Мелочь пузатая, общий файл

Пока мы разбирались с насущными житейскими вопросами, Мила угощала целителей жутко вредными и страшно вкусными свежеподжаренными пирожками, с которых горячее масло разве что не текло. А потом Татин с Илгой в четыре руки мастерили над плитой нейтрализатор дыма — простенькое плетение вроде утилизатора в помойном ведре. Единственная сложность — цеплять тут его не на что, а без материального якоря оно недолговечно. Под конец "мудрый учитель" порылся в сумке, достал плоский штампованный гвоздь и загнал в стену.

— Если бы вы знали, сколько странных вещей приходится постоянно носить с собой, — это он мне.

— Почему же? — говорю. — Знаю. Больше десяти лет с целителем-алхимиком на двоих квартиру снимала. И не раз подбирала штукенции, которые у нее и из карманов вываливались.

— Это специфика профессии, — пояснил вэль Римин. — В полевых условиях не отыщешь самых банальных вещей, да что в полевых — во многих домах не найти чистой посуды! Спрашиваешь, в чем заварить сбор, а тебе подсовывают горшок с налипшими остатками вчерашних щей и позавчерашней каши.

Потом он осмотрел Топу, а девушки сделали перевязку.

Закрыл сумку, спрашивает:

— Когда операцию будем делать?

— В ближайшее время — вряд ли, — отвечаю. — Нам пообещали через полгода такую же процедуру, что и герцогу островов.

— А, вы о регенерационной установке? Читал, но, честно говоря, счел газетным враньем. Не подумайте плохого, но там пишут непрофессионалы, вряд ли можно доверять им в нашей области.

— Я ее видела. Первую, в которой сейчас лежит Иллх Оифа. Вторую закончат через полгода. Как раз будет известна ее эффективность.

— О, надеюсь узнать из первых рук. Это действительно интересная тема. Только самые искусные и сильные целители берутся за регенерацию, и даже у них не всегда получается.

— Знаю. Слишком много активных плетений нужно держать длительное время, при этом обеспечивая прямой подвод строительного материала для регенерации. Удачно подвернулся этот ллири, с их кожей проблемы всасывания нет. С человеком, конечно, сложнее, но для Топы это — шанс.

Вэль Римин кивнул, для него обсуждать пока нечего, девочки навострили ушки, а Топа явно повеселел, но лицо сделал каменное, вроде как, разговор его не касается. Его эмоции я, правда, чувствую напрямую, но это уже недолго, пора нашу тесную связь разрывать.

Переключение прошло гладко и относительно быстро. В нужное состояние Топа вошел сразу, оставалось только закрепить его в этой области. Теперь он постоянно в соединении с силой, не как маг, а как волшебные существа вроде фэйри, водяных, леших и русалок. Это имеет свои плюсы и минусы. С одной стороны, призывать силу не надо — она всегда готова включиться в работу, а, с другой, стоит оборвать подключение — парень погибнет. Кроме того, постоянное нахождение в контакте с определенной энергией необратимо меняет характер. Для Топы это пока не столь заметно, он и раньше был любознательным, все-таки, подросток, но теперь любознательность и изобретательность станут определяющими чертами его сущности, и с возрастом не пройдут, а усилятся. Что окажет определенное влияние не только на эту жизнь, но и на все его будущие перерождения.

Вэль Римин после всего этого меня в сторонку отвел и высказал резкое "фи", на что я спросила, а не лучше ли было Топе погибнуть.

— Не знаю, не знаю, — пожевал губами. — Все живое оказывает влияние друг на друга и меняет чужую судьбу. Просто ваше влияние... чересчур сильно, что ли...

— Считаете, лишает выбора, да? А ведь я никого не принуждаю, даже своего ученика. Кстати, Топа сам пожелал дать ученическую клятву, я хотела обойтись без нее.

— Нет, я сейчас не об этом. Можно увлечься... нет, не так. Любое разумное существо, по идее, само делает выбор, но, на самом деле, многое решает его окружение, воспитание, наследственность. А вы со своим влиянием временами сильнее всех этих факторов. Они, во многом, случайны. Вы — нет.

