Чтобы скрыть улыбку, помимо воли возникшую на губах, СарториИрвраш разгладил усы. Задуманная им ловушка удалась на славу.
— Простите, госпожа Денью, но почему вы решили, что отмеченный мной инцидент как-то связан именно с вашим мужем? — спросил он с самым искренним удивлением, на какое только был способен. — Мне кажется, я ни словом о нем не обмолвился. Все тоже так считают — сами удостоверьтесь! Но двое наших лазутчиков, переодевшись дриатами, отправились на рынок Ойши, столицы Рунсмура, — и свободно купили там ружьё! Причем продал его им господин, известный им как сотрудник вашего посольства здесь, в Борлиене! Как вы изволите это объяснить?
Но ЯндолАнганол снова поднялся, резким жестом оборвав злорадную речь советника.
— Предлагаю сейчас же провести наглядную демонстрацию возможностей этого жуткого оружия, дабы все присутствующие поняли, что с этих пор они вступают в новую эру ужасов войны и обратной дороги нет. Возможно, после этого вы измените свои взгляды и поймете, почему мне приходится нанимать армию фагоров и вообще проводить суровую политику!
Сверля взглядом панновальского принца, король Орел продолжил:
— Если, конечно, ваша святость позволит вам вытерпеть присутствие двурогих в этом зале...
Король звонко хлопнул в ладоши. Затянутый в кожу капитан-оружейник твердым шагом вышел в коридор и громко выкрикнул команду. Печатая шаг, в зал вошли два фагора со спиленными рогами, до тех пор ожидавшие за дверью. Когда двурогие проходили мимо окна, их белый мех блестел на солнце. Один из фагоров нес перед собой упомянутое ружьё — примитивный мушкет с фитильным замком. Остановившись в одном из концов зала, фагор с ружьем опустился на одно колено и начал приготовлять оружие к стрельбе — перед ним мгновенно очистился коридор во всю длину зала.
Мушкет представлял собой шестифутовый стальной ствол, через равные промежутки примотанный витками бронзовой проволоки к прикладу из полированного дерева. В передней части дула, почти под мушкой, появилась прочная стойка-треножник с когтистыми лапами, дающими надежное сцепление с полом. Сняв с пояса рог йелка, фагор насыпал из него порох в бронзовую мерку, отправил его в дуло мушкета и запечатал войлочным пыжом, после чего при помощи шомпола забил в ствол круглую пулю. Насыпав немного пороха на полку мушкета и запалив фитиль, фагор прижал приклад к плечу и изготовился к стрельбе. Стоявший над ним всё это время капитан-оружейник следил за правильностью заряжания ружья.
Тем временем второй фагор, закованный в тяжелый тройной панцирь из дубленой шкуры кайдава, добравшись до дальнего конца зала, остановился, повернулся к своему товарищу лицом и замер, нервно поводя ушами. Послы и дигнитарии, восседавшие на подушках неподалеку, немедленно поднялись и очистили вокруг него изрядную площадку.
Фагор с мушкетом тщательно навел своё подпертое треножником оружие на защищенную панцирем грудь стоящего напротив соплеменника и нажал на спуск. Резко зашипел вспыхнувший на полке порох, затем раздался страшный треск выстрела, от которого у всех в зале заложило уши. Из ствола мушкета вырвалось длинное пламя и клуб белого дыма.
Фагор-мишень покачнулся. На груди у него, там, где помещалось сердце, вдруг появилось маленькое черное отверстие. Застонав от боли, анципитал пошатнулся, ухватился лапой за дырку в бесполезном панцире — и со стуком замертво упал на пол. Вокруг неспешно начало расплываться широкое пятно желтой крови.
Зал заполнила едкая серная вонь сгоревшего пороха. Со всех сторон поднялся кашель. Послы зажимали ладонями носы. Многих охватила паника. Подхватив полы чарфрулов, они толкаясь бросились в коридор, на воздух, забыв о всяком достоинстве. ЯндолАнганол и СарториИрвраш наблюдали за их комичным бегством молча, не двигаясь с места. Огнестрельное оружие, несмотря на то, что оно было несомненным плодом знания и науки, вызывало у советника острую антипатию — по его мнению, оно было чудовищным изобретением, не несущим миру ничего, кроме ужасов и смерти.
