Утром она едва не проспала отъезд, ее разбудило ржание и топот копыт. Она кое-как поднялась, проковыляла к лошади — и опять началась ужасная, изматывающая гонка.
На этот раз принцы избрали иной метод: они вообще не останавливались. Лошади шли рысью, близнецы и их спутники ели прямо на ходу, а Мафхор лишь изредка пил из фляги.
И снова остановились вечером, снова разожгли костры. Нимве лежала под кустом, ее мутило от голода, а по щекам ползли медленные слезы. Потом она уснула, будто провалилась в черную яму.
Следующий день прошел как предыдущий, в беспрерывной езде, принцы иногда меняли темп, но было заметно, что и их вымотало это соревнование на выносливость. Нимве едва дышала — и один Мафхор, казалось, ни капли не устал. Казалось, он может ехать еще год, с тем же бесстрастным выражением лица, будто не человек он был вовсе, а неведомое существо, сделанное из камня, стали и воловьих жил.
Ближе к вечеру они выбрались на берег небольшой речушки. У самой воды росли древние ивы. Сухие листья, устилавшие песок, шуршали под копытами. Солнце садилось в кроны, небо синело, сгущалось, как краска в ведре у маляра. Над черной шапкой леса, еще бледный, повис узкий серп месяца.
Все мужчины, кроме Мафхора, бросились к реке, а Нимве остановилась поодаль, под огромной ивой. Не обращая на нее внимания, а может, и специально, чтобы смутить, парни как один разделись донага и с воплями, с гиканьем попрыгали в воду. Мафхор разулся и побрел вверх по течению, быстро скрывшись в полумраке.
Однако Нимве за мужчинами не следила, хватало забот и посерьезней. Бросив лошадь, спряталась за ивой, так, чтобы не увидели с реки, и осторожно стянула с себя холщовые штаны. Внутренняя поверхность бедер горела огнем, даже в темноте было ясно, что кожа превратилась в сплошную рану. Нимве забралась в воду и сидела там, цепляясь за ветви, покуда от холода не перестала чувствовать собственное тело. Лишь тогда выползла на берег, отыскала котомку и долго рылась в ней. Тошнило, в голове мутилось, перед глазами танцевали черные комарики, и сосредоточиться никак не удавалось. Наконец пальцы нащупали стеклянную баночку. Вытащив лыковую пробку, Нимве зачерпнула душистой мази, принялась втирать в раны на бедрах, задерживая дыхание и кусая губы от боли.
Закончив, совсем без сил, легла на берегу, в одной мокрой рубахе, бездумно уставилась в темнеющее небо. На бархатной глади цвета индиго вспыхивали бриллиантовые точки, ивы по берегу тихонько шелестели, хотя ветра и в помине не было. Одно было ясно: поход закончен, ехать дальше она не сможет. Нимве понимала, что нет смысла просить помощи у этих людей. Она для них помеха, и они будут только рады, если она исчезнет. К тому же, кто они — и кто она: какая-то крестьянка, деревенщина, она ничто в их глазах. Разве ястреб замечает муравья...
Нимве очнулась от холода, в кромешной темноте. Она лежала на сырой траве, свернувшись калачиком, мокрая рубаха, сбившаяся вокруг обнаженных бедер, стала ледяной. Кое-как, на четвереньках, Нимве поползла по песку, волоча котомку и плащ. Будто раненый зверь, забралась под деревья, росшие на верхней кромке берега, упала там, трясясь от озноба и изнеможения, лязгая зубами. Из котомки выудила сухую рубаху и юбку, переоделась, забросила мокрую одежду на куст. Закуталась в шерстяной платок, натянула плащ на босые ноги, но еще долго не могла уснуть, вздрагивая от холода, слушая шуршание в кустах да плеск ручья.
* * *
* *
Что-то мягкое настойчиво тыкалось в щеку. Вынырнув из забытья, Нимве с трудом разлепила веки. Сверху маячил огромный силуэт, черный на фоне яркого дневного неба — она не сразу сообразила, что это лошадь. Оттолкнув теплую морду, Нимве кое-как поднялась, цепляясь за куст, и, скинув плащ, босая, проковыляла к речке. Бедра тут же отозвались жгучей болью, а поясница, кажется, скрипела при движении, как проржавевшие дверные петли.
