— Вот как будешь на моем месте, — Нимве мельком глянула на юношу, — можешь травить. А пока что я на своем месте, и...
Она смолкла, потому что к ним шел человек герцога с большим кувшином.
— Ну, чего, драгоценные, — он опустил кувшин на землю. — Щас будем вас поить.
Нимве словно невзначай загородила мага собой, чтобы сторож не заметил его открытых глаз. Но тот, похоже, был слишком занят, плеснул воды в черпак и вразвалочку направился к кусту, где был привязан Инис. Нимве наклонилась к Мафхору и прошептала в самое ухо, так тихо, что сама едва услышала:
— Пожалуйста, притворяйтесь, будто спите. Будто мое снадобье на вас подействовало, умоляю.
Маг пошевелился, но Нимве остановила, положив ладонь ему на грудь.
— Двоих они уже убили, и нас всех убьют, — шептала она, озираясь через плечо. — Нас захватил герцог Окдейн. Всех ваших на ферме перебили, он и нас убьет, на вас одна надежда. Если он поймет, что я не снотворное вам даю, он вас застрелит, а меня... Пожалуйста! Просто притворяйтесь, ладно?
— Хорошо... — тихо отозвался Мафхор. Сторож ходил около кустов, где сидели остальные пленники, и болтал не переставая.
— Вы спите, — прошептала Нимве. — Надо поспать. Холодно вам? А?
Он слабо кивнул. Сняв плащ, Нимве накрыла мага, укутала его босые, ледяные, как у трупа, ноги.
— Лучше всего чурбаком ему по лбу, — проворчал Чик.
— Тихо ты! — шикнула Нимве и оглянулась, не услыхал ли сторож. — Не твое дело!
Чик, похоже, обиделся, замолчал и отвернулся, но у Нимве не было ни сил, ни времени переживать по этому поводу. Совсем стемнело, над ухом, путаясь в волосах, тоненько жужжали комары. Нимве прислушивалась, дышит ли Мафхор, мать когда-то говорила ей, что если принять много опиума, можно просто перестать дышать и незаметно умереть. Но маг дышал, и она молилась про себя, чтобы он не умер, чтобы оклемался, иначе их ничто не спасет. Постояв некоторое время, Нимве опустилась на траву и легла под повозкой, свернувшись калачиком. Чуть погодя услыхала, как возится Чик. Через мгновение ощутила его прикосновение. Он подполз, молча лег рядом и укрыл полой плаща.
— Чик, — шепотом позвала Нимве.
— Чего? — откликнулся паренек.
— Извини.
— За что?
— Что орала на тебя.
— Да ничего.
— Чик...
— Да?
— Спасибо, что понял, когда... Ну, со снадобьем.
— Тебе спасибо, — он вздохнул, зябко ежась на влажной траве. — Ты смелая. Как ты только решилась? А если бы герцог догадался?
— Ну, не догадался же. Да и ты здорово их провел.
— Ним, слушай...
— Ну, — Нимве лежала с закрытыми глазами. Земля качалась, укачивала ее. Чик был теплый, дышал в затылок, и она чувствовала, как ее все сильней сковывает дремота.
— Думаешь, он нам поможет? — спросил Чик.
— Кто?
— Да Мафхор.
— Надеюсь. Кто, кроме него...
— Только бы этот герцог не решил раньше... Вдруг он решит нас до того, как...
— Чик...
— А? Чего?
— Давай спать.
Глава 10
Прошли сутки с небольшим после того, как слуга разлил опиум, и Мафхор, крепко привязанный, не в силах шелохнуться, стал мучиться от боли. И хотя заметила это только Нимве, — маг превосходно держал себя в руках, — но она прекрасно понимала: это всего лишь вопрос времени. Сколько еще пройдет, пока боль так усилится, что он больше не сможет ее выдерживать? Пока люди герцога не поймут, что он в сознании? А тогда... тогда... Нимве и думать не хотела, что произойдет тогда. Она уже начала жалеть, что вообще все это затеяла. Ведь для того, чтобы освободиться и освободить остальных, Мафхору нужны силы. Даже для того, чтобы сварить обед, нужны силы, а чего уж говорить о магии. А он в таком состоянии, что развяжи его сейчас — он и сесть не сумеет без посторонней помощи. И, хотя Нимве старалась не давать себе воли, в сердце поселилась паника, и все росла, росла, пуская корни, грозя захлестнуть с головой.
