Мелочь пузатая, общий файл

— Кто — интересный?

— А ты прислушайся!

Ну, прислушалась... тихо и словно издалека до меня донесся звук флейты. Потом еще один, и полилась печальная и завораживающая мелодия, напоминающая свист ветра, волчий вой и плач покинутого ребенка. Я отстранилась вниманием от этой мелодии, и она пропала. И тут я вспомнила — мальчишка с флейтой, которого я видела из окна гостиницы еще летом. Ведь приняла его за живого, а это — дух. Не даром я тогда слышала мелодию, хотя, по идее, расстояние было слишком велико для этого. Еще ведь подумала: "будет жаль, если такой талант пропадет в здешнем мещанском болоте". В Керемнице жизнь вообще приземленная, переполненная материальным, бытовым, сочная и даже "жирная" какая-то. Женщины, в большинстве своем, полные и грудастые, блюда они готовят густые и наваристые, одеваются ярко и безвкусно, одних рынков в городе семь штук, не считая магазинов, лавок и "окошек" с бутылочками пива и вездесущими пирожками, если случайно услышишь разговор — то либо о деньгах, либо о барахле, либо кто кого поимел и как кинул. Дварфов не любят, но сами словно пример с них берут. С их худших черт. И вот — что удивительно — дух-музыкант.

Как привлечь его внимание? Наверное, музыкой. Особых способностей у меня нет, но насвистеть что-нибудь простенькое смогу. Например, мелодию любви из "Крестного отца". Зависаю рядом с Топой, облизываю губы и начинаю свистеть. Сперва оно выходит совсем уж фальшиво, потом, вроде, более-менее настраиваю "свистелку". Губы пощипывает морозом, но это даже приятно. Минуты через две-три умолкаю. В ответ несется та же мелодия, но переработанная и словно увешанная гирляндами льдинок, позвякивающих друг о друга на жестоком ветру. Я выслушиваю и перехожу к более жизнеутверждающей музыке, рыбниковской теме из "Острова Сокровищ". В ответ та же мелодия наполняется слезами о несбыточном. Высвистываю ему "El condor pasa" и надеюсь, что мне хоть немного удается передать то, как она зовет в неведомые дали, которые способен увидеть разве кондор или... или плетельщик судеб. Тьфу, какой поэтичный пассаж испортила — аж на саму себя зло берет.

В ответ из-под прилавков выныривает облачко и поднимается к нам, принимая облик мальчишки со свирелью. Я киваю ему.

"Хочешь в горы?"

Кивок:

"Все лучше, чем здесь".

Спрашиваю Топу:

— Готов нести за него ответственность?

— Ну, да... А что надо-то?

"Пойдешь с нами?" — спрашиваю духа.

"Пойду. Только вы свирель из-под настила достаньте. Я в ней живу".

"Хорошо. Где она?"

Дух медленно опускается на одну из пустых палаток, я следую за ним. Просочился сквозь крышу — я спрыгиваю рядом и заглядываю за прилавок.

"Вот здесь".

Аккуратно вырезаю и вынимаю кусок пола — да, опять воспользовавшись слегка модифицированным боевым плетением, роюсь в мусоре и грязном снегу. Наконец, откапываю нечто, больше напоминающее черенок от детской лопатки.

"Эта".

Пристраиваю доски назад, поднимаюсь в воздух и отдаю свирель Топе:

— Вот, его привязка. Отмой аккуратненько, чтоб до конца не разбить, просуши в прохладном месте и, когда в горы двинем, держи при себе. Ты его нашел, ты взял за него ответственность — ты и отвечаешь за его поведение. И чтоб ничего противозаконного!

— Хорошо, теть Хю. А если начнет хулиганить?

— Я вас обоих тут оставлю. Милостыню просить, — и строю "злую орочью рожу".

— Так и оставишь?

— Именно! До тех пор, пока не исправитесь.

Топа смеется, а дух трогает его пальцем, после чего они обмениваются мыслями и поворачивают к гостинице. Когда все вместе возвращаемся и по очереди залезаем в окно, то я понимаю, что мы выстудили до зубовного стука не только свою комнату, но и, пожалуй, весь этаж. Одна надежда — что все спят и никто не заметил. Закрываю окно, открываю дверь в коридор — и волна тепла овевает щеки. Уф, пронесло. Хорошо кто-то придумал — тепловые экраны ставить на внутренние двери, а то постояльцы разные бывают. Вроде нас, например. Осталось только прогреть свою комнату, решаю я и создаю слабенькое тепловое заклятие с ограничением существования в полчаса.

