— Послушай дорогая, у меня есть для тебя маленький свадебный подарок. Сейчас это всё, что у меня есть. Когда мы вернемся в Матрассил, я осыплю тебя подарками с головы до ног!
Засунув руку в карман туники, он достал оттуда часы с тройным рядом цифр и подал Милуе. Теперь они уже не казались королю зловещими, до конца сыграв свою роль.
На циферблате значилось:
...
07: 31: 15/18: 21: 90/19: 24: 40
Приняв подарок из рук супруга, Милуя озадаченно на него посмотрела, удивлённая, но не испуганная. Она попыталась застегнуть часы вокруг головы как обруч, но ремешок не сошелся у неё на затылке.
— И где же я должна их носить?
— Как браслет.
— Хорошо, может быть, я так и сделаю. Спасибо, Ян, замечательная вещица. Я примерю её... позже.
Милуя отложила часы на столик — и вдруг одним быстрым движением стянула через голову мокрую мантию, оставшись совсем голой.
— Можешь рассмотреть меня и убедиться, что не переплатил!
Король начал молиться, — но когда она пустилась грациозно танцевать по комнате, его глаза отказались закрываться. Подбежав к принцессе, он схватил её, и, подняв на руки, отнёс к постели.
— Что ж, прекрасно, моя очаровательная Милуя. Мой лакомый кусочек. Наш медовый месяц начнется сейчас же!..
* * *
Из состояния тихого счастья их час спустя вырвал грозный трепет земли. С потолка посыпалась штукатурка, полетели доски, лампа свалилась со стола на пол. Кровля опасно затрещала. В страхе соскочив с постели голышом, они упали на пол от сильнейшего толчка.
— Может, лучше выйти наружу? — спросила Милуя. — Кажется, будто весь мир ходит ходуном!
— Подожди минутку. Начинается новое землетрясение.
На этот раз трясло особенно долго. В городе с грохотом рушились древние башни. Потом дрожь земли всё же улеглась и наступила жутковатая тишина.
В этой тиши мысли в голове короля шевелились подобно земляным червям. Он думал о клятвах, которые приносил — и нарушил все до единой. О людях, которых любил, — но всех предал. О надеждах, которые лелеял, — а после оставлял. В наступившей тишине он нигде не мог найти успокоения — даже в стройном, покрытом испариной маленьком теле совсем рядом...
Его мрачный взгляд остановился на предмете, тоже упавшем со стола и лежавшем теперь на полу, на тростниковой циновке. То были часы, когда-то принадлежавшие БиллишОвпину, порождение неизвестного мира, отравившие всю судьбу короля за последние теннеры его бедственного существования. Их цифры равнодушно мигали, словно отмеряя последние мгновения его недолгого счастья...
Внезапно он с яростным криком вскочил, схватил часы за ремешок, и, как следует размахнувшись, ударил их об деревянный столб, подпирающий крышу.
К огорчению короля, часы не разбились, лишь их прозрачный верх покрыли трещины. Но всё же страшный удар повредил что-то в их таинственном механизме: извивавшиеся цифры погасли, исчезли, словно их и не было. Окошечко в корпусе стало серым и пустым. Вмиг утратив всю свою пугающую странность, часы стали просто нелепой испроченной безделушкой.
Злобно усмехнувшись своей победе, король вновь как следует размахнулся — и выбросил часы в дальнее, выходящее на север окно, надеясь, что они долетят до обрамляющего парк канала и навсегда канут в нём, избавив мир от своей жуткой тайны.
Избавившись от часов, он замер, тяжело дыша, совершенно голый, странно напрягшись, словно ожидал, что странный предмет вот-вот вернётся к нему. На севере сиял сверхъестественный свет, выделяющий силуэтами здания и деревья. Среди удивительного сияния бесшумно плясали молнии. Казалось, что уничтожение жутких часов пробудило гнев самих небесных сил.
Через мгновение, преодолев страх, Милуя Тал тоже встала рядом с мужем, положив руку ему на плечо. Молча и не сговариваясь, они отвернулись от окна, откуда в комнату проникал восхитительно прохладный воздух... и ужасный голубой свет.
