Мелочь пузатая, общий файл

   — И ты это делал?

   — Нет, конечно, это нужно сперва отрастить мощное и слабо структурированное энергетическое тело, как у ванов, а мне больше нравится мое, пригодное для тонких воздействий. Манией величия не страдаю, — усмехнулся и дернул головой, как варан. — Никак не привыкну к смеху. Но он мне нравится, многоцелевая штука. Хорошо, поживу некоторое время теплокровным, хотя бы ради новых ощущений. Ваше тело дает богатую палитру эмоций, а эмоция — это зачаток состояния сознания...

   — Ключевого понятия изначальной магии. Кстати, ты ничего не сказал о первичных мирах.

   — А с первичными мирами геморроя намного больше, — вздохнул Орм и посмотрел в сад, разросшийся вокруг гаража. — Не смей спрыгивать, там, — он кивнул на переплетение веток. — Настоящий мир, первичный, независимый от меня, пусть и астральный. Мир твоего Древа. Вообще древесного бессознательного. Заблудишься и назад не вернешься. Хотя... ты же им сродни, а я вот без тебя оттуда не выйду. Лес мне органически чужд.

   — Пустынник?

   — Нет, моя любовь — космос и терраформинг. Чистые энергии, чистые цвета. Вихри и волны эфира. И ты сейчас скажешь, что я играю в куличики, — да, была такая мысль, но обижать ни за что ни про что своего сына... я не настолько зла и тупа. — У нас Меориен биосферой занимался, альв. Оказался бы на примете кто-нибудь свой — все сложилось бы иначе. Мео вообще был... затаившийся. Я тогда этого не понимал, мы, нагхи, более рациональны. Ваши теплокровные полутона и нелогичности для меня — темный лес. Вот и нарвались. Старше нас, скрывший прошлое, изувеченный. А мы и так попали в цейтнот. С Чшиссинсс вернулись домой, а там Великое Закрытие. Что делать? Только уводить живых. Из одной галактики угнали звезду, из другой — планету, никто и не заметил. Позвали Хитшшифс-хс, мастера времени, а биосферника пришлось брать чужого и малознакомого. Выяснили, в каком вторичном мире самые близкие нам условия, договорились со Смотрителем... Дальше, в целом, ты и так знаешь. Планетная система имеет проницаемые границы для лучшего обдувания эфиром, временной кластер постепенно растет, центральная часть стабилизируется, но и некоторые неприятности от этого есть. Все равно лучше Закрытия, я считаю. Мой народ жив, хотя ваши теплокровные его потрепали. Ничего не потеряно, а?

   — Э, — беру его за руку, и он не вырывается. — Полегче на поворотах! На Ирайе сейчас живет не одна и не две расы, и вытеснять их я тебе не позволю.

   — Да кому оно надо, вас вытеснять? — ладонь дергается и выскальзывает из моей. — В этом веере как минимум пятнадцать миров-метагалактик. Как думаешь, сколько там бесхозных планет? То-то. И еще здорово, что почти все они необитаемы. Терраформируй, заселяй и живи! Но нужны соответствующие корабли, идущие не только сквозь пространство, но и между мирами. А, значит, необходима маготехническая база. На орбите, не на Ирайе, еще не хватало ее испакостить. Но вы же все знания похерили, извратили, заменили бабьими сказками! Это ужасно! Теплокровные, у вас ум есть, или только инстинкты? Что? Учить вас буду, ускоренным методом. Как? В ваше горяченькое мордой тыкать.

   — Так, учитель... не пыхти, как ежик в помойке. В психологии теплокровных ты не разбираешься. Чшиссинсс твоя погибла вместе с тобой?

   — Да.

   — Где она сейчас, знаешь?

   — Найду. Подрасту немного — и буду искать. Двух лет хватит?

   — Боюсь, что как минимум лет десять тебе предстоит расти. Орки, конечно, развиваются быстрее людей, но не настолько, а если захочешь магически ускорить рост и взросление, без досконального знания биологии напортачишь. Так что подрастешь без лишней спешки, получше узнаешь людей, орков, дварфов... и всех остальных. Согласен? А потом отыщешь свою... знакомую, поможешь воплотиться — и вперед. Пара десятков лет не критична тому, кто тысячелетия ждал.

