Нимве поглядела на противоположный, такой далекий берег, и у нее замерло сердце.
— А ты хорошо плаваешь? — спросила она Чика.
— Ну, да, — ответил тот. — А вот Ларра не умеет. Постой, а ты чего, тоже не умеешь, что ли?
Она повела плечом:
— Умею.
— Тогда чего?
— Чего, чего... Тут вон река какая, я через такие в жизни не плавала!
— Да ты не бойся, — успокоил Чик. — Не потонем. Я, в случае чего, рядом буду, так ты не...
— Эй, Чик! — сердито окликнул Ларра. — Будет языком трепать, работать пора!
Подмигнув, Чик вернулся к слугам, они принялись топорами очищать стволы от веток. Нимве вдруг вспомнила о Мафхоре и оглянулась. Маг безучастно сидел под кустом поодаль. Интересно, подумала Нимве, а он как поплывет, своим ходом, или тоже на плоту? Если его, конечно, принцы пустят. А может, он магией...
Она не успела додумать, потому что взгляд наткнулся на человека, который стоял вдалеке, у самой кромки леса. Нимве испуганно вздрогнула, посмотрела на спутников... Кроме нее, никто не заметил чужака. Нимве почудилось, что это мужчина. Он был одет в серые отрепья. Присмотревшись, она поняла: да, точно мужчина. Невольно возникла мысль о лешем. Чужой стоял неподвижно, наблюдая за пришельцами, а Нимве, замерев, следила за ним. Человек — если это был человек, — не шевелился. Нимве глянула на мага, но тот, казалось, спал. Не спуская глаз с чужого, она подошла к парням и тихо окликнула:
— Ларра... Слушай, Ларра.
Камердинер поднял всклокоченную голову, глаза блеснули из-под рыжих бровей.
— Ну, чего? — буркнул он.
— Посмотри, — Нимве кивнула в сторону леса. Ларра резко повернулся. Явно уловив его движение, незнакомец проворно исчез в тени деревьев, но Ларра уже заметил его, выпрямился, сжимая топор. Инис удивленно спросил:
— Ты чего?
Ларра сказал, не отводя глаз от леса:
— Да тут кто-то чужой, сударь.
Остальные, проследив за его взглядом, обернулись.
— Ты кого-то видел? — поинтересовался Инис.
— Видел, ваша милость.
— Ну, и кто это был?
— Почем мне знать-то? — Ларра пожал плечами. — Может, бродяга какой. Э, да поглядите, вот он опять!
Путники ясно увидали, что у кромки леса, прячась в тени, появился человек, а рядом с ним — еще один.
— Да их там несколько, — пробормотал Кейтей. Нимве кинула невольный взгляд на поклажу в стороне: там осталось все оружие. Словно уловив ее мысли, Сэтнар тихо скомандовал:
— К оружию. Быстро!
Все, кроме принцев и Ларры, бросились к котомкам. Пока парни, толкаясь, разбирали вещи, Мафхор поднял голову, выпрямился. Некоторое время наблюдал за спутниками, потом встал и огляделся. Чужаки скрылись за деревьями, но голова мага безошибочно повернулась в сторону, где они только что стояли.
— Ишь, будто пес чужих чует, — негромко заметил Ларра. — Может, взять пистолет, ваша милость, да стрельнуть туда на всякий случай?
— А если это не разбойники? — Инис вскинул бровь. — А ты сразу стрелять.
— Да сбежали они давно, — виконт Кейтей с мечами в руках подошел к Инису, протянул ему один из клинков. — Чего толку.
Словно в ответ, на опушке возникла оборванная фигура. Помедлив, оглянувшись назад, незнакомец выбрался из тени. Следом показался еще кто-то, и Ларра с удивлением промолвил:
— Гляньте, ваша милость, никак, баба с ним?
Вторая фигура была поменьше, пошире, одетая, как показалось Нимве, в длинное платье.
— И вправду женщина, — Сэтнар прикрылся ладонью от солнца. — Интересно...
