Вот почему Риас и Иссей сейчас утешали Асию неподалёку от идущего сражения. Обладать способностью исцелить любую физическую рану, но быть не в состоянии ничего сделать, и лишь следить, как люди вокруг страдают — это оставило девушку в почти бессознательном состоянии.
Первым это ощутил Киба — то, как земля вздрогнула у них под ногами. Мечник поднял взгляд, и то, что он увидел, заставило его застыть на месте.
На горизонте двигалась огромная орда. Бурлящий прилив человечества. Армия, сокрушившая позиции Госпитальеров приливом безмозглого насилия, направлялась прямо на них. Пустые, бездушные глаза смотрели прямо вперёд, не отводя взгляда от вбитой в них цели. Их оружие, мириады активированных Священных Механизмов, ещё истекало кровью их жертв.
— А вот это уже скверная перспектива — сообщил парень собравшимся вокруг него.
— Нам нужно убираться отсюда — глаза Ирины были расширены шоком и печалью. — Мы не можем сражаться с этим.
— Там ещё остаётся народ — Риас взглянула в сторону Академии Куо. — Ещё есть те, кто выкапывается из-под обломков. Те, кто пытаются эвакуироваться. Если они доберутся до школы, то многие из них погибнут.
Призрак улыбки озарил лицо Акено.
— Что ты предлагаешь?
— Если мы сможем их задержать... — медленно произнесла Риас.
— Это большое "если" — немедленно указала Ксеновия.
— Ты права — кивнула дьяволица. — Но даже если мы сможем задержать их всего на несколько минут, это будет несколько минут на то, чтобы народ смог выбраться в безопасное место.
— Они значительно превосходят нас числом — покачала головой Ирина. — Шансы слишком не в нашу пользу.
— Его тоже превосходили числом — тихо произнесла Риас.
— У него была подмога — скривив губы, ответил Киба.
— А мы тут одни — добавила Ксеновия. Экзорцистка собиралась сказать ещё что-то, когда новый голос вмешался в разговор. Он звучал скрежещуще-металлически из-за шлема.
— Не одни. Мы встанем вместе с вами.
— Ой, только не эти парни снова... — вздохнул Иссей.
Они напряглись, но Рыцари Храмовники не атаковали. Вместо этого они выстроились полукругом вокруг Асии, глядя на неё в уважительном молчании. Затем они преклонились в унисон, сочлененя доспехов поскрипывали, когда они прикасались к земле.
— Воистину радостно видеть, что ты не пострадала, Благословенная Леди — искренне произнёс один из них.
Асия стёрла слёзы с уголков глаз и улыбнулась.
— Привет, Эрих.
Рыцарь наклонил голову в ответ, а затем встал. Его товарищи-воины проделали то же, а затем грохочущим рефреном ударили древками своих алебард оземь.
— Мы защитим Святую Ведьму!
Риас шагнула вперёд, чтобы защитить Асию и обратиться к собравшимся рыцарям.
— Вы знаете, что мы дьяволы. Так с чего вдруг эта внезапная перемена? Прежде у вас не было проблем с тем, чтобы убивать мой род.
Главный рыцарь, Эрих, зыркнул на неё, и какой-то миг казалось, что другого ответа она не получит. А затем шлем воина медленно опустился, принимая поражение.
— Они лгали нам — прорычал он. — Духовенство. Мы всегдва были палачами Церкви. Мы вечно были клинком, что они доставали из ножен во время войны, лишь для того, чтобы отбросить во времена мира. Мы стояли против ужасов во тьме, что заставили бы меньших людей плакать от страха, но вынуждены были слушать слова порицания, когда угроза проходила. Мы приняли, что это наша судьба, быть мясниками, необходимыми, но презираемыми теми, кому мы служим.
— А сейчас мы узнали, что Бог мёртв — рявкнул другой, и Ксеновия отвернулась. — Они говорят нам, что молчали, чтобы не распространять хаос. Чтобы не дать беспорядкам окутать мир. Пустые слова в голом предательстве.
— У нас было что сказать нашим достойным владыкам в совете, — мрачно усмехнулся третий — но нас, к сожалению, прервали.
