Полны совершенства лишь только Вэнь-ван с Хуань-гуном.
И с ними сравняться я был бы и счастлив и рад.
Какое блаженство, какое великое счастье,
Что благодеянья и милости всюду царят!
Что крылья-помощники дом подпирают мой царский
И мир торжествует в широких просторах страны.
Мое государство до края земли протянулось,
А блеск мой подобен сиянию звезд и луны.
И много столетий меня будут славить потомки,
Хвалить мое имя под звон наполняемых чаш.
Я царское знамя возьму, чтоб владенья объехать,
Увидят везде императорский мой экипаж.
Добро и гуманность широкой рекой разольются,
Довольство познает одаренный щедро народ.
Так пусть эта башня на веки веков утвердится,
И пусть моя радость до смертного часа цветет!
— Злодей! — закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север.
— Такого оскорбления я тебе не прощу!
— Что с вами? — удивился Чжугэ Лян. — Неужели вам так жалко двух простых
женщин? Ханьский император не пожалел отдать шаньюю царевну, чтобы добиться
мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не
придется.
— Ничего? — распалился Чжоу Юй. — А известно ли вам, что старшая Цяо
была женой Сунь Цэ, а младшая — моя жена?
— Простите меня, я ничего не знал! — испуганно воскликнул Чжугэ Лян. —
Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!
— Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! —
бушевал Чжоу Юй.
— Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не
раскаиваться, — молвил Чжугэ Лян.
— Чтобы я склонился перед Цао Цао? — не унимался Чжоу Юй. — Не бывать
этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память!
Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль
о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не
изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне
немного, и мы вместе разгромим Цао Цао.
— Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как
служат человеку собака и конь, — заверил Чжугэ Лян. — Может быть, и я
что-нибудь вам посоветую.
— Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, —
пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су.
Наутро Сунь Цюань вошел в зал совещаний. Три десятка гражданских чинов во
главе с Чжан Чжао и Гу Юном расположились по левую руку, а военные чины,
возглавляемые Чэн Пу и Хуан Гаем, встали справа. Блистали парадные одежды,
бряцали висевшие у пояса мечи. Все с нетерпением ждали прихода Чжоу Юя.
Вскоре вошел и он. Осведомившись о здоровье Сунь Цюаня, Чжоу Юй сказал:
— Мне стало известно, что Цао Цао со своим войском расположился на реке
Хань и прислал вам письмо. Что же вы собираетесь предпринимать, господин
мой?
Сунь Цюань молча протянул Чжоу Юю письмо Цао Цао. Чжоу Юй прочитал его и
улыбнулся.
— Этот старый злодей смеет нас оскорблять! Может быть, он думает, что в
Цзяндуне нет настоящих героев?
— Ну, а вы-то что думаете? — спросил Сунь Цюань.
— Обсуждали вы это дело с гражданскими и военными чинами?
— Вот уже несколько дней, как обсуждаем, — ответил Сунь Цюань, — только
единого мнения нет: одни уговаривают сдаться, другие советуют воевать. Я не
знаю, что делать. Может быть, вы дадите мне совет?
— Кто вас уговаривал сдаться?
— Да вот Чжан Чжао и еще кое-кто такого же мнения.
— Не расскажете ли вы сами, почему вы не желаете воевать? — обратился
Чжоу Юй к Чжан Чжао.
— Потому что Цао Цао держит в своих руках императора и карает всех от его
имени, — сказал Чжан Чжао. — Армия Цао Цао увеличилась после захвата
Цзинчжоу, у него появился огромный флот. Теперь реки для него не
препятствие. Раньше мы могли надеяться, что нас прикрывает великая река
Янцзы, а сейчас что? Мне кажется, что лучше всего временно покориться Цао
Цао и потом подумать о дальнейших планах.
— Мнение школяра, ничего не смыслящего в деле! — резко оборвал
говорившего Чжоу Юй. — Вы предлагаете отдать врагу Цзяндун, который в
течение трех поколений существует как самостоятельное княжество!