   — Да. Поторопился. Жизнь — она как сома, в голову с непривычки шибает. Тем более, теплокровная жизнь. Состояния меняются каждую минуту. Я опьянел. Иди, просыпайся, а я отдохну и понаблюдаю за своим ростом. Говоришь, ускорять не стоит?

   — Мать пожалей! Во мне плоти — едва костяк обтянуть. Поторопишься — истощишь задолго до родов, так вместе и умрем.

   — Ладно, не пугай! Знаю я вас, истинных. Одним телом больше, меньше — вам не критично. Но себя жалко. Так что не бойся, ни во что вмешиваться не буду.

   Проснулась отдохнувшей и страшно голодной. Это сейчас, когда он — так, комочек, а что будет потом? Пора изобретать синтезатор пищи, если не хочу в один прекрасный день загнуться от истощения. Пока что Вейли на кухне закажет, а когда окажусь в диких местах? Надо подумать и смастерить. Что нам стоит? Сама не додумаю — сын подскажет. Весь день прикидывала построение глифов, да так ничего и не надумала. Это хорошо тем, кто досконально знает биохимию, а у меня и глюкоза получилась абсолютно несладкой. Что ж говорить о более сложных молекулах? Вот Орм должен знать: ведь чем-то они в межзвездных путешествиях питались? Дождусь ночи и спрошу.

   Черный сон меня встречает неласково, в его пространстве носятся огрызки эфирных глифов и органических молекул, путаются, создают кошмарные, ядовитые структуры: фенольные кольца, углеводородные косички, какие-то завитушки, комки. Меня уже от одного их вида тошнит.

   — Чем вы в космических полетах питались? — спрашиваю я сына сразу же, как он вытаскивает меня в сновидение. На этот раз мы стоим на берегу... Истринского водохранилища, и на Орме синие плавки, а на мне и того нету. Он критически оглядывает меня.

   — А ты ничего так. Цвет приятный, жировая прослойка минимальная, и этого мерзкого вымени, как у теплокровных самок, почти нет. Шерсть убрать, чешую добавить... михирш, дикарка из мангровых джунглей. У нас такие в домах радости очень ценились.

   Я в ужасе хватаюсь за голову — она яйцеобразная, покрыта крупными гладкими пластинками. Опускаю руки — ладони слишком узкие, в меленькой белой чешуе, кисти четырехпалые, когтистые.

   — Орм! — говорю и слышу, каким высоким и слабым стал мой голос. — Верни все назад! А если мое физическое тело начнет вслед за этим меняться?

   — И начнет! Разве плохо? Я из тебя красавицу сделал, какие претензии?

   — А такие, что я не одна живу, а среди людей. Теплокровных, между прочем! Они не поймут. И так в каждое возвращение встречают с Черной Ти и группой спецназа.

   — Ладно, — вздыхает и возвращает мой прежний вид. — Но как только будет можно — скажи, займемся твоей внешностью, приведем в соответствие с внутренним миром.

   — Если со внутренним миром, то и напрягаться не надо, — возражаю ему. — Отразить суть на физический план, будет летающий пестрый кустик.

   — Ну, кустик — это, все-таки, слишком. Что ж, пусть все остается, как есть. Тем более что у вас наступает ледник, да?

   — Всего лишь зима. Не пройдет и полгода, как опять потеплеет.

   — Ну, эти полгода тоже надо как-то пережить, — всерьез обеспокоен Орм. — Теплокровным это действительно проще. Что ты говорила о питании?

   — Да спросила, как вы в перелетах питались. Хочу сделать синтезатор еды. Ну, чтобы материализовать все необходимые аминокислоты, витамины, микроэлементы, липиды и, возможно, глюкозу. Клетчатку бы тоже неплохо, от засорения кишок, но ее источник на Ирайе почти везде отыскать можно.

   — А что мучиться? Пропускай сквозь пищу астральный поток, копируй, создавай матрицу, на ней фиксируй точки вхождения сил... только не забудь про хиральность, зеркальные изомеры не усваиваются. Будет тебе полиглиф. Сажай в емкость, закрепляй, и, когда нужно, подводи энергию. Все! Эфир будет конденсироваться на глифе, материализуется заданное вещество или смесь. Как только отсоединишь от источника — процесс прекратится. Точно так же копировалось твое тело в момент слияния с источником, разница в сложности.