У кромки берега Нимве присела на корточки, горстью зачерпнула воду. Солнце успело высоко подняться, было около девяти утра, принцы, конечно, давно уехали — и тут же с удивлением она услыхала:
— Ларра! Эй, Ларра! Где мои сапоги? — звал за деревьями принц Инис.
— Здесь, сударь, здесь, — ответил низкий хриплый голос. Нимве перевела дух. Внутри все дрожало, замирая, мутило, и кружилась голова. Она обвела взглядом речку и заметила, как что-то полощется в воде, запутавшись в ветвях ивы, у противоположного берега, ниже по течению. Нимве тупо наблюдала за предметом, пока не поняла, что это штаны, которые она сняла вечером около воды, да так и бросила, а их, видать, унесло приливом.
Нимве встала, подоткнула юбку и, цепляясь за ветви, вошла в воду. Речка была неширокая и мелкая, но мешали водоросли на дне, а течение толкало под коленки. Нимве брела, пошатываясь, пару раз поскользнулась, но все же добралась до другого берега, и, выпутав штаны из цепких ветвей, перекинула через плечо и повернула обратно. Отсюда, как на ладони, была видна стоянка принцев. Нимве показалось, что за ней наблюдают, она заметила нескольких человек, услыхала разговоры и громкий смех, однако она беспокоилась лишь о том, как добраться назад. Вода, будто мягкая, но мощная преграда, упиралась в живот, властно и настойчиво подталкивала течением, голова кружилась все сильнее, и Нимве казалась себе неприятно легкой. Каждый шаг давался с трудом. Река неумолимо напирала, словно хотела сбить добычу с ног и утащить в лес.
А потом вдруг все исчезло. Когда через несколько мгновений она снова ощутила себя, вода лилась в рот, в уши и глаза, обхватила тело сильными ладонями — и, отбиваясь, барахтаясь, Нимве пыталась вздохнуть, ноги искали и не находили дна, а река тянула ее, затягивала в свою ненасытную пасть. И когда Нимве почти захлебнулась, а перед глазами завертелись огненные колеса, что-то резко дернуло вверх, вырвало из водяного плена, и она ощутила ногами песок на дне.
Нимве огляделась, хватая воздух ртом. На нее, будто из тумана, смотрел хмурый рыжий парень.
— Чего ж ты, — сказал он низким хрипловатым голосом. — Идем. Давай-ка, идем.
Обхватив за плечи, он потащил ее к берегу. Нимве пыталась помочь, но тело сделалось непослушным, и все, что она могла, это вяло перебирать ногами.
Когда они наконец выбрались на сухой берег, парень спросил:
— Ну? Ты как, стоишь?
Его лицо, странно размытое, плыло перед глазами, Нимве никак не могла сфокусировать взгляд, но все же сумела узнать камердинера принца Иниса, которого звали Ларра.
— Ты чего, поскользнулась? — спросил он. Нимве кивнула.
— Ну, ладно. Ступай, — он повернулся и пошел прочь. Нимве слепо сделала вперед шаг, другой — и упала. Летний день потемнел, и сердце, сорвавшись, рухнуло в бесконечную черную нору.
Первое, что она услыхала, вынырнув из забытья, был мужской голос, который с удивлением спросил:
— Ей голову, что ли, напекло?
Сделав усилие, Нимве разлепила веки. Увидала над собой лица, поняла, что лежит на земле...
— Очнулась, кажется, — заметил кто-то. — Эй, что с тобой такое?
— Да воды нахлебалась, наверное, — ответили ему. Тон был высокомерный и пренебрежительный.
— Осмелюсь доложить, судари мои, — решительно вмешался низкий голос, — от голода это у ней.
— С чего ты взял?
— Да уж взял, — отозвался низкий и хриплый, и в нем прозвучало едва заметное насмешливое превосходство. — Уж голодный-то обморок я сумею отличить, сударь, не впервой, чай.
Настала тишина, потом первый решительно произнес:
— Ну-ка, Ларра, неси ее к нам.