— Но где же выход из создавшегося положения? — спросил Сунь Цюань.
— В войне! Цао Цао — разбойник, присвоивший себе высокое звание чэн-сяна,
а вы талантливый полководец, получивший земли в наследство от отца и
старшего брата! Со своим войском вы смело можете бороться за Поднебесную и
избавить государство от всех злодеев. Зачем покоряться мятежнику? Цао Цао,
вопреки всем законам ведения войны, упорствует в своем стремлении завоевать
южные земли. Во-первых, у него в тылу на севере неспокойно, там ему угрожают
Ма Тэн и Хань Суй. Во-вторых, воины-северяне непривычны воевать на воде, а в
войне против Восточного У Цао Цао приходится опираться исключительно на свой
флот. В-третьих, сейчас стоит зима, и нет корма для коней. И, наконец,
послать против нас воинов — уроженцев центральной части страны, — не
приспособленных к жаркому южному климату, — значит обречь их на болезни. Во
всем этом кроется неизбежность поражения врага. Можете хоть сейчас взять в
плен самого Цао Цао! А то дайте мне несколько тысяч отборных воинов — и я
сделаю это для вас!
— Старый злодей хочет уничтожить Ханьскую династию и возвеличить себя! —
Сунь Цюань в возбуждении вскочил с места. — Он боялся только Юань Шао, Юань
Шу, Люй Бу да меня. Один я еще жив, а те герои погибли! Но клянусь, что я не
успокоюсь до тех пор, пока жив этот разбойник! Ваш совет, Чжоу Юй, отвечает
моим замыслам, — будто небо поучает меня вашими устами!
— За вас, господин, я готов идти на смерть! — пылко воскликнул Чжоу Юй.
— Но я боюсь одного — ваших колебаний.
Сунь Цюань выхватил висевший у пояса меч и ударил по столу, отрубив угол.
— Вот так я буду рубить головы всем, кто посмеет еще заговорить о
покорности врагу!
Он тут же назначил Чжоу Юя на должность да-ду-ду и, протягивая ему меч,
сказал:
— Казните вот этим мечом без пощады всех нарушителей ваших приказаний!
Чжоу Юй принял меч и обратился к присутствующим с такой речью:
— Я получил повеление нашего господина вести войска против Цао Цао. Всем
военачальникам и чиновникам завтра собраться в лагере на берегу реки, чтобы
выслушать мой приказ! И не опаздывать! К опоздавшим я буду применять все
пятьдесят четыре казни, предусмотренные законом.
Чжоу Юй распрощался с Сунь Цюанем и покинул дворец. Гражданские и военные
чины разошлись молча.
Чжоу Юй вернулся домой и пригласил к себе Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян вскоре
пришел, и Чжоу Юй сказал ему:
— Сегодня наш господин принял решение разгромить Цао Цао и желает
выслушать ваш мудрый совет.
— Пока еще рано составлять план, — возразил Чжугэ Лян. — Ведь в душе
Сунь Цюань еще не совсем решился.
— Почему вы так думаете? — спросил Чжоу Юй.
— Да ведь он побаивается, что у Цао Цао много войск и что малому не
устоять против большого. Вы должны еще раз поговорить с Сунь Цюанем и
добиться от него твердого решения, чтоб больше не было никаких колебаний.
Вот тогда мы обсудим план, и только тогда дело наше увенчается успехом!
— Вы правы, — согласился Чжоу Юй и тут же пошел к Сунь Цюаню.
Был уже поздний вечер, и Сунь Цюань решил, что раз Чжоу Юй в такое время
явился к нему, значит тому есть важная причина.
— Завтра мы выступаем в поход, — без всяких вступлений начал Чжоу Юй. —
Скажите, господин мой, есть у вас еще какие-либо сомнения?
— Признаться, меня беспокоит численность войск Цао Цао, — сказал Сунь
Цюань. — Сумеем ли мы одолеть его нашим малым войском? Других сомнений
у меня нет.
