— Столько, сколько потребуется.
— Вы не отвечаете на них, потому что не можете или потому что не хотите повредить своей сестре? Да, действительно, родственные связи делают нас неразумными и неспособными мыслить трезво. Даже для вас...— Мизар неосознанным жестом пригладил свои волосы. Теперь они снова были перехвачены ленточкой. Думаю, будь вы свободны, легко могли бы убить меня. Я в этом даже не сомневаюсь.
Лантис молча слушал его, не делая попыток как-то отреагировать. На лице Мизара отразилось легкое разочарование.
— Что ж, тогда, полагаю, это становится бессмысленным. Я просто потеряю время. Хмм, только что я нашел действительно интересный выход из этой ситуации. Что скажете герцог Кларио? Я могу закрыть глаза на то, что видел, как хранитель королевских секретов, самое доверенное лицо короля Астала, совершает поступок, граничащий с государственной изменой.
— Это торг? Не ожидал от тебя, — казалось, сам Лантис был слега удивлен. Хотя как может быть удивлен призрак на грани исчезновения?
— Ничего особенного. Я никогда не делаю ничего бесполезного. А если я просто убью вас или раню девушку, это станет бесполезным для моего короля. А потому, это дело не должно касаться его величества. Его можно решить гораздо более простым способом. Есть то, что меня крайне интересует. Одна вещь.
— И, что же ты хочешь от меня?
— Эта вещь находится только у вас. Но я не могу просто взять ее, вы должны отдать мне ее, добровольно, в качестве подарка...— Мизар искоса взглянул на Лантиса.
— И что же это, чего жаждет такой человек, как ты? — вновь улыбнулся Лантис. Казалось, вся эта сцена забавляла его.
— Некая удивительная книга, 'Дневник демона цветов'. Она показалась мне интересной, и я решил, что мне необходимо ее прочесть...
— Какая странная формулировка, — в лице Лантиса что-то неуловимо изменилось. — Что ж, хорошо, я отдам ее тебе, — мигом позже нечто по пологой дуге устремилось к Мизару. Он поймал это что-то, оказавшееся тем самым дневником.
— Вы всегда носите с собой такие необычные вещи? — поинтересовался Мизар. Кончиками пальцев он провел по странной обложке.
— Именно, всегда. Никогда не знаешь, кто решит украсть столь ценную вещь, пока меня нет дома. — Оба понимали, что имеет в виду Лантис. — Но... что ты хочешь найти в ней?
— Это дело вас не касается, герцог Кларио, — Мизар покачал головой и впервые тонко улыбнулся, не размыкая губ. — Это вас не касается, — повторил он, засовывая книгу за пояс. — Что ж, можете убегать с вашей драгоценной сестрой, я не стану больше задерживать вас. Но... разве вы не собираетесь освободить еще одного пленника, который томится здесь? — поинтересовался Мизар.
Лантис, уже отвернувшийся, посмотрел на него через плечо.
— Меня гораздо больше заботит моя собственная сестра. Больше меня не интересует ничего.
— Хорошо сказано, герцог Кларио, — одобрил Мизар, и, глядя как 'призрак' удаляется по коридору, легонько похлопывал книгой по ладони. — Однако... в нашем договоре ничего не было сказано, о том, что я обязуюсь не рассказывать о вашем поведении королю. Простите меня, — Мизар вдохнул запах ленточки, перевивающей его волосы, — ведь вашей сестры это не касается.
Часть 5.
— Аах, Сай, ты же сказал, что больше не хочешь видеть меня... — Кальвин приподнялся на подстилке, стараясь разглядеть своего посетителя. — Что-то в последнее время ты зачастил...— Но едва человек приблизился, Кальвин понял, что он никак не мог быть королем. — Ты?! — удивился он. Образ стоящего перед его камерой человека наложился на тот, который он видел в Приоре. Они смешались. — Странно, что ты сумел пробраться так далеко. Знаешь, эта импровизированная тюрьма должна хорошо охраняться, насколько я понимаю. Хотя... — Кальвин прищурился, разглядев фигуру молчаливого гостя, — возможно, это не так уж и удивительно, ведь я могу видеть свет фонарей сквозь твое тело. Ты действительно призрак.
