Глава 1
Он не был уверен, как Элизабет это сделала. Только что он был запечатан в камне с разумом, дрейфующим в бескрайней пустоте ничего, и вдруг оказался здесь, живой, дышащий, и растерянный. Затем он увидел беловолосую женщину, глядящую на него с печальной улыбкой на губах. Ему потребовалась секунда чтобы понять, осознать, и к тому времени, как он это сделал, она исчезла столь же быстро, как и появилась.
Он искал её, но Бархатная Комната отказывалась открывать своё местоположение перед ним. Он пытался искать и других, но, как и Элизабет, они исчезли. Словно они никогда и не существовали. Не существовало даже конгломерата Митсури, Группы Кириджо, и это беспокоило его больше всего. Люди могли исчезнуть, но не многомиллиардная компания, простиравшаяся почти на все континенты.
Реальность подняла голову; истина была очевидна. Он принял факт, что мир, который он знал, мир, во имя защиты которого он умер, больше не существовал. Это оказалось горькой пилюлей, которую сложно проглотить. Не так-то просто забыть Тёмный Час, бесконечные этажи, по которым он взбирался в той проклятой башне, многие лица Никс, когда он поднимался, чтобы сразиться с ней... Иногда он задавался вопросом — не было ли всё это лишь причудливым сном, плодом воображения, и он просто проснулся. Но затем он звал его, разбивая свой разум на осколки с помощью Эвокера, и он всегда отвечал, свидетельство перед его глазами, шлем-череп опущен в почтительном поклоне.
И он был не один. Другие приходили к нему, некоторых он помнил, как своих, а других привлекла к нему сила его Арканы.
Они были единственным доказательством, что у него было. Единственное свидетельство, напоминающее ему, кем он был, чем он был, и он цеплялся за них, как утопающий за плот.
И всё же, жизнь должна была продолжаться. В конечном итоге он осел в месте, куда принесла его Элизабет, решив, что здесь было что-то, что он должен сделать, некая задача, которую он должен выполнить, прежде чем сможет вернуться. Когда прошли месяцы, и не произошло ничего необычного, его надежды увяли, и он был вынужден подрабатывать, чтобы обеспечивать себя, зарабатывая достаточно, чтобы снять маленькую квартирку в городском районе среднего класса. Его базовые потребности были обеспечены, и единственной оставшейся проблемой была скука. Ему было нужно что-то, чтобы отвлечь мысли от прошлой жизни, иначе настроение омрачалось и мысли разбредались.
Он решил эту проблему, начав посещать местную старшую школу, и несмотря на то, что материалы были почти слово-в-слово те же, что и в Старшей Школе Геккукан, он всё равно был доволен. Это приносило ему чувство нормальности; посещение школы, со знакомой болтовнёй учеников и гудением ежедневной активности. Это давало ему чувство принадлежности, и хотя лица были другими, он мог по крайней мере притвориться одним из них.
И в тех редких случаях, когда его работы оставляли ему свободное время, он всегда находил место в школьной библиотеке, с наушниками на ушах, книгой перед ним, и слушал всё тот же трек на фоне заходящего солнца.
* * *
Она напоминала ему Митсуру.
От её рыжих, текущих волос, до почти аристократической манеры, с которой она держалась. Это было беспокоящее сходство, и оно было причиной, по которой он избегал Риас Гремори.
Были и различия, конечно. Она никогда не была столь холодна, как Митсуру, когда он впервые присоединился к SEES, и хотя тот холод со временем исчез, всё равно нельзя было сравнивать с теплотой Президента Клуба Оккультных Исследований. Насколько он мог сказать, Риас была добра ко всем, даже почти страстной до какой-то степени. Она была готова отозваться любому ученику, будь то первогодка или старшеклассник, и искренне помогала с любой порученной ей задачей. Он полагал, что это просто в её природе. Возможно, поэтому она считалась одной из Двух Великих Леди Академии Куо. Он даже представить не мог, чтобы Митсуру демонстрировала столько страсти, по крайней мере, публично.
С другой стороны, если бы она так делала, он бы, скорее всего, не запал на неё, а она — на него.
Он помнил ту трясучую одинокую поездку на её мопеде, столь же странную, как и просьба, которая привела к ней. Она забрасывала его вопросами, и на полпути он определил реальную цель. Он ответил так искренне, как мог, но всё равно остаток поездки ощущалась неловкость. Впрочем, он осознал, что всё же преуспел, впервые — когда Персона, которую смог призвать из Арканы Императрица, стала сильнее, а затем — неделю спустя, когда Митсуру загнала его в класс и поцеловала.
Эта сцена возникала в его разуме снова и снова, когда он видел Риас, и этот образ доставлял ему боль; перед ним было то, чего он больше всего желал, но не мог достичь. Так что он избегал Риас, доходя до того, что отворачивался, когда она приближалась, или ускользал в коридор, когда они оказывались в одной комнате. Воспоминания оставались слишком саднящими, слишком болезненными, и он не хотел снова сталкиваться с ними.