Светает, Гарна уже на кухне, посудой гремит, а у меня еще одно неотложное дело.

— Топа, — говорю. — Сейчас дуешь на кухню — и не изображай немощного, левитируешь ты мастерски, а у тебя два неотложных дела. Первое — отмыть дом духа и положить его на просушку. Можешь — в нашей комнате, только убери в ящик и навесь на него охлаждающее плетение. Иначе растрескается. Потом завтракаешь на кухне и ждешь Темину — она должна тебя осмотреть. Потом ложишься спать, до обеда! Почему? Во сне раны заживают быстрее. А я некоторое время буду в астрале, и отвлекать меня от этого нельзя. НЕЛЬЗЯ! Вот если к обеду не вернусь в себя, тогда и призывать будешь. Звать от всей души, то есть. Ученическая клятва — штука крепкая, учителю не отвертеться.

Топа то ли сопит, то ли смеется.

— Да, и попроси у Гарны меда к тей-фре. Вот только соплей твоих нам тут не хватало!

"Ах, кого-то там в астрале натянули, обдристали". Присказка еще с Земли. Сколько же энергуек паранойных в сети жаловалось, как их кто-то обидел, а уж потом они, уж потом — ка-ак ответили!!! А на самом деле сложно без четкого контроля энергетики отличить, сам ты себя накрутил и все придумал, или кто-то тебе со всей щедрой души плюх отсыпал. Впрочем, знавала я девушку, что сознательно откормила настоящую лярву и натравила на свою сестру. Ну, а сестра оказалась той не по зубам — она и вернулась к создательнице. Та криком кричала, что словила откат. Лежа в травме со сломанным позвоночником и без половины потрохов (автобус подкрался незаметно, да). Ибо нехрен дурам лезть в астрал, оно даже в безмагичном мире аукается.

Ну, и я в "древесное бессознательное", то есть, в "сны трав и деревьев" не просто так полезла, хоть мне сын и говорил, что там для меня безопасно. Выбралась на крышу придуманного сарая. Смотрю — а по ней вьюнок стелется, все края заплел и подбирается к середине. Я подпрыгнула и зависла. Тьфу, ты, напасть! Он меня ловит. Ну, если тут кругом зелень — то и самой надо ею прикинуться. Взяла, да стала шарообразным кустиком с кучей мелких веток и листьев. А что — мне так проще. И поплыла по воздуху. Нарочно к вьюнку поближе сунулась — а он от меня! Аж с крыши свалился. Я — вниз. Там обалденные деревья с толстыми ветвями и кучей развилок. Именно на такие я в детстве любила забраться и спрятаться, однажды даже заснула там, как только не свалилась. Но теперь меня туда тянет не просто воспоминаниями, меня затягивает порочная страсть, как алкаша — винный отдел, у меня во рту вкус древесного сока стоит — тягучий и терпкий, я этот аромат влажной коры всем телом ловлю, как кобель — запашок течной суки. Я же — отпрыск Омелы. Значит, тоже омела — древесный паразит. Всю жизнь старалась ни от кого не зависеть, ни у кого на шее не сидеть, и на тебе! Кирпичом по всей паразитской морде...

Нет, не сооблазнюсь. Мало ли что там, в этом бессознательном? У меня другие приоритеты, хотя древесного сока я бы сейчас отхлебнула. Эх, почему у меня нет с собой того нагханского вина из цфишшты? Ладно, проехали. Пролетели, то есть. Медленно и аккуратно лавирую между веток, да они и сами от меня шарахаются, лечу вперед, к слабому просвету между деревьев, и свет разгорается, а ветки редеют. Подо мной расстилается поляна, заросшая цветущей снытью. Ажурные белые зонтики покачиваются под легким ветром и одуряюще сладко пахнут. Под ними почти не видно листьев, а уж земли — тем более, но именно снизу доносится журчание ручейка... нет, тысяч ручьев... нет, бурление Темных Вод — Воды Жизни и Воды Смерти... сознание затуманивается. Стоп! Я там уже была и сейчас мне туда не надо. Перевожу внимание вверх — что там? Небо, очень похожее на Туман оси миров. Такое же смутно-неопределенное. Взгляд вязнет в нем, как в трясине. Туда мне тоже не стоит. А что впереди?