— Слушаюсь, сударь. — Нимве оторвали от земли, и все вокруг пришло в движение. Это было очень неприятно, и она зажмурилась.
— Надо ее накормить, — снова промолвил первый, когда Нимве коснулась спиной чего-то твердого.
— Мы же договорились не делиться с этими, — недовольно возразил второй, высокомерный.
— Ну, уж прости, Сэт, — холодно отозвался первый, — я не собираюсь наблюдать, как человек умрет с голоду только потому, что мы договорились!
— Ну тебя к черту, слизняк, — пробормотал второй. Приоткрыв глаза, Нимве увидела удаляющиеся фигуры. Рядом был красивый юноша. Нимве долго смотрела на него, пока не узнала принца Иниса. Вздрогнув, она попыталась приподняться. Инис сидел на корточках, рядом устроился его приятель, русоволосый парень, виконт Кейтей, а камердинер принца, Ларра, рыжий, веснушчатый и мосластый, оказался по другую сторону. Он резал что-то на плоском деревянном блюде, ловко орудуя кинжалом. Нимве возилась на земле, как раздавленный жук. Ларра, оставив работу, помог ей сесть, прислонил спиной к сложенным седлам.
— Давай, ешь, — он протянул деревянный круг. На нем оказалось мясо, нарезанное тонкими ломтями. — Сама-то справишься?
Нимве кивнула, взяла мясо дрожащей рукой и сунула в рот. Блюдо сползало с колен, и принц Инис помог держать. Мясо быстро исчезало. Принц велел:
— Нарежь еще.
Ларра покачал кудлатой головой:
— Нет, сударь, нельзя ей. Скрутит с голодухи-то, помрет ненароком. Ты доедай, доедай, — сказал он. — Щас попить принесу.
— Возьми вина, — посоветовал виконт Кейтей. Ларра что-то буркнул и отошел, даже не обернувшись. Глядя на Нимве, принц хмуро спросил:
— И давно ты так? Давно ты не ела?
— Довольно давно, ваше высочество... — еле слышно отозвалась Нимве.
— Я слышал о нем разное, — с гневом бросил принц, раздувая ноздри, — слышал, что он... Но, признаться, я не думал... Как же он посмел тебя не кормить?
Нимве вскинула удивленный взгляд:
— Кто, ваше высочество?
— Что значит — кто? Этот подлец Мафхор! — Инис ударил себя кулаком по колену. Нимве едва не поперхнулась:
— С чего ему меня кормить? Я к нему не имею отношения...
Брови принца поползли вверх, он поглядел на друга... Нимве поняла, что сболтнула лишнее, и отвела глаза. Через некоторое время Инис проговорил:
— Это уже интересно. То-есть, ты хочешь сказать, вы не вместе?
Помедлив, Нимве покачала головой.
— А вот отсюда давай-ка поподробнее, — велел принц. Нимве не подымала глаз. Инис спросил:
— Тебя тоже послал наш отец?
Она снова покачала головой.
— Тогда кто? Кто тебя послал?
Вернулся Ларра с серебряным кубком в руках, но принц сделал ему знак подождать.
— Разве ты не следила за нами? — спросил принц. Помедлив, Нимве ответила:
— Следила, ваше высочество.
— Кто же тебя послал?
— Ваша мать, ваше высочество, королева, — Нимве низко опустила голову.
Ответом была тишина, и она продолжила:
— Я бы... я бы никогда, но она сказала, что арестует мою маму, если я не послушаюсь. Что нас обеих сошлют на каторгу... на соляные копи... Мы даже сбежать не могли, за нами следили, и... и...
— Но почему она послала именно тебя? — удивился Инис. — Ты кто?
— Я... — Нимве осеклась, а потом с горечью ответила:
— Я — никто. Никто! Просто деревенская знахарка... Я никакой не маг, и я... я ничего не умею, ничего! Я не знаю, почему... — голос сорвался, она закрыла лицо руками. Юноши рядом тихо совещались, но Нимве не прислушивалась. Слезы комком стояли в горле, душили, и она только старалась, чтобы они не выплеснулись наружу.
