Мелочь пузатая, общий файл

  Еще через час, сидя в жарко натопленной избе (что неприятно удивило — не тепловым насосом, а дровяной печью), пожирая оладьи с медом, я слушаю странного бородатого дядю. Он — здешний староста, для деревенского люда — начальство в общественных делах и гарант соблюдения местных традиций. А что странный, так и традиции странные. Например, полный запрет на применение магии, что лишает многих бытовых удобств. Мне выдали тунику из грубого небеленого холста и потребовали убрать ту изящную конструкцию, которую я на себя навертела. Убрала, втянув струи силы и спрятав источник. Неприятно, конечно, подол длинный, под ногами путается, ткань шершавая, соски царапает, но терпеть можно. Я тут ненадолго, вот разживусь металлической кружкой или котелком — и в путь, и мешок этот дерюжный им сразу верну. Обещаю бородачу, что за меня заплатит Контора, достаточно зайти в любое, самое захолустное, отделение, но он отказывается, и кружку дает глиняную. На обожженную глину глиф надолго не ляжет, быстро рассеется, ну да плевать, пока до цивилизации доберусь, подновлять буду. Потихоньку пробую эфироконтакт с донышком и понимаю, что оно не реагирует на магию вообще, материя как бы отворачивается в сторону от силы, "проскальзывает", как у щита четырех стихий. Поднимаю глаза:

  — Так... магия запрещена, а на кружки щиты ставите? Забавная традиция, однако.

  В ответ — улыбочка:

  — А ты чего хотела, магичка? Я могу и тебе силу завернуть, чтобы мерзостей не творила. Я же бог.

  — Что, опять? Еще один? — меня уже на нервный смех пробивает, что-то в нашем антитеистическом государстве стало от всяких божков не протолкнуться. — Неужели аватар Элима?

  — Почему Элима?

  — А кого еще? Ты же нервно относишься к магии...

  — Не тычь мне, соплячка! — божество прикрикнуло на меня, и, задрав бородищу так, что стало видно морщинистую шею с неопрятными редкими волосками, величаво продолжило. — Я старше вас всех, вместе с вашим Элимом, и...

  — Слабее их, — добавляю я. — Если вынужден орать на меня, а не приструнишь по-божески, — и подмигиваю.

  Ну, да, я ждала эмоционального взрыва, агрессии, источник окружил меня плотным коконом силы, а получила пшик: мужик тяжело вздохнул, совладал с гневом и опустился на скамейку.

  — Я отказался от божественных сил, ибо это вредит Миру.

  — Миру? Какому? Ирайя насквозь магична, Вселенной, понимаешь ли, навредить сложно, а уж поломать танец Великих не дано даже межмировым божествам. Видала я одну мешавшуюся...

  — Ее развоплотили?

  — Нет, даже не лишили силы. Просто передали щелбан. Знаешь, она больше не рискует.

  — Вот и я говорю — нельзя иметь силу! А если имеешь — пользоваться ей. Это противоестественно.

  — Почему?

  — Это насилие над природой.

  Вот же ёж тебе в дупу... Еще один веган-эколух.

  — Ты дышишь? — спрашиваю. — По земле ножками ходишь? — вижу, что не понимает, к чему клоню, но кивает. — Это насилие?

  — Нет, ибо то же делают животные, и мир этому не противится.

  — А это вопрос. Не трогая местную флору-фауну, которая вся привозная, поговорим об одном первичном мире. Я оттуда родом.

  — Так ты...

  — Божество, ага. Но о-очень мелкое и в условно смертном теле. Зато способна ходить из мира в мир. И выросла не здесь. Так вот, там, откуда я родом, подавляющее большинство видов живых существ вымерли. То межвидовая конкуренция, то катастрофы, то медленное изменение условий существования. Кто не приспособился — сдох и потомков не оставил. А приспособления могут быть разными. Те же термиты меняют под себя ландшафт, а кролики способны превратить зеленые холмы в бесплодные останцы, — "термиты" и "кролики" пришлось сказать по-русски, нету здесь этих животных. — И это не страшные монстры, первые — бледные мягкотелые насекомые, не переносящие солнечного света, вторые — травоядные пушистики, глупые и не способные всерьез защититься от кого бы то ни было, только вот едят и размножаются они быстро и много. Можно ли считать это насилием?