Что-что, фазенда!

Я аж слегка остолбенела. Такая классическая фазенда из мексиканского сериала, которой совершенно не место среди яблонь, берез, розового вьюнка и целого поля цветущей сныти. Того и гляди, выйдет на порог рабыня Изаура, распахнет черны очи и стечет по стенке в картинный обморок — "Куда меня занесло?!" Я не удержалась и заржала. А, да, и тут подбегает этот, как его, Леонсио, что ли? "Ах, сеньорита, проклятые компьютерщики перепутали декорации!" Ржач перешел все мыслимые пределы, аж внутренности свело. Аромат сныти печально угас. Но дурацкая фазенда как стояла, так и осталась стоять, хотя никакой Изауры и Леонсио, конечно, на пороге не появилось. Что же это за бредятина? Надо взглянуть. Подлетела вплотную и примостилась на перилах террасы. Выглянула веткой из-за столбика. В кресле-качалке сидел какой-то хмырь в пончо и шляпе, курил трубку и что-то горячо обсуждал с черным пернатым монстром, напоминающим химеру кота, совы и человека, причем, человеческим у него был разве что рост и манера сидеть на табурете, а морду он унаследовал от кошачьих предков, и только нос был не кошачьим — длинный, костистый и крючковатый. Ух ты, неужели Кецалькоатль?

— Нет, Змея мы не позвали, — сказал мексиканец, сдвигая шляпу на затылок. — Знакомься — Кикиих!о, он — оич. Не бог, не Обладающий, просто маг. Но крайне интересный собеседник и заядлый спорщик. Ки, знакомься — Омела.

— Дочь Омелы, — поправила я. — Росток, точнее.

— Неужели? — хмырь поднял брови. — Ну, как хочешь.

— Очень приятно! — сказала я. — Оич — это ведь раса?

— По-вашему — вид, — заявил крылатый монстр, сверкнув клыками. — Но на Терре... Земле нас называли то богами, то демонами, то гарпиями, то грифонами. Невежды.

— Ты присаживайся, составь нам компанию, — продолжал хмырь. — Вина, пульке, матэ?

— Сока, — ответила я, перемещаясь на табуретку, как по мановению, появившуюся одновременно с приглашением.

— Ах, да, — рассмеялся мексиканец. — Как там у вас? "Шок пью"? Держи — березовый шок, специально для тебя.

Заглянула в стакан. Светленькое-прозрачненькое. Сунула ветку, втянула...

— А-а-а! Ой, простите. Действительно — шок, — выдохнула я. Жидкость была одновременно ледяной и обжигающей, сладкой и горькой, густой и летучей, и все — в превосходной степени.

Хм, надо повторить. Когда я допила, оба мужчины смотрели на меня оч-чень внимательно, словно искали какие-то, им одним ведомые, изменения.

— ?

— !

— !!!

Странный диалог в переглядках прекратился, и хмырь хлопнул в ладоши.

— Ки, я выиграл! Гони таль... камень.

— Кто бы мог подумать, Ксочи... Все-все, молчу, просто Ксо, — оич поднял крыло, щелкнул внезапно появившимися из него когтями и выложил на стол крупный бочкообразный кристалл насыщенно-зеленого цвета.

— У чики прекрасная переносимость бреда, — нет, не так... "Бред" было сказано с большой буквы, оно слышалось, как имя собственное.

— А кто это — Бред? — спросила я. — "Рейв-бред-хлеб, и нам без него жизни нет"?

— Жизни без него, действительно, нет, — отозвался мексиканец Ксо. — Особенно твоей. Вы называете его — Хаос. Мы с Ки недавно поспорили, родственно ли это царство тебе или же ты изредка пользуешься его возможностями. Ну и...

— Я принес эту выпивку, — кивнул оич. — Если бы ты начала плеваться, мы бы поняли, что возможностями бреда ты пользуешься по необходимости и через силу.