Увидав из своего тайного наблюдательного пункта демонстрацию нового страшного оружия, королева убежала в свои покои и заперлась там. Она ненавидела расчетливость власть предержащих. Она точно знала, что выпады панновальской делегации, возглавляемой Тайнцем Индреддом, вовсе не были направлены против Сиборнала, поскольку с тем вопрос был ясен — Сиборнал издавна был злейшим врагом Панновала. Взаимоотношения этих двух держав при всей их озлобленности и непреклонности, оставались всегда неизменными. Истинной же мишенью острых речей панновальцев был король ЯндолАнганол, которого они всеми силами стремились превратить в своего раба. Из чего следовало, что она, как имеющая над королем особую власть, представляла для них угрозу как соперница.
Обедала королева МирдемИнггала со своими фрейлинами. По правилу, издавна принятому при борлиенском дворе, король ЯндолАнганол вкушал свой обед вместе с гостями. Гуаддл Улбобег заслужил мрачный взгляд со стороны Тайнца Индредда за то, что, остановившись около короля, тихо проговорил:
— Устроенная вами демонстрация устрашает, но не слишком впечатляет, ваше величество. Наши полки, отбивающие атаки сиборнальцев на северном побережье, уже давно оснащены нашей версией этих ужасных мушкетов. Тем не менее, в одном вы, по всей видимости, были правы, хотя это и прискобно, — вам совершенно необходимо научиться производить такие ружья самим, иначе Борлиен обречен. Будьте уверены, ваше величество, принц предложит вам выгоднейшую сделку!
Отобедав и даже не почувствовав вкус съеденных блюд, королева вернулась в свои покои, где уселась у окна на изогнутый диванчик, стоящий у стены в полукруглой нише алькова. Её мысли были заняты ненавистным принцем Тайнцем Индреддом, больше всего напоминающим чудовищную жабу. Принц приходился двоюродным братом королю Олдорандо Сайрену Станду, не менее отвратному типу, женатому на рабыне-полумадис. Козни, которые строили эти мерзавцы королевских кровей, были так гнусны, что им действительно можно было предпочесть даже фагоров!
Из окна ей был хорошо виден выложенный изразцовыми плитками бассейн-купальня, в котором она так часто освежалась. У задней стороны бассейна возвышалась стена, скрывающая прелести купающейся королевы от жадных посторонних глаз; у её подножия, почти на уровне воды, имелось небольшое окно, забранное решеткой. Там, в сердце дворца, в подземной тюрьме, томился король ВарпалАнганол, угодивший в заточение незадолго до королевской свадьбы. В бассейне — она хорошо видела это из своего окна — медленно кружили золотистые карпы. Как и свергнутый король ВарпалАнганол, карпы были здесь пленниками.
В дверь её покоев постучали. Слуга доложил, что королеву хочет видеть её младший брат.
ЯфералОборал ждал её, лениво облокотившись на перила балкона над главными дворцовыми воротами. И брат и сестра знали, что если бы не жена-королева, у короля ЯндолАнганола не дрогнула бы рука убить последнего мужчину из древнего рода Оборалов.
Младшего брата королевы нельзя было назвать красавцем; всю красоту природа с избытком предоставила в распоряжение МирдемИнггалы. Лицо её брата, худое, похожее на череп, всегда казалось раздраженным и злым. Яф так и не научился держать себя с достоинством, чем так славился король ЯндолАнганол; едва стоило взглянуть на молодого Оборала, как сразу становилось ясно, что этот человек давно оставил всякие надежды на успех в жизни или карьеру. Брат королевы тихо, но люто ненавидел её мужа-короля, и был всецело предан сестре, чью жизнь ставил гораздо выше собственной, видя в ней все упования своей семьи. Её брат был полной посредственностью — но за это она его и любила. От Яфа нельзя было ждать измены или заговора.
