— Нет, ваше высочество, это не...
— Надеюсь, что тот медведь сожрал его светлость герцога Окдейна, — бросил Сэтнар. — Жалко медведя, не отравился бы.
— Да уж, — ухмыльнулся Инис, — фрукт ему попался еще тот.
— Погодите, ваша милость... — пыталась вклиниться Нимве, но принцы не унимались.
— Обеспечено несварение желудка, — сказал Сэтнар. — Бедный зверь.
— Нет, заворот кишок, — фыркнул Инис. — Сразу же, на месте!
— Или застрянет... ну, ясно, где, — Сэтнар тоже ухмыльнулся.
— Но это уже нас не касается, — поддержал брат, — это целиком проблемы медведя.
— Да погодите вы! — потеряв терпение, воскликнула Нимве — и добавила тоном ниже:
— Вы все неправильно поняли. Я, может, и полила кандалы водой, но освободила вас не я. Все это сделала не я. Маг — не я, вы же знаете. Маг — это он, — она указала на Мафхора.
Некоторое время принцы молчали.
— Ты хочешь сказать, — медленно проговорил Сэтнар, — что это он нас...
— Ну, да, — с облегчением отозвалась Нимве. — Я-то думала, вы еще тогда все поняли! Я же не знала, что вы решили, будто...
Близнецы переглянулись, и у них на лицах Нимве увидала разочарование.
— Ладно, — сказал Инис. — Раз это он... Кстати, что у нас сегодня на обед? Вон те лягушки выглядят неплохо.
Глава 11
Мафхор начал приходить в себя на следующий день. Чик поймал в силки трех кроликов, и Нимве удалось, хоть и с трудом, накормить мага. Принцы перестали ворчать из-за него, они теперь его просто игнорировали, будто никакого Мафхора тут и было. Это удивляло и сердило Нимве, однако, поразмыслив, она решила, что такое при любом раскладе лучше, чем открытая ненависть.
С едой стало совсем плохо. Беглецы разорили все гнезда в округе и переловили всё, что прыгало, ползало и летало. Звери, кажется, начали обходить это место стороной, а рыбы в ручье и в помине не было. Время шло, и становилось ясно, что нужно двигаться дальше, иначе они умрут с голоду. Ларра к тому времени уже вставал, но вот сидеть по-прежнему не мог.
Уходить решили на шестой день поутру, и двигаться пешком, потому что для Ларры не могло быть и речи, чтобы сесть в седло. Еды с собой не запасли, просто было нечего, последние два дня они голодали, живности в округе совсем не осталось.
Они медленно двигались по лесу. Ларра ковылял у лошади принца Иниса, вцепившись в седло. Через несколько часов пришлось остановиться, и остаться на месте до утра: Ларра больше не мог идти. Воды поблизости не оказалось, хоть Нимве с Чиком облазили всю округу. Натаскав хворосту, развели костер, зажарили нескольких жаб и улиток — все, что удалось поймать, — и улеглись спать голодные и измотанные.
На следующий день снялись с места. Ларра убеждал, что он в порядке и может идти, но остальные видели, как ему трудно. Однако ничего не оставалось, приходилось двигаться вперед.
Никто из беглецов не знал, где они находятся. Лес стоял огромный и густой, будто в сказках, вдалеке громоздились синие горные хребты.
Назавтра опять не удалось найти воду. Нимве начала волноваться, хоть виду не подавала, как, впрочем, и другие.
На очередном привале, ближе к вечеру, парни, как обычно, отправились на поиски еды, а Нимве подсела к груде хвороста и поднесла ладони к сухим веткам. Закрыла глаза, сосредоточилась... Через несколько секунд вспыхнуло маленькое пламя, захрустело, разгораясь, и под деревьями посветлело. Мафхора на стоянке не было. Заявив, что абсолютно здоров, он исчез, не объяснив, куда и зачем. Ну, и пусть идет, решила Нимве. Он злил и утомлял ее своим постоянным угрюмым молчанием, за которым чудилось пренебрежение ко всему на свете.
Пока Нимве возилась со спиной Ларры, появился Чик.
