наложницы.
— Смерть великого вана всколыхнула всю Поднебесную! — продолжал Сыма Фу.
— Сейчас надо успокоить народ. Наследник должен немедленно вступить в свои
права! Слезами ничему не поможешь!
— Возможно ли действовать так поспешно? — усомнились чиновники. — Ведь
на это еще не было указа Сына неба!
— Великий ван ушел из мира, неофициально назначив своим наследником
любимого сына, — заметил шан-шу Чэнь Цзяо. — Его мы и должны поддерживать.
Если сейчас между сыновьями усопшего пойдут раздоры, династия окажется в
опасности.
Выхватив меч, он отсек рукав своего халата и зычным голосом закричал:
— Сегодня же надо просить наследника вступить в свои права! А с теми, кто
мыслит по-иному, я поступлю так же, как с этим халатом.
Чиновники онемели от страха. Тут как раз доложили, что из Сюйчана примчался
Хуа Синь. Все заволновались и бросились к нему навстречу.
— Великий ван ушел из жизни, вся Поднебесная потрясена. Почему вы до сих
пор не попросили наследника вступить в свои права? — вскричал он.
— Потому что еще нет указа Сына неба, — отвечали чиновники. — Мы только
что говорили с госпожой Бянь о том, кто же будет преемником великого вана.
— Я получил указ ханьского императора, — сказал Хуа Синь. — Вот он!
Наследник — Цао Пэй!
Все возликовали и стали поздравлять Цао Пэя. Хуа Синь вынул из-за пазухи
указ, развернул его и громко прочел.
Опасаясь за судьбу наследника Вэйского вана, Хуа Синь сам составил этот указ
и силой принудил императора Сянь-ди подписать его. Цао Пэй получил титул
Вэйского вана и был назначен на должность чэн-сяна и правителя округа
Цзичжоу. В тот же день он вступил в свои права и принял поздравления высших
и низших чиновников. Но во время этого торжества Цао Пэю сообщили, что из
Чананя в Ецзюнь идет со стотысячным войском его брат, Яньлинский хоу Цао
Чжан.
— Как мне поступить с ним? — спросил Цао Пэй, обращаясь к советникам. —
Мой рыжебородый брат обладает крутым характером и хорошо владеет военным
искусством. Должно быть, он идет спорить со мной из-за наследства!
Один из тех, кто стоял у ступеней возвышения, на котором восседал Цао Пэй,
сказал:
— Разрешите мне поехать навстречу вашему брату!
Все присутствующие взглянули на него и в один голос воскликнули:
— Отправляйтесь! Кроме вас, никто не сможет избавить нас от беды!
Поистине:
Смотрите! Едва Цао Цао земные окончились дни,
Наследники тут же явились, и драться готовы они.
О том, кто был этот человек, повествует следующая глава.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
в которой рассказывается о том, как Цао Пэй заставлял брата сочинять стихи,
и о том,
как Лю Фын, погубивший своего дядю, понес наказание
Говоривший был придворный советник Цзя Куй, который вызвался поехать на
переговоры с Цао Чжаном. Они встретились за городом, и Цао Чжан первым делом
спросил:
— Где пояс и печать покойного вана?
Цзя Куй, сохраняя спокойствие, отвечал:
— В семье есть старший сын, в государстве есть наследник престола. Печать
покойного правителя не может служить предметом для расспросов любопытных
подданных!
Цао Чжан промолчал и вместе с Цзя Куем направился в город. У ворот дворца
Цзя Куй спросил его:
— Вы приехали на похороны отца или бороться с братом за наследство?
— На похороны, — отвечал Цао Чжан. — Никаких иных намерений у меня нет.
— Зачем же вы привели войско?
Тогда Цао Чжан отпустил свою охрану и один вошел во дворец. Он поклонился
Цао Пэю; братья обнялись и заплакали.