— Всемогущий, да что же здесь творится? — спросил ЯндолАнганол, сжимая хрупкие плечи своей миниатюрной жены.
— Всё в порядке, Ян, не волнуйся. После землетрясения в небе всегда бывает такой свет — вскоре он угаснет. Этот свет в небе особенно ярок после сильных толчков. Мы называем его "ночными радугами".
— Но это безопасно? И почему так тихо?
Прислушавшись, король понял, что от казарм Первого Фагорского не долетает ни звука. Зато долетает некий другой звук, знакомый и ужасный. Неожиданная страшная тревога обуяла его.
— Я кажется слышу треск огня...
Внезапно повернувшись, Милуя подбежала к противоположному окну и уже оттуда закричала:
— Ян, Ян! Посмотри, что творится! Дворец!
Бросившись к жене, король выглянул в окно.
Стоявший за площадью дворец был объят пламенем. Горел весь внешний деревянный фасад, клубы багрового дыма поднимались, казалось, к самым звездам.
— Должно быть, пожар начался из-за землетрясения. Нужно пойти посмотреть — может быть, мы чем-то сможем помочь. Скорей, скорей, там моя бедная мать!
Птичий голосок Милуи Тал выдавал пронзительные тревожные трели, уже неразборчивые от волнения.
Потрясенные, они молча оделись и выбежали наружу. Фагоров в парке нигде не было видно — но как только они пересекли площадь, то увидели двурогих.
Первый Фагорский в полном боевом снаряжении охранял дворец, не сводя с огня розовых неподвижных глаз. Перед строем фагоров беспомощно стояла толпа горожан, не в силах сделать хоть что-нибудь. Фагоры не подпускали людей к огню.
Король ЯндолАнганол решительно бросился к дворцу, устремившись прямо на строй фагоров, — но не успел он приблизиться к двурогим вплотную, как путь ему преградили острия их копий. Предводительница фагоров Гххт-Мларк Чзахн отсалютовала своему господину обнаженным мечом и заговорила:
— Вам нельзя подходить ближе, государь, это опасно. Мы принесли огонь в это гнездо сынов Фреира, когда худшие из них сошли вниз, туда, где под землей у них прибежище веры. От предков к нам пришла весть, что король зла и король-церковник готовят убийство всех ваших слуг — тех, что состоят в гвардии, и тех, кто остался в Борлиене. Нам пришлось предотвратить это.
— Кто приказал поджечь дворец? — спросил король, от потрясения еле понимая, о чём идет речь. — Предки не могли приказать вам этого! Вы только что убили самого Акханабу — Бога, созданного по вашему подобию!
Стоящее перед ним существо с прозрачными розовыми глазами подняло огромную трёхпалую руку и поднесло её к голове короля.
— Приказ предков пришел ко мне давно. Когда-то в древности это проклятое место звалось Хрр-Брххд Идохк. Это было святое место, пока...
Окончание фразы король ЯндолАнганол не расслышал, поскольку стоящая рядом с ним Милуя Тал безостановочно закричала на одной высокой мучительной ноте:
— Моя мать! Моя мать! Моя мать! Моя бедная мать!
— Вы убили Акханабу... убили всё... всех... — безумно бормотал король.
— Хрр-Брххд Идохк когда-то основал первый великий кзаххн всех анципиталов того же имени, — невозмутимо продолжила гиллота. — В древности. Здесь была наша столица. Никто не отдавал её сынам Фреира, они взяли её сами. Теперь мы наказали воров.
Король Орел ничего не понимал. Он вновь попытался прорваться ко дворцу, но уперся грудью в остриё меча фагорши и выхватил свой меч.
— Пропусти меня, Чзахн, или я убью тебя!
Увы, он уже знал, что угрозы здесь бесполезны. Могучая фагорша была куда сильнее короля, к тому же, за ней были её грозные когорты, а он был один. В ответ он услышал только спокойное:
— Туда нельзя, господин, вы не пройдёте.
— Ты же огненный бог, Ян, — прикажи огню погаснуть! — вскрикивая своим птичьим голосом, клекоча словно попугай, Милуя нещадно щипала его за руки, толкала в спину, но он не трогался с места. Чзахн, явно желающая объясниться, какое-то время молча сражалась с рвущимися к пожару королем, пока наконец не заговорила вновь:
— Древний Хрр-Брххд Идохк — доброе место, государь. В воздушных октавах здесь слагаются песни. До пришествия сынов Фреира здесь жил Хрл-Ичор Ихар, великий отец всех фагоров. Это было в давние, давние времена, во времена Т'Сехн-Хрр.
— Но сейчас другое время, гиллота! И мы живем и умираем сегодня, а не когда-то в древности! — с болью воскликнул король. Он пытался заставить себя размахнуться и нанести удар, — но тщетно, даже пронзительно кричащая женщина рядом с ним не могла принудить его к этому. Его вернейшая гвардия предала его. Его воля умерла. Языки пламени плясали в зрачках его прищуренных глаз.
Помолчав немного и собравшись с мыслями, гиллота продолжила объяснения, выговаривая слова с размеренностью машины:
— Анципиталы жили тут до сынов Фреира, господин. До того дня, когда свет Фреира стал совсем плохим. До того, как ушел Т'Сехн-Хрр. Старые грехи, господин.
Хотя, может быть, гиллота сказала и "старые вехи". В яростном реве пламени невозможно было расслышать что-то наверняка. Дворцовая крыша с грохотом провалилась внутрь и в ночное небо взметнулся столб огненной круговерти. Пылающие колонны рушились прямо на площадь.
Закричав в один голос, толпа отпрянула. Среди зевак была и АбазВасидол. Когда народ шарахнулся от жара, она в испуге ухватилась за локоть приличного господина из сиборнальского посольства. Её планы стать новой пассией короля Олдорандо сорвались — но теперь она понимала, что сделала очень верную ставку. Наверняка, Сиборнал останется единственной приличной страной, не затронутой начавшимся кошмаром.
— Его святейшество Це'Сарр... мой наставник Улбобег... все погибли! — сходя с ума от душевной муки, воскликнул ЯндолАнганол. Милуя Тал рыдала, спрятав лицо у него на груди. — Все погибли... всё погибло!
Он стоял, опустив руки, — не пытался обнять жену, но и не отталкивал её. Сейчас она была для него ничем. Его душа сгорала в пламени дворцового пожара. В блеске огня гибли все его надежды и замыслы — хотя можно было сказать, что огонь превращал его упования в быль. Он станет повелителем Олдорандо, как раньше был повелителем Борлиена, — хотя в этом бесконечном превращении понятий в свою противоположность, этих радикальных перемен точек зрения, когда сам Бог превращается в фагора, он больше не мог желать власти. Фагоры привели его к триумфу, в котором он видел только одно — своё полное поражение.
Его мысли устремились к МирдемИнггале — но их лето давным-давно закончилось, и этот великий погребальный костер его врагов был лишь тусклым отсветом их осени.
— Всё погибло, — снова повторил он.
Стройная фигура, свободно миновавшая ряды фагоров, приблизилась к ним как раз вовремя, чтобы успеть заметить:
— Не совсем, государь, и далеко не всё. Рад вам об этом сообщить.
Элам Эсомбер, как всегда, старался держаться уверенно и легко, но теперь это плохо ему удавалось — он был очень бледен и дрожал.
— Поскольку я искренне верю во Всемогущего, кем бы он ни был, человеком или фагором, я решил, что вполне могу пропустить лекцию Це'Сарра на сей счет. Как оказалось, это верное решение спасло мне жизнь. Пускай это послужит и вам уроком, ваше величество, — не стоит чрезмерно чтить церковь, ходите туда пореже.
Злобно взглянув на посланника снизу вверх, принцесса выкрикнула:
— Вы убежали из дворца — значит, вы трус! Там же мои родители — мать и отец!
Эсомбер игриво погрозил юной особе пальцем.
— Вам стоит поучиться у своего мужа подстраиваться под обстоятельства и использовать их. Если ваши мать и отец действительно погибли — а разбор руин дворца скорее всего оправдает ваши подозрения — то я первым поспешу поздравить вас, государыня, с тем, что с сегодняшнего дня вы королева Олдорандо и Борлиена! Всегда, даже во времена страшных потрясений и бед, таких как теперь, всегда ищите во всём хорошую сторону. Будучи одним из лиц, сыгравших главную роль в вашей с королем Орлом тайной женитьбе, я надеюсь на особое отношение с вашей стороны в будущем. Но и вы, госпожа, и ваш муж — вы оба знаете, что я останусь верен и предан вам до конца дней и ещё смогу сослужить вам отличную службу.
