— Да черт с ним! — рявкнул барон Грид. — Пошел он к дьяволу, этот предатель! Пусть сам выпутывается!
— Вы... да вы что? — Нимве схватила фыркающую лошадь под уздцы. — Ведь он же...
— Хватит, поехали! — поторопил Инис. — А то нас звери разорвут!
— Чик, — взмолилась Нимве. — Помоги мне! Пожалуйста!
— Его милость прав, он предатель, — ожесточенно отозвался юноша. — Из-за него моего хозяина убили! И нечего тебе с ним возиться!
— Дураки! Сволочи! — заорала Нимве. — Сами вы предатели! Ну, и валите отсюда! Проваливайте! К черту вас!
Она развернулась и бросилась назад, не слушая крика спутников, таща за повод лошадь.
Шум в разгромленном лагере стоял невообразимый. Звери еще не ушли, и Нимве зажмурилась, чтобы не видеть растерзанных трупов на земле.
Мафхор навзничь лежал в повозке, сияние над головой исчезло, глаза смотрели в пустоту, а запекшиеся губы не шевелились. Он так походил на мертвого, что Нимве на миг застыла, а потом кинулась к магу и что есть сил затрясла за плечи.
— Нет! Очнитесь! Пожалуйста! Не надо! Очнись же ты! Давай!
Маг не реагировал, но она уже заметила, что он дышит, попыталась его приподнять. Тяжелый, будто камень, он безжизненно выскальзывал из рук, увлекая Нимве за собой, и уже через минуту бесплодных попыток она выбилась из сил. Мимо пробежало бурое чудовище: медведь возвращался в лес. Следом пугливо промчались олени, и волки скользнули в спасительную тьму... Магия кончается, подумала Нимве, беспомощно глядя на Мафхора. Если герцог остался в живых, он же нас обоих... Прикусив губы, Нимве снова вцепилась в мага, но тут на плечо легла ладонь, и голос принца Иниса сказал:
— Погоди. Давай мы сами.
Инис и Чик кое-как вытащили мага из повозки, взгромоздили на лошадь. Нимве села верхом, обхватила Мафхора сзади, молясь, чтобы не упал. Он был тяжелый, безвольно мотался из стороны в сторону, клонился к лошадиной гриве. Чик вскочил в седло, схватил лошадь Нимве за повод, ударил свою пятками в бока, и они поскакали прочь, в темноту, подальше от герцога и его людей.
* * *
* *
Долго, очень долго беглецы мчались через ночной лес, густой, непроглядный, незнакомый. Ветки хлестали по лицу, грозя выколоть глаза. Было так темно, что люди не видели друг друга и не потерялись только благодаря лошадям, которым, похоже, передался страх хозяев, и которые инстинктивно держались табуном. Мафхор лежал на лошадиной шее. При скачке он сползал все ниже, Нимве не чувствовала рук, стараясь удерживать безжизненное тело. Но сил не хватило, и Мафхор в конце концов упал, соскользнул с седла на полном скаку.
— Стойте! — Нимве попыталась осадить лошадь, но та, зараженная общим волнением, не хотела подчиняться. — Стойте! Погодите!
Нимве спрыгнула наземь и помчалась назад, в темноте обдираясь о кусты, слепо тычась в поисках Мафхора.
Она долго не могла его найти, в чаще было так темно, что Нимве едва различала пальцы на своей вытянутой руке. Она споткнулась обо что-то, едва не упала, а когда ощупала препятствие, поняла, что это человек. Нимве испугалась, не убился ли Мафхор, но, нашарив пульс, ощутила, что сердце бьется. Рядом застучали копыта, голос Иниса позвал:
— Ты цела? Что случилось, ты упала?
— Мафхор упал, ваша милость, — мрачно отозвался Шиа, слуга Сэтнара.
— Опять Мафхор, — звяканье металла, шаги по земле. Кто-то остановился рядом. — Чего он тебе дался? Из-за него нас всех чуть не...
— Надеюсь, что он сдох, — зло бросил барон Грид.
— И не надейся, — отозвался Сэтнар, стоя возле Нимве. — Такие обычно живучие.
— Надо ехать дальше, — сказал Инис.
— Он не может ехать, — сквозь зубы процедила Нимве.
