— Акено!
Молния встала против молнии, когда изящная фигура встала между Персоной и её целью. Шипастая конечность Полидеуса опустилась — и оказалась поймана в двуручной хватке красотки с длинными чёрными волосами.
— Ай-яй, сколько сегодня проказливых персон — усмехнулась девушка своему безликому противнику. — Это вызывает желание наказать вас всех!
С окончанием этих слов электричество ударило из её пальцев, и Полидеус отлетел, на удивление пересиленный пользовательницей его собственного элемента. Он на миг улыбнулся, а затем ему в голову пришла мысль. Акихико был бы весьма недоволен, если бы увидел, что его Персону так легко отбросили. Он почти видел неодобрительно нахмуренное лицо боксёра, и последующие визиты парня в школьный спортзал для реванша. Воображаемая картинка продержалась несколько мгновений, прежде чем исчезнуть, а затем он вновь полностью сосредоточился на той, что остановила его нападение и его тактику парой слов.
Риас уверенно встретила его взгляд. Исчезло предыдущее смущение. Исчезла любая нерешительность. В её глазах он видел лишь решимость. Решимость преуспеть. Решимость победить. Решимость не подвести снова тех, о ком заботилась.
Она дёрнула головой в сторону приближающихся Персон, и решимость, которую он ощущал в её голосе когда она заговорила снова, заставила его сердце биться чуть быстрее.
— Гаспер! Конеко! Держите эти штуки подальше от моей Слона!
Обе фигуры бросились вперёд. Он заметил лёгкость их шагов, некий драйв в их движениях, которого не было прежде. Риас присоединилась к ним, в её руках уже собиралась демоническая энергия. Она посылала её взрывы, чтобы задержать прогресс его Персон, в то же время выкрикивая приказы, координируя оборону, организуя направления атаки. И тогда он понял причину их новообретённой решимости и гордости в улыбке Кибы. Их мастер всё так же сражалась на передних линиях, как он не раз видел прежде; разница была в том, что хотя она всё так же сражалась вместе со своей свитой, сейчас она ещё и командовала ей.
Толпа одобрительно заревела.
Краем глаза он заметил, что Сайзекс подпрыгивает, забыв о чинах и титулах. Помимо лидера фракции, ещё одна похожая фигура демонстрировала равный энтузиазм; лорд Гремори, похоже, отбросил попытки сохранять достоинство. Мужчина схватил самодельный флаг Сайзекса и столь же энергично размахивал им вместо того. Возбуждённый, гордый вид на лице почтенного Главы Столпа, был видом отца, посещающего спортивное соревнование дочери, или некое подобное мероприятие.
Он повернулся, ощутив слабый укол в разуме, за которым последовало колыхание стихающей мощи.
Кастор рассеивался. Медленно исчезал из вида. Эта Персона всегда поспешна и не задумываясь атаковала врагов, в точности как и её мастер, когда речь шла о сражении с Тенями. Стилем боя Синдзиро были удары хоть и мощные, но дикие до безрассудства. Тонкость и стиль никогда не были стильной стороной Синдзи, и его воплощение разделяло с ним эту черту. Оно позволило Конеко заманить себя в сторону от основных сил, и продолжало долбить защиту девчонки даже невзирая на то, что результаты оказались весьма посредственными. Ладья Риас, с другой стороны, терпеливо ожидала момента для удара, и когда этот момент предоставился между размашистыми ударами Персоны, она воспользовалась шансом. Паутина трещин, расходящаяся от места, где её кулак ударил в грудь Персоны, показывала, насколько эффективна была её контратака.
Долю секунды спустя поражения Кастора перед ним сложилась основа ещё одного поражения.