Цао Чжан передал все свое войско в распоряжение Цао Пэя, а тот попросил его
по-прежнему охранять Яньлин,
Так Цао Пэй утвердился в правах преемника покойного отца и заменил прежнее
название правления, Цзянь-ань — Установление спокойствия — новым названием
Янь-кан — Продолжительное благополучие. Советнику Цзя Кую он пожаловал
звание тай-вэй, Хуа Синю — звание сян-го; все прочие чиновники получили
повышения и награды. Цао Цао посмертно был присвоен титул У-вана. Похоронили
его в высоком кургане вблизи города Ецзюнь.
Когда военачальник Юй Цзинь получил повеление принять на себя устройство
погребальной церемонии, он прибыл на кладбище и увидел на белой стене дома
кладбищенского смотрителя картину, где была изображена сцена позорного
покорения Юй Цзиня победителю Гуань Юю. На возвышении величественно восседал
Гуань Юй, перед ним стоял гневный и гордый Пан Дэ, а Юй Цзинь, поверженный,
лежал на земле, умоляя даровать ему жизнь.
Это Цао Пэй, узнав о разгроме войск Юй Цзиня и о том, что сам военачальник,
попав в плен, склонился перед врагом, не найдя в себе мужества достойно
умереть, преисполнился презрением к трусу и приказал нарисовать эту картину,
чтобы устыдить Юй Цзиня.
От стыда и обиды Юй Цзинь заболел и вскоре умер. Потомки сложили о нем такие
стихи:
Тридцать лет дружбы — вот это старинная дружба.
Жаль, напоследок, а все ж опозорился Юй.
Знать человека — не есть еще знать его душу.
Тигра рисуешь — сначала скелет нарисуй.
В то время Хуа Синь сказал Цао Пэю:
— Ваш брат, правитель Яньлина Цао Чжан, передал вам свое войско и вернулся
обратно, а вот два других ваших брата — правитель Линьцзы Цао Чжи и
правитель Сяохуая Цао Сюн — даже не явились на похороны великого вана. По
закону они подлежат наказанию.
По его совету, Цао Пэй послал гонцов в Линьцзы и в Сяохуай. Вскоре
возвратился гонец из Сяохуая с донесением, что Цао Сюн из страха перед
наказанием повесился. Цао Пэй распорядился торжественно похоронить его и
посмертно присвоил ему титул Сяохуайского вана.
Через день вернулся гонец из Линьцзы и сообщил, что Цао Чжи все дни
пьянствует со своими любимцами братьями Дин И и не соблюдает этикета. Он
даже не встретил гонца, а Дин И старший ко всему еще болтал лишнее:
"Когда-то, мол, покойный ван хотел назначить наследником господина Цао Чжи,
но сановники его оклеветали. Великого вана только что похоронили, а Цао Пэй
уже хочет наказывать брата! На что это похоже?" Дин И младший добавил:
"Таланты нашего господина известны всей Поднебесной! Наш господин сам
достоин быть преемником вана".
Гонец пожаловался еще и на то, что его, по распоряжению Цао Чжи, выгнали
палками.
Узнав об этом, Цао Пэй пришел в ярость и приказал военачальнику Сюй Чу
с отрядом Тигров немедленно привезти Цао Чжи и его людей.
Сюй Чу с войском отправился в Линьцзы. У городских ворот стража пыталась
остановить его, но он перебил всех, кто ему мешал, и прорвался в город.
Войдя во дворец, Сюй Чу увидел, что Цао Чжи и братья Дин И лежат пьяные.
Он велел их связать и положить на повозку, а потом захватил всех дворцовых
чиновников и слуг и отвез их в Ецзюнь.
Прежде всего Цао Пэй приказал обезглавить братьев Дин И. Братья эти,
уроженцы княжества Пэй, были известные ученые, и когда их казнили, многие
очень сожалели об этом.
Когда мать Цао Пэя, госпожа Бянь, узнала о смерти Цао Сюна, она сильно
опечалилась. А весть о том, что схвачен Цао Чжи и казнены братья Дин И,
привела ее в смятение. Она поспешила во дворец к Цао Пэю. Сын тотчас же
вышел навстречу и почтительно поклонился.
— Твой младший брат Цао Чжи всегда питал пристрастие к вину и был
сумасбродом, — со слезами сказала она. — Но не забывай, что вы с ним
единоутробные братья. Не убивай его и дай мне спокойно дожить до моей
кончины.