— Так чего ж, из-за этого гада подыхать тут? — спросил Шиа.
— Не бойся, ты не сдохнешь, — в тон ему отозвалась Нимве. — Такие обычно живучие.
— Ну, стерва... — начал Шиа, но Инис приказал:
— Замолчи. Оставь ее в покое.
Стало тихо. В темноте справа кто-то застонал и зашуршали ветки. Нимве позвала, вскинув голову:
— Ларра? Это ты?
Ларра отозвался замученным, еле слышным голосом:
— Я тут маленько полежу... — он шептал, будто в горячке. — Маленько... совсем...
— А вы говорите, "ехать", — зло бросила Нимве. — Эх... Полно болтать, лучше воду поищите.
— Что, сейчас? — возразил Сэтнар, но Нимве не слушала. Встала и пошла прочь, наугад, натыкаясь в потемках на стволы деревьев.
Она брела долго, сама не зная куда, задыхаясь от ярости и злости на спутников. Как, ну как можно быть такими неблагодарными? Мафхор их спас, а они...
Шорох и шаги позади она услыхала задолго до того, как Чик нагнал и тронул за плечо.
— Ним, — позвал юноша. — Погоди. Да постой ты, ну?
— Чего? — она резко обернулась.
— Мы сейчас никакой воды не найдем. — Глаза Чика слабо поблескивали, но лица было не различить. — До утра надо подождать.
— Да? До утра? А они? — огрызнулась Нимве, стряхивая руку юноши. — Мафхор? Ларра? Вам на них плевать, да? Они... они, может быть...
— Да чего ты? — оторопел Чик. — На меня-то чего?
— Вы хотели его бросить! — взвилась Нимве.
— Но не бросили же. Идем назад, а? Еще заблудимся... Идем.
Утро было ледяное и сырое. Нимве проснулась первая, дрожа от холода. Влажная от росы одежда не сберегала тепло, мокрые волосы повисли противной грязной паклей. Нимве кое-как встала, тело будто задеревенело, а руки не слушались. Ларра спал, скорчившись подле, в сырой и холодной траве, и изредка стонал во сне.
Нимве огляделась. Мафхор лежал неподалеку, на спине. Нимве проверила ему пульс, и, с облегчением убедившись, что он жив, разулась и ступила на влажную землю. Содрогаясь от холода, потирая плечи, пошла среди деревьев.
Лес был древний и густой, но зловещим больше не казался, оттого, может, что его пронизывали косые солнечные лучи. Воздух звенел от утренней птичьей переклички. Нимве заметила рядом заросли ежевики, и, сорвав пару ягод, увидала, что они еще совсем зеленые.
Нимве шла долго, пока не очутилась на пологом склоне. Тут, под деревьями, стоял вечный полумрак и пахло прелой листвой. Склону, заросшему папоротником, казалось, нет конца, он вел куда-то в темноту, а густо переплетшиеся ветви скрывали от глаз то, что делается внизу. Поколебавшись, Нимве, будто в шелестящую зеленую воду, вошла в заросли папоротников и начала спускаться, хватаясь за тонкие, но крепкие вайи, скользя по мокрой земле.
Она долго пробиралась сквозь кусты, окатывавшие ледяной росой, пока не очутилась на берегу ручья. Вздрогнув от радости, вмиг позабыв о холоде и промокшей насквозь одежде, кинулась к воде. Будто животное, опустившись на четвереньки прямо в сырой песок, усеянный палой листвой, принялась пить, жадно, захлебываясь, горстями плеская в лицо ледяную хрустальную воду.
Несколько долгих минут она сидела на берегу, стараясь отдышаться. Ручей был небольшой, шагов пять в ширину. Он тихо журчал в каменистом чистом ложе, впадал в маленький темный бочажок. Из-за вечного сырого полумрака трава здесь не росла, землю, словно мягкое одеяло, покрывали толстые слои опавших листьев.
Поборов соблазн помыться, Нимве со вздохом поднялась. Отнести воду спутникам было не в чем, и с мыслями, как же перетащить сюда Ларру и Мафхора, она начала взбираться вверх, по скользкому склону.
