— Ты цел?!
— Да цел, цел, — отозвались снизу. — Здесь мягко. Надеюсь, это просто пыль, а не трупы крыс или что-нибудь похожее.
— Не двигайся, — велел Сэтнар. — Мы сейчас тебя вытащим!
— Посветите мне, — ответил Инис, — не пойму, что здесь такое на полу.
Мафхор опустил вниз руку с горящим факелом. С минуту было тихо. Потом голос принца Иниса сказал:
— Ого... Похоже на манускрипты. В руках рассыпаются... Спускайтесь ко мне, может, сумеем что-нибудь прочесть!
Некоторое время близнецы спорили. Сэтнар убеждал брата не дурить и выбираться наверх, но тот и слушать не хотел. Наконец, сдавшись, Сэтнар велел Чику доставать веревку. Закрепить ее было не за что, поэтому Чик и Мафхор держали вдвоем, покуда принц спускался.
Нимве с тревогой наблюдала, как свет факела погружается в темноту, на миг вырывая из небытия потемневшие от времени балки. Под конец остался только яркий ореол.
Нимве осторожно заглянула в пролом. Свет колебался, как почудилось, где-то далеко, в глубинах преисподней.
— Я стою! — наконец глухо крикнул Сэтнар. — Отпускайте!
Некоторое время все молчали, напряженно вглядываясь в светлое пятно, маячившее внизу. Оттуда доносились тихие голоса, но невозможно было разобрать ни слова, одно только "бу-бу-бу", приглушенное, словно звуки шли из-под воды.
— Осторожно! — внезапно вскрикнул один из близнецов — и тут же снизу раздался грохот, будто что-то обрушилось. Пахнуло пылью, едкое облако поднялось, заставив всех отчаянно закашляться.
Когда приступ прошел, Мафхор крикнул:
— Что случилось?!
Нет ответа. Нимве нервно глянула на мага.
— Спускаться нужно было мне, — промолвил он. И, словно в ответ, из темноты донеслось:
— Эй, Сэт, гляди-ка, что это?
Шорох и возня внизу. Свет факела отчаянно метался, будто тот, кто его держал, вздумал сплясать джигу.
— Ваши высочества, с вами все в порядке?! — не выдержав, завопила Нимве.
— Все хорошо! — пришел ответ. Под высоким, скрытым во тьме потолком метнулось эхо. — Мы кое-что нашли!
— Вылезайте оттуда! — взмолилась Нимве. — Пожалуйста!
Молчание. Нимве снова посмотрела на Мафхора, и тот крикнул:
— Сейчас же выбирайтесь! Если вас там завалит, мы не сумеем вам помочь!
Некоторое время оставшиеся наверху слушали перебранку близнецов, однако в конце концов победа осталась за Сэтнаром. Веревка на поясе Чика дернулась, и снизу крикнули:
— Держите, я поднимаюсь!
Инис выбрался первым, а Сэтнар — следом. У него за спиной на бечевке висел длинный предмет.
— Смотрите, что мы нашли, — сверкая глазами, Инис сдернул с плеча брата трофей.
Это был сверток из почти истлевшей тонкой кожи, туго перетянутый ремнями. Принцы хотели тут же его распаковать, но остальные воспротивились: им не терпелось убраться из опасного места. Принцы принялись было спорить, но Мафхор, молча забрав находку, повернулся и зашагал прочь, в темноту коридора.
Открыть сверток они смогли, лишь когда добрались до открытого двора-колодца.
Солнце стояло в зените. Усевшись на большой валун, Мафхор протянул сверток Инису. Тот схватил, выдернул из-за пояса кинжал и разрезал ремни. Распеленал тонкую, покрытую темными пятнами кожу.
У него в руках, взблескивая на ярком солнце, лежал меч в ножнах. Сэтнар осторожно потянул за рукоятку, вытаскивая клинок, и тот вышел без усилий, словно только и ждал этого.
Длинный, слегка изогнутый меч из белого металла с односторонним лезвием выглядел так, будто лишь вчера им пользовались. Узкая темная рукоять сама просилась в ладонь. Небольшую плоскую гарду покрывали драгоценные камни, сверкавшие как капли крови, а по лезвию змеилась золотая с чернением вязь знаков, напоминавших письмена.