— Успокойтесь, матушка, я пощажу его, — отвечал Цао Пэй. — Ведь я сам
люблю брата за его таланты, я только хотел предостеречь его от излишней
болтовни.
Госпожа Бянь, заливаясь слезами, удалилась к себе в покои, а Цао Пэй прошел
в боковой зал дворца и велел привести Цао Чжи.
— Видно, матушка уговорила вас оставить Цао Чжи в живых? — спросил Хуа
Синь.
— Именно так, — отвечал Цао Пэй.
— Помните, что если вы пощадите его, вас ждут беды, — возразил Хуа Синь.
— Цао Чжи умен и талантлив, это не какая-нибудь безобидная тварь, живущая
в пруду.
— Повеление матушки я не нарушу! — оборвал его Цао Пэй.
— Говорят, что Цао Чжи лишь рот откроет, как уже готово стихотворение, —
продолжал Хуа Синь. — Я не очень-то этому верю, но испытайте сами его
способности. Если он не оправдает того, что о нем говорят, казните его.
А если он действительно так талантлив, тогда пристыдите его, понизьте
в звании. Этим вы заткнете рты всем писакам в Поднебесной.
Цао Пэй принял этот совет. Вскоре к нему привели Цао Чжи, который поклонился
брату до земли и попросил прощения.
— В семье мы братья по крови, — обратился к нему Цао Пэй, — но
в обществе — государь и подданный. Как же ты посмел кичиться своими
способностями и нарушать этикет? Ты еще при жизни отца любил перед людьми
хвастаться своими сочинениями. А я вот сомневаюсь в твоих талантах! Мне
кажется, что за тебя сочиняет кто-то другой. Докажи, что я неправ, сделай
семь шагов и сочини стихи! Сочинишь — оставлю тебя в живых; нет — накажу
вдвойне!
— Дайте мне тему, — сказал Цао Чжи.
— Смотри сюда! — ответил Цао Пэй, указывая на рисунок, где были
изображены два дерущихся быка. — Но у тебя не должно быть слов: "Два быка
дрались у стены; один из них упал в колодец и погиб". Понятно?
Цао Чжи отмерил семь шагов, и стихотворение было готово:
Два грозных существа брели одной дорогой,
У каждого два рога согнутые на лбу.
И вскоре под горой друг с другом повстречались,
К земле склонили лбы и ринулись в борьбу.
Противники в борьбе равно упорны были,
Но вот один из них споткнулся и упал.
Совсем не потому, что был слабей другого,
А просто потому, что духом был он мал.
Цао Пэй и его сановники были поражены. Но Цао Пэй тут же сказал:
— Стихотворение можно сочинить быстрей, чем сделать семь шагов. Попробуй
сочини сразу.
— На какую тему?
— Мы с тобой братья, — бросил Цао Пэй. — Это и будет темой, только не
произноси слово "братья".
На одно лишь мгновенье задумался Цао Чжи и потом прочитал:
Чтобы сварить бобы, ботву зажгли бобовую.
И начали бобы тут горько слезы лить:
"Ведь с вами мы родня — одни родили корни нас,
Так почему ж вы нас торопитесь варить?"
Цао Пэй понял намек и не мог сдержать слез. Тут госпожа Бянь вышла из
глубины зала и сказала Цао Пэю:
— За что ты преследуешь своего брата?
— За то, что он нарушает государственные законы! — вскричал Цао Пэй,
вскакивая с места. И он приказал понизить Цао Чжи в звании и отныне
именовать его Аньсянским хоу.
Этим Цао Чжи был лишен права на владение городом Линьцзы и уехал по приказу
Цао Пэя в деревню Аньсян.
Став преемником Вэйского вана, старший сын его Цао Пэй обновил все законы и
стал ограничивать волю императора Сянь-ди еще больше, чем это было при Цао
Цао.
Обо всем, что происходило в Ецзюне, шпионы доносили в Чэнду, и Ханьчжунский
ван Лю Бэй, взволнованный этими известиями, решил посоветоваться со всеми
гражданскими и военными чинами.