— Ты не был в Зале Совета? — спросила она.
Лицо её брата приняло горький вид.
— Туда таких, как я, не приглашают.
— То, что случилось там, ужасно. Убить верного фагора просто так, только чтобы показать всем силу этого мерзкого оружия...
— Я уже кое-что слышал. Ио Пашаратид места себе не находит — его всё же прижали. Хотя его непросто пронять — он холоден, словно кусок сиборнальского льда. Но представь себе — от Рашвена я слышал, что в городе у него есть женщина! Он лихой парень, этот сиборналец — так запросто играет со смертью!
МирдемИнггала блеснула в улыбке зубами.
— Мне не нравится, как он смотрит на меня. По-моему, если у него есть женщина, это не так уж плохо!
Брат и сестра рассмеялись. Какое-то время они болтали о том, о сём, о всяких пустяках. Их отец, древний старик, уже слишком немощный, чтобы представлять какую-либо опасность для короля Орла, жил вдали от столичного шума в небольшом поместье, где вечно жаловался на жару. О ВарпалАнганоле он больше не вспоминал как о враге — тот получил своё. Теперь старик любил рыбачить: только река несла прохладу.
По дворцу разнесся звон колокола. Нагнувшись, королева и её брат увидели, как из ворот быстро вышел ЯндолАнганол, над которым четыре разодетых в пух и прах лакея несли балдахин из пурпурного шелка. Как обычно, рядом с королем крутился его любимец-рунт. Задрав голову, король махнул рукой королеве.
— Почему бы тебе не спуститься в зал, Кун? Наши гости засыпают от пустых разговоров на жаре. Ты развлечешь их лучше меня. Они жаждут тебя видеть.
Попрощавшись с братом, королева послушно спустилась к мужу, ожидавшему её под балдахином. Приняв официальный вид, король взял супругу под руку. Только раз позволив себе взглянуть на мужа, МирдемИнггала поняла, что он бледен и выглядит усталым, хотя от Фреира, пронизывающего красный шелк, на его щеки ложился лихорадочный румянец.
— Я слышала, ты собираешься заключить договор с Панновалом и Олдорандо, чтобы снять часть военных тягот с плеч страны? — спросила она осторожно.
— Лишь Вседержитель знает, к чему мы все движемся, — ответил он неожиданно резко. — Сейчас Борлиен слишком слаб, чтобы проводить самостоятельную политику, такова данность. Если ты не хочешь, чтобы злодеи-дриаты, воспользовавшись этой слабостью, захватили твой дом, ты поддержишь союз с Панновалом.
— Заключи с ними временный союз, — осторожно предложила королева. — Лишь на время войны с Дарвлишем. В этих засушенных монахах столько же коварства, сколько и показной святости!
Король промолчал, угрюмо глядя на свою королеву и уже явно сдерживая гнев, рожденный её едкой репликой.
— Жду не дождусь того времени, когда мы вместе сможем поехать на море, в Гравабагалинен, и, забыв обо всём, наслаждаться любовью, как в старые времена, — быстро сказала она, сжимая ему руку и проклиная свою несдержанность. Впредь она будет более осторожна. Она даже не станет упрекать его за то, что дворец опять полон незваных гостей!
Но король не принял предложенного ей тона.
— Сегодня утром СарториИрвраш говорил непозволительные вещи — он перешел красную черту, похваляясь своим атеизмом перед панновальскими церковниками! — гневно заявил он. — Я всё более и более склоняюсь к мысли о том, что пришло время от него избавиться. Тайнц открыто заявил, что мой главный советник безбожник — я не могу дать ему в руки такой козырь!
— Принц Тайнц попрекал тебя не только Ирврашем, он укорял тебя и мной, — возразила королева. — Значит, и от меня ты тоже избавишься, только потому, что я ему не нравлюсь?
