Госпожа Пашаратид ответила не сразу. Заложив руки за спину, она, легко покачиваясь с пяток на носки, снисходительно улыбалась бывшему советнику.
— Для начала я должна попросить у вас прощения за то, что нам пришлось доставить вас сюда столь... необычным образом, но дело не терпит отлагательств, — наконец сказала она. — Мы хотим, чтобы вы оказали нам некую услугу, за которую мы щедро вас отблагодарим. Очень щедро, можете не сомневаться!
Излагая суть дела, сиборналка время от времени оборачивалась к своим молчаливым спутникам, словно за подтверждением. Сиборнальцы славились своей глубокой религиозностью — их богом был существовавший задолго до начала жизни Азоиаксик, вокруг которого жизнь теперь вращалась, как вокруг оси. Служители сиборнальского посольства не ставили веру в Акханабу ни во что, расценивая её как нечто одного уровня с суеверием. Решение короля ЯндолАнганола расторгнуть свой брак и тут же заключить другой потрясло суровых северян до глубины души. Все сиборнальцы — как повелел им сам Азоиаксик — понимали союз между мужчиной и женщиной как взаимное согласие на всю жизнь. Даже любовь воспринималась ими как продукт воли, не как прихоть или каприз.
Выслушивая эту часть речи жены посла, СарториИрвраш машинально тихо кивал, всё сильнее раздражаясь от наставительного и претенциозного тона сиборналки, присущего всем северянам в разговорах с жителями Кампаннлата, в то же время думая о своём и прикидывая, существует ли ещё возможность попасть на вожделенный корабль. Роба, который тоже мало прислушивался к речам сиборналки, подмигнул советнику и шепнул:
— В этом доме посол Пашаратид встречался со своей любовницей из пригорода. Тут когда-то был знаменитый бордель — понимаете, откуда берут начало речи этой благородной госпожи?..
СарториИрвраш сердито шикнул на грубияна-принца.
Не расслышав к счастью слова Робы, мадам Пашаратид объявила, что, по мнению ведущих сиборнальских кругов, только он, СарториИрвраш, единственный из всех придворных матрассильского двора, может называться разумным человеком. Слухи о том, что король обошелся с ним жестоко, дошли до них очень быстро — расправившись с королевой, монарх точно так же, если не хуже, поступил и со своей "правой рукой". Подобная несправедливость не могла оставить их, добросердечных сыновей Церкви Недосягаемого Мира, равнодушными. В ближайшее время жена посла возвращается домой, в Сиборнал. Она официально уполномочена пригласить СарториИрвраша с собой и одновременно заверить, что в столице Сиборнала Аскитоше ему будет предложена должность правительственного советника и предоставлена полная свобода действий, необходимых для завершения труда его жизни.
СарториИрвраш почувствовал внутреннюю дрожь, знакомый предвестник близкого крутого поворота событий. Он уже понимал, что отказ его тут вряд ли примут. Но и давая согласие он превращался в самого что ни на есть настоящего государственного преступника и изменника, которого король с наслаждением казнил бы. Пытаясь выиграть время, он спросил:
— Советника по каким вопросам?
Мадам Пашаратид расцвела, поняв, что он готов дать ей согласие: о, конечно же по делам Борлиена, ведь он их непревзойденный знаток. Если советник согласен, он сей же час может присоединиться к ней, покидающей Матрассил. В противном случае она уедет одна.
Предложение было настолько поразительным и неожиданным, что СарториИрвраш даже забыл спросить, к чему такая спешка. Он не собирался конечно предавать страну, которой так ревностно служил. Но яростный гнев на короля, уничтожившего труд всей его жизни, оказался гораздо сильнее. С трудом сохраняя спокойствие, он с неохотой изъявил согласие.
— Вот и отлично! — воскликнула Денью Пашаратид.