Ларра начинал слабеть, видно было, что держится он из последних сил. Переходы давались все трудней, он без конца падал, и герцог пригрозил, что если Ларра будет их задерживать, его бросят в лесу, волкам на съедение.
Вечером шестого дня остановились на ночевку. Сторож раздал ужин, и Нимве попыталась накормить Мафхора, но тот отказался от еды, как она ни уговаривала.
Поев, Нимве и Чик привычно устроились под повозкой. Лагерь быстро затихал, только сторож сидел неподалеку от костра, и Нимве, лежа под плащом, глядела на его неподвижный силуэт, черневший на фоне пламени. Она долго не могла уснуть, гадая, сколько еще идти, и что случится, когда они наконец прибудут на место. Усталость сморила ее незаметно.
Приснился дом. Нимве шла по лесу к пасеке, солнечные блики позолотили листву над головой. Теплый ветер дышал в лицо запахами цветущего луга, и невидимые взгляду птицы звенели в кронах.
Мама стояла возле улья. Радость затопила Нимве сердце, и, кинувшись вперед, она окликнула:
— Мамочка!
Та не ответила, продолжая возиться с вытащенным сотом.
— Мамочка, что... — Нимве коснулась ее плеча. Хелеа обернулась, и Нимве отпрянула: вместо серых маминых глаз на нее смотрели черные и острые Мафхоровы глаза.
— НИМ!!!
Нимве вскинулась, приподнялась на локте, повела вокруг ошалелым сонным взглядом...
В безоблачном небе пылали звезды. Тихий воздух светился лунным серебром и звенел от пения сверчков. Нимве постепенно успокаивалась, сон бледнел, уходил, будто вода в песок. И когда она уже улеглась, натягивая сползшее покрывало, взгляд упал на край поляны, и Нимве замерла. Из леса за костром наплывал туман, млечно-белый, испускающий свечение, стелился по земле, как живое существо, и полз, медленно двигался вперед. Вот он подкрался к костру... Призрачное облако прильнуло к пламени, и костер потух, будто свеча. А туман скользил между стволами, обволакивал кусты и деревья, и спящих людей, источая мертвенное сияние, клубясь, точно пар над котелком — и Нимве услыхала, как кто-то зовет: "Ним..."
Это было совсем как только что, во сне. Голос прозвучал прямо в голове, и Нимве вздрогнула. Перевела дыхание в надежде, что почудилось, и снова услыхала: "Ним! Ним... встань..."
Заколдованная этим голосом, бесплотным и звенящим, Нимве выбралась наружу, поднялась, цепляясь за повозку. Из темноты, со смрадной гнилой соломы, на нее смотрел Мафхор. Глаза блестели из черных провалов. Нимве отшатнулась — и услыхала его шепот:
— Ним... возьми бурдюк... с водой...
Он просто хочет пить, подумала Нимве. Схватила бурдюк, попыталась нашарить кружку, но маг остановил:
— Нет, облей... мои веревки...
Он, видно, бредит, он просто...
— Полей на веревки... водой, Ним, — попросил Мафхор.
— Но...
— Просто... полей. Послушай меня...
Ничего не понимая, Нимве смотрела в его лихорадочно блестевшие глаза. Придвинулась ближе и плеснула из бурдюка на веревки, стягивавшие запястья Мафхора.
— Теперь... отойди, — сказал он.
Нимве подчинилась. Губы Мафхора зашевелились, но Нимве не смогла разобрать ни слова. А маг шептал, шептал, это продолжалось долго, а потом Нимве увидала, как веревки, будто змеи, стали извиваться, скользить вокруг его запястий, узлы сами собой развязались, и путы упали наземь. Мафхор тихо застонал, слабо двигая руками. Через пару минут открыл глаза и попытался сесть, но ничего не получилось. Он, похоже, совсем обессилел, и только беспомощно возился на гнилой соломе. Очнувшись от оцепенения, Нимве помогла ему подняться. Кое-как удерживая равновесие, едва не касаясь лбом колен, Мафхор цеплялся за борта телеги и судорожно втягивал воздух.
