Внезапно нахлынуло ощущение чужого присутствия. Да что там, она была просто уверена, что поблизости кто-то есть, и следит за ней. Сделалось холодно, ледяная ладонь прошлась по спине, вздымая волосы на затылке, но Нимве не дала себе воли. Стиснув зубы и закинув на плечо котомку, отступила в тень, под защиту деревьев. Некоторое время стояла, напряженно замерев, озираясь, а потом осторожно скользнула через кусты.
Ощущение слежки не пропало. У Нимве все дрожало внутри, но она не позволяла себе сорваться, кинуться прочь сломя голову. Скоро она увидала перед собой осинник и груду бурелома. Быстро, будто вспугнутый олень, двинулась туда.
Под деревьями стоял полумрак, было полно прошлогодней листвы, через которую пробивалась чахлая трава. Сюда, наверное, никогда не заглядывало солнце. Листья под ногами шуршали громко, очень громко, оглушительно, их было много, они казались широкой рекой с коричневыми водами, которые трудно перейти вброд. Ноги погрузились в них по самые икры, а внизу, на дне шелестящего потока, притаилась холодная и мокрая земля.
Внезапно зацепившись за что-то твердое, Нимве едва не рухнула ничком. Удержав равновесие, посмотрела вниз. Через разворошенную листву просвечивало белым. Нимве принялась ногой сгребать листья. Это оказалось нелегко, пришлось отодвинуть целую кучу листьев... Оттуда, будто со дна озера, широко открытыми глазами взглянуло белое лицо. Застывшее лицо, похожее на маску ужаса.
Вскрикнув, Нимве отшатнулась, упала, взметая фонтан бурой листвы. Все, что она видела — эту белую алебастровую маску. Неживую. Нимве барахталась, не в силах встать, и лишь через целую вечность это удалось. Мертвые глаза смотрели, и лицо светилось в темноте. Она бросилась бежать, слепо, ничего не замечая, лес внезапно потемнел, вокруг сделалось черно как ночью, и только лицо, белое лицо там, в глубине...
Краем глаза Нимве заметила, как кто-то метнулся наперерез, дико закричала, но из горла не вырвалось ни звука. Она рванулась в сторону, в кусты, в заросли ежевики, да не успела добежать. Железные руки схватили ее. Нимве боролась, как лесная кошка, но человек был сильнее. Руки, похожие на стальной капкан, стиснули Нимве, прижав локти к телу. Он рвалась, обезумев, пока не услыхала собственный стон, а потом — знакомый голос:
— Тише. Успокойся. Успокойся, что с тобой?
Голос немного привел Нимве в себя, она остановилась, дрожа и задыхаясь. Человек развернул ее, и она увидела Мафхора. Они уставились друг на друга. Нимве ощутила соль на губах, попыталась поднять руку, и Мафхор выпустил ее.
— Вот, возьми, — он протянул котомку. Нимве взяла, руки тряслись, и она еле держалась на ногах.
— Что случилось? — осторожно спросил маг. Нимве открыла рот и обнаружила, что не может произнести ни звука. Ее колотило от озноба. Мафхор ждал. Наконец, Нимве удалось справиться с голосом.
— Т... там... Я... на... нашла ... там, — она мотнула головой в сторону чащи. Ее передернуло, в памяти тут же всплыло мертвое белое лицо под листьями: ярмарочная маска, олицетворяющая ужас, такой детей пугать.
— Что ты нашла? — вернул ее в чувство голос мага. У Мафхора было спокойное лицо, тоже похожее на маску. Нимве ответила:
— Там человек. Мертвый. Под листьями.
Мафхор сразу подобрался, будто гончая, вставшая на след.
— Где? — спросил он. — Сможешь показать?
Как ни странно, присутствие мага успокаивало. Оружия при нем не было, но он, спокойный и уверенный, всем своим видом и сам напоминал оружие. Нимве кивнула.
— Тогда пошли, — промолвил маг.
