зрителя, как если бы сидела не в каюте мелкого суденышка, а в зале кинотеатра. Капитан и вся команда, не исключая сменившихся с вахты, заняли свои места. В перерывах между завываниями ветра и грохотом разрядов я некоторое время слышала дробный топот и короткие приказы, потом все человеческие звуки заглушил рев стихии. Кораблик окутался мерцающей сферой и скользнул во тьму.

   Грохот стих сразу же, как поставили сферический щит. Ветер и море гнали теперь не само судно, а энергетический пузырь, причем, делали это довольно-таки аккуратно: магический движитель начал сглаживать волны. Конечно, сам пузырь качало и швыряло, но любая волна, добираясь до нашей защиты, теряла половину, а то и больше, своей высоты. Мерцающий шарик подкидывало и опускало, как на аттракционе, но ни одна водяная гора не ударила его сверху, не погребла под собой, и он, как поплавок, всякий раз непостижимым образом оказывался на волне. Вокруг пузыря стояла плотная темнота, лишь изредка озаряемая молниями. Как капитан умудрялся удерживать правильный курс — не знаю, но "кальмар" фыркал исправно, и кораблик шел, видимо, по спирали, забирая все ближе и ближе к центру. Бурлящие тучами стены светлели, ветер слабел, молнии за пленкой защиты уже не сверкали, и часов через пять хода сквозь бурю мы выскочили на белый свет. Именно белый — все небо было укрыто мерцающей непроницаемой облачностью, из которой моросил бесконечный дождь. Еще четверть часа кораблик скользил по успокоившемуся морю, прежде чем капитан отключил защиту и пришел ко мне, просить о подзарядке кристаллической батареи. Все-таки потери в самодельном трансформаторе слишком большие. Но и меня можно понять — никаких магоемких сплавов под рукой не было, руноскрипт резала на бронзовом держателе. Хорошо, что не поленилась взять в дорогу тот дуэльный кинжал с молекулярной заточкой, без него, боюсь, получилось бы косо-криво. Хороший режик, удобный: с легкостью располосует все, что угодно, от пухового пера до синей стали, так что вместо ножен приходится использовать малое заклинание отталкивания. Зато он — не только оружие, но и гравировальный станок, стамеска, пила по металлу и гильотинка для проволоки в одной упаковке. То, что нужно рунному мастеру. На всякий случай повесила его на пояс, затонировав отталкивающую поверхность серым цветом, во избежание лишних вопросов.

   После подзарядки кристаллов эр Храван посмотрел на меня с удивлением:

   — Не сочтите за оскорбление, вэль Хюльда, но насколько велик ваш личный резерв?

   — Не очень, — уклончиво ответила я. — Но его вполне хватит на весь обратный путь, даже если убрать кристаллы. Другое дело, что я не смогу точно дозировать силу и сожгу движитель... если вы их вдруг потеряете.

   — Думаю, вряд ли они куда-то денутся, я лишь хочу вас предостеречь. Даже если вы имеете резерв, как у архимага, не тратьте лишнего, скрывайте его. Мы тут не просто среди врагов, наши враги пользуются обратным течением силы, а это значит, что любой сильный источник будет привлекать ненужное внимание.

   — Благодарю, эр Храван, постараюсь лишний раз не отсвечивать.

   Капитан кивнул и отправился по своим делам, которые мне, пассажиру, знать не обязательно. Я же осталась на палубе. Путешествие сквозь бурю мой организм перенес хорошо, наверно, орочий вестибулярный аппарат еще не успел испортиться со времен наших доисторических предков, качавшихся на лианах. А вот за вихревым кольцом мне ощутимо поплохело.

   Тепличная сырость и легкий гнилостный аромат вкупе с мерцающей серостью неба — это ничего, проблему создавало постоянное сосущее чувство — то ли тошнота, то ли голод, то ли что-то более противное. Хотелось здорового холода, ветра, нормального освещения или, наоборот, темноты — в общем, чего-то определенного. А размытые моросью очертания, сырой воздух, и, в особенности, ощущение медленно утекающей от тебя силы — все вместе создавало ощущение пойманности в паучью сеть, замкнутости в ловушке и нарастающей пустоты. В отличие от любого мага, мне нечего бояться опустошения резерва, мой источник при мне, и суть этого ощущения было иная. Не энергетическая.