Чужаки замерли под защитой деревьев, явно готовые удрать при первой же опасности. Мафхор вдруг тронулся с места и медленно зашагал к ним. Подойдя к чужакам, остановился, развел в стороны пустые руки и что-то сказал. Те быстро переглянулись. Мужчина, ступив вперед, низко поклонился. Некоторое время они стояли друг против друга и, судя по всему, разговаривали. Чуть погодя Мафхор развернулся и направился назад, а чужаки — следом.
Когда они приблизились, никто не проронил ни слова. Чужаки застыли поодаль, и Нимве ощутила, что от них так и веет настороженностью и страхом. Они разительно походили друг на друга, действительно напоминали леших: своими приземистыми, одинаково коренастыми фигурами, серыми нечесаными волосами, смахивавшими на нахлобученные по самые глаза лохматые шапки. Некоторое время принцы и свита разглядывали лесовиков, потом Сэтнар спросил:
— Вы кто такие?
— Мы... это... Живем мы тут, господин, — отозвался бородач, исподлобья глянув на принца.
Сэтнар ответил высокомерным взглядом.
— Живете? — сказал он. — Тут? В таком месте?
Бородач повел глазами по сторонам, будто силился понять, чем же плохо место, и буркнул:
— Точно так, господин.
— У вас тут что же, деревня?
— Деревня? — переспросил чужак. — Не, ваша милость, мы тута это... одни.
— Отшельники, что ли?
— Ну, стало быть, выходит так, — бородач развел руками.
— А она кто? — Сэтнар ткнул пальцем в спутницу бородача. Тот сказал:
— Она-то? Так женка моя, господин, кто же еще.
— И больше никого нет?
Бородач пожал плечами:
— Так я ж... я ж говорю. Одни мы тута...
Сэтнар, прищурясь, смотрел на него, будто пытался высмотреть его мысли. Нимве и глядеть не нужно было, нет, мыслей она не видела, но зато ощущала настроение лесовика. Уловить, лжет чужак или нет, она не могла: страх заглушил в нем остальные эмоции. Нимве посмотрела на Мафхора — и встретила его взгляд. Лицо у мага было бесстрастное, как обычно, черные глаза смотрели твердо. Ну, он-то уж конечно почувствовал бы, если бы этот тип врал, подумала она, поспешно отвернувшись. Спокойствие Мафхора и ее странным образом успокоило. Инис между тем заметил:
— Мне кажется, он не врет.
— Этого и следовало ожидать, — процедил его брат сквозь зубы. Сделав вид, будто не расслышал, Инис продолжал, обращаясь к лесовику:
— А где же вы живете? — голос звучал приветливо.
— Кто, мы? Так в лесу, господин, туточки по близости...
— Покажешь?
— Как изволите, господин, — бородач изобразил неуклюжий поклон. — Правда, хозяйство наше незатейливое, дак — чем богаты.
— Мне все равно, Инис, — холодно бросил Сэтнар, — как ты изволишь тратить свое время, но будь добр, не трать мое. Нам надо строить плот, если ты позабыл.
— Не беспокойся, братец, не позабыл, — в тон ему ответил Инис, — да только плот никуда не убежит. Нам что, кто-нибудь на пятки наседает, что ты так торопишься?
— Конечно, тороплюсь, — сказал Сэтнар, — потому что хочу поскорее закончить это бессмысленное таскание по лесам, тем более, в подобной компании.
Инис раздраженно сощурился, но не успел ответить, в разговор вступил Ларра.
— Слышь, земляк, — обратился он к бородачу, — а хлебушком мы у вас случайно не разживемся?
Похлопав ресницами, лесовик ответил:
— Отчего ж, можно... Зерном мы в этом годе богаты, благодарение Творцу.
— Ну, так айда к вам на двор, — Ларра взглянул на Иниса, и тот сказал:
— Ладно, собирайте вещи, и пойдем. Конечно, тебя, братец, это не касается, я не смею тратить твое драгоценное время!
Сэтнар повел плечом и сделал знак приближенным собираться.
* * *
* *
До дома оказалось минут десять ходьбы, он был так искусно спрятан в чаще, что без проводника ни за что не отыскать. Большой двор окружал частокол из цельных заостренных бревен, врытых в землю и образовавших неприступную стену высотой в полтора человеческих роста. На очищенном от леса пространстве паслась пара кляч, три коровы и несколько коз. У ограды лежал огромный пегий пес с обрубленным хвостом. Увидав чужих, он вскочил, нагнул голову, утробно зарычал, вздыбив шерсть на холке, но хозяин прикрикнул — и пес, вильнув хвостом, тут же потерял к пришельцам интерес и принялся обнюхивать ближайший куст бузины.
Лошадей, стреножив, оставили пастись у забора, сняли только седла и уздечки. Следом за хозяевами гости вошли в узенькую калитку, проделанную в массивных воротах, где засовом служило цельное бревно.
— Да у вас тут прямо крепость, — заметил Инис. Хозяин смущенно покосился, но ничего не ответил. Вместо этого что-то велел жене, и та направилась к одному из сараев. Бородач сказал, обращаясь к гостям:
— Щас на стол накроем, угоститесь, чем Творец послал. Может, умыться желаете с дороги?
— Да не мешало бы, — Ларра оглянулся на колодец.
— Милости просим... Щас полотенца вынесу.
Парни пошли к колодцу, у ворот остались только Нимве и Мафхор. Нимве огляделась. Двор оказался просторным, с хозяйственными постройками, около забора зеленела чахлая трава. Повсюду бродили куры, в большой грязной луже за сараями нежились поджарые свиньи. Дом на сваях был старый, ветхий, лесенка, ведущая к двери, казалось, может рухнуть от порыва ветра. Ставни болтались на ржавых петлях, соломенная крыша, бурая от времени, поросла длинным бурьяном.
Нимве покосилась на мага. Тот отошел к частоколу и положил наземь седло. Он выглядел спокойным, словно происходящее нагоняло скуку, и больше ничего.
Из ближнего сарая появился хозяин с полотенцами. Бросил осторожный взгляд на Мафхора, потом на Нимве, снова на Мафхора, повернулся и заспешил к колодцу, где шумно плескались остальные. Чуть погодя, воротившись и остановившись поодаль, спросил у мага:
— А вы, господин, полотенце не желаете?
Мафхор обернулся, щурясь от солнца.
— Да, благодарю, — ответил он. Хозяин торопливо подал ему полотенце.
— А вы, госпожа? — поколебавшись, обратился он к Нимве. Та кивнула и тоже получила полотенце, кусок небеленого холста, ветхого, протертого до дыр. Убедившись, что хозяин ушел, она придирчиво оглядела ткань на просвет: нет ли вшей.
Пока гости мылись, хозяин установил на козлах под навесом стол, положив пару длинных широких досок, а хозяйка принесла большой чугунок. Словно почуяв угощение, к столу потянулись слуги во главе с Ларрой, а потом и господа. Без лишних приглашений все уселись на скамейки вокруг стола.
— Поешьте, чем Творец пожаловал, — хозяйка поклонилась. — Милости просим.
Продолжая хлопотать, женщина поставила на стол сыр на деревянном круге, масло, блюдо с вареными яйцами и выложила на полотенце большой кособокий каравай. Гости накинулись на еду, некоторое время было тихо, только стучали ложки. Путешественники соскучились по домашней пище, хоть в походе и не голодали.
После обеда, не выходя из-под навеса, принцы долго спорили, но в конце концов сошлись на том, что придется ночевать на подворье. Время сильно перевалило за полдень, до наступления ночи они бы не успели доделать плоты и переправиться. Пока не село солнце, мужчины, кроме Мафхора, ушли на берег. Маг с отсутствующим видом сидел, прислонясь к забору и, кажется, спал. Нимве тоже осталась. Умывшись у колодца, постирав кое-что из вещей, она примостилась под навесом и принялась штопать рубаху.
Парни воротились на закате, и хозяйка снова накрыла на стол. Поужинав творогом, крутыми яйцами, медом и хлебом, путешественники начали устраиваться на ночлег. Стемнело, на западе светилась мутная багряная полоска. Гости улеглись около забора на земле, но не спали еще долго, возились и переговаривались.
Нимве, благо в темноте ее было не видно, разделась до длинной нижней сорочки и легла под навесом. Слушала, как болтают спутники, смотрела на небо, усыпанное звездами, веки постепенно смыкались, звуки уходили, и она не заметила, как уснула.