Когда наконец магу удалось отдышаться, он подобрал босые ноги, выпрямился и повернул бледное лицо.
— Теперь слушай, — его голос прозвучал тверже. — Что бы ты ни увидела, ничего не бойся. Только делай то, что я тебе скажу. В точности. Ты поняла?
Нимве кивнула.
— Хорошо, — сказал Мафхор. — Теперь облей свои кандалы.
Нимве полила кандалы водой из бурдюка. Маг притянул к себе ее руки, взялся за цепи и снова зашептал, закрыв глаза. В мгновение ока кандалы рассыпались, распались на запястьях, будто их сожрала ржавчина. Нимве обмерла. Мафхор тем временем потянул к себе бурдюк, попытался поднять, но сил не хватило. Встрепенувшись, Нимве помогла ему напиться. Маг положил ладони на бока емкости и снова принялся шептать. Язык был незнакомый, Нимве уловила только что-то вроде "авья" и "айрима", повторенные несколько раз.
— Освободи остальных, — выговорил маг. Нимве глядела, не понимая. Он объяснил:
— Облей этим кандалы. Иди же!
Она опять кивнула, а он сказал:
— И запомни. Ничего не бойся.
Нимве взяла бурдюк. Стараясь не шуметь, прокралась к кустам, где сидели остальные.
Пленники спали, у Нимве не было времени их будить. Она сделала, что велел Мафхор: облила водой кандалы на первом, кто попался, и человек тут же открыл глаза. Это оказался Сэтнар. Он резко сел. Нимве прошептала:
— Тише, ваше высочество!
— Кто... — начал он, но, узнав Нимве, изумился:
— Ты чего... ты как... Как ты освободилась?!
Нимве не стала объяснять, бросилась к соседнему дереву, плеснула водой на чьи-то кандалы. За спиной ахнул Сэтнар, звякнуло железо. Работает, подумала Нимве, это работает! Сердце словно раздулось от ликования, и она кинулась к третьему пленнику, потом к следующему...
Освободив всех, она обернулась, но из-за деревьев не увидела повозки. Лагерь по-прежнему спал, туман путался меж стволов, мерцая холодным светом.
— Как ты это сделала? — Инис тронул ее за плечо. Нимве прошептала:
— Пожалуйста, ваше высочество, тише, умоляю. Нам надо... — и вспомнила о Чике. Сдавленно ахнув, прижала к себе бурдюк, вода глухо булькнула на самом дне.
— Подождите нас! — Нимве бросилась назад, не получив ответа.
Подбежав к телеге, с маху остановилась. Мафхор по-прежнему сидел на соломе, неподвижный, будто статуя, но не это поразило Нимве. Под деревьями, в десяти шагах, чернела огромная тень, высотой в два человеческих роста.
Нимве судорожно втянула воздух, ставший вдруг сухим, обдирающим горло. Тень зашевелилась, качнулась из стороны в сторону. Шумный вдох... Тихое ворчание... Неподалеку тревожно фыркнула лошадь. Нимве отступила на шаг, потом еще. Что-то легко коснулось сознания, и бесплотный голос произнес: "Ничего не бойся." Нимве вздохнула. Не отрывая взгляда от тени, на негнущихся ногах подошла к повозке.
Маг сидел, покачиваясь. Заглянув ему в лицо, Нимве увидела широко открытые глаза, черные и неподвижные. Маг смотрел на нее — и сквозь нее. Шептал, не переставая, держал открытые ладони перед собой, а между ними плыла светящаяся паутина. Сияющие нити вились, разматывались как клубок, пронизывая темноту, солнечный ореол вокруг мага разрастался. Волосы на голове Нимве встали дыбом. Она завороженно следила, как ткется световая паутина, и не смогла бы шевельнуться, если бы звяканье цепей внизу, прямо под ногами, не привело в себя. "Чик!" — ударила мысль. Нимве нырнула под повозку и столкнулась с юношей лицом к лицу.
— Там... — сказали его прыгающие губы. — Там...
