Нимве и Чик переглянулись.
— Вот оно и выходит, что ничего у вас не выходит, — снисходительно заметил Ларра. — Хоть вы десять раз благородными прикинься. А я вам скажу, почему: морочит вам голову ваш Мафхор. Помните, чего он в лесу, у озера говорил?
— Да мало ли кто чего говорил, — не выдержал Чик. — Ты о чем?
— А о том, — Ларра вскинул палец. — Об этом самом. Помните, как заговорили о планах герцога Окдейна, будто он хочет переворот устроить, а для этого ему надо принцев украсть? Да чего ж вы беспамятные-то такие...
— Но причем тут герцог? — подавленно спросила Нимве.
— Здрасьте, пожалуйста, — Ларра выглядел очень довольным. — Герцог тут — главная фигура. Ведь это Мафхор, кажется, и сказал тогда, что без сообщников дядюшке Окдейну свой план нипочем не провернуть? Ну, вот, — Ларра довольно усмехнулся.
— Чего — вот? — упирался Чик.
— Да мозгами-то пораскинь, — сердито ответил Ларра. — Чего ж мне все тебе разжевывать. Граф здешний — он и есть герцогский сообщник!
Нимве и Чик во все глаза уставились на Ларру.
— Врешь, — медленно вымолвил юноша. — Откуда ты...
— Да вот отсюда, — Ларра постучал себя пальцем по лбу. — Неужто же Мафхор ваш мне рассказал! Держи карман, о самом важном он всегда молчит.
— Но, — прошептала Нимве, — но Мафхор ничего об этом не говорил...
— Ясен пень, не говорил. А я тебе о чем?
— А о чем? — закипая, осведомилась она. — О чем? Ты хочешь сказать, будто Мафхор обо всем знает, а нам не говорит?
— Молодец, наконец-то догадалась.
— Я тебе не верю, — Нимве стиснула ладони. — Мафхор не стал бы... он не стал бы...
— Вас подставлять, да? Эх, и дурачки же вы доверчивые. А ведь это как раз то, что он и делает.
— Так чего же, по-твоему, герцог тут? — Чик принялся озираться, словно ожидал под каждым кустом увидеть по притаившемуся герцогу.
— А я разве знаю? Если он и тут, так прячется. Но я бы не удивился.
— То-есть, ты хочешь сказать, Мафхор нас использует? — Нимве подняла голову. — Граф предатель, а Мафхор обо всем знает, но... Что Мафхор нас использует как марионеток? Как приманку? Это ты хочешь сказать?
— Да зачем говорить, коли ты и сама догадалась.
Нимве вскочила и повернулась к спутникам:
— Это неправда. Этого не может быть! Я тебе не верю!
— Да неужто? — Ларра прищурился. — А я ведь и слова про Мафхора не сказал. Ты сама ему приговор-то сообразила, разве нет?
— Я... я... — Нимве застыла, пораженная этой мыслью. — Неправда! Перестань мне голову морочить! Никакого приговора я не выносила! Я просто сказала, что ты неправ!
— Ладно, — чем больше кипятилась собеседница, тем хладнокровнее становился Ларра. — Дело твое. Можешь сама его об этом спросить.
— И спрошу!
— Вот именно, спроси.
— И спрошу!
— Я и говорю, спроси.
— И спрошу!!! — стиснув кулаки, заорала Нимве. Листва сирени над головами парней зашевелилась без всякого ветра, и они отшатнулись. Осекшись от их взглядов, Нимве закусила губы, шагнула в сторону — и пошла прочь по дорожке, усыпанной желтоватым гравием, чувствуя спиной пристальные взгляды.
Лишь отойдя на почтительное расстояние, Нимве обернулась. Ларра по-прежнему сидел на скамье, а Чик стоял, словно не решаясь пойти следом.
— И спрошу! — крикнула Нимве, не заботясь, что могут услышать посторонние. — Будь уверен!!
Резко отвернулась и пошла прочь, через цветник, не обращая внимания на роскошные розы, рубинами сиявшие под солнцем.
Глава 7
Поговорить с Мафхором удалось лишь вечером, после обеда.
