— Синдер действует вновь, — тихо согласилась Блейк со словами подруги, — мы не можем оставить Вайсс там.
Винтер промолчала, бросив в её сторону ничего не выражающий взгляд. Вельвет осторожно подняла руку.
— Ребята, я конечно понимаю, что освободить подругу из плена — звучит весело и героически, но мы же сейчас говорим об её отце! У многих из нас своя история с ним, я знаю, но серьёзно — мы говорим о том, чтобы украсть дочь у отца. Мы можем хотя бы обсудить дипломатичное решение?
Адам перевёл на неё взгляд, отмечая как недовольно кривится Блейк и покачал головой.
— Если бы речь шла про кого-нибудь другого, то я бы согласился. Но, мы говорим о Жаке Шни.
Винтер повернула голову, встречаясь с ним глазами и молча приподняла бровь. Он раздражённо оскалился, делая паузу и думая над своими словами.
— Я не стану разбрасываться оскорблениями. Но. Мы говорим об отце, от которого по своей воле ушли две дочери. Ушли, полностью осознавая, что идут против воли своего родителя и против воли одного из влиятельнейших людей на планете. И мы говорим о бизнесмене, о чьей торговой империи слышали под каждым далёким камнем.
Он прервался, бросая взгляд на Винтер. Та явно была недовольна, но всё равно молчала, не возражая его словам. После нескольких секунд молчания, Адам продолжил:
— Я смогу наступить на горло своей гордости. Своему прошлому. Но лишь в том случае, если со мной будут общаться на равных. У Жака же нет ни одной причины, чтобы идти на такой шаг. Мы придём к нему с позиции просящих — и в этом случае, любой договор между ним и нами станет проигрышным.
Вельвет нахмурилась, открывая рот, но затем прижала уши к затылку, умолкая и со вздохом покачала головой. Коко успокаивающе похлопала её по спине.
— Нет ничего плохого в поиске мирного решения, дорогуша. Просто, не в этот раз.
Адам кивнул. Затем, откашлялся.
— Мы прорабатывали десятки планов атаки на поместье Шни, ещё в Белом Клыке. Все они упирались в две основные проблемы — андроиды и системы распознавания лиц. Само поместье расположено в квартале Основания — Шни выкупил около десятка участков, огородил их забором и воздвиг парк, в центре которого находится особняк. Доступ в парк открывается для простых людей — по праздникам и торжествам. У нас нет времени для того, чтобы ждать такой возможности.
— Андроиды и системы распознавания, — повторил за ним Фокс. Адам согласно кивнул.
— Десятки камер, объединённых в общую сеть. Программы, способные отделить человека от фавна, определить личность и обнаружить даже скрытое оружие — исключая проявления. При обнаружении потенциальной угрозы или известного преступника, системы поднимают тревогу. Отряды андроидов в режиме сна расположены по всему кварталу — некоторые из их хранилищ видны каждому, другие — скрыты в стенах домов или в тротуаре. Количества роботов с лихвой хватит для того, чтобы задержать возможную угрозу — до того момента, пока не подойдут группы перехвата.
— Иными словами, — продолжила за него Блейк, — любая задержка может привести к тому, что нас сначала завалят телами ботов, а затем — перехватят специалисты Атласа или группы безопасности Шни.
Янг молча присвистнула. Коко скривилась.
— Скажи мне кто, что я всерьёз буду обсуждать план нападения на Шни еще годик назад...
Кроу язвительно усмехнулся.
— Нервишки играют?
Коко фыркнула, бросая на него недовольный взгляд поверх очков.
— Ты пришел сюда просто чтобы послушать. Значит, молчи и слушай.
Охотник усмехнулся в ответ, но замолк.
— Я предполагаю, — Фокс развернулся в сторону Мику, — что способ обойти электронику у нас есть.
Та пожала плечами, барабаня по висящему на поясе свитку.
— Должен быть. Новые рыцари уже побывали у Рейча в лапках, а в системе распознавания уже который год висит здоровенный бэкдор...
Адам нахмурился, переводя на неё взгляд.
— Несколько лет назад, ты говорила что не сможешь сделать этого даже с ресурсами Клыка.
— Ну, — Мику виновато поморщилась, — с одной стороны я говорила правду, тогда я ещё тот контакт не поймала. С другой — я врала, да. Не хотела, чтобы Клык эскалировал на моих плечах, знаешь ли.
Некоторое время Адам задумчиво вглядывался в её лицо. Отвернувшись, он коротко кивнул:
— Возможно это и к лучшему.
Мику неловко кашлянула, отворачиваясь. Блейк покачала головой:
— Если это так, то перед нами встают две проблемы — живые охранники и расположение комнаты Вайсс. Точные данные о расположении личных спален и рабочих кабинетов строго засекречены — о них знают лишь слуги, охрана и доверенные лица. Впрочем, я полагаю, что для нас это не будет проблемой.
Блейк бросила быстрый взгляд на Винтер. Та медленно выдохнула, прикрывая глаза и сделала шаг вперёд.