Молчаливая пара позади неё продемонстрировала поразительную, почти анципитальскую способность переходить без промежуточной стадии от полнейшей неподвижности к бешеной активности. Мгновенно выскочив из комнаты на третьем этаже, они подняли шум, гам и топот на нижних этажах и лестницах. Многочисленные, доселе незаметные прислужники немедленно принялись сносить багаж вниз, во двор. Из сараев выводили экипажи и возки, из стойл — хоксни, из кладовых выбегали грумы с упряжью. Процессия подготовилась к выезду быстрее, чем обычный борлиенец успел бы натянуть пару сапог. Собравшихся в кружок отбывающих быстро благословили молитвой — и уже через мгновение повозки одна за другой выехали за ворота, оставляя за собой совершенно пустой дом.
Направившись на север через сутолоку перенаселенного Старого Города, кавалькада предусмотрительно сделала крюк, обогнув собор Страстотерпцев, и вскоре весело катила по северной дороге вдоль берега поблескивающей справа Такиссы. Роба, верхом на своём хоксни, на полном скаку улюлюкал и пел.
* * *
Несколько недель пути прошли относительно спокойно. Преобладающим цветом первой части путешествия был серый оттенок медленно оседающего вулканического пепла. Гора Растиджойник, прежний источник периодического подземного ворчания, толчков и выплесков лавы, теперь бушевала вовсю.
Земли на пути несомого ветром пепла превращались в пристанище смерти. Пепел убивал деревья, покрывал поля сплошным ковром, мутил воду в потоках, местами запруживая мелкие ручьи и речушки и заставляя их разливаться. Прошедший дождь превратил пепел в твердую корку. Птицы и насекомые гибли или спешно покидали край. Люди и фагоры тоже торопились убраться подальше от своих прикрытых серым саваном домов.
Сиборнальская кавалькада незаметно пересекла северную границу Борлиена и сыплющаяся с неба напасть постепенно начала сходить на нет. А потом и вовсе исчезла, как по приказу. Они вступили в Рунсмур — в страну диких разбойников, кошмар Борлиена. Но окрестности, неожиданно мирные, не сулили тревог. Встречные дикари лишь улыбались проезжающим из-под многослойных пёстрых тюрбанов-брафиста, традиционного элемента местного одеяния.
Дабы избежать возможных неприятностей, были наняты проводники — злодейского вида громилы, на каждом закате и восходе солнц с неизменным постоянством предававшиеся продолжительным молитвам. Вечером у костра главный проводник, Указатель Тропы, как он высокопарно именовал себя, разъяснял путешественникам, каким образом по рисунку его брафиста можно узнать о перипетиях его жизни и племенном статусе. Положение Указателя было весьма высоким, чем он с удовольствием и хвастал. Мало кто слушал Указателя внимательнее СарториИрвраша.
— До чего же удивительна любовь людей к созданию рангов даже внутри сословий, — заметил он после одного из таких рассказов своим спутникам.
— Но самое странное, что любовь эта тем более заметна, чем ближе к социальному дну стоят люди, — откликнулась госпожа Пашаратид. — В своей стране мы стараемся избегать подобных бессмысленных градаций. Вас приятно удивит то, что вы увидите по приезде в Аскитош. По моему мнению, этот город — модель сообщества будущего.
По поводу этого у СарториИрвраша были определенные сомнения. Но после многолетних стычек с всегда переменчивым королем он находил в общении со строгой госпожой Пашаратид приятное умиротворение. По мере приближения к Мадуре местность становилась всё более сухой и безлюдной, и настроение советника улучшалось; точно так же успокаивалось и душевное смятение Робы. По ночам, когда все остальные спали, СарториИрвраш часто лежал без сна. Его старые кости, привыкшие к пуховым перинам королевского дворца, никак не могли обрести покой на тонких одеялах, брошенных на голую землю. Лежа на спине и мучаясь бессонницей, он смотрел в звездное небо, озаряемое далекими зарницами полярного сияния, переживая восторг, равного которому не помнил с детских лет. В душу его нисходил мир. Даже обида на жестокого короля ЯндолАнганола мало-помалу притупилась и отступила на задний план.