Маг вышел из залы первым. Нимве нагнала его у лестницы, в полутемном коридоре, возле мраморной колонны.
— Где вы были? — прошипела Нимве. — Я вас полдня ищу!
— Что-нибудь случилось? — сказал маг, оглядевшись.
— Еще как случилось! Я... мы... — Нимве остановилась. В самом деле, чего я, подумала она, может, он ни в чем не виноват.
Мафхор смотрел, черные глаза смутно блестели в полумраке.
— Что такое, Нимве? — его голос прозвучал тихо.
— Послушайте, я... — Нимве помолчала, кусая губы, а потом решительно произнесла:
— Короче, вот что. Мы тут разговаривали... В общем, некоторые думают, что герцог Окдейн где-то здесь. И что вы это знаете, но скрываете от нас. Я хочу спросить: это правда?
Мафхор ответил не сразу. Перевел взгляд на колонну, которая, казалось, источает собственное, млечно-бледное свечение, и проговорил:
— Это Ларра тебе сказал. — В его голосе не было вопроса.
— Да какая разница.
— В общем, правильно. Разницы нет, — маг выглядел спокойным, и по его тону, по каменному лицу Нимве не могла понять, врет он сейчас, говорит ли правду — или лихорадочно обдумывает, что ответить.
— Послушайте, — она подступила ближе. — Если это правда, мы должны знать. Мы не дети, и это, в конце концов, наша жизнь тоже. Мы хотим знать! Это правда?
Мафхор ответил прямым взглядом.
— Я не знаю, — выговорил он. — Хотя, конечно, это вполне может быть правдой. Сам я герцога не видел.
— Но вы подозреваете, что граф с ним связан, так? Поэтому вы боитесь подслушиваний, и все такое.
Мафхор отвернулся и рассеянно провел пальцами по мрамору колонны. Нимве ждала, но он молчал.
— Это так, или нет? — потребовала она.
— Да, это так, — маг снова посмотрел ей в глаза. — Более того. Я почти уверен, что граф — сторонник герцога Окдейна.
— Замечательно! — Нимве едва не задохнулась. — Почему же вы молчали? Почему вы нам не...
— Тише. Тише, Нимве. Я молчал, потому что ни в чем не уверен. Я не знаю, правда это, или нет.
— Не уверены? — озираясь, шепотом воскликнула Нимве. — Вы нас как приманку используете, Чика и меня! Вы бессовестный... — она умолкла, проглотив бранное слово, готовое сорваться с губ. Мафхор молчал и не отводил взгляда. Нимве отвернулась.
— Я просто не хотел вас заранее пугать, — услышала она. — Пойми, я ни в чем не уверен.
— Вы же сказали, что почти уверены!
— Почти. Вот именно. Почти. Нимве, посмотри на меня.
Все еще внутренне кипя, она с вызовом взглянула на собеседника.
— У меня и в мыслях не было вам вредить, — сказал Мафхор. — Я только хочу, чтобы все отсюда выбрались живыми. Уверен, ты этого тоже хочешь. Я не прав?
Нимве дернула плечом.
— Все равно, вы были обязаны нас предупредить, — отрезала она.
— Что сделано, то сделано. Я ведь не скрывал, что мне нужна ваша помощь.
— Но и не сказали правды!
— Повторяю: я ни в чем не уверен. Может быть, герцог отсюда очень далеко.
— Но послушайте, а вы разве не можете прочитать мысли графа?
Мафхор оперся спиной о колонну.
— А тебе это удалось? — осведомился он.
— Вы, верно, шутите, — рассердилась Нимве. — Я мыслей читать не умею, я не маг!
— Но уверен, что ты можешь чувствовать эмоции. — Мафхор смотрел выжидающе, и Нимве с неохотой согласилась:
— Ну, да, вроде того.
— Вот я и спрашиваю: тебе хоть раз это удалось?
Нимве с досадой повела плечом:
— Да нет. Может, из-за этих его... — ее вдруг осенило, и она медленно закончила, округлившимися глазами уставясь на собеседника:
— Из-за его дурацких шапок. А ведь мне это уже приходило в голову...
Мафхор удовлетворенно кивнул и усмехнулся.