Он наклонил голову в сторону наступающей орды.
— Бог мёртв, — тихо произнёс Эрих — но враги человечества остаются. И мы встанем рядом с теми, кто сражается с ними, как союзники.
— В таком случае, ваша помощь приветствуется — вежливо произнесла Риас.
Рыцарь пронзил её взглядом изподлобья.
— Я не с тобой говорил — он повернулся к Асии. — Я незнаком с вашим обществом, но разве не считается оскорбительным и наказуемым, когда низкоранговый дьявол высказывается за более высокорангового?
Глаз Риас начал подёргиваться.
— О, нет, — поспешно поправила Асия — я не...
— Действительно, — вмешался другой воин — неприлично Пешке говорить за Короля.
Начал подёргиваться и второй глаз.
Третий рыцарь отделился от группы. Он остановился перед Иссем и Кибой, и изучил обоих через прорези в шлеме.
— Кто из них твой Королева? — буркнур воин. — Скажи нам, чтобы мы знали, к кому обращаться, как к наложнику.
Прежде чем кто-то из порней смог возразить, вмешарась Ирина, на чьём лице оставалось сомнение.
— Даже с вашей помощью — она кивнула в сторону Эриха — наших сил недостаточно, чтобы их остановить.
— Это верно — признание сорвалось с уст рыцаря неохотным рычанием. — Почему мы и захватили в битву собственные подкрепления.
— Подкрепления? — спросила Ксеновия.
— Он имеет в виду нас.
Вместе с голосом они услышали сердитое рычание движущихся сочленений. Моторизированное урчание смыкающихся и размыкающихся шестерёнок. И вызывающее головную боль гудение, болезненный, неприятный шум, заствавляющий скрипеть зубами. Звук технологии, используемой для одной цели — войны. Звук энергии, скармливаемой массивным костюмам силовой брони.
Они повернулись и уставились на зрелище перед ними широко раскрытыми глазами.
— О... — всё, что смог сказать Иссей.
Их было пятеро. Пятеро мужчин в невозможно толстой броне. Пятеро гигантов, один вес которых заставлял землю трескаться под их ногами. Бронепластины, закрывающие их тела, придавали им сходство с бронироваными медведями, и размер делал их ещё более угрожающими — самый высокий человек в мире не достал бы до их подбородка. Самый широкоплечий вряд ли сумел бы ошватить их за пояс.
Скошеные шлемы притоплены в полостях над широкими грудными клетками. Рубиново-вкрасные визоры вместо глаз — наклонные капли, злобно зыркающие багрянцем наравне на друзей и на врагов. Броня поднималась и выше, со всех трёх сторон окружая личины непробиваемой стальной стеной. Они выглядели как сгорбленные гиганты. Брутальные голиафы.
Обычный человек не смог бы носить такую броню. Один её вес раздавил бы обычного человека в кашу. Даже если бы такой подвиг был возможен, колоссальный металлический костюм ограничил бы его движения до невозможности. Он оказался бы пойман в этом панцире, защищённый, но неспособный отвечать на угрозы вокруг.
У этих воинов не было таких ограничений.
Силовые экзоскелеты обеспечивали прочность, необходимую, чтобы выдержать, и мощь, чтобы двигаться. Искусственные мускулы обеспечивали громадный прирост и без того впечатляющей силы каждого воина. Их обеспечивалив энергией огромные генераторы, размещённые в спинах доспехов. Каждый доспех был технологическим чудом, чудом инженерии в форме непреклонных гигантов, шагающих в битву.
Рыцари Храмовники не забыли о технологиях. Они просто дали их своим величайшим чемпионам.
Они держали молнии в кулаках. Массивные боевые молоты, огромные дробящие кувалды, по главам которых плясали гирлянды молний, окутывая убийственной мощью. Гудение питающих их генераторов было болезненно для ушей.
К другой руке были прикреплены огромные башенные щиты, цельностальные барьеры в рост взрослого мужчины. Готические буквы, выгравированые на их поверхности, сообщали, кто они, даже если кому-то не говорил об этом один их вид.