Пи виде падения товарища-воплощения Полидеус впал в бешенство. Акихико и Синдзи всегда были близкими друзьями, и после смерти Синдзи боксёр скорбел больше, чем кто-ибо из них. Поведение Персоны соответствует мыслям и эмоциям её мастера, и в результате рассеивающегося образа Кастора было достаточно, чтобы вызвать у Полидеуса ярость. Воплощение принялось атаковать всех и всё вокруг; оно принялось хлестать поспешными ударами и неприцельными атаками. Оно ослабило оборону, в то время как следовало быть внимательнее, учитывая окружение, и что, важнее, противников.
Акено врезалась в него, словно мстительная валькирия норвежских мифов.
Как Королева свиты, она обладала всеми свойствами других фигур. Скорость и грация Рыцаря; стойкость Ладьи. Колдовские способности Слона. Ничто из этого само по себе не позволило бы ей победить её противника. Даже всех вместе их не было бы достаточно. Тем, что обрушило Персону на колени, было угловатое копьё в её руках, сотворённое из чистой молнии. Она вогнала его в спину Полидеуса с такой силой, что копьё взрывом вырвалось из груди воплощения в водопаде искр и статических разрядов.
Персона Акихико неуверенно пошатнулась. Её безликая голова с болезненным удивлением опустилась взглянуть на торчащее из её груди копьё. И — она упала, сражённая, на лету рассеиваясь точками синего света.
Акено изящно прошла мимо рассыпающейся Персоны. Изящная рука опустилась на древко сотворённого копья, и высвободила его за миг до того, как воплощение полностью рассеялось. Тем же движением она отбросила волосы, жест был головокружительно беззаботным, словно она не аннигилировала только что противника, словно не разрушила врага столь же сильного, как она.
Даже он при этом зрелище восторженно вздохнул. Никогда прежде он не видел столь гармонично слитых красоты и опасности.
За восхищением последовал укол понимания. В мгновенье ока он потерял два своих воплощения, притом из самых могучих. Он попытался захватить инициативу, и обнаружил, что её у него перехватили. Это был поворот, которого он не ожидал, и тем более не был готов. Битва несомненно разворачивалась, и изменения грозили стать непоправимыми, если он не предпримет что-то немедленно, чтобы изменить её течение.
Один шаг, и он покинул платформу. Это было существенное падение; добрых шесть-девять метров. При неудачном падении с такой высоты можно как минимум сломать ноги. Он, однако, не боялся подобной травмы; ибо серебряные руки были рядом, поддерживая его вес, спасая его от позора поспешного спуска.
Орфей аккуратно опустил его на землю, возобновив свою бдительную охрану в воздухе над ним. Он отправил его в бой, чтобы занять место потерянных воплощений и укрепить оставшихся. Его собственное наступление было медленнее, ровнее, и сопровождалось ударами призванного клинка о ладонь.
Киба был первым, кто заметил его приближение, и, ожидаемо, мечник двинулся перехватить его, прежде чем он сможет присоединиться к битве.
— Это начинает напоминать происходившее на поляне — признал красавчик, сокращая дистанцию. Было в голосе дьявола дружелюбие, хоть и слышал это только он. Он внутренне сравнил приветствие, когда впервые встретился с Рыцарем Риас, с тем, что получал сейчас, и поразился разнице. Холодность первого и теплота второго с трудом укладывались вместе.
Киба слегка усмехнулся, когда воспоминания помешали ему ответить, и кивнул в сторону Нигил-меча, крепко сжатого в его правой руке.
— Однако в твоём арсенале не было этого, когда мы сразились впервые.
Вспышка веселья промелькнула в нём. Он наклонил голову и взглянул на то, что дьявол держал в одной из рук.
— Как и ты, если на то пошло.
Киба бросил взгляд на Нигил-меч, дополняющий демонический меч в его руках, и издал лёгкий смешок.
— Это верно, — легко произнёс Рыцарь — хотя если хочешь реванш, боюсь, мы оба будем разочарованы.
Он вопросительно поднял бровь.
— О?
Киба улыбнулся скептицизму в его тоне.
— Мы уже победили.