Погода стояла сухая; за весь путь дождя не пролилось ни капли. Повозки медленно взбирались на низкие холмы и весело катились к подножию. Через несколько дней на их пути вырос торговый город Ойша, столица безвластного Рунсмура. "Название скорее всего произошло от испорченного местного олонецкого, на котором "ош" попросту означает "город", — объяснил попутчикам СарториИрвраш. Подобные разговоры о встречных достопримечательностях помогали разогнать дорожную скуку.
От какого бы искаженного слова ни происходило название города Ойши, славен он был другим: близ него Такисса встречалась со своим беспокойным притоком Мадурой, так же мчащим воды с востока. Обе реки брали своё начало там, у подножия беспредельно высокого Нктрикха. За Ойшей начиналась другая местная "достопримечательность" — пустыня Мадура.
В Ойше повозки пришлось оставить и пересесть на спины меринов-кайдавов. Сделку заключал сам Указатель Тропы, причем битьё по рукам сопровождалось бесконечными молитвами с ещё большим битьем лбами оземь. Но в труднопроходимой пустыне верховые кайдавы как нельзя лучше подходили в качестве средства передвижения. Спокойные рыже-бурые животные стояли посреди квадратной рыночной площади Ойши, равнодушные к сделке, за минуту определившей их дальнейшую судьбу.
Пока шел торг из-за кайдавов, СарториИрвраш сидел на сундуке со своими последними вещами, усиленно утирал лоб и кашлял. Надышавшись пеплом горы Растиджойник, он заработал лихорадку и боль в груди, от которых вот уже несколько дней не мог избавиться. Утирая рукой рот, он смотрел на надменные морды кайдавов — легендарных скакунов воинственных фагоров времен Великой Зимы, несших в те холодные годы разрушение и погибель на головы обитателей Олдорандо и других городов Кампаннлата.
Во время Великого Лета эти животные запасали воду в единственном горбу, венчавшем их спину, что помогало им выдерживать длительные переходы через пустыню. Сейчас грозные корабли пустыни выглядели весьма покорными, но память об их славном прошлом не приводила бывшего советника в восторг. А суровые сиборнальцы и вовсе откровенно пугали его.
— Хочу купить меч, — наконец сообщил он принцу. — В молодости я был неплохим фехтовальщиком, хотя сейчас в это трудно поверить.
Прежде чем ответить, Роба похлопал по колесу стоящей рядом повозки.
— Я вижу, расставшись с Орлом, вы сбросили с плеч изрядное количество лет. Хотите иметь возможность защититься в случае опасности — ваше право. По-моему, это хорошо. Говорят, здесь, в Ойше, бывает даже злобный Дарвлиш — местные торгаши спят с его бесчисленными дочерями каждую ночь. Убийство здесь такая же обыденность, как и скорпионы.
СарториИрвраш удивился.
— Местные жители показались мне очень дружелюбными, вопреки россказням о них.
Присев перед ним на корточки, Роба хитро ему улыбнулся.
— А вы не задавались вопросом, почему? Почему все без исключения дикари Рунсмура кажутся вам дружелюбными? Почему Дарвлиш до зубов вооружен сиборнальскими бах-бах? И почему столь почтенный человек, как Ио Пашаратид, покинул дворец в такой спешке?
Поднявшись и взяв СарториИрвраша за руку, принц отвел его за повозку, чтобы укрыться от любопытных взглядов там, где свидетелями их разговора могли быть только равнодушные глаза кайдавов.
— Считается, что никто не в силах купить любовь или дружбу, даже король. Однако сиборнальцам это удалось. Отчасти. Щедро одарив вождей всех здешних племен ружьями, они обеспечили себе свободный проход из Чалсе в Борлиен и пользуются этим, ведь дикари не в силах делать пороха и потому рабски зависят от них. Им наплевать, сколько людей они убьют из этих ружей. В циничном подходе сиборнальцам нет равных — таково моё мнение. Главное тут, конечно, ружья. Даже возлюбленный Акханабой король ЯндолАнганол, сын ВарпалАнганола, отец сожителя мадис, — хотя и не столь безумный, как его сын, — так вот, даже хозяин Матрассила не смог противопоставить ружьям ничего из своего арсенала. В битве при Косгатте ружья, несмотря на все их недостатки, доказали своё превосходство над луками, мечами и арбалетами. Вы видели рану на его бедре?