Братья по мечу. Паладины Креста. Тевтонские рыцари. Молоторукие.
Первым из них был лидер, судя по более сложной гравировке на его груди и плюмажу из конского хвоста, завязанному в узел, на его шлеме. Он остановился перед маленькой фигурой Асии и уставился на неё через линзы цвета человеческой крови.
— Это — Святая Ведьма?
Даже на цыпочках, девушка доставала ему лишь до бедра.
— Я ожидал, что она будет повыше.
Его компаньоны заржали, хотя и нельзя сказать, что смех был неприятным. В нём не было ничего оскорбительного; просто мрачное веселье людей, что всю жизнь тренировались для битвы, и сейчас внезапно обнаружили себя посреди таковой.
Лидер без дальнейших слов прошёл дальше, мимо Асии. Его собраться последовали за ним, каждым шагом оставляя в земле вмятины. Дьяволы расступились, пропуская их массивные фигуры. Тот факт, что они направлялись прямо в пасть штурма их ничуть не беспокоил. То ли отвага, то ли наглость этого заставила Кибу заговорить.
— Вы собираетесь сражаться с этим? — парень указал мечом на наступающую орду.
— Нет — ответил один из них, его голос был искажён шлемом, что он носил, и весельем, что он испытывал. — Мы собираемся побить это.
Иссей издал удивлённый возглас, когда последний рыцарь бесцеремонно отпихнул его в сторону, проходя мимо. Ответ, что он услышал, был далёк от извинения. Это была усмешка с отзвуками статики, пробившаяся через металлическую личину подчёркнутым фырканьем.
— Отойдите в сторону, маленькие дьяволы, и смотрите, как сражается человек.
* * *
Штурм захлёстывал Академию Куо следующими одна за другой волнами, и он был бы фатальным ударом, если бы не блоки зданий, окружающих школу. Они разбили штурм на раздельные атаки вместо неудержимого раша, что позволило защитникам собрать силы и отбивать волну за волной.
И всё же они несли потери. Тела экзорцистов лежали рядом с экзорцистами в их чёрной броне. То тут, то там можно было заметить серебристые латы, отмечая Храмовника, сражавшегося до последнего. Их окружало море мёртвых врагов, тоже людей, но одетых в лохмотья. Кто бы ни контролировал разумы этих несчастных, они мало заботились об их благополучии, учитывая лишь силу их Священных Механизмов.
Азазель перевернул ногой очередной труп, и нахмурился при виде того, в каком жалком состоянии он был. Последняя атака была самой свирепой, и защитники не выдержали бы, если бы не вмешательство Григори и его сил. То, как были спутаны в борьбе некоторые тела, говорило о том, насколько отчаянным был бой. Падший ангел осмотрел поле боя и покачал головой.
— Это больше, нежели просто жестокость.
За спиной седеющего мужчины его телохранители искали выживших, вытаскивая ещё живые тела из-под похоронивших их трупов. Звачастую это оказывались враги, котрых приходилось добивать.
— Отравление их разумов — уже невообразимое преступление — пробормотал Григори. — А теперь ещё и это? Заставить их сражаться с их собственным народом? Некоторые из них ещё дети. Некоторые дожны были оставаться в своих домах, доживая свои последние годы.
В нескольких шагах от него, Вали дёрнул головой в сторону трупа, лежащего у его ног, в груди которого торчала алебарда Храмовника.
— Некоторые из них даже не люди.
Азазель подошёл к парню и нахмурился, взглянув на неподвижное тело. Его взгляд мелькнул к метке на нагруднике дьявола, повреждённой врезавшимся в неё клинком.
— Асмодей — неприязненно фыркнул он. Его внимание переключилось на другой труп рядом. Падший ангел сосредоточился на сигиле лояльности на его груди. — Левиафан — прорычал он. — Сайзексу будет много работы, когда он вернётся в Преисподнюю.
— Фракция Старых Сатан — медленно произнёс Вали. — Но почему они открылись сейчас?
— Не пытайся понять мотивы безумцев — фыркнул Азазель. — Сам свихнёшься.