Глава 7
Нимве сидела возле мерцавшего костра. Вокруг было темно и тихо, лишь угли потрескивали у ног. Неодолимо клонило в сон. Она подняла руки, чтобы протереть глаза. В ладони оказалась зажата хворостина. Нимве огляделась и увидела поблизости россыпь крупных серых валунов. Она долго смотрела, покуда не поняла, что это гуси. Стая гусей, устроившихся на ночлег. Гуси? Откуда здесь гуси... Я что, пасу гусей?
Рядом раздались шаги, очень тихие, крадущиеся, но она все равно услышала и, вздрогнув, повернула голову. По тропинке, будто серый призрак, крался кот, ободранный и тощий. Наставив уши, он целеустремленно скользил вперед. Тропинка вела к воротам, громадным, неприступным, как в Сафирне. Нимве поняла, что сидит под отвесной скалой, задрала голову, но скале не было ни конца, ни края, и показалось, будто она очутилась на дне глубокого колодца, в устье которого, где-то далеко, в невообразимой вышине, виднеется черное небо с серебряным кружком луны. Сделалось страшно. Кота на тропинке уже не было, Нимве пошарила взглядом... Он оказался около ворот, забранных огромным кованым засовом. Подкрался к маленькой калитке, ловко и бесшумно вскочил на противовес щеколды. Раздалось клацанье, тихий скрип... Калитка поползла в сторону. В узкую щель заглянула темнота.
Нимве не заметила, когда на двор из тьмы скользнуло длинное гибкое тело. Зверек осторожно озирался, двигая острыми ушами, зрачки светились зеленым огнем. Лиса, подумала Нимве. Это лиса. Следом появилась еще одна, и еще... Нимве не успела оглянуться, как двор наводнили лисы. А потом она внезапно поняла, что звери смотрят на гусей. Кыш, хотела крикнуть Нимве, но язык онемел, и она не могла шелохнуться. Припав к земле, лисы начали подкрадываться. Пушистые хвосты виляли, глаза хищно взблескивали. Вот они уже близко, совсем близко, но гуси их не чуяли, спали, сунув голову под крыло. Ближайшая из лис подобралась, изготовившись к прыжку. И вдруг невидимый во тьме кот душераздирающе мяукнул — и на глазах у Нимве прямо из стен начали появляться огромные серые тени. Оцепенев от ужаса, она не сразу поняла, что это волки. Они набросились на лис, легко разрывая их в клочки, лисы пытались драться, но ничего не могли поделать. А гуси все спали, и Нимве не могла ни разбудить их, ни пошевелиться.
Покончив с лисами, волки окружили гусей и Нимве. Она посмотрела в глаза самому большому из них, видно, вожаку. Тот ощерил зубы в издевательской ухмылке — и кинулся в самую гущу птиц, клацая зубами. Нимве услыхала дикий гогот, хлопанье крыльев, потом — собственный отчаянный крик...
... и проснулась. Лежала, широко раскрыв глаза, тяжело дыша, потом заставила себя повернуть голову. Тишина и темнота, кричали сверчки, частые звезды над головой светили ярко, как бывает только в поле. Задыхаясь от жары, Нимве стянула с себя шерстяной плащ. Сорочка противно льнула к телу, мокрые волосы облепили лоб и шею. Нимве попыталась их убрать, но ладони тоже были мокрые, и ей не сразу это удалось.
Некоторое время она слушала победный треск сверчков, потом глаза начали смыкаться, и Нимве совсем было провалилась в сон, но ее выдернул из забытья тихий звук: будто стукнула щеколда. Почему-то пришло на ум: "Волки!" Обдало жаром, и она приподняла голову.
Ей почудилось какое-то шевеление у ворот, тихие, едва различимые голоса. Нимве окаменела, она, наверное, не смогла бы двинуться, даже если бы от этого зависела жизнь. Шорох у ворот затих, и Нимве увидала, что по двору скользит черная тень. Следом возникла еще одна, потом еще и еще. Может, это принцы куда-нибудь ходили, пришла мысль. Но за воротами собака. Собака бы залаяла, если бы они... если бы...
