Новый лагерь разбили неподалеку, на поляне, под огромными дубами. Разложив вещи, Ларра с мечом Таэнана в холщовом мешке за спиной и с топором в руке отправился в лес, Чик мастерил шалаш для барона Грида, а Нимве, улучив минуту, смогла поговорить с Мафхором: как хотя бы на время утихомирить близнецов.
Вечером, собрав спутников у костра, Мафхор заявил принцам, что их ссоры никто терпеть не намерен, и что, раз меч этому причиной, ему стоит вернуться туда, откуда его забрали.
Принцы яростно воспротивились. Обвинили Мафхора в том, что он сам претендует на Сокровище — и вообще, если ему что-то не по нраву, он может уезжать. В спор вступили Нимве и Ларра, поднялся крик...
Остановил это Мафхор. Невозмутимый, как обычно, он ответил, что меч ему не нужен, речь идет только о принцах, об их судьбе. Что никто из спутников не допустит, чтобы близнецы убили друг друга, и что выяснение отношений принцы обязаны отложить до возвращения в столицу.
Принцы стали было возражать, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не барон Грид. Он попытался вмешаться в спор, но упал и потерял сознание.
Именно это, похоже, утихомирили принцев. Не возражая больше, они согласились, чтобы Ларра забрал и спрятал меч раздора, — что Ларра и сделал с помощью Чика, вырыв яму-тайник вдалеке, под дубом, в стороне от лагеря. Еще близнецы пообещали, что не станут пытаться убить друг друга, а отложат разборки до приезда в столицу.
Тем и кончился беспокойный вечер, но не смотря на обещания принцев, у Нимве на душе будто кошки скребли.
На другой день, с утра, опять пришлось идти за травами: вчерашний поход, прервавшийся из-за Ларры и драки принцев, ничего не принес.
Нимве решила отправиться на холмистую гряду, простиравшуюся за замком. Тем более что Чик давеча рассказывал, будто обнаружил там интересные развалины, древние, как и сам замок: судя по всему, поселение алгарвидов из Дома Таэнана.
Долго блуждать не пришлось. На остатки стены Нимве наткнулась почти сразу, обогнув подножие холма. Каменная кладка, почти стертая временем и сменами сезонов, поросла кустами и травой, но, приглядевшись, все еще можно было различить раствор, скреплявший камни, очертания разрушенной стены и основы фундамента. Тут когда-то был дом, и жили люди. Древнее, загадочное племя.
Такие, как Мафхор.
Нимве коснулась веток бузины, разросшейся внутри чьей-то комнаты. Вот здесь, наверное, была дверь. Слабый ветер, налетев, словно донес до слуха смутные голоса. А дом был большой, ишь, сколько камней вокруг. Нимве представила людей, высоких, гордых и красивых, переступавших через этот порог. Может, у кого-то из них тоже была густая копна черных волос... и глубокие глаза, сияющие, как звезды.
Вот глупости, одернула она себя. Что за мысли? Она пошла среди травы и зарослей кустарника, взбиравшихся на пологий склон. Под ногами была ровная дорога, ведущая вдоль холма. Интересно, когда ее проложили, пришло на ум. В книжках написано, что алгарвиды строили огромные дороги, мощеные камнями: вырывали траншею на три метра в глубину, и потом выкладывали камнем, будто это стена. Стена, вбитая в землю. Такая дорога, наверное, тысячи лет продержится.
На склонах, еще сохранивших вид террас, Нимве замечала остатки домов. Когда люди ушли, здесь поселился лес. Деревья перевешивались через стены, выглядывали из чудом сохранившихся оконных проемов. Несколько раз Нимве видела, как среди зарослей, мелькая белоснежными платочками хвостов, удирают испуганные косули.
Ровная дорога вывела к широкой площади, окруженной странным сооружением, напоминающим сводчатый мост. Однако, подойдя поближе, Нимве поняла: никакой это не мост, уж слишком узким он был. Пеший еще бы прошел по нему, но вот верхом... Было бы невесело сверзиться на лошади с такой высоты, подумала Нимве, проводя ладонью по шершавому, теплому от солнца каменному своду. Интересно, зачем они это построили? Но они ведь маги, поди знай, что у них на уме.