  — Животные — неразумные твари.

  — А разум — такое же приспособление, как челюсти гилид и быстрота гленков. Человеки, нагхи, орки, альвы, гномы — все разумные расы тут такие же пришлые, как животные и растения, поэтому на Ирайе мы не видим тех условий, которые сформировали наш разум, наши тела и энергетику. А вот я мельком заглянула в прошлое орков, и видела там лес, населенный крупными и крайне опасными хищниками, и в прошлое людей — и увидела холодную и голодную степь с огромными травоядными, убить которых исключительно сложно, а, не имея соображалки — вообще никак. Считаешь, разум не нужен?

  — Разум — это не сверхъестественная сила.

  — Однопричиндально, уважаемый, если сравнивать их влияние на мир. Увидев мою прошлую родину, ты бы не поверил, что магия там слаба и почти никем не используется, и что о богах только слышали, но не видел никто. Тамошние технические приспособления ездят быстрее здешних дварфийских големов и летают выше и дальше драконов. Проблемы, конечно же, есть, и их куча, но без проблем люди никогда не жили. Кроме того, хоть я сама и не видела, но наслышана о мирах, где маги продвинулись гораздо дальше местных, ирайских, и могу сказать — там тоже не адские земли. Не лучше и не хуже, чем у нас, только радости и беды другие, а соотношение то же. Подозреваю, что найти беззаботную жизнь разумным существам не светит — и стоит ли? Так вот, памятуя о вымерших видах, добровольно отказываться от средств решения собственных проблем — глупо. Проще уж сразу в петлю, не так тяжело подыхать.

  Вижу, что не согласен, а крыть нечем — он ведь божественной чуйкой ощущает, что я не вру, но признать факты не может, если мне поверить — то надо пересматривать убеждения, а их возраст, ну, никак не меньше тысячи лет. Обычные-то люди свои, выработанные за три-четыре десятилетия, менять не хотят, а тут в двадцать пять раз больше времени прошло. Тягостную паузу прерывает появление трех молодцов, с грохотом ввалившихся в сени и с трудом протолкнувшихся в комнату. Шапок нет, рожи красные, волосы дыбором, какие-то драные кацавейки на плечах. Они запыхались, напуганы и с надеждой глядят на своего предводителя.

  — Там, э...

  — Ну, ...ть, оно такое...

  — Зубы вот так...

  — И глазищи горят! Вдоль дороги плывет — вона оттуда!

  Божок поднимает руку:

  — Я все знаю. Не бойтесь, дети мои. Это демоны, но они пришли за ведьмой, и вас не тронут.

  — Тронут, — говорю. — Если это то, о чем я думаю, очень даже потрогают. Зубами.

  Мужики синхронно вздрагивают и пятятся от меня.

  Отставной божок делает пронзительный взгляд и протягивает к ним обе руки:

  — Перестаньте трусить, вы же мужчины! Выкиньте ведьму за ворота, и не думайте более. Я же с вами, и все будет хорошо.

  Но мужики мнутся и отворачиваются, и мне приходится выйти из дому, а потом и за ворота самой. В этой деревне больше нечего делать.

  На улице темнота и мороз. Сбрасываю надоевшую тунику, окутываюсь собственной силой, и понимаю, что вот теперь мне дышится легко. Ну, как, схватиться с голодными тварями, или пускай лопают недоумков? С одной стороны, было бы поделом, но с другой... Не люблю богов. Особенно таких, благостных давальщиков невыполнимых обещаний. Если я развернусь и уйду — "гости с той стороны" сожрут всю деревню, примутся за следующую, а божок просто вовремя смоется и будет охмурять других идиотов. Пусть уж пока тут все остается по-прежнему, потом разберусь, а метку этого существа я крепко запомнила, не отвертится. Делаю шаг в темноту, потом еще один, принимая состояние локаны, а на третьем меня приподнимает над дорогой и медленно уносит во тьму.