Принцы смотрели на меч горящими глазами. Инис дотронулся до острия и тут же отдернул руку:
— Ого, — он облизал палец, на котором выступила кровь. — Интересно, откуда он здесь?
Мафхор молча взял клинок и впился взглядом в надписи. Нимве увидала, как изменилось выражение его лица.
— Что там, мастер? — едва не шепотом спросил Инис.
Мафхор поднял глаза и произнес, даже не пытаясь скрыть волнения:
— Ранд да-Гиргиалл...
Принцы переглянулись.
— Что? — удивился Сэтнар. — Что вы...
— Меч Таэнана Гиргиалла, — перебил маг. — Это величайшая реликвия...
И тут он смолк. Нимве увидала, как округлились глаза у принцев и у Чика. Она знала, что и у нее самой округлились глаза: просто все они, одновременно, подумали об одном и том же.
О Пророчестве Таэнана.
О Сокровище Единорога, которое так долго и безуспешно искали потомки королевского дома.
Молчание длилось долго. Наконец, вернув меч в ножны, Мафхор почтительно коснулся губами большой золотой руны у самой рукоятки, и, передав находку Сэтнару, сказал:
— Давайте возвращаться.
Глава 2
Весь день только и разговоров было, что о мече.
Принцы долго допытывались у Мафхора, считает ли он, что это и есть то самое Сокровище, а еще — почему вообще меч валялся тут, в развалинах, почему Дом Таэнана позволил такому случиться?
Мафхор ничего не мог ответить, потому что, по его словам, и сам знал мало. К тому же, пророчества — вещь темная и запутанная. Но в том, что они отыскали меч самого Таэнана, маг почти не сомневался. А раз меч находился здесь, значит, замок, скорее всего, был древней резиденцией рода Гиргиаллов, именно в эти края Таэнан привел свой Дом после ухода из Эбирны, полторы тысячи лет назад.
Нимве плохо разбиралась в оружии, но, глядя на меч, который, поблескивая, лежал на кожаной подстилке неподалеку от входа в зал, не могла поверить, что этой штуковине так много лет. Целая вечность... Чего же он не заржавел, валяясь в катакомбах? Даже если и сделать скидку на то, что Дом Таэнана оставил здешние места лет шестьсот назад, все равно, думала Нимве, косясь на незапятнанное зеркало клинка, для лежания в руинах это тоже долго. И зачем, спрашивается, маги его здесь оставили? Может, из-за Пророчества? Или это Таэнан им так велел? Пропади они пропадом, он, и его меч... Нимве глянула на принцев. Что с ними будет? Судя по тому, что сказано в Пророчестве, ничего хорошего, ведь владеть Сокровищем может только один... Что же им теперь, убивать друг друга придется?! Нет, одернула она себя, хватит. Бабушка всегда говорила, что если о плохом думать, плохое и случится. Поживем — увидим. Творец даст, все еще обойдется.
Пока Нимве готовила еду и обедали, снаружи начало смеркаться. Поэтому на реку, мыть посуду, Нимве и Чик отправились, уже когда стемнело.
После того, как покончили с работой, Чик полез купаться, а Нимве села на старое бревно среди цветущего гадючьего лука, почти у самой воды. Приподняв юбку, опустила босые ноги в воду. Чик плескался где-то у противоположного берега, и Нимве в который раз подивилась, как он не боится плавать один в темноте. Но Чик явно не боялся и, к тому же, возвращаться не спешил, и Нимве подумала, что неплохо бы умыться.
Раздевшись до сорочки, она по колено вошла в воду, такую теплую, будто ее специально подогрели. Мелкая рябь всколыхнула отражение, и Нимве почудилось, будто она стоит в озере расплавленного серебра. Из-за глыбы леса подымалась огромная луна, но от нее почти не было света, она казалась тусклой, как закопченный уличный фонарь.
Шорох на берегу, треск сучка под чьими-то ногами. Обернувшись, Нимве увидала смутно обрисованный силуэт человека. Она сощурилась, пытаясь понять, кто это мог быть. Человек зашевелился, захрустел песок...
Когда он подошел к самой воде, Нимве узнала Ларру.