— Но ты получила от нее удовольствие, — подхватил Ксо. — И стало ясно, что в тебе немало от Хаоса, хотя ты...

— Весьма упорядочена снаружи, — продолжил оич. — И вхожа в царство Чар.

— И тогда мы вспомнили почившую сеньору...

— Омелу.

— И помянули.

— Да, хорошо помянули, приятно вспомнить. И поспорили, много ли ты от нее унаследовала.

— И? — спросила я.

— Что "и"? — спросили меня.

— Много во мне от нее?

— Абсолютно все! — заверил Ксо. — Вплоть до парадоксального сродства Бреду и Чарам.

— Ну, неудивительно, — вздохнула я. — Фактически, произошло деление... аварийное. Дальше можно провести аналогию с другими растениями, хоть вон с тем алоэ, — я указала на цветок в кадке.

— Неужели не понимаешь? — смуглое лицо мексиканца пошло морщинками от выразительной гримасы. — Смотри!

Ксо материализовал в одной руке бокал, в другой — стеклянную бутылку. Налил бокал до середины зеленой жидкостью. Потом подкинул бутылку и поймал уже глинянную плоскую флягу. Жидкость из нее была красной и оказалась в бокале сверху, не смешиваясь с зеленой. Фляга была выкинута... в неизвестном направлении, и в руках мексиканца остался только бокал.

— Можно разделить так! — продолжил Ксо и разорвал его вдоль. Два "полбокала" зависли в воздухе, и несмешавшиеся жидкости оказались в них в равных долях.

— А можно вот так! — ставший целым бокал был порван поперек, и в одном "полбокале" оказалась зеленая жидкость, а в другом — красная.

— А еще... — это уже оич потянулся к бокалу.

— Молчи, грусть, молчи! — вскрикнул мексиканец и смахнул остатки бокала на пол. — В общем, Ки проиграл.

— Вчистую, — вздохнул монстр.

— А с чего это вы вспомнили мою мать? — спросила я. — Вы были знакомы?

— Были ли мы знакомы, — протянул мексиканец. — Были ли мы знакомы... Да, мы были знакомы. Понимаешь, я же хозяин не только этой, как ты сказала, фазенды, — он обвел рукой дом и сад вокруг него. — Я — властелин всех растений, что способны грезить.

— То есть, видеть сны.

— Именно! Ты сны видишь? То-то. А омела — ...

— Растение. Паразит. Но Омела — моя мать и ни в коей мере не растение и не паразит, как и я.

— Ого!

— Чика себе на уме. И она!

— Ха-ха-ха! Наносит ответный удар. Вот, чика вываливается откуда-то вместе со Змеенышем...

— Говорит что-то про дикий тмин...

— И землянику, не забудь землянику! — мексиканец просто рыдал от смеха.

— Да, дикую землянику.

— И прекрасный сад превращается в усадьбу из какой-то холодной части Европы.

— Заметь, в заброшенную усадьбу!

— Кислый щавель, кислая вишня, кислая земляника...

— Земляника сладкая.

— Ладно, сладкая, — мексиканец слегка успокоился. — А еще вот это, — он поманил пальцем, и с дерева сорвалось яблоко, полетало вокруг него и прыгнуло в руку. — Разве это — яблоко? Скажи мне, Омела...

— Я — не Омела!

— Скажи мне, чика... что это такое? — и швырнул его мне.

Поймала. Принюхалась, оглядела наливное-золотое со всех сторон.

— Антоновка. Полагаю, это сорт Золотой Монах. Назван в честь...

— Конической бутылки, — мексиканец, наконец-то, успокоился. — После того, как ты сманила у меня центральное дерево и запитала его от самих Темных Вод — я заинтересовался тобой. Мне понравились, скажем так, кое-какие твои решения. Именно потому, что силы в них вложено по чуть-чуть, а результат впечатляет. И тогда я заинтересовался своими соседями.

— Да, ты мне рассказал послезавтра, — бросил оич.

— И вышел на гиперов.

— Гипербореев.

— Ты же в курсе, что Создатель, Хранитель, Наблюдатель... и все другие ваши недодемиурги родом из Гипербореи?

— Интересный был проект, — вздохнул оич. — Жаль, что так неудачно закончился.