Мост, или что бы то ни было, огибал круглую площадь, поросшую травой и кустами. Кое-где под ногами проглядывала брусчатка. Посредине Нимве увидала пруд, обнесенный невысоким, полуразрушенным бордюром из камней. Когда она приблизилась, стайка уток с гортанным кряканьем скрылась в камышах. Наверное, тут был бассейн или фонтан, решила Нимве, медленно двигаясь вдоль кромки воды. Светило солнце, стояла такая тишина, что можно было различить треск стрекозиных крылышек, когда насекомые садились на цветки кувшинок, устилавших зеркало воды.
Нимве опустилась на низенькую ограду возле берега. Нагнувшись, посмотрела на свое отражение — черный силуэт на ярком фоне неба. Вода слабо колыхалась, по ней скользили водомерки. Нимве казалось, будто она слышит тихие голоса, доносящиеся сквозь время. Вон там могли стоять люди. Интересно, как они одевались? Наверное, все были в белом. Хотя нет, кажется, синий — их национальный цвет, как у алгарвидов в Эбирне. Дядя писал, что во время праздников...
Тихий шорох из-под моста подбросил Нимве на ноги. Сердце оборвалось, покатилось в пятки.
— Эх, и чего же ты такая пугливая, — промолвил человек, выходя на свет.
Ларра.
Он смотрел, улыбаясь. Нимве непроизвольно огляделась, ища, куда сбежать. Они, видно, понял, потому что торопливо сказал, подняв открытую ладонь:
— Постой, постой, я тебя не трону. Коли не желаешь, вообще не подойду. Ну, видишь? Я стою на месте, не бойся только.
— Я и не боюсь, — переведя дыхание, ответила Нимве. — Просто ты меня действительно напугал.
— Ну, извини, я не хотел.
А чего ты хотел, едва не спросила Нимве, но прикусила язык.
— Тишина-то какая, — выговорил Ларра. Нимве не ответила. Неловкая пауза висела между ними долго, с полминуты, покуда Ларра не спросил:
— Ну, можно подойти?
— Зачем?
— Поговорить хочу, вот зачем.
— Так говори.
— Это, — он огляделся. — Как-то неловко вот так, через всю площадь орать.
— А разве здесь, кроме нас, кто-то есть?
— Нету, да все равно. Неловко так, — Ларра сделал движение, и Нимве отступила.
— Ларра, предупреждаю, — она зорко следила за ним, — если подойдешь, я убегу.
— Вот же ведь, — с досадой молвил он. — Дергаешься, будто впервой тебе.
— Что? Ты... да ты...
— Да ладно уж, будто я не знаю про ваши обычаи-то, про колдуновские. Вся страна, чай, знает.
— Ты о чем?
— Да об этом вот об самом. Вы же, колдуны, по четыре раза в год на сходки на свои не пиво пить собираетесь, — он, ухмыльнувшись, подмигнул. — А то откуда потом у вас дети берутся?
Нимве ощутила, что неудержимо краснеет. А Ларра продолжал:
— Да ты не подумай, будто я чего, будто я там против, ни в коем случае. Я ж понимаю. Всем надо как-то устраиваться. К тому ж, я слыхал, некоторые ваши после женятся. Но у тебя-то отца нету, верно? Стало быть, ты это... Но я не в претензиях, упаси Творец, вы по своим законам живете, не мне их менять.
— Ларра... — с трудом разжав зубы, сказала Нимве. — Чего ты хочешь? Говори ясней. Если ты решил, что я... будто я готова с каждым, то это не...
— Не-ет, — за разговором Ларра, словно исподволь, придвинулся ближе. — Ты чего? Ничего такого я не думал, Творец с тобой. Наоборот, я уж понял, ты девка серьезная, строгая, с понятиями. А то бы разве я щас разорялся тут? Проституток мне не надобно.
Нимве закусила губу. Ларра сказал:
— Дело такое. Мне уж двадцать шестой пошел. А тебе сколько? Двадцать один, два? Тоже не молоденькая, чай. В деревнях в твоем возрасте все бабы выводок уже нянчат, нет? А тебе разве замуж не охота? Хоть ты и ведьма, и все такое... Думала ведь, небось, про замужество-то? Ну, у вас, у ведьм, ясно дело, такое редко выгорает. Ты вон у матери единственная, иль не так?