— Напугалась? — его голос звучал тихо.
— Нет, — Нимве поправила сорочку.
— Барон напиться попросил, — объяснил Ларра. — Так я и это...
Он стоял не двигаясь, Нимве не видела его лица, но ощущала, что он смотрит.
— Я сейчас вернусь, — сказала она. — Умоюсь только.
— Ага. — Ларра не тронулся с места. Нимве удивленно следила за ним, гадая, в чем же дело.
— Случилось что? — спросила она наконец.
— Да я это... Словом... Ты уж извини, что я лаялся с тобой в замке у Атлана.
— Да я уже об этом позабыла, чего там.
— Зря вы мне ничего не говорили. Ну, про то, что происходит, и вообще.
— Мы и сами ничего не знали, — Нимве тут же вспомнила, как пыталась рассказать ему о своем сне, и что из этого вышло, но решила промолчать.
— Ну, воды набрать надо, — спохватился Ларра. Зашел в реку, остановился подле, наклонился, и Нимве услыхала, как булькает вода. Потом он внезапно выпрямился.
— Темно, — выговорил Ларра.
Они стояли рядом, и Нимве видела, как блестят его глаза. Он смотрел, не отрываясь. Не понимая, что ему нужно, она молчала.
— Вот уж не думал, что такая поездка у нас выйдет, — выговорил Ларра. — Интересно, как там Шиа, живой?
Он не отводил глаз. Нимве неопределенно пожала плечами. Ее внезапно пробрал озноб, она шагнула в сторону, услыхала плеск воды... Босая нога наткнулась на что-то скользкое, не то камень, не то ракушку, Нимве оступилась и, наверное, упала бы, если бы Ларра не подхватил. Руки у него были горячие и очень сильные.
Замерев, Нимве поглядела в его близко придвинувшееся лицо.
— Помнишь, как я тебя из воды вытащил? — прошептал Ларра.
— Помню... пусти...
Нимве ощутила на щеке жаркое дыхание, ладонь скользнула по спине...
— Ларра, ты что... Пусти, пожалуйста, — Нимве уперлась руками ему в грудь. С тем же успехом она могла толкать валун. Ларра и не думал подчиняться.
— С тех пор ты меня уж пару раз спасала, — шептал Ларра, обжигая ей шею, — не думай, будто я позабыл.
— Не надо... перестань...
— Ну, чего ты, чего, — он вдруг крепко прижал ее к себе. — Я ведь не чужой. Я ж не какой-нибудь там проходимец. Я мужик серьезный, ежели решу чего...
Нимве, будто из капкана, силилась вырваться из кольца его рук, но справиться недоставало сил. А он, шепча какие-то слова, смысла которых Нимве уже не понимала, все пытался поймать губами ее губы. Сквозь шум крови в ушах Нимве слышала его тяжелое дыхание, плеск воды — и свой тихий голос, повторявший: "Пусти... пусти..." Вокруг сделалось темным-темно, и к горлу подкатила дурнота — а потом, через добрую сотню лет, кто-то громко произнес:
— Эй, а что... Чего такое?!
Краем сознания Нимве узнала голос Чика, рванулась изо всех сил, задушено вскрикнула, и Ларра внезапно отпустил ее. Нимве слепо метнулась в темноту, упала, с головой погрузилась в воду. Кто-то схватил, потащил ее вверх, и она начала отбиваться, пытаясь крикнуть, и захлебываясь водой.
— Ним, это я, это я! — раздался рядом голос Чика. Только тогда она перестала сопротивляться. Он помог ей встать, вывел на берег.
— Не бойся, глупая, — промолвил Ларра. Нимве, задыхаясь, схватила Чика за руку. Юноша спросил:
— Ларра, ты чего, с дуба рухнул? — в голосе звучало замешательство. — Чего ты?
— Эх, и вечно ты не в свои дела влезаешь, — отозвался Ларра.
Стоя на песке, в мокрой сорочке, противно льнущей к телу, Нимве дрожала, обхватив себя руками. Темнота, застилавшая глаза, немного отступила, она видела Чика рядом — и смутный овал лица Ларры, стоявшего напротив. Чик сказал, наливаясь гневом:
— Ну, и скотина же ты, оказывается! Я от тебя такого не ожидал!