— Я хочу чтобы вы знали — каждый из вас, — медленно начала она, — при любых других обстоятельствах, я бы не стала участвовать в этом... Предательстве интересов моей семьи. Но в этом случае, Вайсс — тоже часть этих интересов.
— Кроме того, — тихо произнёс Адам, — винтовка и электромагнитная технология. Шни не может не знать о ней. А Вайсс станет для него ближайшим звеном, на которое можно будет надавить.
Винтер бросила на него раздражённый взгляд.
— Уверяю тебя, Вайсс не предаст ваши интересы. Она выше этого.
Он покачал головой.
— Но ей же будет хуже из-за этого, — выпалила Руби, не давая ему заговорить. Почувствовав, как на ней скрестились взгляды присутствующих в комнате, она слегка покраснела:
— Ну, я имею в виду, чем дольше она будет отказывать, тем сильнее на неё будут давить, разве не так?
Адам согласно наклонил голову. Винтер поджала губы.
— Верно. И именно поэтому я здесь, — прервавшись, она набрала в грудь воздуха и продолжила, — поскольку угроза Фолл миновала, флагман генерала Айронвуда и флот снабжения возвращаются обратно в королевство. На их место прибудут инженерные бригады — они займутся восстановлением и капитальным ремонтом Колизея. Я предлагаю следующий план действий — ваш отряд прибудет в королевство как часть нашего контингента — это позволит вам избежать обязательной регистрации — не даст отцу узнать о вас раньше времени. Затем...
* * *
Мрамор, серебро и стекло. Мраморные статуи — чудовищные гримм, словно бы навечно замершие посередине броска. Лица её предков — её деда, заложившего компанию Шни, бюсты основателей Атласа, лица великих воителей, от рук которых пали многочисленные враги королевств, гримм, фавны, люди — все едино. Политики, малейший шёпот которых раздавался на континенты, меняя судьбы и задавая курс истории. Знаменитые поэты или художники, философы и учёные — за годы своей жизни в особняке, Вайсс могла сказать хотя бы пару слов о каждом из них.
Серебро — блестящие доспехи, стоящие ровными, стройными рядами по сторонам просторных коридоров. Их лица были прикрыты блестящими забралами, в руках же они сжимали массивные, тяжёлые двуручные мечи. Когда-то в детстве, она любила прятаться за ними, скрываясь от ищущих её слуг. Теперь же вид серебряных исполинов вызывал лишь неприятное, дёргающее покалывание в шраме, тянущемся через её глазницу — точно такой же меч, в руках точно такой же статуи едва не выбил ей глаз несколько месяцев назад, тогда, когда она отстояла своё право на академию Бикон, отстояла свою свободу.
Вайсс снова шла по холодному мрамору коридора и память о её былом торжестве становилась болезненным напоминанием.
Стекло — массивные окна, открывающие путь солнечному свету, серому и тусклому из-за облаков, закрывших небо. Стекло тускло блестело на рамах многочисленных картин — на одних можно было разглядеть всё те же лица великих людей, на других — её семью. Винтер, Уитли и она сама, её отец и мать. С каждым годом, с каждым новым кадром, фотографии становились всё менее и менее невинными, а люди, навсегда застывшие в глянцевой бумаге всё больше напоминали собравшихся в одном месте незнакомцев, а не настоящую семью. Винтер, исчезнувшая с кадров сразу после окончания академии. Мать, чье лицо постепенно, с каждым прошедшим годом, становилось безучастным и пустым. Отец — всё такой же безупречный и уверенный. Уитли, улыбка которого с каждым кадром становилась всё менее искренней, менее живой, превращаясь в одну из масок политика. Она сама, пытающаяся сохранить безупречную позу и привычную невозмутимость.
Вайсс отвернулась от фотографий, сжимая запястье левой руки правой и раздражённо хмурясь. Во время быстрого, сумбурного отлёта, ещё в академии, она тешила себя мыслью, что после долгих месяцев, проведённых в Вейле, в ней проснётся ностальгия. Что она примет возвращение в родной дом с облегчением, что после тесного общежития, после жизни, лишённой прислуги и комфорта, Вайсс оценит удобства особняка Шни по достоинству. Этого не произошло. Клетка, всё равно осталась для неё клеткой. Стало даже хуже — раз попробовав свободы, Вайсс уже не могла говорить себе что это — жизнь, к которой она должна будет привыкнуть.
Прошедшие месяцы вымотали её. Не физически, но морально, умственно. Каждый день, каждый разговор с отцом словно бы оставлял на её плечах невидимый, неосязаемый груз, с которым ей приходилось вставать каждый день. Вайсс усмехнулась, опустив голову. Слышала бы её Блейк, слышал бы её Адам. Что бы они сказали на это — на то, что наследница крупнейшей в мире корпорации жалеет себя, окружённая всеми благами мира? Адам бы бросил на неё презрительный взгляд, недовольно кривя губы. Блейк же попытается смотреть вглубь, мимо мишуры и блесток, докапываясь до проблемы, а затем терпеливо, упрямо объясняя Адаму всю суть, до того момента пока тот не фыркнул бы раздражённо и не опустил взгляд, молча признавая поражение.