Человек лежал под листьями в небольшой ложбинке. Кто-то снял с него всю одежду. Он был белый-белый, будто неведомые шутники зарыли тут, в сердце дикого леса, мраморную статую. Рядом с Мафхором Нимве уже не было так страшно, тем более что покойников она видела не раз. И все же, обнаружить тут, в чаще леса, мертвеца оказалось не тем же самым, что видеть труп в деревне. Да и умер он, конечно, не от болезни.
Пока маг возился, осматривая тело, Нимве отошла и остановилась, прислонившись к стволу высокой осины. У нее еще дрожали руки. Мафхор по-прежнему казался спокойным, а о чем он думал, один Творец мог знать. Когда маг выпрямился, Нимве спросила:
— Его убили, да?
Мафхор мельком глянул на нее.
— Возможно, — отозвался он.
Маг освободил мертвеца от лиственного покрывала. Со своего места Нимве видела обнаженный торс. Она и смотреть не желала, и не смотреть не могла. И чем больше смотрела, тем больше чужак казался знакомым. Мафхор проговорил:
— Тебе лучше вернуться в лагерь. Идем, я тебя провожу.
— А ведь я его уже где-то видела, — Нимве подошла, наклонилась над мертвецом. Мафхор с удивлением спросил:
— Что? Ты его видела? Но как это возможно?
И тут Нимве осенило.
— Ну, да! — воскликнула она. — Точно! Это он! Ведь это он вас тогда отравить пытался, ну, в таверне, помните?
Мафхор молча разглядывал чужака.
— Вспомнили? — нетерпеливо спросила Нимве. Мафхор медленно сказал:
— Я тогда его не разглядел. Ты уверена?
— Ну... почти, — она пожала плечами. — Значит, он за нами следил? В смысле, за вами. Тогда кто же его убил? — Нимве уставилась на мага. Тот ничего не сказал, на лице не отразилось ни малейших чувств. Некоторое время он ходил, наклоняясь и что-то высматривая среди опавших листьев, потом, остановившись возле трупа, произнес:
— Ладно. Пора возвращаться.
Нимве разочарованно смотрела на него, а он и бровью не повел.
— А этот? — Нимве указала на тело. — Так его и бросим тут, что ли?
Маг ответил не сразу. Ногами сгреб кучу листьев, и когда те полностью укрыли мертвеца, сказал:
— Нет. Но я ведь не могу его похоронить с пустыми руками.
Нимве покосилась на него, но промолчала. Бурый холмик над убитым напоминал могильный. Повернувшись, Нимве молча зашагала через ольшаник.
Через минуту она вспомнила о слуге барона, Агасти, и резко остановилась. Мафхор, шедший следом, тоже.
— В чем дело? — спросил он.
— Надо найти Агасти, — Нимве принялась озираться, пытаясь определить, где та прогалина, и то дерево, под которым она оставила спутника. Мафхор внезапно тронулся с места и сказал:
— Сюда, — он зашагал, не оглядываясь. Волей-неволей Нимве пришлось последовать за ним, меньше всего хотелось остаться тут одной. Они миновали ольшаник, где кусты цеплялись сучьями за одежду, пахло грибами, и стоял влажный полумрак.
Прогалина появилась неожиданно. Под огромным вязом, стоявшим посередине, спал человек.
— Вот он, — сказал маг. Нимве уставилась на Агасти, а потом медленно перевела взгляд на Мафхора.
— Почему вы постоянно за мной шпионите? — тихо, с яростью бросила она, глядя в его черные глаза. — Чего вам надо?!
Маг поднял брови, — насмешливо, как почудилось Нимве.
— С чего ты взяла, будто я шпионю? — осведомился он. Его мягкий акцент и привычка немного растягивать гласные бесили, как никогда. Нимве стиснула зубы и, стараясь сдерживаться, в тон ему ответила:
— Я не дура. Откуда вы иначе могли узнать, что он тут? — она кивнула на Агасти, которого не разбудили даже их громкие голоса. — И как вы оказались рядом, когда я нашла этого... там...
— Я просто искал, кто кричал ночью, — сказал маг. — Почему ты сразу решила, будто я слежу за тобой?
— Да потому, что вы каждый раз в нужное время в нужном месте оказываетесь!