— Тише, — Нимве заставила его вытянуть руки, плеснула на кандалы остатками воды. Железо медленно осыпалось ржавой окалиной. Глаза у Чика сделались огромные и круглые, но Нимве не стала ничего объяснять, схватила его и поволокла из-под телеги.
Выбравшись на открытое пространство, они помчались к деревьям.
— Стоять! Вы! А ну, стойте! — заорал кто-то.
Нимве оглянулась и увидала людей с мушкетами в руках. Вскрикнув, бросилась к лесу, и тут тишину прорезал оглушительный рев. Из темноты, с края прогалины, к костру метнулась черная туша, взмахнула лапой — и маленькая фигурка сломанной куклой отлетела в сторону. Люди завопили, раздались выстрелы, огненные сполохи взорвали темноту. Чик дернулся, но Нимве вцепилась в него мертвой хваткой, не давая убежать.
— Ничего не бойся, ничего не бойся, — шептала она, будто заклинание, но тут же едва не заорала вместе с остальными: из лесу выскользнули силуэты, напоминающие огромных псов, и набросились на людей возле потухшего костра. Воздух наполнился звоном и гудением тысяч насекомых, которые лезли в глаза, в рот, путались в волосах.
Не владея собой, Нимве завопила, слепо заметалась, размахивая руками, в панике пытаясь убежать, но не находя дороги. Через кусты ломились кабаны, косули и олени, сверху, шурша в кронах, пикировали ночные птицы... Медведь с диким ревом крушил все вокруг, вздымаясь на дыбы, размахивая когтистыми лапами, кто-то дико верещал, словно его пожирали живьем. Нимве рванулась в темноту, столкнулась с человеком, увидала совсем близко дикие глаза — и узнала Чика.
— Чик! — Нимве вцепилась в него и затрясла. — Чик, стой! Погоди!
Он тоже ее узнал и остановился.
— Где все? — задыхаясь, спросила Нимве. — Где остальные?
— Не знаю... — хрипло выдавил Чик. — Я не...
Из кустов скользнуло гибкое серое тело, зеленые глаза сверкнули, и Чик попятился. Но волк словно не заметил их. Развернувшись, исчез в зарослях малины.
— Творец Вседержитель... — губы юноши тряслись. — Великие Владыки, помилуйте нас...
— Чик...
— ... помилуйте и спасите...
— Перестань! — Нимве влепила ему пощечину. Моргнув, он уставился на нее.
— Ты чего, спятила?
— Успокойся, слышишь?
— Нашла время драться... Нас сейчас звери сожрут, а она...
— Не сожрут.
— Ну, да, они на нас полюбоваться явились!
— Нас не сожрут! — ему в лицо заорала Нимве. — Они нас не тронут! Приди в себя! Ищи остальных! Ищи принцев, слышишь?! Звери нас не тронут!
— Да ты откуда знаешь?
— Он так сказал! Он велел ничего не бояться!
— Кто?
— Найди их! — крикнула Нимве. — Звери тебя не тронут!
И, отвернувшись, бросилась в малинник.
Она не знала, сколько металась по лесу в поисках спутников, но то, что обещал Мафхор, сбылось. Мимо проскальзывали угрюмые силуэты волков, раз она столкнулась с медведем, который, видно устав крушить лагерь, бродил поблизости, но ни один зверь не тронул ее, даже не остановился, чтобы обнюхать. А насекомые, наводнившие лес, только мешали, однако не кусали.
Нимве отыскала Ларру и принца Сэтнара, заставила вернуться к лагерю. Чик привел остальных двоих. Странно, но лошади не взбесились и не разбежались, творившееся вокруг словно обошло их стороной. Правда, они выглядели сонными и не захотели трогаться с места, некоторое время пришлось вести их в поводу, почти тащить мимо лагеря, где все еще не унимались беготня и крики. Только в стороне, под деревьями, куда шум долетал смутно, лошади внезапно пришли в себя, забеспокоились, и пленники проворно забрались в седла.
— Подождите, — Нимве единственная стояла на земле, снизу вверх глядя на спутников. — Вы что? А он?
— Кто? — спросил Сэтнар.
— Как то-есть — "кто"? Мафхор!