   — Это здорово! — говорю, голос вернулся в норму, и руки, когда я мельком бросила взгляд, выглядят вполне нормальными орочьими лапками-цапками. — Благодарю!

   — Да не за что, — пожимает плечами сын. — Мы в одной лодке, а эта ваша зима... честно говоря, мне вовсе не нравится. Может, перебраться южнее? Или давай сделаем анабиозную капсулу, чтобы мороз переждать.

   — Все будет хорошо, — твердая уверенность в голосе, убедительные интонации. — Я теплокровная, и к тому же маг. Есть одна проблема, но в этом уравнении пока слишком много неизвестных, разберемся на месте.

   — Пекрито?

   — Ага.

   — А в чем проблема-то? Блокируйте архипелаг, и через сто-сто пятьдесят лет он сдастся без боя. Зомби портятся быстрее людей. И они не плодятся! Значит, работать на полях будет некому. Некромансерам тоже есть надо, а возвратное движение энергий не позволит им синтезировать полноценную пищу. В этой пище не будет жизненной силы, а все темняки весьма чувствительны к ней. Постоянный легкий отток — ощущение эфирного голода. Он будет только расти, пока не уничтожит их разум. Личу жизненной силы не надо, ему хватает эфирных потоков, ну, так добавьте изолирующий слой... Глиф универсального изолятора я тебе покажу.

   — И сколько энергии на такой щит потребуется? Учитывая, что его будут постоянно ломать.

   — Н-да... что-то я позабыл планетарный уровень допустимой плотности сил. Ничего не получится. Ладно, я — пас, но если что-то не так пойдет — не жди, пока совсем плохо станет, есть у меня один фокус в запасе. Минимум силы, максимум эффекта.

   — Случайно, не руноскрипт?

   — Нет, я вашим открытым кодом не пользуюсь, ибо чревато. Кстати, — Орм обвел взглядом водную гладь. — Я знаю, что теплокровные любят плавать. Ты тоже?

   — Умею.

   — Научи!

   — Заходишь в воду по колено, — я осторожно ступила в придуманное водохранилище. Как и ожидалось, мерзляк Орм сделал воду даже не комнатной температуры, а градусов с тридцать. — О, хорошо-то как... прямо Черное море... задержав дыхание, ложишься на спину, выпрямляешься, распрямляешь ноги и руки... э, не бойся, ты легче воды! — Орм поплавком вынырнул и разлегся на поверхности. — Не настолько, — туловище погрузилось наполовину, руки и ноги полностью скрылись. — Дыши спокойно! — кончик носа, полностью скопированный с моего, зашевелился, вдыхая сделавшийся сырым и соленым воздух.

   Раздался чаячий крик, вдалеке засвистели и защелкали дельфины. Мы с Ормом лежали на поверхности придуманного моря и покачивались в такт волнам.

   — Нет, — сказала я, вставая солдатиком в воде, что примечательно — дна под ногами не обнаружилось вовсе. — Для обучения плаванью нужно более детальное моделирование условий. Или реальная река, озеро, море.

   — С реальностью всегда так, — вздохнул сын, и придуманное море исчезло. — Как бы хорошо ты ни рассчитал, всегда в самый неподходящий момент вклинится досадная случайность. Поэтому ничему нельзя научиться только на моделях. Даже самых хороших.

   — Неожиданностям не научишься. Особенно, если они относятся к истинной случайности.

   — Да, — согласился Орм, усаживаясь на крыше гаража. — Истинная случайность — основа первичных миров.

   — Ты же сказал — Хаос? — я устроилась рядом и посмотрела вниз, в сплетение ветвей, вьюнков и мхов-сапрофитов. В растительном рае не было места животным.

   — А это одно и то же. Истинная случайность, свободная воля, а также чистое сознание. Необусловленное и неделимое. Как я понимаю, ты его видела, а, благодаря растительному разуму, ты это помнишь. Ну, океан частиц.

   — А до него — что это было?