   Тварей чувствую почти сразу. Да, это модификация "ужас орка", нечто ощетинившееся клыками, шипами, рогами и мелкими крюкообразными выростами, да еще почти половину монстрячьего тела занимает пасть. Но, к счастью, оно не вполне реальное, чисто энергетическое, не обладающее физическим телом. На этот раз мне повезло, на Кугро были и те, что намного опаснее. Но тут своя специфика. Драться с ними, используя боевые плетения, бесполезно — проглотят и не подавятся, нужно ввести в их тела разрушительные программы. Астральный деструктор, нарушающий целостность сути — оператор смеха, опробовано еще до строительства Эйде. Эфирный деструктор, разрушающий плотную оболочку — прямой хагалаз, безо всяких добавок. Меняю состояние и продуцирую множество высокоэнергетичных частиц с двухслойной начинкой. О, монстрятина учуяла, двинулась в мою сторону — жрать, жрать! Ловите, кушайте, не обляпайтесь! И, оставив тварям кучу "подарков", левитирую в небо, подальше от шипов, клыков и когтей. Заглотили они их или нет, не вижу, но чувствую —

  Съели! Как вовремя я вверх-то ушла... Это в астрале твари сдуваются, а тут их разрывает, будто газовые баллоны. Где ж они энергией так накачались, что аж лес подкосило метров на сто вглубь, а из опушки, насколько могу судить издали и в темноте, получился салатик. И с какой стороны они, интересно, приплыли? Сканирую окрестности, ощущаю присутствие магии — скорее всего, сильно растянутый щит камня, причем, на последнем издыхании, поврежденный и истекающий силой. Левитирую в эту сторону, за перелеском опускаюсь ниже, пытаясь разглядеть что-то в отблесках догорающих домов. Слишком увлеклась тепловым зрением — излучение головешек слепит, тру глаза — и подпускаю еще парочку "клыкастых". Они не прочь закусить такой энергичной штучкой, как я. Резко взмываю, аж уши закладывает. Пока они вразвалочку за мной поднимаются, сыплю на них "слоеное конфетти". И снова вверх, льдинки забивают нос, легкие с надсадным хрипом хватают разреженный воздух. Два хлопка подо мной. Медленно опускаюсь. Бедные мои уши, кто ж вас будет латать... Хорошо, все остальное тело защищено коконом, а вот дурной голове от перепада давления крепко досталось. Ну, где тут наши твари? Уже кончились? Как мило с их стороны. Всего-то набралось пятеро. А вокруг Зерна Хаоса перед тем, как его смело в другой мир, крутилось не меньше полусотни. Значит, на порядок больше бродит где-то еще.

  Спускаюсь вниз. Там сгорело три дома, точнее, два дома и кузня. Кто-то живой из людей в округе еще есть — тот, кто держит щит, и те, что за ним укрываются. Приземляюсь в тени деревьев, присматриваюсь и причувствуюсь, выходить не спешу. А ну, как сочтут тварью и чем-нибудь засветят промеж глаз? Прочищаю горло.

  — Эй, — кричу. — Есть кто живой?

  Тишина, потом скрежет железа и глухой голос.

  — А ты сам кто?

  — Неужто не поняли? Маг.

  — Ма-аг? — недоверчиво. — А где взрослые? Что опять мальца-то прислали?

  — Я не малец, — кричу. — Женщина. Просто охрипла.

  — Ну, раз так, иди сюда, — орет дядька. — Знакомиться будем.

  И ржет.

  Подхожу, медленно и осторожно. Мужчины меня так же осторожно оглядывают, и вдруг начинают отворачиваться. Ой, да я же голая, точнее, выгляжу голой — силовой кокон прозрачен. Делать иллюзию нет сил, я в них вообще не мастер.

  — Простите, — говорю. — За такой вид. Случайно голышом оказалась, из одежки выпрыгнула.

  В ответ сдавленное фырканье.

  — И тебе что, не холодно? — вылезает парнишка лет пятнадцати. — По такому морозу, да голяком в небе летать?