— Хорошо. Чем это грозит моему окружению?

— Оно потеряет себя.

— Себя... А ребенок, который растет под боком у пьяницы, себя не теряет?

— Известно немало случаев, когда дети из неблагополучных семей становились магами, учеными или просто искусными мастерами своего дела. А скольких еще мы не знаем, тех, что прожили трезво и честно, но вполне рядовую жизнь?

Странный разговор. Такое впечатление, что мой собеседник ходит вокруг да около, удаляясь от темы, и это злит. Ответила грубо:

— Не сомневаюсь, что, имея волю и желание, можно остаться тупым и нелюбопытным даже у меня под боком.

— Проблема в том, что у таких личностей воля слаба. К тому же, многие неплохие люди живут, как спят — и счастливы этим. А вы пришли, разбудили, и их потянуло куда-то — а они даже не знают, куда, и они потеряли покой.

— То есть, я нарушила сон... Вы правы — нарушила. На Ирайе вообще не очень-то поспишь. Каждые два тысячелетия "меняется звездное небо" — мы входим в соприкосновение с другими мирами. Слегка "дрейфуют" законы природы, начинают просачиваться неведомые до того существа и сущности. Надо быть к этому готовым, сразу — а не потом. Этого "потома" может не быть, если промедлим.

— Да это-то понятно... Но неужели бодрствовать всем?

— В идеале — да. Но идеалы хороши в мыслях, а не в реальности. Так что, можно обойтись где-то третью, а то и пятой частью населения. Как тут у нас получилось.

— А, вы про Ступы с Приречным и восточную Мшану? Да. У вас потерь почти нет. А мы вчера вечером были в западной части города и у Трясинки. Там погибло больше ста человек, и точное число до сих пор неизвестно. Если бы в какой-то момент твари не повернули к Ламейне, их жертвами стали бы все...

— Если бы они не повернули, мы бы тоже легко не отделались, но шанс выжить был неплохой.

— Да... именно поэтому я вас нисколько не осуждаю. И когда вы спасли, казалось бы, безнадежного... — и замолк. Минута, другая — а он все губами жует.

— Договаривайте же! Что не так? Обещаю, что бы вы мне ни сказали — не обижусь, на дуэль не вызову, мстить вам не буду.

— У нас на руках погиб ребенок с критическими разрывами ауры. Гораздо меньшими, чем у вашего Топы, но столь же смертельными. Когда вырваны четыре сплетения нади, в том числе и сердечное — это приговор. Если бы мои ученицы до того не видели, как вы восстанавливаете эфирное тело своему ученику, они бы восприняли это нормально... так, как положено целителю. Но теперь они просят меня освободить их от ученической клятвы, чтобы принести ее вам.

— И вы не знаете, что делать?

— Да. Тяжело расставаться с теми, кого учил много лет. И потом, вы ведь, по большей части, рунолог. А они — будущие целители. Вы не сможете завершить их образование.

— В общем, мне надо их переубедить, да?

— Вы правильно поняли.

— С этого и надо было начинать!

— Так неужели наш разговор не принес никакой пользы?

— Принес, — говорю. — Зовите ваших учениц, сразу с обеими потолкую.