— Ну, это скорее хорошо, чем плохо, — губы Мафхора тронула быстрая улыбка, которая тут же исчезла. Нимве стиснула кулаки, ощутив, как кровь бросилась в лицо.
— Было бы хорошо, — стараясь не заорать, ответила она. — Если бы в это время меня там не было!
— Возможно, это просто невезение, — этого типа, кажется, нельзя было вывести из себя. — Но лично я ничего против не имею.
— Зато я имею! — фыркнула Нимве. — Ясно? Я имею! Прекратите за мной шпионить, предупреждаю, иначе... — она осеклась, не представляя, что сказать. Будто она может его чем-то напугать! И вообще, это ведь маг из Великого Дома, а она взялась на него орать... А они тут вдвоем, Агасти не в счет...
Нимве закусила губу. Мафхор смотрел, лицо было точно запертая дверь, не позволяющая разглядеть, что делается внутри. Пытаясь тоже сделать непроницаемое лицо, Нимве отвернулась, подошла к Агасти и толкнула его в плечо:
— Вставай, соня. Жизнь проспишь.
Когда они воротились в пустой лагерь, Мафхор вытащил из своей котомки длинный кинжал в ножнах — Нимве и не подозревала, что у него есть оружие, — и вместе со слугой барона вернулся в лес, хоронить мертвеца. Агасти, правда, пришлось долго уговаривать, он никуда не собирался идти с Мафхором, никак не мог взять в толк, о каком таком мертвеце ему толкуют, и лишь когда Нимве, и без того взбудораженная произошедшим, потеряла терпение и заорала, пригрозив, что пожалуется принцам, Агасти согласился. Но покуда мужчины шли к лесу, Нимве заметила, что парень старается держаться от мага как можно дальше.
Глава 6
В тот день спать легли поздно.
Узнав про труп, принцы тут же отправились в лес: посмотреть. Вовремя вспомнив о пойманной рыбе, Нимве отделалась от обязанности их сопровождать, и весь день провела за готовкой.
Мужчины вернулись на закате, усталые и голодные, с руками, перепачканными землей. Мафхор не появился. Уху, давно поспевшую, Нимве поддерживала над тлеющим костром, и пока остальные умывались, успела заправить пряными травами.
Обедали в темноте, около огня, не переставая обсуждать нынешние события. По словам принцев, Мафхор и им заявил, будто не знает чужака и понятия не имеет, кто мог его убить. Мертвеца похоронили там же, где Нимве его нашла. К приходу близнецов Мафхор и Агасти успели вырыть яму, а на теле мертвого нет никаких следов, и похоже, что он умер своей смертью. Нимве в это мало верила, но решила не возражать. И вообще, продолжил Инис, Мафхор и вправду странный тип, что это, спрашивается, за маг, который вынужден рыть яму руками, как обычный человек? Хотя, пойди их разбери, магов этих, непонятный они народ. Взять к примеру Великий Дом Таэнана. Ото всех на свете сторонятся, даже, говорят, не хотели знаться с остальными Великими Домами в соседней Эбирне. Будто испачкаться боятся, величие свое уронить. Короли так себя не ведут! Вот и Мафхор, на вид такой спокойный, а тоже высокомерная скотина: в лагерь не пошел, разговаривал сквозь зубы, когда все собрались возвращаться, махнул хвостом — и в лес, только его и видели. Да и вообще... Скорее всего, Мафхор притворяется. Наверняка он сам этого чужака и убил. А то кто бы еще мог такое сделать, здесь же, кроме них, никого больше нет.
Потом, как и опасалась Нимве, заговорили об отъезде, Инис принялся допытываться, как она себя чувствует. Та, хоть ее и пугала мысль о том, чтобы сесть в седло, храбро заверила, что все в порядке, и она готова продолжать путешествие. Сэтнар явно обрадовался. Близнецы решили утром встать пораньше, чтобы выехать по холодку.
За разговорами прошел вечер, настала ночь, но, когда они устроились на ночлег, Мафхор так и не объявился.
Поднялись действительно чуть свет, но рано выехать не удалось. Пока все умылись, поели и собрали вещи, солнце успело высоко вскарабкаться по небу.