До оврага добрались быстро, беглецы сразу бросились к воде, и люди, и животные, и долго пили. Нимве отыскала упавшее дерево, оторвала кусок коры, и, превратив в плошку, напоила Мафхора. Маг был точно в тумане. На радость Нимве, он наконец открыл глаза, но, похоже, не понимал, где он, кто с ним рядом, и что происходит.
Чик подошел и присел рядом. Нимве сказала:
— Надо еду искать. Тут лягушки должны быть и улитки.
— Думаешь, они будут лягушек есть? — Чик кивнул на аристократов. — Может, я лучше силки поставлю.
— А ты умеешь?
— Шутишь? Я в лесу вырос. Щас пойду, у лошадей из хвостов волос надергаю, и вперед. Хочешь, и тебя научу. — Чик встал.
— Давай позже, — отозвалась Нимве, — мне бы трав поискать. Идем вместе.
В лесу Чик уткнулся в землю и принялся что-то высматривать. Объяснил Нимве, что ищет тропы, где бегают кролики. Потом со сдавленным возгласом нырнул в заросли, и только его и видели. У Нимве не было времени, чтобы за ним наблюдать. Посмотрев, как за спиной юноши колышутся ветки, она в одиночестве отправилась по своим делам.
Нимве ходила долго, увлеклась, даже сняла рубашку, чтобы нести "улов", оставшись только в нательной сорочке без рукавов, изрядно подранной, да в юбке.
Когда она вернулась, в лагере были только Ларра и Мафхор. Нимве быстро вытряхнула травы и оделась. Мафхор спал. Ларра лежал у поваленного дерева, неподалеку от ручья, с задранной на голову рубахой. Спина страшно распухла, раны загноились. Нимве присела рядом и стала осторожно снимать с парня рубаху, пропитанную кровью, гноем и потом. Ларра, очнувшись, застонал.
— Сейчас, — сказала она, — потерпи еще немного. Вот так. Теперь давай штаны.
— Эй, ты чего делаешь? — Ларра неловко повернулся.
— Собираюсь на твои прелести любоваться, — хмуро отозвалась Нимве. — А что, по-твоему, я делаю? Давай-давай, подумаешь, что я, задницы голой не видала, что ли? Тоже, удивил знахарку голой задницей.
Раздев раненого, в большом куске коры, изогнутом лодочкой, Нимве камнем из ручья размолола растения в кашицу, плеснула немного воды и намазала этим Ларру от шеи до колен. Накрыла сверху плащом и велела лежать тихо. Потом занялась Мафхором.
Маг был словно не в себе, как давеча, под действием наркотика. Сидеть с ним рядом было тяжело из-за ужасного запаха, которым пропитались его одежда и волосы. Вымыть бы его, подумала Нимве, да как до ручья дотащишь... Ладно, Чик воротится, тогда. Ей удалось напоить Мафхора выжимкой из трав. Есть хотелось все сильней, до темноты в глазах. А он ведь уже неделю ничего не ел, подумала Нимве, укладывая мага поудобней. Оставив раненых на берегу, Нимве отправилась в соседние заросли искать улиток — и все, что попадется под руку.
Принцы вернулись через пару часов, вымотанные, с пустыми руками. Чик пришел почти сразу за ними, очень довольный, принес в рубахе птичьи яйца, маленькие, с россыпью пестринок, и несколько крупных лягушек. Нимве уже развела костер, и теперь пекла на камнях улиток. Чик подсел к ней, пока принцы и барон умывались у ручья, и спросил:
— Ну, как он?
— Жить будет, — сказала Нимве. — Вот только поесть им надо, ему особенно, — она кивнула на Мафхора. — Что ты принес?
— Вот, — юноша развернул рубаху. — Только на этого гада жалко тратить.
Нимве с гневом обернулась. Чик пожал плечами.
— А чего, — сказал он с вызовом, — если бы не этот, ничего бы не случилось. Моего хозяина убили из-за него!
— Не из-за него, он в это время привязанный лежал! При чем тут он, не пойму!
— С чего ты его так защищаешь? — рассердился Чик. — Он тебе что, родственник?
— Конечно, а как же! Разве семейного сходства не видать?
— А действительно, — вмешался незаметно подошедший Сэтнар. — Почему ты его защищаешь? Наверное, вы все-таки заодно.
Нимве молчала, пораженная.