Он нахмурился. Бравада была несвойственна мечнику, и тем не менее — вот она.
Секунду спустя Киба поднял меч, указывая на что-то за его спиной, и он обернулся взглянуть, нет ли действительно чего-то в словах парня.
Иссей поднялся на вершину платформы, как только он с неё сошёл. Извращенец двигался к колоколу, уже позаботившись о Персоне, которую он оставил его охранять. Рассеивающийся свет Люсии, благодарение ручной пушке парня, лишь подчёркивал тяжесть его ошибки. В то же время он не мог не впечатлиться; другие свиты, которые он испытывал, были сосредоточены на том, чтобы завоевать лавры для себя, вместо того, чтобы сфокусироваться на сути теста. Даже фигуры Сайраорга были виновны в этом. Существенным фактором в его победе над дьяволом был выбор призванных воплощений, и эффект, который он знал, они будут иметь. При схожих обстоятельствах первым побуждением Иссея было не броситься в бой, как делали остальные, а направиться к цели, которая принесёт ему и его союзникам победу. Чтобы слуга отложил в сторону тягу к личной славе во имя блага группы, а мастер изначально вызывал в своей группе такую преданность...
И то, и то было равно похвально.
Ментальная команда направила Палладион к возвышающейся платформе и тому, кто был на ней. Иссей заметил расслабленно плывущую к нему изящную фигуру и поспешил к колоколу.
— Слишком поздно, Арисато-сан! — расслышал он парня. — Ты не успеешь вовремя! Победа наша!
Это было верно. Дистанция была существенная. Но с другой стороны, он изначально и не собирался туда добираться.
Шлем Палладион со звуком урчащих шестерёнок поднялся с её головы. Оперённая крышка с безжизненно-механической точностью откинулась; за ней последовало лицо. Маска, строгое изображение богини, опустилась, словно дверь на петлях. Затем разошлись плечи, освобождая пространство, и откинулись назад руки, добавляя его. И в пустом пространстве, что Персона создала, разложив себя, она открыла свой смертоносный заряд.
В то время как другие члены SEES предпочитали использовать свои воплощения в более мягкой и утончённой манере, Айгис нравилось использовать свою в качестве мобильной артиллерии.
Иссей бросил один взгляд на поднявшуюся из плеч Персоны массивную пушку, нацеленную прямо на него, и вздохнул.
— Ну, мне жопа, верно?
Луч сияющего света ударил точно в грудь Доспеха Чешуи и с подобным грому взрывом снёс его носителя с платформы. Секунду спустя слегка дымящееся тело Иссея, болтающее конечностями, с приглушённым ударом обрушилось на землю. Дьявол оставался там несколько секунд, прежде чем сумел наполовину подняться с пола.
— Ладно, Ддрайг, — он слышал, как в голосе извращенца головокружение борется с энтузиазмом — У меня новая цель! Мы продолжим тренировки, пока не сможем тоже создавать гигантские лучевые пушки на голове!
Уголки его рта дёрнулись. Новые идеи — последнее, что нужно этому парню...
Он повернулся и обратил внимание на окутывающие лицо Кибы одновременно веселье и смятение. И постарался соответственно сопроводить наклон своей головы не-столь-невинной улыбкой.
— Ты что-то говорил?
Ответом Кибы был бросок на него с обнажёнными мечами.
* * *
Сражение играет с человеческим разумом странные трюки. Её жар не даёт мозгу формировать разборчивые образы, и сражающийся редко всё помнит. Опасность, обостряясь, заставляет сражающегося фокусироваться на отдельных элементах окружения, и лишь они остаются в памяти. Одна из немногих вещей, с которыми согласны и новобранцы, и умудрённые сединами ветераны — они описывают битву как серию фотоснимков, застывший во времени набор самых ярких моментов. Всё остальное расплывчато. Всё остальное размыто, нечётко; искажено мозгом, работающим с перегрузкой и затопленным адреналином.