— Постойте, — сказала Нимве. — Вы думаете, он это специально? Но тогда... тогда это ведь значит...
— Это может ничего не значить. А может значить, что Окдейн его предупредил. Что граф сознательно загораживается. Металлы защищают мозг от проникновения эмпатов, сам граф вряд ли об этом слышал, а вот герцог знает наверняка.
— И вы подозревали, но ничего нам не...
— Я ведь уже сказал, — остановил Мафхор. — Что сделано — сделано. Теперь ты все знаешь. И мне по-прежнему нужна твоя помощь.
Нимве отвернулась и долго молчала, глядя на лиловую ковровую дорожку, ведущую к перилам, ныряющую вниз, в темноту лестничного пролета.
— Ладно, — согласилась она. — Вы правы, держаться надо вместе. Но не скрывайте от нас, когда что-нибудь узнаете, иначе будете разговаривать вот с этой колонной, ясно вам? Если хотите, чтобы мы действовали сообща, не держите нас за дураков! Вы поняли, или нет?
— Я понял. Понял, — примирительно заверил Мафхор.
— Ну вот так... Мы вам не куклы!
— Я этого и не говорил.
— Еще бы вы это сказали, — Нимве снова сердито отвернулась. Мафхор промолчал.
— Ну, ладно, — через полминуты произнесла она. — У вас есть план? Чего нам делать-то теперь? Вам вроде помощь нужна была...
— Да. Нужна.
— Тогда не тяните, говорите, что надо делать.
* * *
* *
Утром, едва Нимве и Чик сели завтракать, прибежала Леле. Распахнув дверь, сделав небрежный реверанс, бросилась к столу и защебетала:
— Мы уже приказали седлать лошадей! Вы не забыли?
Нимве и Чик переглянулись. Накануне вечером Нимве, жалуясь на скуку, попросила детей графа покататься верхом и показать окрестности, на что те радостно согласились. А уж когда Нимве пообещала, что уговорит Мафхора присоединиться, восторгу Леле не было границ.
— Что вы, конечно, не забыли, — успокоила Нимве. Чик нервно облизал губы и отпил из фарфоровой чашки.
— Тогда я сбегаю, скажу Халу, чтобы собирался! — и прежде чем Нимве успела ответить, девочка вспорхнула с места и исчезла за порогом.
Выехали через полчаса. Несмотря на раннее время, в саду было жарко. Миновав цветник, всадники углубились в заросли. Лошадиные копыта шуршали по еле видимой тропе, которая уводила все дальше, в тень деревьев, скрываясь за переплетением ветвей.
Нимве мучилась, стараясь удерживать равновесие в непривычном ей дамском седле. Сидеть было неудобно, чудилось, что она постоянно сползает назад. Туго зашнурованный лиф платья давил, будто ее заперли в тесную клетку, где и дышать-то невозможно. Занятая тем, как удержаться на лошади, Нимве не замечала красот сада, и удивилась, когда они очутились перед высокой каменной стеной.
— Сюда, — Хал пришпорил жеребца, и всадники двинулись вдоль преграды, по высокой траве, испещренной солнечными бликами.
Через несколько минут подъехали к воротам. Трое мужчин, одетых в одинаковую черную униформу, вскочили, один потянулся к пистолету за поясом.
— Господин виконт! — узнал кто-то, и стражи поклонились.
— Открывайте, — велел Хал, указав плетью на массивные ворота в два человеческих роста.
— Но, ваша милость, — возразил один из сторожей. — С вами нету охраны, а его светлость не велел...
— Довольно, — Хал досадливо отмахнулся. — У себя на заднем дворе мы можем ездить и без охраны.
— Но его светлость граф не...
— Вот этот человек, — юноша указал на Мафхора, — маг, если хотите знать. Какая еще охрана требуется?
Стражи умолкли, переглянулись и, таращась на Мафхора, пошли отворять ворота.
Через лес за стеной вела узкая дорога, которой, видно, часто пользовались. Высокие деревья обступили ее по обочинам и, переплетаясь наверху ветвями, образовали сумрачный зеленый коридор.