По лесу двигались цепочкой. Принцы держались по отдельности, каждый со своей свитой, а Нимве присоединилась к Ларре и Чику. Мафхор, далеко позади, замыкал процессию.
Погода стояла теплая, солнце, просвечивая сквозь кроны, сыпало золотом под ноги лошадей, вокруг неумолчно звенели птицы. Пахло земляникой, и хотя для земляники было еще рано, аромат перебивал даже запахи лошадиного пота.
Скоро Нимве надоело угрюмое молчание Ларры, и она принялась болтать с Чиком. Простой и веселый, будто скворец, паренек охотно беседовал с Нимве. Скоро она уже знала, что его отец — лесник в угодьях графа графа Элморийского, отца виконта Кейтея. Родился юноша в большой семье, пять из семи его старших сестер успели выйти замуж, а он, самый младший, единственный сын, с двенадцати лет работает в услужении у виконта. Сейчас ему "уже" почти семнадцать, и, хотя он успел привязаться к своему господину, все же, будь его воля, предпочел бы тоже стать лесником, как отец. Выросший в лесу, влюбленный в лес всем существом, Чик уверял, что никогда не сумеет привыкнуть к городу. Что через пару лет обязательно уговорит господина отпустить его со службы, и тогда, может быть, сделается охотником. Скоро Нимве уже казалось, будто она знакома с юношей всю жизнь.
К вечеру следующего дня путники выбрались к реке Аруан. Столько воды Нимве никогда не видела. Зная от Чика, что где-то здесь придется переправляться на другую сторону, с замиранием сердца глядела на сизые волны, гулко бьющиеся об обрывистый берег. На чем, спрашивается, можно переплыть такую реку? Лодки у нас нет... Потонем, как пить дать, потонем! Однако принцы выглядели уверенно, ни капли не волновались, и Нимве решила положиться на судьбу: в любом случае, не было выбора.
Заночевали на берегу, крутом и высоком, среди мачтовых сосен. Здесь пахло разогретой смолой, и дышалось легко. Выехали с утра пораньше. Нимве не могла оторвать взгляда от реки, от свинцово-сизой водной глади. Солнце стояло высоко над верхушками деревьев, дробилось в мелких волнах, сверкая на воде так ослепительно, что делалось больно глазам.
Берег постепенно понижался, делался пологим. Сосны сменились густыми зарослями лозняка, лес отступил, и лошадиные копыта зашуршали по серому песку.
Принцы, ехавшие впереди, внезапно остановились, и Чик, зазевавшись, едва не налетел на них.
— Мы на месте, — Сэтнар спрыгнул наземь, остальные последовали его примеру. Прибрежный песок покрывала яркая зелень ползучих растений, там, где жила Нимве, их называли дикими огурцами.
Пока Нимве оглядывалась, парни не теряли времени даром. Пустив лошадей пастись, слуги вытащили из седельных сумок топоры и отправились к лесу, а принцы подошли к кромке воды и принялись что-то высматривать. Неужели плыть собираются, подумала Нимве. У нее похолодело в животе. Словно откликнувшись на ее мысли, Инис разделся и, оставшись лишь в коротких нательных штанах, вошел в воду. Окунулся, отфыркиваясь, сделал несколько сильных гребков руками, потом нырнул. Не показывался на поверхности довольно долго — слишком долго, как почудилось Нимве. Наконец вынырнул, отбросил с лица мокрые волосы и крикнул:
— Течение... не очень сильное! Но глубоко! — и саженками поплыл к берегу.
Немного погодя воротились остальные, притащив срубленные деревца. Нимве подошла, остановилась возле Чика. Юноша ухмыльнулся, помахивая топором. Она тихо спросила:
— Вы плот собираетесь вязать, что ли?
— Ага. Переправляться надо.
— На этом? — Нимве кивнула на деревца. Их стволы казались такими тонкими и слабыми...
— Да ничего, эти нормальные, — пожал плечами Чик. — Лошадей вплавь пустим, а сами на этом. Река не больно широкая. Да и барахло жалко намочить.