Он будет помнить каждый момент своего боя с Юуто Кибой всю оставшуюся жизнь.
Парень весь был непрерывным движением. Не останавливался. Не задерживался. Не давал ни шанса передохнуть и собраться. Клинки в руках дьявола расплывались в его периферийном зрении, в один миг метаясь в в неприкрытую зону, а в следующий изменяя направление удара, когда он собирался блокировать. Он гордился своей способностью оставаться спокойным в бою и высматривать слабости противника, но это... это было нечто. Мечник стремительно атаковал его с такой скоростью, что его обычно острые чувства постепенно не справлялись. Рыцарь Риас атаковал его в столь быстром темпе, что он едва успевал. И это не были яростные удары мечника, полагающегося лишь на проворство; была и точность. Контроль.
Киба направлял свой клинок именно туда, куда хотел, когда хотел, и как хотел. Каждый взмах был идеально выверенным ударом, направленным в жизненно важные органы. Каждый выпад был точно рассчитанным уколом в слабую точку, которой он у себя и не замечал. Он был вынужден блокировать или парировать каждый удар, просто потому, что если бы этого не сделал, это закончило бы бой на месте.
Он не был новичком в ближнем бое, но то, в чём он сейчас участвовал, превзошло границы простой рукопашной. Это было чем-то близким и личным. Это было утомительно своей неуступчивой яростью, но в то же время странно возбуждало. Это было стремительное действо, буквально вихрь движений, заставляющий его полагаться скорее на мускульную память, чем на рассудок. И ни одно движение не было менее летальным или опасным, чем предыдущие. За промежуток времени, который не мог занять больше пяти минут, но казался вечностью, он насчитал двадцать два случая, когда его рефлексы подвели бы его, сработай на миллисекунду медленнее.
Буря клинков. Он бы воспользовался такой метафорой, чтобы описать это. Буря ударов, и он был в её центре, пытаясь вынести её. Ебу было бы неприятно использовать слово "неспособный", но именно таковым Киба заставлял его чувствовать себя. Медлительным в попытках защищаться. Тормознутым в усилиях успеть. Если бы не Орфей, прикрывающий его спину, не позволяя пройти атакам мечника, он не сомневался, что эта схватка уже закончилась бы с результатом решительно не в его пользу.
Ему в голову пришла мысль, и заставила улыбнуться.
Возможно, он был не единственным, кто сдерживался на той поляне.
Наконец, они разошлись. Звук прощальной стычки Нигил-мечей походил на металлическое лязганье без дребезжания. Они оба, и он, и его оппонент, тяжело дышали; к его досаде, он дышал тяжелее.
— Я впечатлён — произнёс Киба, собравшись. — Я только что сделал всё, что в моих силах, чтобы повергнуть тебя, но ты всё ещё стоишь.
Момент спустя он ответил на искренность в голосе парня.
— Возможно, не всё — он кивнул в сторону оружия, которое сейчас держал дьявол. — Ты всё ещё не воспользовался Экскалибурами, которые я тебе дал.
Киба слегка улыбнулся.
— Вообще-то тут такое дело... Я хотел показать тебе, что могу делать с этим — Рыцарь Риас продемонстрировал Нигил-меч, который секунды назад использовал в бою. — Это может тебя удивить, но Иссей не единственный, кто экспериментировал.
Он поднял брови. Похоже, это будет интересно.
Впрочем, в первую очередь мечник не атаковал Нигил-оружием, или что-то вроде того. Сперва он отозвал демонический клинок, что был в его другой руке. Вместо него оказался призван новый меч, неровные края которого были окутаны неким пурпурным сиянием. Жуткий свет, которым горела поверхность оружия, намекал, что вложенные в него чары весьма свирепы по своей природе.
— Видишь ли, — пояснил Киба — я обнаружил, что если я концентрирую в это достаточно своей силы, происходит нечто интересное.