— Не говори глупостей, Сэт, — заступился Инис. — Если бы не она...
— То что? — Сэтнар сощурился. — Что было бы, если бы не она? И не он? — принц ткнул пальцем в Мафхора. — И не наш разлюбезный папаша? Если бы не этот его гениальный план? Я скажу тебе, что, дорогой братец: тогда бы твой друг остался жив, а нас не унижали бы, как последних скотов! А может, и ты был с ними, а, Инис? Ты обо всем знал, разве нет? Что же, гениально: продать меня в рабство, а самому занять трон! Как бы иначе ты смог его получить?
Инис побледнел до синевы.
— Как ты смеешь, — выдохнул он. — Как ты... как у тебя язык повернулся... Я ему не верю, ясно? Дядя все придумал, чтобы... А ты... ты...
— Что — я? Что он придумал? Ведь ясно, что нас захватили не разбойники. И этот, — снова жест в сторону Мафхора, — был с ними заодно! Зачем было брать его с собой? Гнил бы там, там ему и место!
— Ты всегда ненавидел отца, — тихо сказал Инис. — Всегда.
— Как аукнется, так и откликнется, — отрезал Сэтнар. — А ты ненавидишь мать. Постой-ка, — он повернулся к Нимве. — Ты что-то говорила, будто тебя послала наша мать. Зачем?
— Так я же — быдло, — не выдержала Нимве. — Неужто вы мне готовы верить? И с Мафхором я заодно! Чего ж вы меня спрашиваете, ваша милость? Кто я такая, чтоб меня слушать?
— Заткнись и отвечай, когда тебя спрашивают! — взорвался Сэтнар.
— Так заткнуться, или отвечать? — Нимве вскочила и повернулась к нему лицом. — Что вы хотите услышать? Да, ваша мать меня послала, потому что думала... Она подозревала, что ваш отец что-то замышляет, и Мафхора послал для этого. Только вот я вам чего скажу, ваши милости: не так уж его грех-то и велик, Мафхоров, я хочу сказать. Мы — люди подневольные, а когда прикажет королева, или такой человек, как ваш отец, тут уж или без головы остаться, или исполнять. А вместо того, чтобы злиться на Мафхора, злились бы лучше на дядю своего! Ведь это не Мафхор вас так изуродовал, что смотреть боязно. Верно говорят, когда баре дерутся, у холопов чубы трещат! — она остановилась, дрожа от возбуждения. Обхватив руками плечи, совсем иным тоном произнесла:
— Мафхор делал, что ему велели. Будь я на его месте — что ж, я бы тоже приказ исполнила. Может, вам этого не понять, ваши высочества, но жизнь такова. Нас, холопов, для того и держат. Я знаю свое место, не беспокойтесь, ваше высочество. Простите, что накричала. — Опустив глаза, Нимве уселась у костра и обнаружила, что улитки превратились в угли, с сердцем смахнула их в траву и вытерла дрожащие руки о подол.
— Эх... — прохрипел вдруг Ларра, приподымаясь на локте. — Будет уже вам грызться-то, ваши милости, постыдились бы. А еще принцы... Чего вы на нее напали? Чего она вам плохого сделала? Мог бы встать — клянусь Творцом, накостылял бы обоим!
Сэтнар вскинул подбородок, но промолчал.
— Он прав, Сэт, — сказал Инис. — Мы ведем себя как последние...
Присев возле Нимве, Инис произнес:
— Извини. Мы все просто еще не пришли в себя. Мы должны тебя благодарить, а вместо этого...
— За что меня благодарить? — Нимве пожала плечом. — Я делаю, чего умею.
— Ты настоящий маг, — сказал Инис. — Верно, Сэт? А говорила, что просто знахарка.
— А я знахарка и есть, — Нимве с удивлением подняла глаза, — вы о чем толкуете, ваша милость, не пойму, какой я маг?
— Только маг мог устроить такое, — ответил Инис. — Ну, с водой, и со зверями. Когда ты полила кандалы водой...
— Так вот оно что, — озарило Нимве, — так вы решили, будто я... Вы все неверно поняли! Я просто...
— Я такого никогда не видел, — не слушая, продолжал Инис. — Раз — и железо в труху. Потрясающе! А эти звери, до сих пор мороз по коже!