— Я лично ухаживал за твоим отцом, — проворчал бывший советник. — Я видел его рану и знаю, как тяжело она заживала. Но теперь он двигается весьма бодро и совсем не хромает.
Роба криво усмехнулся.
— Ему всегда везло, он и тут вышел сухим из воды. Сами сиборнальцы называют раны от пуль их богомерзких ружей "сиборнальский привет".
Понизив голос, СарториИрвраш проговорил:
— Ты знаешь, Роба, на твоем месте я бы особенно не доверял сибам. По-моему, они все просто конченые мерзавцы. Раздавать столь ужасное оружие дикарям просто чтобы открыть путь для их мелких махинаций...
— О, они вовсе не мелкие, — сказал Роба. — Не забывайте, что Борлиен — союзник Панновала. А вражда с ним идет у сиборнальцев с самого начала времен. Удар по нам — удар по Панновалу, причем с уязвимого тыла.
— Но это отвратительно! — возмутился СарториИрвраш. — Борлиен никогда не воевал с Сиборналом.
— А Сиборнал никогда не воевал с Борлиеном, — быстро ответил Роба. — Разве вы видели среди дикарей хоть одного сиборнальца? Формально их руки чисты. Я знаю, что такой способ вести дела вам в новинку, но вам придется к нему привыкать.
— Тогда почему вы помогаете им? — удивился СарториИрвраш.
Роба быстро улыбнулся.
— Я помогаю вам, милый Рашвен. Вам, и не более того. Сами сибы не очень-то мне симпатичны. Но они смогут устроить вашу судьбу наилучшим образом, уж не сомневайтесь в этом. Кроме того, это замечательный способ подложить свинью моему отцу-королю, который обошелся с вами так грубо. Впрочем, довольно о нем. Итак, вы никогда не задумывались о том, почему это наш дорогой господин Пашаратид вдруг так радикально оставил свой весьма выгодный пост?
СарториИрвраш задумался.
— Когда при дворе по приказу короля устроили показательные стрельбы из ружей, я настаивал на том, чтобы ни один сиб не присутствовал на этом гнусном представлении, — наконец сказал он. — Но король в который раз не прислушался к моим словам. Не прошло и дня после этих стрельб, как Ио Пашаратид исчез из столицы. Это всё, что я знаю.
Подняв указательный палец, Роба наставительно поводил им из стороны в сторону.
— Он исчез потому, что его аферы раскрылись. Видите ли, Рашвен, фитильные ружья, оказавшиеся в распоряжении Тайнца Индредда и с таким высокомерием предложенные им моему орлоподобному отцу, — ружья, которые мой орлоподобный отец столь малодушно принял от него в дар, ибо он готов принять даже царапину ногтем от чумного попрошайки, если тот станет умолять его об этом, — так вот, эти ружья совсем не панновальские. Их продал Тайнцу Пашаратид! Причем продал, честно сказать, по дешевке.
— Почему по дешевке? — спросил СарториИрвраш. Сейчас он был слишком потрясен, чтобы спросить что-то более разумное. Помощь, которую предлагал им Панновал, оказалась просто-напросто блефом! И он на самом деле предал своего короля, убедив его принять её столь ужасной ценой, как изгнание королевы королев...
— Потому, что ружья принадлежали не ему и он не мог извлечь из них большую прибыль, — наставительно сказал Роба. — Ружья являлись собственностью правительства Сиборнала, решившего с их помощью купить дружбу тех дикарей, на которых мы за эту неделю уже достаточно насмотрелись, — и конечно таких грязных мерзавцев, как Дарвлиш Череп, оправдавших свою дружбу тысячу и тысячу раз.