А что тут толковать? Сказала, что восстановление чужой ауры сделала неосознанно, что это лишь результат "особого строения и необычного функционирования эфирного тела", что тема регенерации тонких тел крайне интересная и нужная, но у меня нет возможности ею заниматься, и пусть они напрягают своего учителя. А чего он хотел, чтобы я лишила их надежды и пресекла желание совершенствоваться в профессии? Шиш, не дождется. Тем более что под мое влияние они вчера действительно попали, и не только они, но и вэль Римин скоро ощутит все прелести нечаянного "благословения". Как бы это еще обозвать... "Благословение Вийды"? Нет, сила, хоть и моя, но не только моя, нечего приписывать себе лишнее. Пусть будет "благословением Омелы". Ага, и красивый жест к нему прицепить... только вот одни неприличные в голову лезут. Будет время побездельничать — тогда и додумаю. Кстати, а ведь целитель-то в бутылку лез не только из-за учениц. Начал же не с них, а с того, что дурно принуждать людей... к прогрессу, по сути, принуждать. Почувствовал в себе некое побуждение, которое не смог контролировать, вот и взбесился. А еще я узнала, почему Дерек так настаивал на нашей забывчивости. Из-за той тетки-наблюдателя, вовремя не проинформировавшей Контору (а, может, и проинформировавшей, вполне возможно, что преступное промедление — это очередные "манипуляции плетельщика") много народу погибло. Зато остальные хорошенько перепугались, и за наши методы схватятся всеми конечностями, гарантированно.

Позвала, как их Дерек окрестил, "братьев-кузнецов". Хотя какие они братья? Дядька с племянником и один вообще "седьмая вода". Все объяснила, предупредила, чтобы держали рты на замке, если что — я им просто ни о каком визите ни в какое отделение Конторы не сказала ни полслова, было оно, нет ли... Ясно, что в этом случае властям проще всего спихнуть вину на меня, типа "самонадеянность и безответственность", ага... но со мной Дереку сложнее справиться, нежели с ними. Да и не пойдет он сейчас на такое — незачем. Потом — наверняка, но ближайшие годы я нужна ему не меньше, чем он мне. Внешняя угроза сплачивает, тем более угроза столь явная и однозначная.

Вышла к столу — жрать охота, да так, что скоро кусаться начну. А там Топа девчонок обжимает. Они его за стол усадили и поддерживают с двух сторон, а он то одну приобнимет, то другую, и болтает без умолку. Все, кроме меня, поели, тарелки убраны, одна чашка недопитая в сторону отодвинута, а Топа на столе что-то мелкое разложил и магичит. Подхожу, смотрю — кучка белого речного песка и россыпь зеленых и темно-красных камушков, ровненькие такие кристаллы кварца, окрашенные солями железа и меди. Ничего особенного, за исключением того, что они им самим сделаны. Искусственные камни отличаются регулярностью строения и чистотой, а эти вообще такие правильные-правильные, как под копирку. Гордей увидел — подмигнул, вытащил из кармана бухточку стальной проволоки с хороший гвоздь толщиной, посмотрел на нее, потом оторвал пару кусков, изогнул, предварительно расплющив в неширокую полосу. Понятно, что не пальцами это делает, ими только прячет эфирное воздействие, но кажется, будто металл под его руками течет, меняя форму. Один браслетик, второй... Камушки вставлял — уже было видно, что проминает гнезда под них и вытягивает зубчики эфиркой. Выложил на стол — ну, что, бижутерия простенькая, но симпатичная, а, главное, со смыслом — память девчонкам об этих днях, которые — теперь даже я это вижу — необратимо перевернули их судьбы. Илга взяла зеленый, Татин — красный браслетик. Хорошо, что не кольца сделал, а то могли бы не то подумать. Особенно насчет Топы — и герой он тут, и пострадавший, и вообще личный магнетизм, как я погляжу, у парня изрядный. Обычно девушки на мужчин постарше засматриваются, а эти Гордею уделили разве что пару-тройку удивленных взглядов, когда он проволоку мял.

Пью травяной "чай", жую пирожки, загребаю "паштет" из мисочки — молодец, хозяюшка, что сообразила соли и травок добавить, сразу вкус появился. Гордей с Гошей у окна сидят и что-то вполголоса обсуждают, Вожгарь оделся и на улицу вышел, Мила укладывает выпечку в короб. Все идет своим чередом. И вдруг слышу:

— А давай переписываться! Вэль Хюльда же позволит? Мы в Мшане живем, там у учителя и служба, и практика, но иногда ездим в Саалез и Теленку. Так что можешь писать на адрес мшанской заводской больницы, или в Саалез на имя Илги, дочери портного Тинаре. Отца там все знают! А Татинке я передам. Или пиши одно большое письмо сразу обеим — у нас с детства всё вместе, — и руку уже не на плечо ему, а на шею кладет и гладит, мелкая совратительница.