— Во, глядите, — он показал им пригоршню птичьих яиц в подоле рубахи. Без лишних разговоров они принялись за еду.
Принцам многого раздобыть не удалось, лишь несколько лягушек. Хотелось пить, но никто не жаловался, даже не упоминал воду.
Постепенно все улеглись. Мафхор не появлялся. Нимве сидела у костра, скорчившись, пытаясь согреться, поминутно задремывая и отчаянно стараясь не заснуть. Не случилось ли чего, размышляла Нимве. Может, ему стало плохо? Упал где-нибудь, и лежит там. Сломал ногу — или еще чего похуже? Спутники давно спали, и нечего было думать, чтобы кого-то разбудить — ей и самой ни за что бы не подняться...
Она проснулась от холода, на рассвете. Костер догорел, угли не давали тепла. Стуча зубами, Нимве зябко съежилась под тонким, промокшим от росы плащом. Поблизости кто-то отчаянно храпел, лошадь хрустела травой и топала копытом. Нимве со вздохом села, огляделась, и сон мгновенно пропал: Мафхора на поляне не было.
— Вот черт, — в полголоса выругалась она. — Черт проклятый! Говорила же ему! Так нет, баран упрямый, все себе на уме...
Она не представляла, куда бежать, и где его искать. Нужно было поднимать остальных, Нимве знала, что в одиночку Мафхора не найти, нечего и пытаться.
После того как она их растолкала, парни недовольно забурчали, а уж когда узнали, зачем Нимве их разбудила, и вовсе разозлились.
— Опять Мафхор, — сквозь зубы процедил Сэтнар, запустив пятерню во встрепанную шевелюру. — Вечно этот Мафхор! Сколько можно с ним возиться? Кто он вообще такой?
— По-моему, он и сам найдется, — поддержал брата Инис. — Он же маг.
— Перестаньте, — огрызнулась Нимве. — Он нас спас, не забыли?
— Как забыть, — парировал Инис, — когда ты нам об этом постоянно напоминаешь.
— Вот именно, напоминаю. И буду напоминать, чтобы до вас наконец дошло!
— Если бы он сам себя не перехитрил, — Сэтнар поднял голову, — ему бы и спасать нас не пришлось. Подумаешь, чудеса героизма. На то он и маг. Или он думал нас продать, денежки получить и сбежать? А не вышло! Или, может, он помчался нашему дорогому папочке докладывать: так, мол, и так, ваша светлость, не выгорело дельце, не велите казнить.
— Сэт, чего ты опять начинаешь, — выговорил Инис.
— Я не начинаю, — перебил брат, — я продолжаю. И буду продолжать, уж извини. Или ты предлагаешь мне смириться с тем, что мой собственный отец...
— Да это все вранье! — взорвался Инис. — Почему ты сразу поверил дяде? Ты ведь сам всегда говорил...
— Да потому поверил, что знаю нашего разлюбезного папашу! — Сэтнар, побледнев, стиснул кулаки. — С него станется приказать меня работорговцам...
— Ничего ты не знаешь! Не знаешь! Отец бы никогда...
— А ты ее спроси! — Сэтнар ткнул пальцем в Нимве. — Она сама слышала. Этот наемник твоего дорогого папочки ей сам сказал!
— Что сказал? Что отец приказал продать тебя в рабство? — крикнул Инис и повернулся к Нимве. — Разве тот человек тебе такое сказал? Разве он это говорил? Разве он...
— Я уже говорила, что он сказал! — не выдержала Нимве. — Сто раз надо повторять? Думаете, только вы такие драгоценные? А нам, значит, охота в рабы идти? Чего вы все "я" да "я"? А мы, значит, ничего не стоим?!
— Вот именно! — подхватил Сэтнар. — Он бы всех продал, не только меня! Тебя бы освободил, а нас — на восток, и на невольничий рынок! Но тебе же плевать! Тебе с твоим папашей главное — захватить права на престол! И срать вы хотели, что остальным клеймо на лоб поставят! Да вам хоть...
Инис открыл рот, чтобы ответить, но его перебил тихий голос с краю поляны:
— На плечо.