— Вот, попей-ка, — сказал низкий голос, рука коснулась плеча. Ларра протягивал кубок. Нимве взяла, и, давясь, стала пить что-то, похожее на разбавленное красное вино. Принц Инис произнес:
— Ты не плачь. Я знаю свою мать, она умеет... хм... убеждать. Странно только, что она не выбрала кого-то более... Ну, да ладно. Теперь ты сможешь вернуться домой, как только поправишься.
Некоторое время они с принцем глядели друг на друга, потом Нимве отвернулась. Инис с удивлением спросил:
— Я что-то не то сказал?
— Я не знаю, ваше высочество, — очень тихо отозвалась Нимве, — не знаю, могу ли вернуться. Ведь ваша мать... Ее величество... Она сказала, что не потерпит неповиновения. А если вернусь, она рассердится. — Нимве с отчаянием глянула на принца. — Да и вообще, я не уверена, что смогу отсюда добраться... В смысле, я не найду дорогу. Я же никогда так далеко не уезжала от дома. Никогда...
Принц некоторое время размышлял.
— Ну, хорошо, — он пожал плечами. — Тогда оставайся с нами. Я просто считал, что тебе вряд ли нравится эта поездка, но раз так... А насчет моей матери — она действительно упрямая, — он вздохнул. — Даже если я ей напишу, она меня не послушает. Ладно. Поезжай с нами. Может, сумеешь помогать Ларре по хозяйству. Конечно, если тебе не трудно, — добавил принц, увидев, что Нимве вскинула голову.
— Мне не трудно, — заверила она. — Конечно, не трудно! Я же не дворянка какая-нибудь... Ну, я хочу сказать, к работе я привычная, так что...
— Отлично. Тогда отдыхай. Ларра, подбери ей, во что переодеться. А ты, — он снова повернулся к Нимве, — ложись поспи. Придешь в себя, и поедем дальше. Идем, Кейтей, — принц качнул головой. — Я хочу рассказать Сэту, что наша мать придумала. Посмотрим, что он на это скажет.
Глава 5
Нимве очнулась то ли ранним утром, то ли в сумерки. Открыв глаза, некоторое время лежала, пытаясь сообразить, где находится. Потом, внезапно вспомнив, с трудом приподнялась и огляделась. Нет, поняла она, все-таки сумерки. Действительно, синеватый свет казался таким, какой обычно бывает перед наступлением темноты, а на берегу уже горели три костра, один — совсем неподалеку. У огня сидел лохматый парень. Нимве долго глядела на него, но узнала только, когда он повернул голову. Это был Ларра.
— Оклемалась? — вместо приветствия осведомился он. — Пить хочешь?
Кивнув, Нимве села и собрала длинные волосы, которые сделались как спутанная грива. Как же я теперь их расчешу, подумала она, озираясь в поисках котомки.
— Ищешь чего? — осведомился Ларра.
— Да котомку свою.
Он отошел, нагнулся, и, выудив из груды вещей котомку, принес Нимве.
— Спасибо, — она раскрыла сумку и с удивлением обнаружила одежду, в которой давеча упала в реку, сухую и аккуратно сложенную. Закутавшись в покрывало, Нимве поднялась. Ее качнуло при первом же шаге, но она поняла, что чувствует себя довольно сносно. Отыскав мыло и полотенце, Нимве отправилась к реке.
Ночной воздух дышал свежестью и прохладой, росистая трава холодила ноги. Спустившись к воде, Нимве отошла к кустам, растущим в стороне от открытого берега. Остановившись, огляделась. Поодаль, в ветках ивы, все еще горел крохотный костер. Быстро темнело, тонкий серп месяца висел низко-низко над черными холмами за рекой.
Набросив полотенце на ветви, Нимве подоткнула юбку и вошла в реку по колено. Течение мягко гладило кожу. Нимве спустила рубаху на грудь и, зачерпнув горстями теплую воду, принялась мыть лицо и шею. В тишине плеск раздавался громко и отчетливо. Хотелось искупаться, но для этого нужно было отойти подальше, под деревья, в темноту — а вот этого вовсе не хотелось. Нимве посмотрела на безмолвную глыбу леса на противоположном берегу. Ладно, решила она, искупаюсь утром, ничего.