К сожалению, его усилия по уклонению не остались незамеченными. Он не был таким, как другие парни, у которых расширялись глаза и заплетались языки, когда школьная красавица бросала на них взгляд. В тех случаях, когда он не мог от неё уклониться, он по крайней мере вежливо кивал, и сосредотачивался на том, чем занимался. Это определённо выделяло его среди других, хотя это и не удивительно. С Юкари и Митсуру в Старшей Школе Геккукан было практически то же самое.
Его ускользания, когда рыжая пыталась с ним заговорить, нельзя было воспринимать иначе, нежели старания избегать её; тем не менее, Риас не сдавалась, и чем больше он её избегал, тем настойчивей она старалась его отыскать. За несколько месяцев, которые он провёл в школе, это стало для них почти игрой — он прячется, она ищет. Это была игра, требующая терпения, и он был уверен, что сможет выиграть, ибо терпения у него было навалом. Ну и по появившимся в последнее время кислым взглядам, которые она бросала на него, потратив на поиски весь обед и обнаружив, что он всё это время был в классе, можно было судить, что он близок к победе.
Он сожалел, что он не может быть по крайней мере другом с ней. Она просто слишком во многом напоминала ему Митсуру, чтобы хотя бы предполагать такую возможность.
* * *
Он не считал Иссея Хьёдо другом, однако по тому, как этот извращенец к нему относился, было очевидно, что Иссей его таковым считал. Он старался пореже с ним встречаться, но, как и Риас, парень выискивал его; однако, в отличие от Риас, Иссею удавалось его найти, и он страдал долгими часами, изводимый историями о гаремах, женщинах, и частях тела женщин. Похоже, Иссей мог говорить только об этом, и у него было чёткое подозрение, что парень понятия не имел о реальных отношениях.
У него самого был опыт с Митсуру, и он составил представление о том, что произошло бы, если бы он попробовал гаремный рут, когда сообщил об их отношениях остальным членам SEES. То, что Фуука внезапно покинула помещение, и то, что Юкари следующие три дня с ним не разговаривала, говорило само за себя, насколько слепым он был. Он так сосредоточился на укреплении уз их Аркан, что не заметил неизбежных чувств, возникшие в результате.
Он ещё долго чувствовал себя засранцем.
Он извинился, конечно, и по крайней мере Фуука быстро простила. Она только попросила попробовать её готовку, и он отделался лёгким пищевым отравлением, что можно было считать победой, если вспомнить её более... экзотические блюда.
Юкари не была столь мягка.
Он подозревал, что нравился ей с самого начала, но у неё не хватило то ли возможности, то ли храбрости сказать ему. С того дня девушка заметно отдалилась от Митсуру, и хотя Юкари не позволяла этому влиять на свою боевую эффективность, неловкость между ними оставалась.
Иссей, однако, находился в блаженном неведении всего этого. По бредовым идеям, которые ронял этот озабоченый пацан, было очевидно, что он считал, что всё безупречно сойдётся. Он словно вообще не учитывал в уравнении ревность, зависть, или вообще простые человеческие эмоции.
Однако он не мог сказать, что парень ему неприятен. При всех его недостатках, Иссей был в душе славным парнем, и обладал достойной восхищения верностью. Тот не бросал друзей ни при каких обстоятельствах, и он уважал это, по крайней мере.
Это напоминало ему Джунпея. Каким бы он ни был неловким болваном, Аркана Волшебник тем не менее означала непоколебимую верность друзьям, и препятствия, которые они преодолели вместе, лишь укрепляли эту верность.
В любом случае, постоянная болтовня Иссея про женщин и гаремы изрядно раздражала его, если не абсурдностью, так постоянством. Он был искренне рад, когда парень нашёл себе подружку, довольный, что наконец-то освободится от болтовни Иссея.
Облегчение продлилось всего день, а затем Иссей вернулся с того, что должно было быть его первым свиданием, и по его ошарашенному виду было очевидно, что что-то пошло не так. Меланхолия довлела над парнем несколько недель, и по какой-то причине их роли внезапно поменялись местами: теперь Иссей избегал его в коридорах и активно отступал от него, когда они встречались.
Это было для него относительно мирным временем, но к его удивлению, оно не доставляло удовольствия.
А затем парень пришёл к нему, так же внезапно, как исчез, с гневом вместо печали на лице.
— Что бы ты сделал, Арисато-сан, — спросил его Иссей — если бы один из твоих друзей был в опасности, но другие друзья говорили, что спасать её слишком опасно?
Вопрос был таким неожиданным, настолько не в духе Иссея, что он даже отложил книгу, которую читал, и недоверчиво взглянул на парня.
— В смысле, изначально это я втянул её в проблемы, так что я не могу её просто оставить, ну, понимаешь — продолжил парень, не обращая внимания на направленный на него взгляд. — Я знаю, что Гремори-сан сказала мне, что я не должен идти, но, блин, это изначально была моя вина!
Что случилось с обычно шумным и весёлым Иссеем, к которому он привы... погодите, Риас? Как Риас с этим связана?
— Я не могу вынести мысль, что она страдает от рук этой... это сучки — выплюнул парень, и он поднял бровь, удивлённый ядовитостью тона. — Я должен немедленно ей помочь! Что бы ты сделал, Арисато-сан?