Все, вздрогнув, обернулись. Мафхор стоял, прислонившись к стволу сосны. Нимве испытала облегчение — и почти ненависть к магу. Мафхор вышел из тени и приблизился к кострищу.
— Клеймо ставят на плечо, — пояснил он, тяжело усаживаясь на траву.
— Большое спасибо, что просветили, — процедил Сэтнар. — Теперь будем знать.
Мафхор не ответил.
— И давно вы подслушиваете? — осведомился Сэтнар.
— Не обязательно это так называть, ваше высочество, — сказал Мафхор.
— Уж позвольте называть это так, как мне будет благоугодно. Так давно?
— Если это вас интересует, — маг взглянул на принца, — то, признаться, я слышал почти весь ваш разговор.
— Вряд ли это стоит так называть, — с ненавистью буркнул Чик. Мафхор промолчал.
— Скажу вам честно, — произнес Сэтнар, — мы тут надеялись, что вы действительно заблудились.
Молчание. Каменная маска, которую маг носил вместо лица, не дрогнула.
— Надо было уйти, глядишь, он бы нас и не сыскал, в лесу-то, — подал голос Ларра.
— Чего же ты раньше молчал, — фыркнул Инис.
— Знаете, мы считаем, что вы предатель, и все наши беды из-за вас, — сказал Сэтнар, глядя на мага в упор с такой холодной ненавистью, что Нимве, хотевшая было возразить, поперхнулась словами.
— Я знаю, — сказал Мафхор.
— Какая проницательность, — Сэтнар обхватил колени руками. — Если мы вернемся, — а это под вопросом благодаря вашему вмешательству, — я позабочусь, чтобы вас выдворили из страны.
— Как вам будет угодно, ваше высочество, — откликнулся Мафхор. — Но, если позволите, я хотел бы кое-что прояснить.
— Благодарить меня будете потом, — усмехнулся Сэтнар. — Когда вас выведут на границу. Хотя — вы могли бы облегчить задачу и себе, и мне. Я думаю, тут недалеко до...
— Это всё не так, — перебил Мафхор. — Это всё не должно было быть... вот так.
Сэтнар сощурился, а Мафхор продолжал, словно боялся, что ему не дадут договорить:
— Никто не должен был пострадать. И, уж конечно, никто никого не собирался продавать в рабство. Поверьте, ваш отец ни за что бы подобного не допустил! Капитан Экен... тот человек, что захватил нас в усадьбе, был одним из самых надежных гвардейских офицеров. Он бы скорее умер, чем предал бы Его высочество герцога Кендарна, или кого-то из вас, ваши высочества.
— А дядя сказал, — возразил Сэтнар, — что этот ваш офицер был мздоимцем и ненавидел своего господина. И что наш дорогой папаша ему мало платил, и из-за этого он злился.
— Я ничего не знаю по поводу платы, — ответил Мафхор, — но капитан Экен давал присягу. Он был ранен в войне с восточными племенами. Он был верным человеком, ваше высочество. Верным и испытанным. Только поэтому ваш отец положился на него.
— Вы так об этом говорите, — бросил Сэтнар, — будто речь идет о великом подвиге. А между тем эта скотина должна была меня похитить. И почему, собственно, я обязан верить вам, а не дяде? Вы, между прочим, были с этим, как его, заодно. Вы заинтересованное лицо, разрешите вам заметить! Может, вы вообще были в доле, и собирались получить процент от продажи нас в рабство.
— Почему вы вообще считаете, будто капитан Экен собирался вас продать? — Мафхор обвел принцев глазами.
— Потому что он мне сам это сказал! — очнулась от столбняка Нимве. — Или вы скажете, я вру?
— Конечно, нет, — отозвался маг. — Но это была просто шутка.
— Да неужто? — разозлилась Нимве. — Ну, так корявые шуточки у ваших друзей, скажу я вам!
— Он бы и запродал нас в шутку, — проворчал Ларра. — Вот оборжались бы!
— Он бы никогда никого не продал, — твердо вымолвил Мафхор. — Я знаю его лично... знал, и заверяю вас, что...
— Да уж, — перебил Инис, — знакомство с вами, конечно, служит ему отличной рекомендацией.