— А тебе следовало послушать моего совета и не возвращаться назад. Ты вернулся и вот, что получилось, — наконец проговорил гость.
— Твое имя ведь Люсьен? — Кальвин постарался привести свою одежду хотя бы в какой-то порядок, но это ему не удалось.
— Да, так меня звали когда-то, — человек подошел к прутьям решетки и положил на них ладони. — Кажется, твои тюремщики подготовились хорошо, — заметил он безо всякого удивления. — Она не пускает меня, Кальвин.
— Да?
— Не мог бы ты помочь мне.
— Помочь? Ты смеешься, я едва могу стоять на ногах. Этот Фон Грассе постарался на славу.
— Но ему не удалось, — губы Люсьена дрогнули, и на его строгом лице едва-едва не появилась улыбка. — Отчаяние бывает гораздо опаснее, если оно подчиняет себе человека с такой силой, какой обладает Сай Валентайн.
— Я всегда говорил ему то же самое, он слишком много берет на себя,— закивал Кальвин.
— Удивляюсь твоему спокойствию. Даже после того, что с тобой произошло, ты все также беспечен.
— А что с того, что я буду беспокоиться по пустякам? Это ничего не изменит. Ну, — Кальвин пожал плечами и с трудом проковылял к прутьям разделявшей их решетки. — Итак, что тебе нужно?
— Я думал, это очевидно, Кальвин. Я хочу выпустить тебя.
— Освободить? Постой-ка, постой-ка... — Кальвин загородился руками, подперев подбородок. — Тебе-то какое дело до меня? И какие у тебя интересы? Я вообще не знаю о тебе ничего, и почему-то мне кажется, что лучше бы мне остаться здесь. За мое освобождение ты наверняка потребуешь что-то взамен. А мне, признаться, все порядком поднадоело. Эта боль — она уже достала. К тому же, если я останусь здесь, рано или поздно все разрешится само собой. А потом, кто знает, возможно, мне повезет, и меня не убьют. И тогда я проведу остаток своих дней, читая книги в какой-нибудь тесной камере вроде этой.
— Это твое желание? — глаза Люсьена изменили цвет. Кальвину не могло показаться, они действительно стали из каштановых оливкового цвета.
— Ничего особенного, думаю, если Сай наконец-то решит, что со мной делать, он оставит меня в покое. Хотя жаль, что я оказался таким проблемным другом. От меня одни неприятности. И я так и не смог помочь ему. Управлять государством не легкая задача.
— Это было бы легче, не свяжись он с тем, чего не понимает до конца. Сая Валентайна принудили заключить эту сделку, и теперь он расплачивается по счетам. Не думаю, что это был мудрый выбор с его стороны...
— Погоди-ка, что ты имеешь в виду? О какой... сделке ты говоришь? — вся сонливость и безразличие исчезли из глаз Кальвина,
— Не хочу тебе говорить. Это знание может только помешать тебе решить. Ты даже можешь пожелать остаться в этой камере, только чтобы помочь своему другу. А я не могу этого допустить...
— Погоди-ка. Это не тебе решать. Если Сай... если Саю действительно необходима моя помощь, если он запутался, связавшись с чем-то, что может повредить ему, то я должен...
— Твой долг никак не связан с королем Саем Валентайном... Попался! — глаза Люсьена блеснули победным огоньком, и Кальвин понял, что опасно близко подошел к прутьям решетки. Его руки были пойманы пальцами Люсьена. Он оказался поразительно сильным, так что Кальвин скорее бы вывернул суставы, чем освободился.
— Что ты делаешь? Отпусти. Да отцепись же от меня!
— Кальвин, я не могу позволить тебе остаться здесь, потому, что это будет означать изменение твоей судьбы. Эта судьба никогда не была начертана для тебя. И ты не должен жертвовать собой ради того, чтобы Бифуркатор вновь стал цельным и не для того, чтобы события древности, та катастрофа, что произошла много, много лет назад повторилась вновь. Я не позволю этому произойти, ведь я дал обещание твоей матери...