— Всегда разумно знать мотивы врага — возразил парень. — Особенно когда в его числе и твоё собственное племя.
Григори бросил взгляд на тело, на которое указывал его компаньон. Падший ангел, чьё лицо было расслаблено в смерти. И хотя на теле не было меток служения, дымящиеся, обгорелые раны, оставленные клинками экзорцистов, говорили о том, что он сражался не на стороне защитников, а против них.
— Всё больше предательства — тихо произнёс Азазель. — А я думал, что Кокабиэль забрал с собой всех наших предателей.
— У ангелов нет этой проблемы, как я погляжу — заметил Вали.
— Это потому, что мы — их версия предателей. Они просто достаточно тактичны, чтобы не напоминать нам об этом постоянно.
— Зеруил это делал — заметил парень.
— Зеруил всегда был молчалив — усмехнулся Азазель. — Он хранил молчание до нужного момента, а затем говорил самое важное. Ты сам видел, насколько эффективна эта стратегия.
Вали понимающе кивнул.
— Он не всегда был таким — тихо произнёс Григори. — Зеруил был просто сдержанным, но не угрюмым. Оставался молчаливым, но это молчание было уважительным, а не недовольным, как сегодня.
Парень моргнул от неожиданности, услышав мягкость в его голосе.
— Он оскорбил тебя перед всеми, и ты его не винишь?
Азазель отвернулся, вновь осмотрев поле боя. Когда он заговорил вновь, это был тон погрузившегося в воспоминания.
— Он не был неправ в своих обвинениях. Во время Великой Войны я делал многое, чем не горжусь. Зеруил говорил правду. Я убивал ангелов, которых прежде называл братьями и сёстрами. Я говорил себе отговорку, что это потому, что они служат другому знамени. Я соблазнял многих из них присоединиться к нам. Моим оправданием было, что для победы в войне нам нужно больше сил. Я даже проводил эксперименты на мёртвых. Я говорил себе, что исследования необходимы. Великая Война была в состоянии пата, и ни у одной из сторон не было явного преимущества. Мы бросали народ со всех трёх сторон в мясорубку, доводя себя непрекращающимися сражениями до вымирания, и всё, что получали за это — всё больше трупов. Я убеждал себя, что если смогу найти во врагах слабости, которые можно использовать, то смогу подвести войну к окончанию, даже если для этого потребуется собирать свежих мертвецов и вскрывать их. (пр. Давыдова — решительно не понимаю, почему из-за этого так напрягается...) Я полагал, что делая это, спасаю жизни. Зеруил и другие рассматривают это с другой стороны, и я не могу их винить.
— Это и есть причина, почему ты так старался достичь мира — произнёс Вали с внезапным пониманием. — Чтобы покаяться за своё прошлое.
— "Покаяться" — слишком сильное слово — вздохнул мужчина. — Мы все виновны в преступлениях во время Великой Войны. В конце концов, это и есть война — совершение преступлений, притворяясь, что это во имя благого дела. Сейчас я смотрю на то, что делал во время войны, считая правильным, и не понимаю, как я мог это делать, как я мог позволить себе думать, что это не чудовищно.
Азазель улыбнулся, хотя на его лице и не было веселья, лишь печаль.
— Михаэль так и назвал меня, когда мы впервые встретились, чтобы обсудить мир, когда напряжённость оставалась высока. Монстр. У Сайзекса тоже не было для меня добрых слов, когда мы впервые встретились лицом к лицу.
— Ты сам сказал, что все они виновны в тех же преступлениях, что и ты — заметил его протеже. — В раком случае разве разумно брать всю вину на себя?
— Может, и нет — признал Падший ангел. — Но если это значит, что мы сможем начать мирные переговоры, и в итоге создать альянс, я с радостью приму эти обвинения, и больше того. Кто-то должен начать процесс, и кто для этого лучше, чем я? В конце концов, что значат несколько бранных слов в сравнении с шансом на долгий мир? Что значат несколько оскорблений, в сравнении с шансом для дьяволов и ангелов обоих типов работать вместе?