— Какое твое дело, — Нимве едва сдерживала слезы. А он, похоже, не задумываясь, как могут задеть его слова, продолжал:
— Ну, так я и говорю, ведьме замуж выйти трудно. Только сходки и остаются. Но это тоже, чай, не сахар, с первым встречным мужиком под кустом в лесу обжиматься, я ж понимаю. Не каждой подходит. Эй, ты куда? — воскликнул он, увидев, что Нимве развернулась и молча пошла вдоль берега пруда.
Она не ответила. Он подбежал, и она отпрянула.
— Не трогай меня! — она яростно вытерла глаза.
— Да ты чего... Я не трогаю, чего ты? Плачешь, что ли?
— Отстань, Ларра...
— Да я... Я ж ничего такого... Я просто... Ну, я просто...
— Да. Ты просто пришел полить меня грязью. — Тяжело дыша, Нимве отвернулась. — И тебе удалось. Молодец.
— Да какой грязью, Творец с тобой, — он попытался взять ее за руку, но она отскочила. — Коль обидел чем, так прости. Я ведь не со зла. Я только хотел сказать, что знаю, каково тебе живется, и... Ну, словом... Выходи за меня замуж, а?
Нимве осеклась. Стояла и, хлопая глазами, смотрела на парня.
— Я мужик серьезный, — молвил он, — работящий. У тебя ферма, а я, как все закончится, у его высочества расчету попрошу. И мне, будь уверена, кой чего причитается. Не с пустыми руками в дом к тебе приду, слышь. К тому же, я не пьющий, порядочный, за юбками не гоняюсь, порядок люблю. Соглашайся. Чего тебе терять? Из деревенских-то ваших тебя никто замуж не позовет, разве нет?
— Ты с ума сошел, что ли? — глотнув, спросила Нимве.
— Наоборот, за ум взялся. Да не тушуйся, я уж все давно обдумал. Мне все одно жениться надобно будет, а чего на стороне искать, когда можно рядом? Да и тебе прямая выгода. А ежели у тебя было чего в прошлом, ну, на сходках этих, с мужиками, так я тебя ни словом никогда не попрекну, Творцом клянусь. Мы чужое положение тоже можем понимать, не дураки. Ну, так чего ты думаешь?
Нимве молча смотрела на него.
— Ты шутишь, да? — наконец сказала она. — Это шутка такая?
— А я чего, на шутника похож? — он ступил вперед. Нимве отшатнулась. — Неужто я так тебе противен, что ты от меня постоянно шугаешься? Я чего, урод какой? Калека? Воняет от меня? Чего не так со мной?
— При чем здесь... Я просто... Ты меня очень удивил, вот и все, и я не знаю...
— А чего тут знать? — он все-таки завладел ее рукой, потому что, сделав над собой усилие, Нимве на этот раз не отодвинулась. — Чего тут знать? Соглашайся, да и все тут!
Он притянул ее к себе, обхватил руками, зарылся лицом в волосы. Нимве вздрогнула, хотелось кричать и вырываться — но она усилием заставила себя стоять на месте.
Заговорить ей удалось лишь через несколько секунд.
— Погоди, — она ощущала, как раскаленная ладонь парня шарит по телу. — Постой... Да перестань ты... Ну, постой, Ларра... Ты же сам сказал, что тебе не нужна шлюха. А я не шлюха. Пожалуйста, прекрати. Да прекрати же ты! — рванувшись, она выскользнула из его объятий, отскочила в сторону. Сказала, дрожащими руками поправляя одежду:
— Не делай так, слышишь?
— А чего? — Ларра снова попытался ее обнять, но она проворно отбежала на несколько шагов. Он, похоже, решил, что это игра, и сделал движение, будто хотел поймать, но она вскрикнула:
— Нет! Не надо! Пожалуйста, перестань.
— Все, все, стою, — ответил Ларра, ухмыляясь. — Ах ты, лисица моя...
— Я еще пока не твоя. Нет, нет, перестань! Слышишь?