— Моей... матери? — эти слова настолько поразили Кальвина, который подумал, что ослышался, что он потерял бдительность. Ладони Люсьена сжались на его запястьях и по ним, как по тем же цепям, что сковывали его в Приоре, потек радужный огонь...
— Тише, не дергайся, для тебя будет лучше, если сейчас просто послушаешь меня.
— Почему... почему я должен подчиняться тебе? Постой, я не собираюсь никуда уходить... я...
— Твоя подруга уже на свободе. О ней позаботились, — как бы между прочим заметил Люсьен.
— Гвен? Ее тоже держали здесь? Где она...
— Не волнуйся, скоро ты увидишь ее. А пока пора очистиь твое тело и душу от той грязи, что в тебя успели влить. Твое видение фрактальных кривых затуманено, в твою систему было произведено вмешательство. Если эта разбалансировка продолжится, твое пробуждение станет катастрофой для этого мира. Оно уже началось, как бы я хотел, чтобы время можно было повернуть назад также просто, как отсечь линии бифуркации.
— О чем ты... Ааа! Жжет!! Что ты делаешь? — Кальвин вновь попытался выдернуть руки, но обнаружил, что больше не видит их. Это радужное пламя или поле поглощало их, двигаясь все дальше и выше. Вот оно уже дошло до предплечий, и спустилось, окутывая его тело... Жжет! Как будто каждая клеточка кричит о том, что ее пытаются изменить. Лицо Кальвина исказилось. Он хотел закричать, но эта радужная пелена закрыла его рот, поднимаясь все выше. Он тонул в ней. 'Дышать... не могу...' Внезапно в нем проснулось сопротивление.
Нет, ну уж нет, не так просто... Я так просто не сдамся, я не позволю делать со мной все, что он захочет. Я сам могу решить, как мне поступить. И поэтому я...
'...Слушай меня. Слушай внимательно', — радужная пелена обрела голос. Исчезла клетка, исчезли стены вокруг, исчез Люсьен, исчезло его собственное тело. Осталось лишь...
'Вначале...' — этот голос, сформировался из радужной пелены, и... постепенно обрел его собственный облик. Но эти длинные волосы и эта странная одежда. Это шаль у него на плечах? Как будто Кальвин смотрел в зеркало... Он протянул руку, и его отражение сделало то же самое. Их пальцы соприкоснулись, невидимая поверхность между ними пошла волнами, разбегающимися все дальше и дальше... Эти волны, способные изменить все...
'...вначале бывает неустойчивость... Неустойчивость приводит к возбужденному состоянию частиц... Неустойчивость — основополагающий принцип эволюции...', — голос продолжал говорить, и губы Кальвина против собственной воли повторяли этот бессмысленный набор слов. — 'Неверные расчеты ведут к нарастанию флуктуаций — это основа нового порядка. Порядок идет через Хаос. Хаос ведет к новой организации порядка... Реши системы уравнений. Найди новое решение... Константы... — я дам их тебе сколько хочешь...', — губы длинноволосого растянулись в грустной улыбке. — 'Используй меня, как пожелаешь... Отклониться от равновесия, расшатать систему... создать новую — мы можем это...'
— Нет, Кальвин замотал головой, — ты, псих, отпусти меня! Я не хочу слушать тебя!!
Но постепенно смысл слов начал складываться в единую картину... Одно за другим они проникали в голову Кальвина, требуя решить новую систему, нарушить равновесие...
— Оставь меня в покое. Мне ничего не нужно от тебя!
Но голос оказался крайне упрямым и продолжал, несмотря на его протесты:
'Я научу тебя, как пользоваться тем, что дано... начальные условия... я покажу тебе их...'
— Я сказал, мне ничего не нужно от тебя! — закричал Кальвин... Волны, расходящиеся между их ладонями стали интенсивнее. Его отражение колебалось все сильнее. Черты его собственного лица искажались до неузнаваемости. Но слова не могли быть заглушены... 'В открытых системах, находящихся далеко от состояний равновесия, пространственно-временные структуры нового образца. И хотя Аттрактор приказывает и показывает направление эволюции процессов... в открытых и нелинейных системах... Но это лишь одна из возможных форм организации, этого недостаточно... Это и есть наша цель... Новый вариант. Новый вариант! Ты слышишь меня?! Точка бифуркации — слабая точка, когда система незащищена... кода она выбирает, какое направление эволюции ей выбрать... Здесь наша сила максимальна... Здесь можно нанести удар флуктуацией. И тогда мы создадим новую систему...'
— Замолчи, я не хочу слушать этот бред, убирайся!!! — Кальвин собрал остатки своих сил и сумел расцепить их руки... Волны исказились, лицо его отражения исказилось, принимая гротескные формы. Точно само пространство вырвалось из-под контроля и делало, что хотело...
'Опасно...' — донесся голос. — 'Лучше бы ты выслушал. Тогда все было бы проще... Но...'
— Заткнись!!!!! АААХ... Аах, уфф... — чувствуя себя так, словно только что искупался в ледяной воде, Кальвин принял вертикальное положение. Вертикальное? — взгляд его сфокусировался на маленьком окошечке прямо перед собой... Он сидел на чем-то мягком. А рядом... тепло... — рука его скользнула ниже... Скосив взгляд, он вскрикнул от неожиданности...
-Г...гвеннн???!
А он... он в своей постели. И эта комната была его комнатой в библиотеке. Что происходит и почему девушка... Щеки Кальвина запылал. Гвен и он в одной постели?! Кальвин присвистнул. Его раны были кем-то заботливо перевязаны. Прислушавшись к дыханию девушки, Кальвин убедился, что с ней тоже все в порядке.
— Ты здесь и я тоже... Но что это значит? — спросил он вслух. — Ведь только что я... Как там было? Эээ... — все произошедшее превратилось в рваный сон... И где этот человек, Люсьен?
В этот момент девушка шевельнулась и открыла глаза...
— Гвен, ты просну... — и тут ужас собственного положения пришел Кальвину на ум... Он... в одной... постели... с ...
Лицо Гвен исказилось, точно она готова был наплакаться, а затем.
— Кальвин! Кретинн!!! — ее кулак с невероятной силой врезался ему точно меж бровей, так, что от этого юноша свалился с кровати. Вот вам и приветствие. Но это-то было вполне ожидаемо. Но не ее последующая реакция. Уже занеся кулак для второго удара, она внезапно замерла, и уставилась на него, прикрыв рот ладонью.
— Ч.. что такое? — рискнул спросить он.
— Кальвин... твои волосы и одежда.
Проследив за пораженным взглядом Гвен, Кальвин поплелся к зеркальцу, которое появилось в этой комнате, когда сюда зачастила Гвен. Следующей его реакцией было:
— ДА ЧТО ЭТО ТАКОЕ? ТОЛЬКО НЕ СНОВА!! — все как тогда, когда Гвен нашла его в Приоре. Его волосы стали такими же длинными, как и у его отражения. А одежда... будто он действительно поменялся с ним местами. — Ножницы, где ножницы? — Кальвин заметался по комнате.
— Постой, — рука Гвен остановила его, — не спеши. Твой вид...— не знаю, что произошло, да меня это и не волнует, но это может быть очень полезным для маскировки.
— Только не это, Гвен...— простонал Кальвин. И со слабой, безнадежной улыбкой спросил: — Ты это не всерьез сказала, да?
Эпилог.
( Вальц. Ставка армии Астала)
— Чертов Сай, чертов король, этот проклятый мальчишка! — Клайм Кольбейн со злостью отбросил в сторону свою папку, с которой он только что закончил обход лагеря. Наткнувшись взглядом на стул, генерал армии Астала с силой пнул и его, так, что тот жалобно скрипнув, сложился пополам. — Что это? Как это понимать?! — Клайм потряс бумагой перед лицом Рэя Нордиса. Капитан только что вернулся из столицы и привез эти бумаги. Планы, схемы, указания, но главное — мобилизация.