   Пока я бродила по палубе, посматривая то на далекий берег с жалкой, словно побитой молью, растительностью, то на бурлящую стену вихревого кольца, к нам подошли две лодки. Я хотела сказать — "всего лишь две", но этого было вполне достаточно для отпора незванному гостю: в одной из них явственно прочитывалась аура темного мага большой силы. До Черной Ти ему далеко, но, чтобы превратить в прах наше суденышко со всей его защитой, такому хватит и мгновения. На палубу вылезло посольство, просидевшее в каютах последние сутки, как мыши под веником. Морды лица у них были бледные и помятые. То ли проспали все это время, то ли пили, то ли морской болезнью страдали. Конторская лисичка, снова в образе старого слуги, встал позади них, совершенно невозможным образом одновременно вытянувшись в струнку и склонившись в ожидании хозяйского приказа. Кстати, этот образ — не иллюзия, это его собственные физиономия, грузная фигура и лопатообразные ладони, просто он вошел в другое состояние, и оно придает несомненно опасному бойцу вид отставного вояки, которому посчастливилось пристроиться личным слугой к самому министру. Я потихоньку просочилась к нему поближе. Со стороны носовой надстройки подошел капитан и всех успокоил:

   — Сейчас убедятся в том, что мы — те, за кого себя выдаем, и проведут по фарватеру.

   — Так вы уже бывали на Кугро? — нехорошо посмотрел на него эр Шоней.

   — Да, — ответил капитан. — Контора не единожды пыталась наладить дипломатические отношения с архипелагом.

   — Но почему...

   — Не всякое знание на пользу, эр Шоней.

   Хм. На месте посла я бы задумалась, а почему это ему сейчас так резко начали доверять, и почему до этого больше доверяли какому-то капитану. Но тот осекся, совершенно неприличным образом пялясь на приближающегося мага. Я выглянула в щелку между спинами и поняла, почему: тот был ревенантом. Хорошо сохранившимся, с безжизненно-серой, но гладкой кожей, не тронутой разложением, и с зеленоватой аурой в форме веретена. Высшая нежить. Впечатляет. Проигнорировав трап, маг левитировал вместе с двумя сопровождающими его мечниками на палубу. Подошел к капитану и заговорил.

   Разговор велся на альвийском, который у меня на уровне "читаю со словарем", и понять что-либо не удавалось. Под конец, сжалившись, конторский лис наклонился ко мне и начал шепотом переводить. Как раз когда нежитю верительные грамоты демонстрировали. Он на них даже не взглянул. Все вертел головой, будто искал что-то и не мог найти, так, что даже капюшон свалился, обнажив голову в почти не закрывающем лицо шлеме: тусклые выцветшие глаза, неестественно гладкая кожа, синие губы. Поймал мой взгляд, потянул эфир, как принюхался, изобразил подобие улыбки и махнул рукой.

   — Говорит следовать за их лодками, — перевел слуга.

   Фарватер действительно требовал опытного лоцмана: извивался, как пьяная змея, и был узок. Серые скалы и черные пляжи обрамляли берега, местами еще сохранились лавовые наплывы, а все, что находилось выше полосы прилива, заросло каким-то не то мхом, не то лишайником серо-зеленого цвета. Редкие деревья, чудом зацепившиеся за береговые камни, тоже страдали от него, и казались пугалами, одетыми в рванину. После где-то часа лавирования в проливах и мелководных бухточках мы вошли в огромное серповидное то ли озеро, то ли лагуну, вдоль внутреннего берега которой располагался порт. Длинные приземистые постройки — склады? Вон там — точно ремонтные доки, судя по состоянию кораблей и суетящемуся вокруг них народу. Близ них — стоянка рыболовных суденышек. А почти по центру разгружается богато украшенное судно изящной альвийской постройки, по сходням катят бочки, одну за другой, нескончаемым плотным потоком. Нас провели к стоянке, отделенной от всех остальных цепью с зачарованными бакенами. Тут же подбежали какие-то чересчур расторопные люди и установили сходни. Гнилью запахло сильнее, к запаху водорослей и тухлой рыбы добавился тонкий аромат мертвечины. И даже это все было терпимо, пока меня не ухватили под руку тонкие ледяные пальцы. Я подняла взгляд и увидела нежитя, того самого, что встречал нас у вихревого кольца.

   — Вэль Пхиос, к вашим услугам! — хватка стала сильнее. — Аккуратнее, тут высоко.

   Вот тут-то меня и перетрясло, натурально, всем телом. Уж не знаю, оскорбился он или нет, мою смущенную улыбку при желании можно было бы счесть и как принесенные извинения.

   Разместили нас в одноэтажном доме с крытой колоннадой по периметру: гулять под этим дождем не любит никто, даже разумная нежить, а в доме все время сидеть не захочет никто. К тому же, такая конструкция защищает стены от воды. Внутри дома бедновато, но чисто, пять комнат, кухня, гостиная... стены и пол отделаны стеблями злака, напоминающего бамбук, мебель сплетена из него же. Окна застекленные, но без теплового экрана, защита от насекомых — слабое темное заклинание. У нас в деревне люди богаче живут, на каждом доме висит по десятку стандартных бытовых плетений — от пожара, от гниения, от насекомых, тепловые насосы, тепловые экраны, у многих — стазисные ящики в подполе, а у кого нет, тот самостоятельно простые чары сохранности накладывает. Но тут ими не обойдешься — при таком оттоке энергии сами плетения требуют двухслойной защиты, а она потребляет как бы ни больше, чем то, что она защищает. В месте, столь бедном на силу, работают только темные заклинания, построенные на обратном ходе энергии. Тьма все проглотит... но далеко не все построишь на Тьме. Например, темное лечение основано на уничтожении вызывающего болезнь: проклятий и порч, инфекций, инвазий, перерожденных клеток, а этим никак не ускоришь заживление, ну, если не использовать жертву. Максимум — преобразить боль в энергию. Подпитать простеца или светлого собственной силой — шиш. Хоть я никогда не была чистой темнавкой, но в Гнезде Виверны испытала это на собственной шкуре, не было бы в нем стихийного источника — ничем не смогла бы помочь раненым. Вот только на архипелаге он был, и сильнее раз в полтораста, неужели заглох?