— Так ты согласна, — в его голосе не было вопроса.
— Я должна подумать.
— Да чего думать.
— Нет, стой там, Ларра! Мне нужно подумать. Это слишком неожиданно. Дай мне время.
— Так времени-то у нас полно, уж чего-чего, а времени... Ну, иди, иди сюда. Ах ты ж лисица...
Взяло много труда, прежде чем Нимве удалось утихомирить Ларру, уговорить не распускать руки, просто подождать. Он, похоже, действительно не мог взять в толк, о чем думать, зачем нужно ждать. И, кажется, он был уверен: ее согласие у него в кармане.
Лишь через полчаса Нимве сумела от него отделаться и, взяв слово не преследовать, постаралась как можно быстрее скрыться в лесу, на холме.
* * *
* *
Забыв про травы, Нимве долго бродила по окрестностям. Пыталась думать, но мысли разбегались. Время перевалило за полдень, когда Нимве села у высокой сосны и, прислонившись спиной к стволу, достала флягу. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь хвою, слепили глаза, от коры шел смолистый запах. Где-то рядом, в зарослях, чирикали чижы.
Скорее всего, он прав, думала Нимве. Я, видно, никогда не выйду замуж. И да. Ларра наверняка будет хорошим хозяином. Но ведь он меня не любит. Вспомнилось выражение его лица. Творец, и что только он нес там, у пруда... Значит, так он обо мне думает? Как же он собирается жить с такой, как я? И как я смогу жить с ним? Нимве вспомнила ощущение от его прикосновений, и ее пробила дрожь. А что с детьми? Будут ли у таких детей способности? А если будут — как Ларра к этому отнесется?
Тряхнув волосами, Нимве спрятала флягу в сумку. Да, ведьмы редко выходят замуж, он прав. Она встала, оправляя одежду, закинула котомку на плечо и пошла вперед.
Спустившись по каменистому склону, Нимве снова очутилась на дороге, ведущей между холмов — и с удивлением заметила тот самый сводчатый мост, шедший вдоль обочины. Повсюду виднелись руины, склоны усеивали камни правильной формы. Нимве шагала возле моста, пока дорога не уперлась в площадь, точь-в-точь похожую на ту, где Нимве повстречалась с Ларрой.
Сначала почудилось, что она сделала круг и вернулась назад. Нимве замерла, озираясь: не ждет ли где-то Ларра. Потом все-таки догадалась, что попала в другую часть города.
Всюду, куда ни глянь, высились развалины домов. Стены нависали над головой, и Нимве смотрела не без опаски: а ну как обрушатся. Рухни они, и вниз сойдет целая лавина, погребая все на пути. Но, похоже, дома стояли крепко, хоть под ногами и было полно камней. Раз за шестьсот лет не рухнули, так и теперь ничего не случится, решила Нимве, озираясь.
Мост огибал город по периметру, теряясь среди холмов, в зарослях диких яблонь и бузины. Яблони, корявые, старые, оказались усыпаны мелкими плодами. Набрать, что ли, немного, подумала Нимве. Всем не помешает, да и есть охота.
Набив сумку кислыми яблоками, она решила, что настало время пообедать — и возвращаться назад. Поискав глазами, подошла к особенно живописным развалинам, села на нагретый солнцем валун и только собиралась открыть котомку, как взгляд наткнулся на человеческие ноги, босые ноги, торчащие из кустов шиповника.
Нимве замерла. Первой мыслью было вскочить и убежать, но потом она подумала: может, кто-то из наших попал в беду? Может, помощь нужна? Ну, да... А если это как в прошлый раз, как тогда, в лесу... Тот труп под листьями...
Подобрав камешек и встав, она кинула, целясь в куст, за которым лежал человек. Шорох. Стук. Никакого движения. Она кинула еще. Тишина.
— Эй, — позвала Нимве. — Эй, кто там? Ты живой?
Тихий вздох. Ноги, шевельнувшись, втянулись в куст. Нимве напряглась, будто зверь, готовый к бегству. Долгое мгновенье тишины показалось вечностью. Потом из-за куста вышел человек в белой рубахе поверх штанов, и только знакомая черная шевелюра остановила Нимве, не позволив задать стрекача.