Он обдумал ситуацию. Судя по той ограниченной информации, что была на него вывалена, самым разумным выбором будет осторожность. Он так и сказал ходящему туда-сюда парню.
— Ты прав! — Иссей ударил кулаком по ладони. — Мне нужно осторожно сказать Гремори-сан, что я немедленно отправляюсь спасать Асию!
...
Это... Совсем не то, что он сказал.
Парень сверкнул уверенной улыбкой.
— Спасибо, Арисато-сан! Я сделаю, как ты сказал!
Погодите... Чё?
И с этими словами Иссей развернулся на каблуках и исчез, столь быстрой походкой, что практически бежал.
У него возникло неприятное ощущение, что парень готов совершить нечто чрезвычайно неосторожное и глупое. Со вздохом он встал, и, бросив тоскливый взгляд на недочитанную книгу на столе, поспешил следом за Иссеем.
* * *
Знакомая церковь. Он проходил мимо неё несколько раз по пути в школу, хотя ни разу не заходил. Однако последнее сейчас изменится... Звуки боя утихли, но в этом месте, в этой часовне, оставалось нечто в корне неправильное, заставляющее мурашки ползать по его коже.
Он нерешительно положил руку на ручку двери. В последний раз, когда он влез не в своё дело, результатом стали SEES. Но там, внутри, был Иссей... Он видел, как парень ворвался в церковь, и когда добрых тридцать минут спустя этот извращенец так и не появился, он был вынужден признать, что Иссей откусил больше, чем может прожевать.
Кривясь про себя, он рывком отворил дверь, и беглый взгляд подтвердил его подозрения.
Он увидел ряды деревянных скамей, которые должны были ровными рядами стоять в зале, разбросанными по помещению. Он увидел чёрные отметки ожогов на стенах, свидетельство большого пожара или большой битвы — или, возможно, того и другого. Он увидел осколки цветного стекла, разбросанные по полу, остатки мозаичных окон часовни.
И затем он увидел её, в робе монашки, прикованную к распятию, с низко опущенной головой, локоны короны светлых волос свободно болтались. Он увидел и Иссея, избитого и окровавленного, бессильно лежащего на животе перед распятием и привязанной к нему девушкой.
Он шагнул в помещение, и это не осталось незамеченным. Иссей простонал и уставился на него оставшимся не заплывшим глазом, в котором возникло узнавание, а затем паника.
— Арисато-сан! Что ты здесь делаешь? — простонал он. — Уматывай отсюда! Беги! Это слишком опасно!
Опасно?
В следующий момент он увидел фигуры: трое, затянутые в чёрное. Бородатый мужчина, прислонившийся к стенам церкви, руки скрещены на груди. Светловолосая девочка, на вид не старше одиннадцати, сидящая на столе и по-детски постукивающая ногами по дереву. Темноволосая красотка в откровенном платье, на лице — маска скуки, откинулась в кресле.
И затем появилась четвёртая фигура, и он внезапно понял, почему поведение Иссея изменилось.
Падший Ангел с лицом Юмы Амано улыбнулась ему, явно не обращающая внимания на его вторжение. Собирающиеся вместе частицы света, постепенно превращающиеся в копьё в её руке, однако, говорили о другом.
— Умри — всё, что она сказала.
Удар был столь внезапен, столь быстр, что даже в его обострённом состоянии бдительности было невозможно уклониться. Копьё света врезалось в его грудь, прошло через его плоть, и сбило его с ног. Он смутно осознал, что Иссей выкрикнул его имя, прежде чем врезался в скамьи позади, сбив их и приземлившись посреди расщеплённого дерева. Это оглушило его, и потребовался какой-то миг, чтобы придти в себя. Когда он оправился, то обнаружил, что бывшая подружка Иссея ухмыляется тому.
— Почему ты это делаешь?! — вырвалось у парня с того места, где он лежал. — Блин, Райнаре, даже если ты не человек, ты не должна вредить другим людям!
— Почему, спрашиваешь? — лицо женщины растянулось в злобную гримасу. — Именно потому, что вы люди! Вы лишь насекомые, которых следует раздавить и истребить! Вы ничто! Нет, меньше, чем ничто! Вы и ваши дерьмовые дружки-дьяволы!
Он простонал; перед глазами перестало плыть. Он с трудом встал, хоть и не смог остановить сопровождавшее движение шатание. Моргнул, ощутив запах горелой плоти, и опустил взгляд.
О.
Его приветствовало зрелище дыры размером с кулак в его груди; от жуткой раны тянулся слабый дымок. Он снова моргнул, и колупнул её. Крошки обгорелой плоти упали на пол. Он сунул в дыру руку и глянул через плечо, обнаружив, что может видеть за спиной, как шевелятся пальцы.
Жуть какая.
— Ты промахнулась — пожаловалась девочка с блондинистыми кудряшками, неприязненно разглядывая его со своего места на столе.
Он понял, что стал центром внимания, и поспешил перевести взгляд; Райнаре задумчиво глянула на него.
— Ничего я не промахнулась — надулась Падшая Ангел. — Я попала.
Она указала на рану изящным пальцем.