  — Магией греюсь, — отвечаю. — Силовой кокон для тепла непрозрачен.

  — Держи, — дядька, который первым со мной заговорил, протягивает меховую жилетку, длиной до колен и шириной в полторы меня, и веревочный поясок. — Прикрой стыд.

  Надеваю, запахиваюсь и затягиваю пояс, теперь я как настоящий лесной орк, из самых диких, и только тогда мужчины поворачиваются ко мне лицами. Трое чистокровных людей: два взрослых, один парнишка, и ему, наверно, все же меньше пятнадцати, но именно он — маг земли, не аграрий, а будущий строитель или горный инженер, чему уж дальше будет учиться. На нем замызганная куртешка с нашивками какого-то учебного заведения, но явно не столичного, я что-то этой символики и не вспомню. Второй, тот, кто мне отдал жилетку — кузнец: характерные ладони и фигура, мне ли не знать, и видно, что именно он — мастер, а третий, крупный губастый парень с напуганным лицом — подмастерье, молотобоец.

  — Хюльда Приграничная, — представляюсь я первой. — Маг-универсал с уклоном в рунологию.

  — И еще темнавка! — встревает подросток. — А я — Топка Кобеня.

  — Топка? А полным именем?

  — Топор, — стесняется он.

  — На практику приехал, — кивает кузнец. — Подвалы устраивать, стены укреплять, фундаменты ставить, а они, — махает рукой в сторону деревни. — Магии не признают. Вот у меня и жил. Как там, на диплом теперь хватит? — подмигивает парнишке, и тот совсем теряется. — Если бы не Топа, мы бы вас не дождались. Заели бы твари, совсем. Теперь так всегда будет?

  — Всегда — не должно, — отвечаю. — Прорвалось около полусотни, в районе Кугро. Его вообще до голого камня облизало, так что на архипелаге им поживиться нечем. Какие-то, наверняка, в море ушли, русалам жизнь портят, каких-то на сушу вынесло, но сколько их точно попало сюда или туда, я не знаю.

  — А правда, труполюбы себя подзорвали? — снова лезет Топор. Вот не зря его прозвали Кобеней, непосредственность у парня, плавно переходящая в наглость. — Вчера ка-ак бумкнуло! А земля до сих пор трясется.

  — Труполюбы, — отвечаю. — В другой мир ушли, который им больше подходит, но дверь в него долго открытой держали, вот через нее и налезло.

  — Что, все ушли? Насовсем? А почему земля волнуется?

  — Потому что они освободили источник, — говорю. — От своего присутствия. И он дал неконтролируемый выброс. Тектонику проходили? — кивает. — Что будет, если сперва перекрыть путь энергиям, а потом резко освободить?

  — Вулканический взрыв с эфирной компонентой.

  — Ну, — говорю. — До взрыва, к счастью, не дошло, все-таки, какой-то отток происходил, но извержение идет до сих пор, и утихнет ли само — неизвестно.

  — И что теперь делать?

  — Поспать мне надо, уже двое суток болтаюсь, как цветок в проруби: поела один раз, да и то оладьев, а глаза ни на час не сомкнула.

  В общем, нашла местечко почище, устроилась... потом подумала, и предложила мужикам рядом присесть, чтобы можно было на всех надежную защиту растянуть. "Если что, — сказала. — Будите, не стесняйтесь. А то я сейчас и свою смерть просплю". Покивали, перебрались поближе, смотрю — на угли котелок с водой поставили, значит, не заскучают. Можно, наконец-то, поспать. В черный сон упала, как в пропасть, летела, будто бесчувственный камень, пока кто-то не выдернул меня — резко, одним движением — в Туман.

  Как кто — Арагорн. Стоит, губы поджавши.

  — Ну, и что ты сделала?

  — Отправила Зерно вместе с носителем в тар-тарары.

  — А я тебе что сказал?

  — То, что было невозможно исполнить. Как ты вообще это представляешь — лич, старше меня многократно, сильнее, опытнее, раздает указания ревенантам, готовится к ритуалу, а я рядом хожу и ною — "Дяденька, открой ларчик-то! Дай посмотреть".