   — Играющие? — Орм по-ящеричьи растянулся на крыше, подставляя солнцу спину с торчащими лопатками и выпирающими позвонками. — Не до него, а из него. Они создают себе тела из тех чистых сознаний, которые согласны играть в эти игры. И никаких драконов и единорогов там нет. На самом деле, все играющие элементарны, это твоя фантазия придала им облик. А так, они — потоки частиц в одинаковом состоянии, объединенные одной волей. Пройдя астрал, каждый из них стал бы новой стихией, но им и без того хорошо. С другой стороны, если у нас было бы столько проявленных стихий, мир стал бы намного более хаотическим и неопределенным. В общем, они никому не мешают, пока не прорываются сквозь астрал в плотные миры. Тогда появляется новая стихия и новое истинное божество. Вроде вашего Артаса. Событие катастрофическое для устоявшегося конгломерата. Но, чаще всего, не фатальное. Маг, по идее, тоже может стать истинным божеством, найдя неизвестное прежде состояние сознания и призвав из Хаоса соответствующие частицы. Только сравни, какова сила мага — даже архимага — и сколько частиц в бесконечном Хаосе. Так что, с очень большой вероятностью, маг скорее растворится в Хаосе, чем призовет из него неизвестную прежде силу. Но подобные случаи были. Есть еще ситуация, когда в плотных мирах возникает бесхозная сила и выбирает себе носителя. Тоже интересный процесс. Вот мой источник — это проявление такой силы. Но он выбрал сразу многих, и продолжает осенять существ в разных местах мультиверсума, не концентрируясь на одной личности. Есть предположение, что мы, звездные мастера — проявление инстинкта самосохранения Вселенной, ее строители и ремонтники.

   — Демоны Максвелла.

   — Кого? — Орм задумался, чувствую, запустил поиск по моей памяти. — А, да. Чем-то похоже, только задачи сложнее. Эфирные вихри концентрируются сами, если создать центры, и энергия собирается именно в них. Если мы — конструкторы, мастера... то ваши гипотетические демоны... это частицы кромки резца или рабочей поверхности шлифовального круга. Знаешь, я однажды видел, как сила прорывается в мир — всего лишь один мир мультиверсума, и это было прекрасно и страшно. Ее призвал мой наставник, так уж получилось... и он остался в том мире, слился со стихией, стал ее частью, каналом. Но силы уравновесил, хоть и ценой собственной личности. Афир, ставший матерью звезд. Такой урок не забудешь.

   — Это был вторичный мир?

   — Нет, конечно. Первичный. Ради вторичного жертвовать глупо.

   — Но разве мы хуже? Разве мы тут все ненастоящие?

   — Вы — нет. Да и сама система Камос-Ирайя была собрана из первичных материй. И Веер, в который мы ее прицепили, доматериализовал к тому времени почти все свои перья. Это потом здесь все резко посыпалось. Но рисковать ради него... если бы не мой народ — да провались оно в бездну, этот Веер, все эти проблемы Смотрителя, пляски вокруг каждой прорехи... Слишком дешев, слишком мало информации он порождает.

   — Не поняла, откуда такой разрыв в информации... Сорок пять тысяч — не раз, а порядков.

   — А что тут понимать. Псевдопочву в Тумане видела?

   — Да, на ней узор повторяется.

   — Именно! Информационная ценность почти нулевая. А реальную гальку на берегу?

   — Помню. Каждый камушек своеобразен. Но ведь и тут каждый камень, каждая травинка...

   — На хрен ваши травинки! И камушки тоже. Хотя той же гальки на планетах одной метагалактики больше, чем во всех местных мирах, за исключением тех пятнадцати копий. А если взять электроны, протоны? Они ведь тоже все разные. Не качай головой. И эфироны, кстати, тоже кое-чем отличаются друг от друга. Когда демиург создает вторичный конгломерат, он лепит матрицу основы, Ось, и на нее вешает матрицы миров, отделенные друг от друга астральными оболочками. В лучшем случае это планетные системы, в худшем... да, самое худшее, что я видел — полая сфера. Местному создателю, видимо, некогда помогали ваны, а это редкая удача, благодаря им мы имеем в этом Веере аж пятнадцать метагалактик, и все — в большей или меньшей степени отличающиеся копии твоей. А у твоей родины, в первичном мире, только временнЫх близняшек — больше тысячи. Умножь это на количество... хотя бы, эфиронов, в каждой метагалактике. И получишь те самые сорок пять тысяч сто восемьдесят семь порядков. Так что, новой информации в Веере исчезающе мало, хотя нарабатывается, да. Этот конгломерат не безнадежен.