— Мы с Топой, — говорю. — Уезжаем на полгода туда, где нет почты. Никакой. Дикая горная местность. Потому договаривайтесь иначе.

— Да? — печальные рожицы. — А как?

— Скоро появится одно интересное новшество. Называется "ментальная сеть". Особо про нее не болтайте, а как услышите, что где-то она заработала — постарайтесь выяснить, кто подключает и как ею пользоваться. Сразу не лезьте, посмотрите на тех, кто регулярно ходит в нее, много ли их и не выглядят ли они подозрительно. Потому что сперва, пока это — новинка, обязательно появятся жулики и шарлатаны, потом одних выловим, другие в Серый буфер сбегут. Когда войдете в ментал — соединяйтесь со мной, а не с Топой. Даже если это поддельная сеть и что-то недоброе — я вас сразу услышу. Топа или кто другой — нет. Вытащу ли из неприятностей — большой вопрос, у меня есть кое-какие дополнительные возможности, но я не всесильна. Так что лучше не вляпывайтесь. Хотя, ежели что — постараюсь. Если все нормально пойдет — тогда хоть каждую ночь с вашим Топой болтайте. Другой связи с нами не будет.

— Жа-а-ль, — протянула Илга.

— Но мы обязательно с вами свяжемся! — заявила ее подруга.

— И все это не спрашивая учителя, — вздохнул вэль Римин. — Я, вообще-то, тоже не старый пенек, так что если узнаете что-то про эту вашу ментальную сеть — сразу говорите мне, вместе испытывать будем.

Ну, как я и предполагала — все трое под мой "выброс" попали, и целитель, похоже, наконец с этим смирился.

Посмотрела — Топа хорохорится, а устал, и под глазами черные тени.

— Давай-ка, ученичок, поспи, и лучше сам, а то попрошу у вэль Римина снотворного, будешь потом целые сутки тупить, как чурка с глазками.

Он взглянул на меня печально, хоть плачь, а Илга состроила невинную рожицу:

— Можно, я рядом посижу? Мешать не буду, а ему спокойнее.

— Если учитель тебе разрешит. И еще... будешь сидеть именно рядом, на табуретке, а не на постели. Все ясно?

— Ага! — изображает наивность. — Рядом, но не вместе.

"Топа, — стараюсь телепатически донести свою мысль. — Не вздумай экспериментировать — опозоришься. У тебя кровопотеря еще как следует не восполнилась и низкое давление. Отложи под любым предлогом".

"Не волнуйся, теть Хю, — ага, дошло, понял. — Как такое вообще-то провернуть... в моем состоянии?"

Да уж, во всяком случае, не в миссионерской позе... но есть варианты. Видно, я слишком ярко эти варианты представила, потому что Топа покраснел до ушей.

— Теть Хю!

— Что?

— Ты обалденная тетка! Я люблю тебя! Не волнуйся.

Когда через полтора часа я заглянула за занавеску, он все еще не спал, а Илга, резко отпрянув, посмотрела на меня с видом "я же выполнила все ваши предписания!". Да, она сидела на табуретке, он лежал в постели, но припухшие губы и раскрасневшиеся лица выдали их с головой. Дети целовались. Полтора часа подряд.

— Она красивая, — много позже, в Керемнице, в маленьком номере дешевой гостиницы, сказал мне Топа. — Не только внешне. У нее такая внутренняя... неразрывность. У честных людей между словом и делом можно просунуть лезвие, у бесчестных — бревно. А у нее — ничего. Она как вода.

— Илга — иннена, — отвечаю ему. — А они ведут свой род от женщин, совращенных Кеесе. Потомки стихийных духов похожи на них, это естественно. Каковы духи рек? Я знаю двух. Кеесе развратен, а Перпона жестока, но они, и правда, не лгут. Только правдивость иннены не означает, что она будет тебе верна.