— Щенок ты, братец, — последовал ответ. — Ничего в жизни не понимаешь.
— А ты свинья! — не остался юноша в долгу. — Улучил минуту, а? Да ты...
— Я тебе сказал, не лезь, — силуэт Ларры колыхнулся. — Сам знаешь, кулаки у меня тяжелые!
— Только подойди! — ощетинился юноша. — Только попробуй, я тебе рыло начищу!
— Ишь, недопёсок, а брехать выучился, как волкодав заправский!
— Хватит, — превозмогая дрожь, сказала Нимве.
— Да я тебя, щенок, — продолжал Ларра, словно не услышав, но Нимве уже взяла себя в руки. Шагнув вперед, встала между ними и тихо, раздельно произнесла, глядя Ларре в глаза:
— Хватит, Ларра. Слышишь меня? Хватит! Ты ничего ему не сделаешь, иначе я... Я пожалуюсь принцам. Ясно?
Повисла тишина.
— Ясно тебе, или нет?! — возвысила голос Нимве.
— Ясно, ясно, — буркнул Ларра. — Да я чего, я ж ничего. Коли напугал, так извини. Я ничего такого не...
Нимве отвернулась и, подобрав с песка одежду, быстро пошла прочь, к деревьям, темнеющим на кромке берега.
Вечером, у костра, пока Нимве занималась ранами барона Грида, никто почти не разговаривал. Мафхор в свете масляной плошки читал древний манускрипт, найденный Инисом в подвалах замка. Чик, угрюмый и сердитый, без толку перекладывал вещи, изредка поглядывая на Нимве.
Ларра появился очень поздно, когда уже укладывались спать. Ни на кого не глядя, улегся у огня, завернувшись в плащ.
Скоро всё затихло. Нимве долго глядела перед собой, на потолок, исчезавший в темноте, следя, как блики от огня колышутся на стенах. История с Ларрой не шла из головы, хотя именно об этом меньше всего хотелось думать. Что с ним, гадала она, глядя, как шевелится темнота над головой, что с ним такое случилось? Ведь он же никогда ничего себе не позволял, и намека не было. Напиться он тоже не мог. И как мне теперь с ним... если он опять полезет... И что будет с принцами... Неужели они...
Посреди этих мыслей она уснула. А проснулась от того, что кто-то громко говорил:
— Ерунда. Это ерунда!
— А я тебе уже сказал, что...
— Ерунда, — перебил прежний голос, в котором Нимве узнала голос принца Иниса. — Я вообще не понимаю...
— Меня это не удивляет, — отозвался брат. — Острым умом ты никогда не отличался.
Началось, пронеслось в мозгу у Нимве. Она приподнялась на локте. Костер почти догорел, только, переливаясь жарким светом, мерцали угли.
Принцев она увидала поодаль, возле масляной лампы. Неяркий свет выхватывал из темноты лица, оставляя зловещие кляксы вместо глаз и ртов.
— Вряд ли это тебе поможет, Сэт, — сказал принц Инис.
— Что именно? — в голосе Сэтнара послышался сарказм.
— Да вот это твое пренебрежение ко мне. То, что ты считаешь меня дураком, для меня не новость. Но умней тебя это не сделает, и...
— Да при чем здесь мое мнение, — прервал Сэтнар, — есть ведь реальные причины.
— Умней тебя это не сделает! — возвысил голос Инис. — И у меня прав столько же, сколько и у тебя! И решать этот вопрос все равно придется не здесь, сколько бы ты ни...
— Потому я и говорю! — воскликнул брат. — Не стоит доводить дело до кровопролития! Один из нас должен уступить на благо страны и народа. Я битый час тебе об этом толкую.
— То же самое я могу и тебе сказать, — огрызнулся Инис. — Или ты...
— Эй, чего такое? — раздался хриплый спросонья голос Ларры. — Случилось что?
— А я тебе говорил, не ори, — бросил Сэтнар брату, и, обернувшись, ответил в темноту:
— Ложись спать, Ларра. Все в порядке.
— Чего там "в порядке", — угрюмо отозвался тот. — Вы, никак, решили престол поделить, что ль? Прям щас?