— Я как раз и пришел рассеять вашу тревогу, — произнес Чжоу Юй. —
Вы, господин мой, узнали, что у Цао Цао несметное войско и испугались.
А подумали вы об истинном положении вещей? Ведь в действительности все
выглядит совершенно иначе. Воинов, набранных в центральной части страны,
у Цао Цао пятьсот-шестьсот тысяч, причем многие из них изнурены болезнями.
У Юань Шао и Юань Шу он взял семьдесят-восемьдесят тысяч человек, однако
и здесь надо учесть, что многие из них колеблются и не совсем еще покорились
ему. По-моему, нам нечего бояться врага! Цао Цао ничего не сможет сделать
с изнуренными и непокорными людьми, пусть их даже и очень много. У меня
пятьдесят тысяч войска, у которого достаточно сил, чтобы нанести поражение
Цао Цао. Вам не о чем беспокоиться!
Сунь Цюань похлопал Чжоу Юя по спине:
— Вы, наконец, рассеяли мои сомнения! Чжан Чжао просто глуп, и доверие мое
к нему поколебалось. Только вы в своем мнении единодушны со мной! Берите Лу
Су и Чэн Пу и выступайте в поход без промедления, а я с остальным войском и
с большими запасами провианта выступлю вслед за вами, чтобы оказать помощь,
если это будет необходимо. Случись у вас какое-либо затруднение, обращайтесь
ко мне: я сам тогда вступлю в решительный бой со злодеем Цао Цао.
Чжоу Юй поблагодарил Сунь Цюаня и вышел. Но одна мысль не давала ему покоя:
"Если Чжугэ Ляну удалось разгадать мысли Сунь Цюаня, значит он в десять раз
проницательнее меня, — думал он. — От него надо избавиться, иначе он будет
опасен для Цзяндуна".
Ночью Чжоу Юй вызвал Лу Су в свой шатер и поделился с ним своими замыслами.
— Не делайте этого! — заволновался Лу Су. — Мы еще не разгромили Цао
Цао, и сейчас погубить такого мудрого человека, как Чжугэ Лян, равносильно
тому, что оказать помощь врагу!
— Но ведь этот человек помогает Лю Бэю, а это беда для Цзяндуна, —
возразил Чжоу Юй.
— Можно попытаться склонить его на свою сторону, — предложил Лу Су. —
Прикажите это сделать его брату, Чжугэ Цзиню. Что может быть лучше?
Чжоу Юй одобрительно отнесся к словам Лу Су.
На другой день в лагере Чжоу Юя собрались чиновники и военачальники, чтобы
выслушать его приказ. Чжоу Юй поднялся на возвышение в своем шатре. Справа и
слева от него стояли телохранители.
Не пришел только Чэн Пу. Вместо себя он прислал своего старшего сына Чэн
Цзы. Чэн Пу был обижен тем, что ему приходится подчиняться Чжоу Юю, который
был значительно моложе его.
— Вы выполняете долг! — начал Чжоу Юй, обращаясь к военачальникам. —
Законы беспристрастны, и их надлежит блюсти всем! Сейчас, когда Цао Цао
присвоил власть и чинит произвол еще в большей мере, чем Дун Чжо, когда Цао
Цао держит Сына неба своим пленником в Сюйчане и на границах наших
расположилось его свирепое войско, я получил повеление покарать злодея! Вы
должны идти только вперед! Помните, там, где будет проходить наше войско,
народ не разорять! Я буду награждать за подвиги и наказывать за
преступления, невзирая на чины!
Затем Чжоу Юй приказал военачальникам Хуан Гаю и Хань Дану в тот же день на
судах выйти к Саньцзянкоу и ждать там дальнейших указаний. Во главе еще
четырех отрядов он поставил Цзян Циня и Чжоу Тая, Лин Туна и Пань Чжана,
Тайши Цы и Люй Мына, Лу Суня и Дун Си. Люй Фаню и Чжу Чжи поручено было
исполнять должность сюнь-цзин-ши, поддерживать связь между отрядами,
передавать приказы начальникам и наблюдать, чтобы сухопутное войско и флот
двигались одновременно в назначенные сроки.