— Цао Цао умер, и его преемником стал Цао Пэй, — сказал он. — Цао Пэй
притесняет Сына неба еще больше, чем это делал его отец. Даже правитель
Восточного У, Сунь Цюань, покорился Цао Пэю и назвал себя его подданным!
Я думаю сначала выступить против Сунь Цюаня и отомстить за смерть Гуань Юя,
а потом покарать Цао Пэя и истребить всех мятежников!
Не успел он произнести эти слова, как вперед вышел военачальник Ляо Хуа и,
низко поклонившись, промолвил:
— Гуань Юй и его сын погибли по вине Лю Фына и Мын Да. Накажите прежде
всего этих злодеев!
Но Чжугэ Лян удержал Лю Бэя.
— Не торопитесь, это было бы неразумно! — воскликнул он. — Ваша
поспешность может толкнуть этих людей на измену. Прежде следовало бы
повысить их в звании и отдалить друг от друга, а потом уж схватить обоих.
И Лю Бэй решил назначить Лю Фына военачальником в Мяньчжу.
Но случилось так, что об этом узнал Пэн Ян, близкий друг Мын Да. Он тотчас
же написал ему письмо и со своим доверенным отправил в Шанъюн. Как только
посланец выехал за южные ворота Чэнду, его схватили дозорные Ма Чао. Выпытав
у него все подробности, Ма Чао отправился к Пэн Яну. Тот встретил его и
принялся угощать вином. Когда они выпили по нескольку кубков, Ма Чао, желая
вызвать Пэн Яна на откровенность, сказал:
— Что это Ханьчжунский ван все хуже и хуже обращается с вами? Ведь
когда-то он был очень милостив!
— Этот старый хрыч совсем с ума спятил! — раскипятился Пэн Ян. — Я ему
за все отплачу!
— Я тоже затаил против него обиду! — прибавил Ма Чао.
— Тогда подымайте свое войско и соединяйтесь с Мын Да. В этом я вам
помогу! Мы вместе совершим великое дело! — предложил Пэн Ян.
— Умно придумано! — воскликнул Ма Чао. — Как-нибудь на днях мы еще
побеседуем.
Попрощавшись с Пэн Яном и захватив с собой человека, который вез письмо,
Ма Чао отправился к Ханьчжунскому вану и обо всем ему рассказал.
В гневе Лю Бэй приказал схватить Пэн Яна и бросить в темницу. Под пыткой Пэн
Ян признался и покаялся в своем преступлении.
— Он замышлял мятеж! Что мне с ним делать? — спросил Лю Бэй Чжугэ Ляна.
— Пэн Ян глупец, но если его пощадить, потом не оберешься беды, — сказал
Чжугэ Лян.
И Лю Бэй решил, не поднимая шума, дать ему умереть в тюрьме.
Когда Мын Да узнал о смерти Пэн Яна, он испугался за себя. В это время в
Шанъюн неожиданно прибыл гонец с указом Лю Бэя о назначении Лю Фына
военачальником в Мяньчжу. Встревоженный этим известием, Мын Да пригласил к
себе военачальников братьев Шэнь Даня и Шэнь И и сказал им:
— В свое время мы с Фа Чжэном оказали большую услугу Ханьчжунскому вану.
Но как только Фа Чжэн умер, Лю Бэй совсем забыл обо мне, да вот теперь
вспомнил и решил, видно, меня погубить. Посоветуйте, как поступить?
— Я знаю, что нужно делать! — воскликнул Шэнь Дань.
— Что же? — спросил обрадованный Мын Да.
Шэнь Дань продолжал:
— Я и мой брат давно собираемся перейти в княжество Вэй, присоединяйтесь к
нам! Напишите Ханьчжунскому вану прощальное письмо и уезжайте. Цао Пэй
назначит вас на высокую должность, в этом нет никаких сомнений, а потом и мы
приедем к вам.
Мын Да все понял. Он отправил с гонцом прощальное письмо Лю Бэю, а сам в
сопровождении пятидесяти всадников уехал в княжество Вэй.
Гонец передал Ханьчжунскому вану письмо и рассказал об отъезде Мын Да. Лю
Бэй распечатал письмо и прочитал:
