— Не пытайся нас напугать,— Гвен наградила мальчишку таким взглядом, что тот поспешил спрятать оружие. Но оказалось слишком поздно.
— Сокровища?! — глаза младшеньких загорелись. Со всех сторон к ним посыпались мальчишки.
— Кто сказал 'сокровища'? Где они? Покажите! Покажите! — требовали они.
— Вот,— Гвен продемонстрировала детям свой гребень и кувшинчик Кальвина.
— И это все? — разочарованно протянули мальчишки. Стоило ли ради этого стараться.
— Эй, эй! А ну разойдитесь. Разве вы не видите, они не спали всю ночь. А уже четвертый час. И все марш спать тоже. — Тенио, уперев руки в бока, как мог подражал командному голосу Охары.
— А тебя кто главным назначил? — возмутился, было, один из мальчишек.
— Сестрица Охара назначила, или хочешь спросить ее сам, как вернется?
— Неет,— протянул смутьян.
— Так-то лучше,— кивнул довольный собой Тенио.
Только — только занимался рассвет, Кальвин ужасно замерз и хотел спать.
— Так ее нет? — не трудно было догадаться, кого именно имела в виду под 'ней' Гвен.
— Да,— Тенио махнул рукой, когда они уже все втроем грелись у огромного очага, занимавшего почти всю кухню, — у сестрицы важные дела. По ночам она готовит задания для нас. У нее много связей, и даже на самом верху,— Тенио важно поднял палец.— Она сама из благородных.
— Да ну? — не поверил Кальвин.
— Точно, точно, разве я не говорил? Наверное, забыл,— Тенио приложил палец ко лбу.
Гвен хмыкнула, видимо сомневаясь в словах мальчишки.
Где-то через час Охара действительно пришла и, кажется, ни чуть не удивилась, увидев их двоих.
— А, вы уже вернулись? Удачно?— бодро поинтересовалась она, будто и не рыскала по городу всю ночь напролет.
— Вполне,— Гвен была чрезвычайно немногословна.
Кальвин успел позабыть, какой опасной может быть неприязнь между женщинами. Но хотя, пока это больше было похоже на напряжение.
— Я слышала во дворце беспорядки. Ни к чему хорошему это не приведет. Но нам может быть на руку,— кивнула Охара, вытирая лицо, которое она ополоснула в стоящем на табурете тазике. Закончив, она налила себе еще воды из чайника и принялась обтирать руки и шею.
— Почему это? — поинтересовалась Гвен.
— Беспорядки в верхах, буря в столице,— нам проще делать свое дело.
— Верно сестрица,— с энтузиазмом поддержал ее Тенио, сидевший рядом. Из-за занавесок начали высовываться головы мальчишек, спать всем явно не хотелось.
— А, ну конечно,— кивнула Гвен.— Кстати, мы зашли попрощаться, Сегодня уходим.
— Так скоро? К чему эта спешка? — спросила Охара. Она аккуратно распределила между всеми ячневую кашу, которую накладывала из огромного котелка, томившегося над очагом.
-Мы нашли, что искали. Больше нас ничто не держит в этом городе,— пожала плечами Гвен.
— Жаль, я думала, мы еще сможем обменяться информацией. С вашей стороны — как обстоят дела во дворце, с моей — безопасный план выхода из города.
— Думаешь, самим нам не выбраться? — сверкнула глазами Гвен.
— Полагаю, сейчас — нет,— улыбка Охары ослепляла. Кальвин поежился. Даже Тенио немного отодвинулся. Что сейчас будет?
— Послушайте...
Обе девушки повернулись к Кальвину с одинаковым выражением на лицах, но он решил е обращать внимания на это и продолжил.
— Мы согласны. В общем, рассказывать тут особо не о чем. Тенио знает этот ход через кухни, потом есть еще лестница, ведущая на второй этаж...
— Я не совсем это имела в виду,— Охара накручивала кудри на палец, свивая и развивая локоны.
— Кальвин,— начала, было, Гвен. Но тот жестом остановил ее.
— Нет, Гвен, это вполне выгодная сделка. Ты же помнишь, что произошло во дворце.
— А твой напарник умеет подсчитывать выгоду,— с одобрением заметила Охара.
— Как бы ни так,— хмыкнув, девушка отвернулась, тем самым предоставляя Кальвину свободу действий.
— Я не имею в виду устройство дворца. Его я знаю довольно неплохо. Из него есть шесть тайных выходов,— продолжила Охара. Кальвин прикусил язык. И при этом она не посчитала нужным поделиться с ними. — Меня интересует другое,— Охара подула на обжигающе горячую кашу, которую сам Кальвин счел довольно вкусной. — Люди. Возможно, вы с кем-то встречались или о ком-то слышали. Кто-то, кто мог быть не согласен с происходящим или у кого-то были свои причины не любить короля. Любой, кто не подходит под обычные рамки, бунтарь, смутьян, любые сведения об оппозиции, все, что угодно...
— Дай подумать,— Кальвин постучал ложкой по губам.— Да, вроде есть кое-кто, подходящий под твое описание. Не знаю, насколько его можно назвать мятежником. Но он явно действует в каких-то своих интересах. Он даже помог нам, пока мы были во дворце. Хотя я не уверен, была ли это помощь. На самом деле, он странный, есть в нем что-то пугающее. Я не знаю его имени, и мы не встречались лицом к лицу. Но уверен, он принадлежит к знатному сословию..
— Не знаешь имени? — нахмурилась Охара. Ты уверен, что этот человек из дворян? У него есть доступ во дворец?
— Нет, этого я сказать не могу. Но думаю, он все еще может быть где-то поблизости от дворца. Такое чувство... если описывать его... да, верно! Я опишу его внешность как можно подробнее, думаю, для Тенио не составит труда найти его.
— Без проблем! — жизнерадостно отозвался мальчишка.
— Его сложно не заметить в толпе. Хотя он невысокого роста, стройный, с острыми тонкими чертами лица. У него черные волосы, уложенные в хвост вот так,— Кальвин показал на свое левое плечо. — Что еще? Он носит черную блузу и синий камзол без рукавов, вроде синяя лента еще и серьга в правом или левом ухе. И есть еще пояс полосатый. Его взгляд...— Кальвин не успел договорить. Тенио вскрикнул, когда на его руку попала обжигающе — горячая каша. Тарелка выпала из рук Охары.
— Он здесь! -внезапно выкрикнула она, порывисто поднявшись.
— Сестрица,— осторожно и жалобно произнес Тенио.
— Я должна найти его, немедленно,— не обращая на него внимания, Охара бросилась к своему оружию. — Не скроется, в этот раз я обязательно...— с этими словами Охара выбежала на улицу.
— Я... что-то не то сказал? — рискнул спросить Кальвин.
— Не обращай внимания,— вздохнув, Тенио вытер остатки каши со своей руки и начал прибираться на полу.— Она всегда такая, когда думает о нем.
— О нем?
— Это ее нареченный. Она бегает в поисках его с самой их помолвки,— заговорщически прошептал Тенио, стрельнув глазами по сторонам. — Ее жених даже на помолвке не присутствовал. Она страшно зла на него. Но все не пойму, то ли она убить его хочет, то ли заставить жениться на себе. Взрослые такие странные.
— Наверное, мне все же не стоило рассказывать это,— поморщился Кальвин.
— Тебе нравится расстраивать девушек, да? — Гвен грозно уставилась на Кальвина.
— Я... я...
— Не волнуйтесь, ничего с ней не случится,— отмахнулся Тенио.— обычное дело. Побегает по городу несколько часов и вернется. Усталая и злая. Такое часто бывает, когда она думает, что нашла его след.
— Часто? — присвистнул Кальвин. Трудно было себе даже представить, чтобы тот человек мог быть с кем-то помолвлен. Тем более, если невестой была Охара.
Часть 2.
— Стой, Мизар! — Фон Грассе остановился, полуобернувшись на голос брата.
Высокий, такой же стройный, как и он сам, с рыжими, аккуратно уложенными по плечам волосами, в белом придворном костюме и с тростью в руке. Он вышел из библиотеки, что находилась в родовом поместье Фон Грассе на окраине столицы. Миловидное лицо, усыпанное веснушками, мягкие губы и васильковые глаза. Ему было восемнадцать. Как раз таких любил его отец, герцог Фон Грассе Рейгн. Его усыновили на год позже самого Мизара. Как и многие дети, которых брали на воспитание в знатные семьи, он родился от одной из этих падших женщин, с которыми у отца были интриги до того, как он начал проявлять внимание к своему полу.
— Да, мой брат? — вежливо ответил Мизар, прежде всего приветствовав его легким кивком головы. Было видно, что его брат, Франциз, был не в самом лучшем настроении.
— Ты зачем вернулся, что тебе нужно в замке? Или при дворе короля тебе не оказывают должного внимания?
— Прежде всего, здравствуй,— неторопливо проговорил Мизар, прямо чувствуя, что с каждым сказанным им словом, его брат все больше выходит из себя. — Я вернулся, потому, что у меня появились кое-какие дела в замке.
— Предатель, лицемер, ты знаешь, что из-за твоего поступка меня понизили в звании, и твоих братьев также? Отец два месяца не имел права принимать у себя знать, и ты...
— Это была тайная миссия в Астале. Естественно, что меня посчитали предателем. У тебя есть что-то важное?
— Послушай!
— Если нет, прошу извинить меня, мне нужно поговорить с отцом.
— Он не желает тебя видеть! — наставил на него палец Франциз, с перекошенным от злости лицом.
— В отличие от тебя, отец всегда рад видеть меня,— Мизар сказал чистую правду.
-Только потому, что ты его любимчик, у тебя нет права позорить семью Фон Грассе.
— Мне нет дела до величия семья Фон Грассе.— И не дав этому бессмысленному разговору продолжаться, Мизар прошел мимо сжимающего кулаки брата по направлению к покоям приемного отца.
За своей спиной он услышал, как вынимается из ножен кинжал, и ему было достаточно немного отклонить голову, чтобы кинжал пролетел в пяти миллиметрах правее. Не удивительно. В этой семье все боролись за благосклонность главы семьи,— девять братьев, все в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года. Они были словно шавки, лижущие руку хозяина, когда их гладили по голове. Однако, в этом доме предпочитали совсем другие развлечения.
Не глядя, Мизар поймал кинжал двумя пальцами и тут же послал его обратно. Донесшийся сдавленный крик вместе с проклятием доказали, что он попал в цель. За его спиной Франциз старался выдернуть кинжал, пришпиливший ладонь к стене. Кровь стекала из раны на белоснежные манжеты.
Подойдя к двери, ведущей в покои главы семьи, Мизар трижды постучал.
— Входи,— донесся с той стороны мягкий мужской голос.
-Простите,— произнес Мизар и отворил двери.
— А, Мизар, ты все-таки решил навестить своего бедного отца, я думал, ты совсем забыл обо мне.
Мужчина, произнесший эти слова, полулежал на софе, посредине внушительных размеров комнаты. Ноги его, оголенные до колен, покоились в тазу с водой. Хозяин дома был окружен блеском золота, и всеми оттенками, похожими на него. В королевстве Ксанада больше чем цвет крови, любили только цвет золота. Семья Фон Грассе не относилась к правящей ветви, но имела все права на престол в случае необходимости. Один из шести благородных домов столицы мог позволить себе любой образ жизни, не выходящий за те жесткие рамки условностей, что нес в себе придворный этикет. К ним, однако, не относилась свобода личной жизни и развлечений. Страна, разложение которой шло из самого сердца,— — с отвращением думал Мизар, глядя на отца, который являлся воплощенным доказательством этого падения.
Золотые канделябры, шторы из парчи, черное дерево стен, черные плиты пола, золотой полог над шелковыми простынями высокой с балдахином кровати. Облик его отца соответствовал окружающей обстановке. Распахнутый на груди домашний халат в синюю с золотом полоску, вокруг шеи обвивался меховой воротник. Толстые холеные пальцы белоснежных рук унизаны перстнями с черным бриллиантом и янтарем. Круглое лицо несло на себе следы порока и развращенности нравов, лицо человека, для которого жить интригами так же естественно, как дышать. Ни для кого не секрет, что страной управляли эти шесть благородных родов, что король был в их руках всего лишь куклой. Губы растянулись в улыбке при виде Мизара, приложившего ладонь к груди и слегка склонившегося у порога. Мизар не ответил на улыбку отца, он никогда не улыбался в его присутствии, с тех пор как несколько лет назад он был принят в эту семью, подобранный на одной из самых грязных улиц столицы.
— Подойди,— герцог Малин Фон Грассе поманил сына пальцем.
-У меня есть к вам разговор, отец,— сдержанно ответил Мизар, не двинувшись места.
— Подойди, Мизар, вытри мне ноги, я стал стар и мне тяжело самому наклоняться.
Мизар стерпел, когда капли воды, плеснувшиеся от ноги отца, погруженной в медный таз, попали на лицо. Он повиновался. Присев на колени, он поочередно вынул обе ноги, насухо вытерев их мягким полотенцем.
— Подожди,— Мизар ощутил, как руки отца сомкнулись на его плечах, когда он собрался подняться.— Давай поговорим о делах позже, я так давно не видел тебя, ты стал таким красивым. Жизнь при дворе совсем не похожа на нашу, она придала тебе лоск...
— Отец, вы сами не желали видеться со своим— братом королем. Иначе мне невозможно было сделать карьеру.— Мизар вежливо, но настойчиво отнял руки отца от плеч, и поднялся.— Я хочу задать вам один вопрос, отец. Желаете ли вы стать единственным наследником королевской семьи Ксанады? — спросил он прямо. Его пронзительные темные глаза смотрели в тусклые, затуманенные зельем, курившимся из кальяна, отца. Они не выражали ничего. Но затем легкое разочарование блеснуло в глазах герцога, которое тут же сменилось живейшим возбуждением.
— А,— он радостно улыбнулся, разминая свои пальцы унизанные перстнями,— я знал, что ты недаром теряешь время в столице Астала. Ты говорил обо мне с королем? Он наградит бедного героя страны, который так много сделал для нее?— герцог утер появившиеся на глазах слезы.
— Прошу, прекратите, этот фарс. Если хотите мне помочь, нужно, чтобы вы собрали сегодня вечером все шесть семей в этом замке. Но придти должны не только главы, но и все наследники. Вы понимаете, что имею в виду?— холод, струившийся из глаз Мизара, способен был заморозить воздух.
Малин облизнул губы.
— Ты же не имеешь в виду... Хотя...— герцог запахнул халат, и, поднявшись, начал прохаживаться взад и вперед по комнате, грызя ногти.— Ты не хочешь сказать, что собираешься избавиться от них всех стразу? Не хочешь?— герцог с надеждой взглянул в глаза Мизара, остановившись.
-Неужели вы не понимаете? Вы обязаны устранить любые препятствия, когда о вашем статусе будет заявлено официально. Мы должны объявить об этом сегодня же, и чем раньше, тем лучше. Если вы заявите свои права, ссылаясь на слова короля, которые я передам, они поверят.
— А как же твои браться, как же мои драгоценные сыновья?! Что подумают они, что скажут они? — он с мольбой заглянул в глаза сына, но увидев в них что-то, со страхом отступил.
— Им придется довольствоваться тем, что у них уже есть. Но титул перейдет к Францизу.
— Франциз? Мой красавец Франциз, нет, конечно, я люблю его, но я все оставлю тебе одному, так я решил.
— Франциз будет лучшим выбором для этого дома, отец, вам это известно. А я буду рядом с вами, когда вы взойдете на трон Ксанады.
— Тише, тише,— зашептал его отец, настороженно оглядываясь по сторонам. В этом доме даже стены имели уши.
— Ваше колебание похоронит вас, отец. Если сомневаетесь, просто сделайте так, как я сказал, остальное я беру на себя. После сегодняшней встречи, не останется ни одного благородного дома, который бы не принял это решение.