— Но факт остается фактом, — сказал Сэтнар. — Отец хотел, чтобы Инис вернулся из похода первым, а вашу банду отправил, чтобы задержать меня. Это так, или нет?
Семь пар глаз впились в Мафхора.
— Да, — ответил тот. — Это так. Но не более того.
— Что и требовалось доказать! — Сэтнар хлопнул себя руками по коленям. — Слышал, братец?
— Вы лжете, — с ненавистью бросил Инис. — Это неправда!
— Это правда, — отозвался маг. — Сожалею.
— Да уж вы-то, конечно, сожалеете! — воскликнул Сэтнар. — Еще бы вам не сожалеть! Плакали теперь ваши денежки! Наш благороднейший папаша вам в жизни не заплатит, после всего этого!
— Не говори гадостей об отце! — взорвался Инис. — Ты не смеешь!
— Что хочу, то и буду говорить! — заорал Сэтнар. — Ты мне не указ! И вообще, я вам не верю! — обернулся он к Мафхору. — Как можно верить такому, как вы? Вы предатель! Из-за вас мы в такой ситуации! И наши люди из-за вас погибли!
— Можно подумать, что ваш дядя — он, а не этот чертов герцог, — буркнула Нимве.
— Может, хватит его защищать? — рявкнул Чик. — Его милость прав, если бы не он...
— То сидеть бы нам всем сейчас на цепи! — огрызнулась она. — Почему-то вы все об этом забываете, видать, так вам удобней! Да если бы не он...
— Мы это уже слышали! — вмешался Инис. — Ты нам это уже сто раз говорила!
— И еще тыщу повторю! — заорала Нимве, вскочив и глядя на мужчин сверху вниз. — Даже собаки добро помнят!
— Прикажешь ему ножки, что ль, поцеловать? — Ларра приподнялся на руках. — Щас, дай только подползу!
— Становись в очередь, — саркастически заметил Сэтнар. — Мы этому предателю...
— Да кого он предал?! — крикнула Нимве так громко, что едва не оглохла. — Да не переваливайте с больной головы на здоровую! Это дядя ваш предатель, а он только приказ выполнял!
Внезапный порыв ветра, невесть откуда взявшегося в тихом воздухе, прошелся по траве, рванул взлохмаченные волосы парней, заставив их опешить. Нимве увидала это — но уже не могла остановиться, хотя знала, что неведомая сила, которая была в ней с рождения, и управлять которой она не умела, сейчас вырвется наружу и ничего, кроме вреда, не принесет.
— Хорошо вам, господам большим, живется! — орала она, распаляясь. — Чуть что — заткнись, пшел вон, холоп, сто плетей, прочь из страны! И мамаша ваша так! Да, да, знаю! — продолжила она, видя, что Сэтнар собрался возразить. — Заткнись, холопка! Не трогай мою мать! Ну, да, ваша мать — королева, зато моя-то — нет! И это не вас, а нас пинком под зад на каторгу, если приказа не выполним! А и выполним — тоже под зад! И меня, и мою мать, и его, и тебя! — она ткнула пальцем в Чика. — Такая она, ваша благодарность! А коли башку свою за вас положишь — ну, так и следует, таков он наш холопий долг! Подыхать за вас! Переться черт-ти куда, охранять вас черт-ти от кого, а нас, спрашивается, кто будет охранять?!
Ветер разошелся, пригибая ветви и теребя листву, вздымая вихри золы из холодного костра. Спутники, кажется, догадавшись, откуда взялась эта нежданная буря, испуганно таращились на Нимве, но ей было наплевать.
— Чем, ну чем вы лучше нас? — крикнула она. — У вас чего, брильянты из задницы сыплются? Или кровь краснее нашей? Эх, да что с вами говорить! — махнув рукой, Нимве пошла прочь.
Она долго шагала по лесу, не разбирая дороги, пока не запнулась о корень, не упала — да так и осталась лежать, тяжело дыша и скрипя зубами.
Минуло немного времени, и рядом раздались осторожные шаги. Скосив глаз, Нимве заметила чьи-то босые ноги. Человек остановился. Нимве ждала, но он просто стоял и молчал.