   Пока это обдумывала, успела помыться и переодеться, воду мне прямо в комнату в бадье принесли, такие же быстрые и мертвые слуги, как те, у причала. Этих мне удалось рассмотреть: тело забальзамировано по свежаку, движения точные и ловкие — зомбировали еще живых. Глаза пустые, говорить не умеют — интеллект и личность отброшены за ненадобностью. Та, что при жизни была женщиной, препарирована неумело, под волосами заметен посмертный шов. Или ей случайно раскололи голову? Сопротивлялась, наверно... Сразу вспомнились погибшие на невольничьем корабле, то, ради чего их сюда везли, и по спине пробежал холодок. Из-за стены раздался капризный голос эртен Гармета и увещевания его слуги, слышимость в доме великолепная, хорошо, что перегородки хотя бы непрозрачны. Мне-то что, я и не такую скудость видала, а посол из дворян, и далеко не бедных, убогость даже временного жилища для него — оскорбление. Покопалась в сундуке, среди обязательных перемен платьев откопала бархатные штаны и курточку. Пусть пошлятина, зато не юбка, двигаться легко. Переоделась, постирала форму. И тут пришел ревенант Пхиос.

   — Госпожа соблаговолит отобедать?

   — Что? — подозрительно: словечки у нежитя старомодные, а вот произношение — чистое, будто эмларский, на котором говорят в Империи, ему родной. — Нам придется куда-то идти?

   — Можете пообедать и тут, — качнул головой ревенант. — Но я приглашаю вас полюбоваться заливом с площадки Зубчатой Скалы.

   — Вот уж не стоит, — отказываюсь, ибо знаю от Пэрро и Тима, уроженцев здешних мест, что эта скала славится как место дуэлей. — Лучше здесь, по-простому.

   — О, не бойтесь! У нас больше никто не устраивает поединков.

   — На скале?

   — Нет, на Кугро.

   — Но почему? — живые "рыцари удачи" точно никогда не откажутся от этого способа разрешения конфликтов, да и мертвецы, сохранившие личность, слышала, иногда используют его для безнаказанного устранения конкурентов.

   — У нас все улажено.

   — На сегодня?

   — Навсегда.

   К счастью, посол тоже не захотел переться в гору под моросящим дождем, чтобы там съесть миску супа, а остальные, как положено, с ним согласились. Обед накрыли через полчаса в гостиной, те же два зомби, и ревенант не ушел, вместе с нами за стол уселся.

   — Вы не обращайте внимания, — отмахнулся он, когда я удивленно подняла брови. — Я, конечно, не ем, но удовольствие застольной беседы мне пока что доступно.

   — И приятно поговорить на родном языке? — улыбнулась я.

   — Да, и это немного, — согласился. — Но вы ошибаетесь, вэль Хюльда, если думаете, что я — единственный бывший подданный вашей Империи. Их тут предостаточно!

   Внесли первую перемену блюд: сырые и вареные морепродукты, какие-то корнеплоды, травы, грибы и много баночек с разноцветными соусами.

   "Слушайте меня внимательно, — голос шел не снаружи, а изнутри головы, и был узнаваем. — Я вам подскажу, что можно есть, а что — нет, если только вы дорожите своей личностью и жизнью ребенка". Ай да конторская лисичка, ай да медвежатник черепной коробки! Промыслила в ответ: "Согласна".

   Выяснилось, что съедобно почти все, за исключением мелких кусочков то ли стеблей, то ли корешков, двух соусов, а также всех сладких блюд. Но сладкое внесли уже потом, третьей переменой. Вообще, все время, пока мы ели, обслуживающие зомби подносили и уносили плошки и судки с непонятной пищей, лишь дважды ненадолго прерывались, наверно, ходили на кухню. Еда, чем-то напоминающая японскую, мне не понравилась, чувствовалось, что на желудок она ложится комом и по кишкам пройдет, как солома, не усваиваясь. Но ради приличия поела немного, избегая указанных менталистом опасных продуктов. А вот остальные члены посольства сметелили все, словно им и не сообщили об этом. Может, конторский лис предупредил только меня?