Она покачала головой — скучать по Руби, по Янг и Блейк, по команде CFVY — но по Адаму Таурусу? По бывшему террористу? И всё же, она не смогла удержать себя от беспокойства, услышав о его тяжёлых ранениях в выпуске новостей и не смогла удержать облегчённого вздоха в тот день, когда он впервые показался на улицах, все ещё не оправившись от ран, но уже и не лежащий при смерти.
Вайсс скучала по Руби, по надоедливой взбалмошенной девчушке, невесть каким образом заставлявшей её улыбаться снова и снова. Она скучала по Янг — самоуверенной, восхитительно-упрямой Янг, которая была готова сунуться гримм прямо в пасть — лишь бы исполнить то, что вбила себе в голову. По Блейк, внешне тихой и неконфликтной, со стальным стержнем внутри, который постоянно толкал её исправить несправедливость и изменить мир, не смотря на цену и последствия.
Она скучала по всем им, но не могла даже услышать их голоса. Не потому, что это было под запретом, не потому что не было связи — нет, причина была иной. Она жила в поместье Жака Шни. И всё, что происходило в поместье — происходило с его разрешения. Стоило бы ей сделать один звонок, произнести хоть одно слово и отец тут же бы использовал её неосторожность против её самой. Её привязанности обернулись бы преимуществом в их бесконечных спорах, были бы использованы как оружие, как тот ключ, что снимет её защиту, оставляя её уязвимой перед бритвенно-острыми аргументами и холодной, расчётливой логикой.
Жак Шни желал две вещи — покорность своей наследницы и технологии в его руках. Упусти первое — и Вайсс вернётся в академию Бикон, к началу второго курса. При всех своих ресурсах, Жак не смог бы извратить законы в свою пользу так, чтобы обойти решения директоров двух академий и её собственное. Упусти второе — и мимо него пройдут миллионные контракты, а его корпорация останется на обочине, проиграв не безжалостному конкуренту, но горстке детишек, в чьи руки попало яйцо мифического дракона.
Жак был слишком умён, слишком осторожен для прямых требований и заявлений. Он не приказывал ей рассказать всё, что она знает об изобретении Адама, не угрожал ей лишением наследства в том случае, если она уедет в академию Бикон. Он действовал иначе — при помощи прямой, математической логики. В каждом их разговоре, Жак не требовал, он предлагал, поддерживая свою позицию нерушимыми аргументами, загоняя её в логические ловушки, вынуждая отбрасывать одно возражение за другим, до того момента, пока она не выглядела, даже перед самой собой, капризным, избалованным ребёнком. Он и обращался с ней, как с ребёнком, пользуясь своим опытом, своими знаниями, навыками, отточенными в многолетней политической борьбе, подавляя, сбивая с толку и заставляя сомневаться в самой себе, в её позиции.
Разве новая технология не принесёт миру больше пользы в руках корпорации Шни — с их мощностями и ресурсами? Разве не станет она трамплином для Вайсс, способом показать миру, что она достойная наследница своего отца? Разве не сможет она изменить мир к лучшему не с позиции охотницы — всего лишь инструмента в руках королевств, а с кресла главы ПКШ? Неужели, она действительно верит в то, что вчерашние дети и боевики Белого Клыка справятся с миром политики с той же лёгкостью, с какой они смогли сразить Фолл — одну единственную женщину, связавшуюся с террористами и преступниками?
Кто-то другой на его месте попытался бы обвинить Вайсс в сотрудничестве с бывшим Клыком, с Блейк и Адамом. Грубые, топорные методы — их можно было оставить лишь напоследок, как финальный, добивающий удар. Пока же их время ещё не пришло Жак ждал того момента, пока она сама не признает всю бессмысленность выбора, пока не сорвётся, эскалируя конфликт и подставляя себя под последний выпад. Вайсс ждала и считала дни до начала второго курса.
Дней всё ещё оставалось непозволительно много.
Уитли встретил Вайсс у дверей коридора, ведущего к её комнате. Младше на два года, её брат так и не приобрёл острых, угловатых черт лица, свойственных подросткам. Кожа его была гладкой и лишённой прыщей или малейшей родинки, белоснежные волосы были плотно приглажены, не оставляя ни малейшей выбившейся пряди, а сам же он был одет в приталенный жакет с рубашкой под ним, брюки и изящные ботинки на низкой подошве — вся одежда в оттенках синего. Ещё несколько лет и он вырастет в красивого юношу, способного завоевать сердце любой девушки.
Сейчас же Вайсс смерила его взглядом и легонько наклонила голову.
— Здравствуй, Уитли.
— Сестра, — ответил он ей с таким же кивком, а затем развернулся, сложив руки за спину и сопровождая Вайсс. Минута прошла в молчании — Вайсс напряжённо размышляла, что на уме у её брата, Уитли же с любопытством рассматривал её краем глаза, сохраняя молчание.
— Должен признать, я так и не смог тебя понять, — наконец обронил он. Вайсс нахмурилась и Уитли продолжил, всё так же держа руки за спиной.