Пока МирдемИнггала говорила, её глаза блеснули яростным огнем, хотя она вовсе не хотела этого и тщательно старалась, чтобы в голосе прозвучала лишь смиренная печаль. Король отозвался глухо:
— И ты, и скритина, и всякий и каждый знают: моя казна пуста, мои армии разбиты, мой наследник, твой сын, сошел с ума! В таком положении приходится идти против велений сердца — ничего не поделаешь, таков долг короля!
МирдемИнггала вырвала руку из руки мужа.
* * *
Гости вместе со своими наложницами и слугами собрались в главном дворцовом саду, в сени колоннады. Для увеселения им привели диких зверей; несколько ловких жонглеров, акробатов и фокусник не уставали демонстрировать всё новые и новые трюки. Король Орел прошелся вместе с королевой среди послов, учтиво заговаривая то с тем, то с другим. В тысячный раз в своей жизни королева отметила, как озаряются внутренним светом лица мужчин, которых она удостаивает своим вниманием. "Нет, я всё ещё много значу для Яна, — подумала она. — Моя цена очень высока, он не расстанется со мной так просто".
Пожилой трибриатец привел на цепи двух человекоподобных иных. На голове у дрессировщика, бывшего вождя племени, красовался сложный тюрбан-брафиста. Звери привлекли внимание нескольких гостей. На земле, вдали от привычных деревьев, эти создания казались комично неуклюжими. Как вполголоса пошутил один из придворных, иные напоминали пару подвыпивших гуляк, возвращавшихся с хмельной пирушки.
Повинуясь командам трибриатца, они принялись выполнять несложные трюки, которым были обучены. Происходило это как раз напротив жабоподобного принца Индредда, сидящего под желтым балдахином и лениво курящего вероник. Рядом с принцем покатывалась со смеху совсем молоденькая нескладная девушка, почти девочка, не старше десяти лет от роду.
— До чего же они смешные, правда, дядя? — то и дело повторяла она принцу. — Если бы не мех, они были бы в точности как люди!
Услышав слова девушки, трибриатец, дотронувшись пальцем до своей брафисты, спросил принца:
— Не желает ли ваше высочество, чтобы я продемонстрировал ему схватку пары иных?
Принц с усмешкой достал из кармана и показал дрессировщику золотую монету в десять рун.
— Получишь это, если заставишь их любить друг друга.
Стоящие неподалеку от принца гости засмеялись. Девушка недовольно замахала руками.
— Какой же ты иногда бываешь грубый, дядя! Неужели они и вправду станут делать это при всех?
Со скорбной миной трибриатец ответил:
— К сожалению, в отличие от людей эти звери не знают кхмира. Любовью они занимаются только раз в теннер и тогда их не нужно заставлять, они с удовольствием делают это и сами. Теперь же гораздо легче заставить их драться.
Брезгливо сморщив обрюзгшее лицо, принц убрал монету в карман. К нему подошла МирдемИнггала и он мгновенно забыл о лесных жителях. Юная спутница принца, внезапно заскучав, тоже повернулась и куда-то ушла. Девочка была одета как взрослая, даже щеки её были нарумянены.
Улучив момент и предоставив королю и принцу возможность развлекать друг друга беседой, королева направилась к спутнице Тайнца Индредда, задумчиво высматривающей что-то в фонтане. Подойдя к девушке, королева остановилась рядом с ней.
— Гадаете, есть там рыбы или нет?
— Да, и я их уже видела. Дома у нас тоже есть фонтаны, только рыбы там побольше — вот такие!..
Девчонка показала, какие рыбы водятся в фонтанах в их стране, сделав это так, как обычно делают дети, — разведя в стороны руки.
— Понятно. Я разговаривала с вашим отцом, принцем, — сказала королева, чтобы завязать разговор.
Оторвавшись от созерцания воды, девушка в первый раз взглянула на свою собеседницу и в её взгляде мелькнуло презрение. Поразительное лицо юной иноземки заворожило МирдемИнггалу, настолько оно было необычным — с огромными глазами, опушенными необычайно длинными ресницами, с носом, похожим на клюв длиннохвостого попугая. Всемогущий, да ведь девочка наполовину мадис! Небеса, какая прелесть! Какая миленькая! Нужно быть с ней поласковей.