В лесу Хал внезапно со смехом хлестнул лошадь Чика, и юноши галопом ринулись вперед, гикая, подбадривая скакунов. Леле помчалась следом, быстро исчезла в чаще, Нимве и Мафхор, оставшиеся позади, могли слышать лишь ее звонкий смех.
— Ну, и что дальше? — спросила Нимве. — Как нам их теперь уболтать? Там же каторга местная, вы мне сами говорили.
— Нужно их убедить, — Мафхор поднял взгляд. — Мы обязаны туда попасть.
— Да кто нас пустит...
— Я почти уверен, что виконт сумеет нас туда провести.
— Ой, не знаю. А если им отец не велел туда ездить? Да и расскажут они потом. А если герцог и вправду здесь, он ведь может догадаться.
— А ты попроси их не рассказывать.
— Да вы что? Они тогда точно что-нибудь заподозрят!
— Они не заподозрят. Скажи, что до смерти боишься их отца, и не хочешь, чтобы он рассердился.
Нимве покосилась на спутника.
— Ну, а это, — выговорила она. — А магией вы не можете как-нибудь?
Мафхор молча посмотрел на нее.
— Я имею в виду, — пояснила Нимве, — найти принцев с помощью магии.
— Если бы мог, — ответил Мафхор, — я бы уже давно это сделал.
Юноши и Леле воротились нескоро. К тому времени Нимве едва сидела в седле, спину от непривычного положения ломило все сильнее. Поэтому, когда остальные перевели дух, Нимве попросила сделать привал. И то правда, стало совсем жарко, лица у всех раскраснелись, поэтому просьбу исполнили с удовольствием.
Мафхор помог ей слезть на землю, и Нимве с полминуты стояла, держась за поясницу, хмуро наблюдая, как спутники достают из седельных сумок провизию. Чик и Хал расстелили на траве, под старым дубом, тканое покрывало, и на него немедленно уселась Леле.
— Хал, а ты питье взял? — спросила она. — Я тебе давала фляги, где они?
— Да взял, взял, на, держи, — виконт бросил на покрывало большую кожаную флягу, украшенную тиснением.
— Нимве, садитесь со мной, — Леле прикрылась ладошкой от солнца.
Нарезать хлеб досталось Чику. Мафхор, сидя подле, на сухом стволе упавшего дерева, молча разливал по стаканам воду, подкрашенную розовым вином.
— Как нынче жарко, — Леле откинула волосы со лба, на раскрасневшемся личике танцевали солнечные блики.
— Пожалуйста, сударыня, — Мафхор протянул Нимве стакан. Она взяла и, отпив глоток, проговорила:
— В лесу еще ничего, прохладно. Воображаю, каково сейчас приходится тем, кто где-нибудь в карьере... на каменоломне...
— Ой, а у нас тут есть каменоломни! — оживилась Леле. — В холмах!
— Да, мы слышали, — кивнула Нимве. — Говорят... Вы только не обижайтесь, но говорят, там у вас каторга, одна из самых ужасных в королевстве. Что люди там мрут... то-есть, я хотела сказать, умирают.
— Это кто же такое говорит? — Хал насупился. — Может, конечно, там и не рай, но условия самые обычные, как в любом карьере. А где вы про это слышали, в городе?
— В столице, — вмешался Мафхор. Он сидел, сцепив ладони на колене, невозмутимый и спокойный, как обычно. Среди зелени кустов, ярких изумрудных бликов листвы, его одежда казалась пятном тени.
— Уверяю вас, это неправда, — сказал Хал, хмуря прямые брови. — Я и сам там бывал с отцом, и не видел, чтобы кого-то хлыстом стегали, или что-нибудь подобное.
Ну, да, как же, подумала Нимве, чинно вытирая руки полотенцем. Станут они при тебе...
— В столице говорят, — вымолвил Мафхор, — что в холмах за карьерами братские могилы, и что люди больше пары лет на этих каторгах не живут.
Хал вспыхнул так, что Нимве показалось: сейчас он или обругает мага, или сделает еще что-нибудь безумное. Однако юноша сдержался и бросил, покраснев до корней русых волос:
— Когда я был в столице, мне никто не осмелился сказать этого в лицо!