Получив указания, военачальники разошлись и принялись готовиться к
предстоящему походу.
Чэн Цзы вернулся к своему отцу, Чэн Пу, и рассказал ему о распоряжениях,
сделанных Чжоу Юем.
— Как жаль, что я не хотел повиноваться ему, — раскаявшись, воскликнул
Чэн Пу. — Я прежде относился к Чжоу Юю как к человеку слабому и трусливому,
но теперь вижу, что он обладает талантом настоящего полководца!
И Чэн Пу поспешил в лагерь просить у Чжоу Юя прощение. Тот его простил.
На следующий день Чжоу Юй вызвал к себе Чжугэ Цзиня и сказал ему так:
— Таланты вашего младшего брата Чжугэ Ляна столь велики, что он достоин
быть помощником вана! Зачем он унижает себя службой Лю Бэю? Осмелюсь
побеспокоить вас просьбой: пойдите к нему, пока он еще в Цзяндуне, и
постарайтесь добиться, чтобы ваш брат покинул Лю Бэя и перешел на службу к
Сунь Цюаню. Польза будет двойная: у нашего господина будет прекрасный
помощник, и вы будете вместе с братом! Желаю вам успеха!
— Если вы приказываете, я приложу все усилия, — пообещал Чжугэ Цзинь. —
Мне стыдно, что я с тех пор, как приехал в Цзяндун, еще не оказал нашему
господину ни одной услуги.
Чжугэ Цзинь сел на коня и отправился на подворье. Чжугэ Лян со слезами
поклонился брату, пригласил его войти и рассказал ему обо всем.
— Брат мой, тебе известна история Бо И и Шу Ци?(*1) — роняя слезы,
спросил Чжугэ Цзинь.
— Конечно! Бо И и Шу Ци — первые мудрецы древности! — сказал Чжугэ Лян,
а про себя подумал; "Ну, ясно, Чжоу Юй подослал его уговаривать меня перейти
на службу к Сунь Цюаню!"
Ты помнишь, они вместе, как родные братья, умерли с голоду у подножья
Шоуянских гор, — продолжал Чжугэ Цзинь. — Мы же с тобой единоутробные
братья, вскормленные одной грудью, а служим разным людям, не имея
возможности видеться друг с другом ни утром, ни вечером. Мне становится
стыдно, когда я вспоминаю о Бо И и Шу Ци!
— В тебе говорит лишь одно родственное чувство, брат мой, — ответил Чжугэ
Лян, — а я еще помню и о долге! Мы с тобой подданные ханьского императора,
а Лю Бэй — потомок Ханьского правящего дома, и если бы ты покинул Сунь
Цюаня и стал служить Лю Бэю, мы бы с тобой всегда были вместе. Ни
родственное чувство, ни долг не понесли бы от этого никакого ущерба. А как
по-твоему?
"Я пришел уговаривать его, а выходит, что он уговаривает меня!" — подумал
Чжугэ Цзинь, не зная, что возразить.
Он встал, попрощался с братом и возвратился к Чжоу Юю, которому и передал
слова Чжугэ Ляна.
— Как же теперь вы думаете поступить? — спросил Чжоу Юй.
— Сунь Цюань щедр и милостив ко мне, — ответил Чжугэ Цзинь. — Могу ли я
отвернуться от него?
— Хорошо, раз вы верно служите нашему господину, я больше говорить об этом
не буду, но я уже придумал план, как привлечь вашего брата на нашу сторону.
Вот уж поистине:
С умом повстречается ум — и в мире живут меж собой.
С талантом столкнется талант — и вмиг загорятся враждой.
Каков был план Чжоу Юя, вы узнаете в следующей главе.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
из которой читатель узнает о том, как Цао Цао потерпел поражение
у Саньцзянкоу,