Король ЯндолАнганол мрачно покачал головой. Взяв Милую Тал за плечи, он попытался увести её от пожара, но не смог протолкаться сквозь толпу. Многие из наиболее суеверных усматривали в охватившем прибежище королевской власти пожаре знамение близкого конца света... а другие — конец ненавистного гнета церковников и самого короля. Ревущие толпы ворвались в Лэйнтал, разрывая в клочья всех священников, какие только попадались им на глаза и поджигая всё, что только могло гореть. Огонь быстро охватывал всё большие участки стен и крыш Старого Города, но толпа на площади сохраняли неподвижность, невзирая на то, что пожар в Лэйнтале разгорался всё сильнее. Казалось, всё население Олдорандо пришло поглазеть на объятый огнем дворец — больше такой яркой ночи им не увидеть никогда!..
— Я ничего не могу сделать, — пробормотал король. — Если я зарублю сейчас хоть одного фагора, они убьют и меня и тебя. Подождем до утра. Хотя Эсомбер трус и циник, но в его словах есть правда.
— Циник? — тихо переспросил Эсомбер. — А разве ваши фагоры не повторили всего лишь с большим размахом то, что вы сами сделали в своё время с мирдопоклонниками? Ваши зверюги сегодня ночью преподнесли вам корону Олдорандо!
В лице короля мелькнуло нечто такое, чего Эсомбер не мог вынести — и в ужасе попятился назад.
— Если окажется, что весь двор в одночасье сгорел в пожаре — а так наверняка и есть — то мне придется задержаться и проследить за тем, чтобы наследование власти произошло законным путем и королевой стала Милуя Тал — это мой долг, как её законного мужа, — сухо произнес король. — Но разве подобная обязанность может радовать, Эсомбер? Что здесь смешного?
— Я рассчитывал, что вы, как всегда, используете обстоятельства, государь, — кротко ответил тот. — По крайней мере я на вашем месте поступил бы так же. И моя карьера теперь очень резко пойдет в гору — ведь я теперь самый высокопоставленный из уцелевших владык нашей Святой Церкви! Быть может, я даже стану новым Це'Сарром, кто знает? Отсюда и веселье.
Толпа всё же начала расступаться, узнав короля. Они торопливо пошли через площадь. Принцесса спотыкалась и её нужно было вести под руку.
Помолчав, Эсомбер шагов через десять продолжил развязным тоном, словно и не случилось ничего:
— В противном случае в Империи воцариться анархия — и за дело возьмется сам Вутра. Но, кто бы из богов или демонов не стоял за всем этим, вам, государь, сейчас несказанно повезло. Пусть и ужасной ценой, но вы сейчас законный король Борлиена и Олдорандо. Объединившись же, они непобедимы и сумеют отразить удар любого врага — будь это Кейце или Рандонан.
— Заставь его замолчать! — взвыла Милуя Тал, вскинув взгляд к своему повергнутому божеству.
Король ЯндолАнганол обратил к Эсомберу лицо, на котором читалось звериная ненависть:
— Как ты смеешь думать о выгоде? Ведь сам Це'Сарр умер, сам Це'Сарр...
Элам Эсомбер небрежно отмахнулся.
— Принадлежность к лику святых ему теперь обеспечена, это уж точно. Я могу утешить вас ещё кое-чем, государь. Возможно, король Сайрен Станд и не войдет в историю как самый добрый монарх, но незадолго до того, как погибнуть в огне, он неожиданно явил всем образчик потрясающего милосердия. Быть может, на это его подвигнула мать новоиспеченной королевы. Так или иначе, но всего час назад ныне покойный король Олдорандо приказал отпустить одного известного всем нам осужденного. Видно, это было ему не по нутру, но нельзя же повесить своего племянника? Возможно, таков был его свадебный подарок, странноватый, но всё же...
